Поговорим о фобиях?

— Слушайте, ребят, может всё-таки не надо? — Струсил? Ну же, Влад, мы были о тебе другого мнения! — Да делаю, делаю! — и в подтверждение своим словам парень зажигает оставшиеся черные свечи, стоящие кривым полукругом перед зеркалом. Или, точнее сказать, передо мной. Другой парень, Антон вроде как, отключает в помещении свет и все четверо усаживаются напротив зеркала. — Читай, — говорит девушка, Аня, если не ошибаюсь, и Влад берет из ее рук потрёпанный временем листочек. Мои губы разрывает оскал. Ещё рано — успокаиваю сам себя. Я ещё успею с ними наиграться. — О великий дух, показывающий правду, отрицающий ложь, прошу, явись для нас, озари своим светом тьму, в которую пали наши души… Тьфу ты, кто вообще пишет такие пафосные тексты?! Бред полный, — проговаривает Влад, у которого, кстати, сегодня день рождения. Не знаю как он, но я точно собираюсь сегодня повеселиться. Проходит ещё пара минут. В комнате стоит абсолютная тишина. — Вот видите, ничего не происходит. Эх, только время зря потеряли, — скучающе говорит какая-то девушка, показательно при этом зевая. Думаю, время для моего выхода. Внезапно пламя свечей начинает дрожать, по стенам комнаты пробегают, будто в конвульсиях, блики — и помещение наконец погружается во тьму. Между ребятами устанавливается гробовая тишина, которую уже через несколько секунд разрезает тихий звук бьющегося зеркала. Катя, девушка Антона, пронзительно взвизгивает. Влад резко вскакивает и бежит к выключателю. Упс, парень. Слегка опоздал. Комнату озаряет яркий свет. Антон, что до этого сжимал Катю в объятиях, резко отталкивает девушку, отчего та падает на пол, прямо на осколки. Ее руки окрашиваются в красный, она поднимает одну из них — в рваной ране остается воткнутым кусок стекла. — Антон?! Ты что творишь?! — кричит она, обращая взгляд на своего парня. Лицо того покрывает пленка ужаса. — Твое лицо… Мне показалось, что у тебя там… рука, — произносит отрывисто он, начиная отходить от прежней возлюбленной все дальше и дальше. — О чем ты..? — не успевает договорить Катя, как вдруг чувствует движение в районе лодыжки. Она опускает взгляд — и сердце ее почти останавливается. Приподнимая кожу, облепленная верхним эпидермисом, уже по бедру ползет рука. В следующую минуту слышится хруст — нога Кати изгибается в неестественном положении, а из груди девушки рвется нечеловеческий крик. Хруст продолжается. Кажется, будто десятки паразитов под ее кожей извиваются, давят на кости, ломают хрящи. Через пару минут девушка больше не может сидеть — она падает на осколки, они впиваются ей в кожу. Мерный хруст продолжает выгибать ее тело в неестественном положении. Она начинает буквально рвать на себе кожу, пытаясь избавиться от этой дряни — но все усилия тщетны. Вскоре ее изломанное тело попросту начинает биться в конвульсиях, которых я один знаю причину — подкожные паразиты наконец добрались до внутренних органов. Сейчас девушка ощущает, как прикасаются к ее печени, лёгкому, как сдавливают ей сердце. К горлу подкатывает тошнота — и ее выворачивает прямо на пол. Она больше не кричит — хрипит, пытаясь скребсти руками глотку, на которую вдруг обратила внимание ее личная погибель. — П-помогите, — голос ее похож на скрежет по металлу. Но больше она ничего не успевает — ее горло разрывается изнутри, орошая обильной красной массой пол и близстоящих ребят. Виргинитифобия — вспоминаю я, наблюдая весь этот перфоманс со стороны. Что ж, она неплохо меня развлекла, да ещё и оказалась добротным таким разогревом. Кого же выбрать следующей жертвой? Взгляд падает на Антона, что все это время с выражением ужаса и отвращения наблюдал за своей любимой. Прекрасная жертва. Подростки, что все происходящее до этого наблюдали не смея пошевелиться, наконец отмерли. Первой послышался пронзительный крик Ани, за ней — Антона, а после и Влад поддался общему безумному отчаянию. Ребята не в фильме — у них нет ни сил, ни желания разбираться, кто прав, а кто виноват. Перед глазами лежит труп их лучшей подруги — и они могут только кричать и выть, осознавая, что уже совсем скоро кто-то из них будет следующим. Внезапно по комнате начинает разноситься зловонный запах. Ребята, что уже умолкли и лишь глухо подвывали из-за своей участи, разом обратили внимание на источник. Им оказался Антон. Заплаканный, с размазанным по лицу соплями он смотрел на них в ответ, с неверием. — Р-ребята? Вы чего? — выдавливает он, ощущая, как липкие щупальца страха обвивают его внутренние органы. — Т-твое лицо, — тихо шепчет Егор, и Антон тянет руку вверх. Его пальцы касаются чего-то теплого и липкого, продвигаются дальше, щупают какой-то странный волдырь на щеке, надавливают — и он лопается, разнося по воздуху новую порцию зловония. Вязкая липкая жижа полностью обволакивает правую половину лица и ладонь Антона. Внезапно подобными волдырями начинает покрываться все его лицо, руки, шея, плечи — и парень падает на пол, тем самым раздавливая вонючие пузырьки и разнося по помещению отвратный запах. Он лежит, кажется, стараясь не двигаться, пока все свободные участки его кожи не оказываются покрыты смертельными язвами, сочащимися гноем и смрадом. Он немного приподнимается — и из его глотки, помимо его воли, вываливается темно-зеленая вязкая масса, в которой изредка проскакивают кровавые ошметки внутренних органов. Излившись, Антон испускает последний вздох — и его тело начинает деформироваться, менять форму, становиться лишь такой же кроваво-гнилой массой. Нозофобия, значит. Боязнь болезней… Сколько не убиваю людей их же страхами, каждый раз становится весело и занимательно, как в первый! Что ж, кто у нас дальше? На лицах оставшихся в живых Ани и Влада — страх и отвращение. Мои любимые эмоции! Что ж, Влад, раз у тебя сегодня день рождения, то оставлю тебя на десерт. А пока займусь твоей подружкой. Влад и Аня стоят в обнимку, лица обоих искажены рыданиями и отчаяньем. Прекрасная картина! Внезапно девушка затихает. Влад, чувствуя что-то неладное, слегка отстраняет ее от себя. В глазах ее отражается ужас и неверие, а когда она пытается что-то сказать, изо рта ее вырывается лишь серый дым. Сама ее кожа постепенно приобретает пепельный оттенок, белок глаз сгущается, становясь почти черным. Аня хрипит, цепляется за шокированного Влада, и на местах, которых она касалась, остаются кучки кожи и кровавые следы. Влад отталкивает девушку от себя. Аня тянет к нему руку, хватается за рукав, и из-за этого движения от ее руки отрывается очередной кусок плоти, с чавкающим звуком сваливающийся на пол. Обнажаются черные кости — и Аня падает. Она больше не может ни пошевелиться, ни издать хоть звук — кроваво-черная масса, что осталась от девушки, больше не может ничего сделать. Будто в забытьи, Влад опускается на колени перед своей возлюбленной. Сгребает останки в ладонях, руками напарывается на острые рубцы — остатки костей или зубов. Он гладит ее волосы, которые от каждого движения только глубже зарываются в отвратную массу. Пирофобия — боязнь сгореть заживо. Довольно интересная фобия, меня она всегда привлекала. Ну что ж, думаю, пришло время выйти из тени. Я прохожу мимо раскуроченного тела девушки с разорванным горлом, мимо зловонной кучи, бывшей неплохим таким парнем, и, останавливаясь возле кровавой черной массы, в упор смотрю на парня. Он меня не видит. Ну, ему же лучше. Интересно, какой же ты хранишь в себе страх? Узнав, я удивленно выдыхаю. Эремофобия — боязнь одиночества. Что ж, это должно быть крайне интересно! Обхожу парня, подбираюсь к нему со спины. Тот, даже не подозревая, что его ожидает, продолжает реветь над трупом своей подружки, размазывая ее останки по себе и по полу. Умилительная картина. Одним резким движением ломаю ему позвоночник. — Остаток своей жизни ты проведешь в полном одиночестве, — говорю я с довольной улыбкой на губах. После моих слов парень теряет сознание. Ну что ж, в этот раз я действительно повеселился на славу! Оглядываю проделанную мною работу — и на душе расцветает удовлетворение. Подхожу к Кате — ее тело оказалось наименее изувеченным. Чувствую, как урчит мой живот. Пришло время полакомиться! Уже было потянувшись к юной девичьей плоти, я резко останавливаюсь. По спине пробегает дрожь — я чувствую, будто кто-то на меня смотрит. Наблюдает. Мои губы искривляются в улыбке — я знаю, кто это. И в этот раз он от меня не убежит.

О, ты снова здесь?

Говорю непринужденно, поднимаюсь, делаю шаг вперёд.

Прости, не заметил тебя раньше.

На губах виноватая улыбка, в глазах оскал.

Ну что, в этот раз ответишь?

До жертвы остаются считанные сантиметры.

Какова твоя фобия, читатель?