Интегрированный попаданец

      — Нарекаю тебя… «Caritas»! — произнеся эти слова, наношу удар по борту судна, но, к моему удивлению, бутылка разлетелась осколками как-то слишком уж легко, из-за чего я немного пошатнулся вперёд.       В этот момент мне в спину словно бы подул ветер, из-за чего и без того неустойчивое положение тела окончательно сместилось в сторону края платформы. Сзади раздавались радостные крики, цокот копыт и свист, но мне было совершенно не до того, так как взгляду предстал вид на сотни метров пустоты внизу.       «Вот ведь… Мне даже премию Дарвина не выпишут», — промелькнуло в голове как-то отстраненно, когда на лице уже ощущался встречный ветер, пусть ноги ещё и касались края обрыва.       Однако же упасть мне было не суждено: возникшее вокруг тела золотистое облако, похожее на множество колючих шариков, которые прижимались к коже и ощущались довольно тёплыми (а то и горячими), словно огромная рука остановили моё движение, чтобы затем вернуть в вертикальное положение в полуметре от края. Только ощутив под собой твёрдую опору и поняв, что меня спасли, я почувствовал как забилось об рёбра сердце, а руки, одна из коих до сих пор сжимала злополучное горлышко, будто бы похолодели.       «Мне надо присесть», — возникла на грани сознания короткая мысль, но осуществить её здесь и сейчас было негде, а садиться прямо на площадку, да ещё под взглядами целой толпы… показалось не лучшей идеей.       — Ты в порядке, Жора? — негромко спросила Селестия, незаметно для меня вставшая передо мной и заглянувшая мне в глаза.       «Если не брать в рассчёт того, что я едва не стал последователем Карлсона, которому хулиганы скрутили пропеллер…», — свободной рукой провожу по волосам, мысленно отмечая, что чего-то не хватает.       — Вполне, — отвечаю вслух, после чего благодарно улыбаюсь белой аликорнице. — Спасибо.       — Всегда рада помочь, — сверкнув улыбкой, отозвалась собеседница, а затем повысила голос так, чтобы нас слышала и притихшая толпа. — Жора, я благодарю тебя за всё, что ты уже сделал для Эквестрии и надеюсь, что в будущем нас ждёт долгое и плодотворное сотрудничество. К твоему возвращению торговый и развлекательный центр «Земной край» будет завершён полностью, так что я приглашаю тебя стать особым гостем на торжественном открытии.       — С превеликим удовольствием, ваше высочество, — на языке вертелась целая куча шуточек и «крылатых» фраз, но я сумел себя сдержать и не отойти от роли.       — В таком случае, жду всех вас на торжественной церемонии ровно через полтора месяца, — объявила принцесса дня, взмахом крыла обводя как присутствующих на сцене, так и зрителей вокруг. — Ну а пока… в добрый путь!       Загрохотала музыка, в воздух взвились подброшенные головные уборы, воздушные шарики и столбы разноцветных искр. Шум стоял такой, что казалось, будто вибрирует не только платформа под ногами, по которой топотали пони, а также воздух и мои кости. Белой аликорнице даже пришлось подтолкнуть меня крылом в спину, чтобы я зашагал к своим спутникам, уже выстроившимся перед трапом.       — Жора! — на полпути к Сансет и профессору Шарму меня перехватили Каденс и Твайлайт. — Если у вас произойдёт что-то интересное, обязательно мне об этом напишите: Сансет знает почтовое заклинание, так что проблем с этим не будет.       Поднявшись на задние ноги, розовая крылато-рогатая пони стиснула меня передними ногами так, что даже дышать стало тяжело. Впрочем, она быстро отстранилась и кивнула мне на свою сиреневую спутницу.       «Я понял — это намёк», — улыбнувшись единорожке, приседаю на одно колено (словно в любви признаваться собираюсь…) и тут же оказываюсь схвачен за шею младшей пони.       — Возвращайтесь скорее, — прямо на ухо возбуждённо проговорила Спаркл. — Я как раз успею сделать первую человеческую настольную игру. Мы обязательно должны будем в неё сыграть, чтобы выловить все ошибки.       — Договорились, — осторожно приобняв младшую Твайлайт, заговорщическим голосом добавляю: — Не забудь мою долю, когда разбогатеешь.       — Хи-хи, — младшая из учениц Селестии потёрлась о мою шею щекой и отстранилась. — Обязательно.       Вновь поднявшись в полный рост подхожу к Блюбладу, который первым протянул правое переднее копыто, с которым тут же стукнулся мой правый кулак. Принц выглядел гордым, возбуждённым и слегка расстроенным.       — Жаль, что я не могу отправиться в этот перелёт: сегодня же нужно будет посетить собрание инвесторов, чтобы начать выпуск семейных крылатых колесниц, — единорог чуть поник ушами, после чего бросил взгляд на дирижабль.       — Это не последняя экспедиция, — заявляю уверенно, решив подбодрить хорошего знакомого. — В крайнем случае — устроишь гонки на летающих яхтах вокруг горы Кантерлот.       — Вокруг горы — не интересно, — отмёл моё предложение принц, затем весело прищурился и поднял правую переднюю ногу, указывая куда-то вдаль. — Я хочу устроить гонку через весь Эквус! Только представь себе: старт с горы Кантерлот и перелёт на север в Як-Якистан, а оттуда через земли грифонов к островам минотавров, чтобы после этого через центр Эквуса добраться до Лесного Княжества оленей, а уже оттуда пролететь через Седловскую Аравию, Верблюжьи Эмираты и Зебрику, откуда вернуться вновь в Кантерлот. Я назову это — Большая Восьмёрка!       — Круто, — присвистнув, уважительно киваю. — Уверен, у тебя всё получится.       — И не сомневайся, — гордо подбоченился единорог. — Осталось только построить гоночные яхты, найти команды участников, провести переговоры со странами, над которыми пролегает маршрут…       Пока пони говорил, энтузиазм в его взгляде заметно поугас. Однако же он встряхнулся и заявил:       — Это будет самое грандиозное событие за всю историю мира. Гхм… Прости, Жора… Время.       Ещё раз стукнув кулаком по копыту принца, продолжаю свой путь, который привёл меня к началу трапа, где уже нетерпеливо притопывал пожилой земнопони, а также изображала невозмутимую статую огненногривая единорожка. Последняя, бросив на меня прищуренный взгляд, спросила:       — И что значит слово, которым ты назвал корабль?       — Это… секрет, — подмигиваю Шиммер, на что та только фыркнула, закатывая взгляд к небу.       В это самое время единороги завершили наносить на корпус нашего транспортного средства название, написанное на местном языке, а наша группа зашагала по трапу вверх (к счастью, наклон оказался не слишком крутым, благодаря чему мне не пришлось изображать из себя скалолаза). Сердце слегка ёкнуло, стоило доскам под ногами начать раскачиваться, но этот промежуток остался позади, а вскоре мои стопы коснулись палубы, состоящей из шершавого плотного вещества светло-голубого цвета…                   ***       С момента отбытия первого небесного корабля нового поколения, получившего необычное название «Caritas», которое ему дал представитель ещё более необычного народа… прошёл один час. Лишь сейчас многочисленные гости стали расходиться по своим делам, покидая небесный порт, благодаря чему Селестия, Каденс, Блюблад и Нейсей, принявшие на себя удар энтузиазма журналистов, которые жаждали узнать всё обо всём и поподробнее, сумели вырваться из окружения…       Ярко-красные накопытники, надетые на изящные стройные белые ноги, принадлежащие грациозной белой единорожке с розовыми гривой и хвостом, на шее у которой висела цепочка из белого золота с медальоном в виде солнца, звонко цокали по полу коридора. На крупе у пони красовалось изображение весов с двумя чашами, на одной из коих лежало перо, а на другой стоял некто четвероногий, в ком можно было признать и жеребца, и кобылу.       Встречающиеся на пути волшебницы слуги, занимавшиеся своими повседневными делами или делящиеся сплетнями, стоило им увидеть медальон и кьютимарку старались нырнуть в один из боковых проходов, ну а стражники вытягивались по стойке «смирно» и смотрели строго перед собой. Невзирая на великолепную фигуру Сан Шедоу, которая совершенно не обременяла себя какой-либо одеждой, мало кто решался бросать ей в след заинтересованные взгляды.       Сама пони, вокруг которой образовывалась зона отчуждения и смолкали все разговоры, мягко улыбаясь уголками губ и весело сверкая фиолетовыми глазами, будто бы вовсе не замечала производимого на окружающих эффекта. И пусть она казалась беспечной и невинной, но слава «тени солнца» бежала далеко впереди молодо выглядящей кобылицы, что появлялась только в тех ситуациях, когда требовалось решить щекотливый вопрос. И пусть многие считали, что она — страшная сказка, которой старики из гвардии пугают новобранцев, но встретив её во дворце в самый первый раз… никто не сомневался, кого именно видит.       «К сожалению, идеальное общество не может существовать, из-за чего всегда будут нужны те, кто могут принимать непопулярные решения», — подумала про себя белая единорожка с розовой гривой, не первую сотню лет играющая свою незавидную роль.       Вот она приблизилась к комнате, куда посадили последнего преступника, пойманного гвардией буквально двадцать пять минут назад. Двое гвардейцев, охранявших эти покои от любых нежелательных гостей, едва только Сан предстала перед ними, поспешно расступились и услужливо распахнули створки (при этом в их эмоциях проскользнули волнение, капелька страха, любопытство… а у одного из них — едва ощутимое вожделение).       Подмигнув молодому единорогу, тут же залившемуся краской смущения, мысленно посмеиваясь, Шедоу вошла в просторную комнату, где кроме одного-единственного кресла более не было никакой мебели. Второй стражник, заметив конфуз напарника, излишне поспешно закрыл дверь, из-за чего створки хлопнули, привлекая внимание заключённого.       — Кто вы? — светло-жёлтый единорог с фиолетовой гривой вскинул голову, до этого момента бывшую опущенной на грудь и уставился на гостью яростным взглядом. — Как вы смеете удерживать меня здесь? Вы знаете, кто я?! Я буду жаловаться принцессе Селестии!       В этот момент силуэт единорожки вспыхнул золотым сиянием, за её спиной раскрылись два широких крыла, а рост мгновенно увеличился. Морда жеребца тут же вытянулась, глаза выпучились, ну а рот раскрылся, чем напомнил выброшенную на берег рыбу.       — Можете начинать жаловаться, Голден Лайм, — приятным бархатистым голосом произнесла Селестия, поочерёдно встряхивая копытцами. — Я слушаю.       — Я… Я-я-я… — единорог разом потерял свой гонор, попросту не в силах осознать то, что добрейшая и милостивая Селестия, и живая страшилка Кантерлота — это одно существо. — Я не виновен! Это какая-то ошибка… Ваше Высочество, я всегда был законопослушным пони, который и мухи зря не обидет…       — Я вам верю, — улыбнулась принцесса дня, после чего при помощи телепортации призвала плоскую подушку и уселась напротив заключённого, после чего обновила барьер от подслушивания. — Вы ничего и никогда не делали зря… Такая уж у семьи Лайм особенность. За это я вас и ценю.       — Благодарю вас, Ваше Высочество, — сидящий в кресле жеребец выдохнул, чувствуя облегчение.       — Только вот дело в том, что «не зря», многие из вас готовы перешагнуть общие для пони рамки, — добавив в голос укоризны, заявила белая аликорница, а затем резко перевела тему: — Знаешь ли ты, мой маленький пони, что является величайшим изобретением земнопони?       Ушки крылато-рогатой кобылы наклонились вперёд, а в воздухе ощущалось ожидание, подкреплённое лёгким туманом надежды. Собеседник, сбитый с толку и вновь начавший бояться, всё же предположил:       — Это… молоток?       — Удивительно, но — нет, — Селестия прикрыла глаза и подняла мордочку так, будто бы сквозь веки смотрела на свет белых полусфер, вставленных в белый же потолок. — Молоток изобрели пегасы, так как им нужно было оружие ближнего боя дробящего типа. Позже этот во всех смыслах полезный инструмент переняли земнопони и единороги, которые до этого пользовались гирьками, надеваемыми на ногу. Самым великим изобретением бескрылого и безрогого народа стало колесо.       — Это… я не знал, — признался единорог, всё ещё не понимающий того, к чему же ведёт принцесса.       «Нужно будет внести эту информацию в курс истории для начальных классов», — отметила про себя принцесса дня.       — Какое величайшее изобретение единорогов? — вновь задала вопрос белая аликорница. — Вижу, что у тебя, мой маленький пони, есть затруднение с тем, чтобы выбрать ответ. Единороги изобрели стекло в том виде, в котором мы его знаем сейчас.       — Принцесса Селестия… я не понимаю, — после ещё одной паузы, всё же признался жеребец.       — Всё станет понятно, если ты задашься вопросом о том, стали бы пегасы изобретать колесо, если жили на облаках? — крылато-рогатая пони не стала дожидаться ответа. — Те же минотавры смогли добиться многого… пусть и жили долгое время изолированно от всех. Однако же что-то мне подсказывает, что тем же единорогам не пришло бы в голову надеть гирю на палку, чтобы бить ей по каким-либо предметам, так как телекинез давал куда больше возможностей. Может быть я и ошибаюсь, но развивайся три расы в полном отрыве друг от друга, им пришлось бы потратить куда больше времени для достижения сегодняшнего нашего уровня. Причина же этого заключается в том, что вещи, кажущиеся простыми и интуитивно понятными одним, являются тёмным лесом для кого-то другого. А теперь, мой маленький пони, ответь мне на вопрос: зачем ты решил лишить Эквестрию возможности взглянуть на решение давно известных проблем с совершенно иной точки зрения?