* * *
Брок Рамлоу был грубым, хищным, опасным. По мнению Стива, такой человек совершенно не подходил его ласковому и нежному Баки. Были ли чувства Баки настоящими или же это какая-то разновидность зависимости, Стив не знал, но пока Брок вел себя приемлемо и был нужен Баки, приходилось мириться с его существованием. — Привет, Кэп. Не буду врать, что рад тебя видеть, — хмуро выдал ему Рамлоу. — Проходи, Рамлоу, — так же не церемонясь встретил его Стив. Когда-то Рамлоу был командиром огневой поддержки и частенько с отрядом участвовал в миссиях Мстителей, но после падения Гидры отряд работал или сам по себе, или с Баки; мало кто в Щ.И.Т.е горел желанием оставлять за спиной бывших гидровцев. Стив нервничал. Он давно не рисовал. Даже не вспоминал о своем увлечении и, как когда-то считал, призвании. Жизнь в новом тысячелетии отнимала массу моральных сил, сбивала с толка, казалось, тут совершенно не было для него места. Даже Баки оставил его ради Рамлоу. Нет, он был рад за друга, но чувствовать себя менее одиноким из-за счастья Баки не стал. Стив впервые после того, как попал в новое время, зашел в художественный магазин за блокнотом и карандашами. Он потерялся там на долгих полтора часа и будто скинул с плеч часть невыносимого груза, которым наградил его образ непогрешимого Капитана Америка. — Давайте в мою спальню, — позвал их Баки. — Я поменял кровать, теперь мы поместимся на ней втроем. — Втроем?! — застыл на пороге Стив. Комнату Баки в своей квартире Стив не трогал и, невзирая ни на что, всегда ждал друга. — Успокойся, Роджерс. Никто лишать тебя невинности не собирается. Посидишь в изголовье кровати, порисуешь — и можешь быть свободен, — Брок поморщился, будто его опять зацепило на миссии, но упрямый мудак молчал об этом до последнего. Стив расправил плечи, словно перед дракой, и решил, что больше и слова не скажет. Он сел в изголовье кровати, рассыпал на тумбочке карандаши, линеры, гелевые ручки и прочие мелочи, которые могли ему понадобиться, листнул блокнот на первую страницу и застыл, уставившись на чистый лист. Рисовать именно Баки с Рамлоу он не собирался. Пусть ему пришлось присутствовать в их жизни в столь интимный момент, но смотреть он был не обязан. Стив действительно принес с собой плеер и наушники, которые для «улучшения сна» выделил ему ужасно при этом шутивший Тони, так что, заткнув уши, взялся за дело. Его жизнь была словно наполовину заполненный блокнот. Впереди белело еще полно удручающе пустых страниц, и что с ними делать, Стиву было абсолютно не понятно. Прошлое набросками всплывало в памяти, и от большинства сюжетов слезы наворачивались на глаза. Вот маленький Баки возвышается над ним непреодолимой стеной, защищая от соседских мальчишек. Вот мама разливает по тарелкам суп из скудных продуктов и улыбается так светло и радостно, ведь сегодня у них отличный ужин. Баки-подросток наравне со взрослыми мужчинами таскает тяжелые мешки на пристани и смотрит на Стива с гордостью — он уже совсем взрослый и зарабатывает для них деньги. Баки-сердцеед в окружении девушек, с этой своей порочной улыбочкой. Прекрасная, несгибаемая Пегги, которая задорно улыбается ему, когда Стиву вновь удается не показать себя полным ничтожеством. Словно выцветший после Аззано Баки с вымученной улыбкой и плещущимся отчаянием в глазах; отчаянием, которое становится огромным, когда он срывается с поезда и, кажется, бесконечно летит вниз… Последнее воспоминание, словно навсегда застыло перед внутренним взглядом, и от этого двигаться дальше Стив никак не мог. Стив решительно взял карандаш и начал зарисовывать все с самого начала. В конце концов, это его жизнь и ему решать, есть ли в ней достойные наброска моменты. Матрас под ним потряхивало, но Стив отлично умел ловить баланс и в более сложных условиях. Иногда Баки утыкался носом в его бедро, и Стив машинально трепал его по голове. Стив не отвлекался. Это мгновение принадлежало только Баки и Рамлоу. Если у последнего хватило терпения столько времени ждать Баки, то Стив мог уважать его, хотя бы за одну только выдержку.* * *
Баки и Рамлоу приходили к нему примерно раз в неделю. Порой их графики ужасно не совпадали, и чтобы такого не происходило слишком часто, Стив вновь стал работать со СТРАЙКом. Не то чтобы до этого он всерьез опасался ходить на миссии с отрядом Рамлоу, вот только предательства простить не мог, и это мешало работе. Стив постепенно брал себя в руки. Он не обязан был прощать Рамлоу, но тот оставался профессионалом, как и его бойцы, и вот это отрицать было глупо. После того, как на одной из миссий, которую СТРАЙК выполнял в одиночку, Рамлоу подстрелили, и Баки практически переселился в больницу, Стив добился, чтобы отряд огневой поддержки ходил на миссии только с ним или Баки. И, да, никаких одиночных миссий для Баки. Отношение сослуживцев к Рамлоу и его бойцам постепенно выравнивалось. Наташа поделилась, что «потеплению» в отношениях способствовало то, что Стив больше не шарахался от Рамлоу. Баки улыбался все чаще и искреннее. Гостиную Стив переоборудовал в студию. Все равно Баки и Рамлоу приходили лишь на несколько часов и бывали только в спальне Баки, которая соседствовала с собственным санузлом, и на кухне. Стив рисовал Бруклин, каким он его помнил, маму, их квартирку, а еще Баки. Много-много портретов лучшего друга с его бесконечными девушками и друзьями, с семьей и приятелями с работы. Стив скучал по времени, когда Баки всегда возвращался к нему, хотя и тогда понимал, что так не будет продолжаться вечно. Самым сложным оказалось рисовать войну, осунувшегося после Аззано Баки, Ревущих, которых уже не было в живых, молоденькую, бойкую и бесстрашную Пегги. Рождение Капитана Америка было кровавым, но и в то время Стив искал и находил прекрасные моменты. С портретов друзья, товарищи, сослуживцы смотрели словно живые, будто он все еще мог им что-то сказать, поделиться тем, что то время, когда все они были еще молоды, полны сил и живы, было и остается бесконечно дорого Стиву. Миссию с поездом Стив нарисовал практически поминутно с момента планирования и до самого конца — захвата Золы. Он сотни раз перерисовывал падение Баки. Раз за разом прерываясь и уходя в спортзал терзать груши. Момент, из которого Стив Роджерс так и не вернулся, который безвозвратно сломал его. Тогда увести Валькирию во льды и остаться с ней казалось единственно возможным решением. Стив нарисовал свой последний во вторую мировую войну бой-самоубийство. Набросков после пробуждения в новом времени оказалось удручающе мало. Несколько портретов Мстителей. Вернувшийся к жизни — но не к нему — Баки. Новые воспоминания, которым полагалось быть ярче и значимее, будто были покрыты патиной безразличия и одиночества. Стив столько раз рисовал Баки, единственного оставшегося у него родного человека. Он рисовал его разным: ребенком, подростком, мужчиной, рабочим, военным, Зимним Солдатом, новым Баки после реабилитации. Он рисовал маму, друзей, приятелей и совершенно незнакомых людей с улицы. Ни на одном наброске, картине не было самого Стива. Тогда он стал вспоминать нелюбимое: собственное тщедушное отражение в зеркале, Стива Роджерса, место которого в новом времени практически полностью занял образ Капитана Америка — вот этого последнего, плакатного, вспомнить оказалось проще всего. Инструменты и бумага для рисования в двухтысячном стали качественными, многочисленными и разнообразными; творить было одно удовольствие. Стив забывался и отпускал многое, что годами терзало его, пожирая изнутри. Стив возвращал самого себя по штриху, по наброску, раз за разом, заново.* * *
Стив не любил вечеринки Тони, но ходил на них. Пришел он и на этот раз и с удивлением понял, что среди разряженных, словно в театр, людей нет ни одного незнакомого ему лица. Впрочем, народа было все равно многовато, чтобы считать это «посиделками в узком кругу». — Вы посмотрите, кто выбрался к нам прямиком из своей пещеры, Капитан Сосулька! — громко воскликнул Тони, привлекая к появившемуся Стиву ненужное внимание. Собравшиеся поглядывали доброжелательно и заинтересованно, и потому Стив не разозлился, как бывало прежде, когда Тони пытался заставить его стать «звездой вечера». Вспомнилось, что нечто подобное всегда пытался проделать Говард, и раньше бы Стив высказал Тони много чего об их схожих с отцом повадках, но сегодня не стал. По возрасту Тони был намного старше Стива и того Говарда, которого знал Стив. Пора было уже принять то, что Тони состоявшийся человек и перевоспитанию не подлежит. И заодно то, что Тони самостоятельная личность, а не придаток, продолжение или еще бог весть что, а значит, отношения с ним надо строить, не оглядываясь ни на кого. — Как дела с соседями? Что, больше никаких жалоб на то, что кто-то слишком громко дышит во сне? — Тони утянул его к бару, где смешивал коктейли Брюс, ворковавший с Наташей. — Наушники отличные, спасибо Тони, — вспомнил Стив, к чему вообще были подколки Тони. — А мог бы решить все проблемы разом: и с соседями, и с ограниченным пространством. Как ты только выдерживаешь столько времени находиться в четырех стенах? У тебя же крохотная квартирка. Давно мог бы перебраться в башню Мстителей, здесь полно места. Идея была неплоха, тем более что в башне Стиву не пришлось бы быть одному, но перспектива столкнуть на одной территории Тони и Баки с Рамлоу сразу отрезвила. Тони не мог простить Баки и Гидру за смерть родителей, Стиву не стоило об этом забывать. — Пожалуй, откажусь, — вздохнул Стив. — Да ладно. Будто я не знаю, что к тебе регулярно Барнс со своим гидровцем наведываются. Так и быть, потерплю их в башне ради тебя. — Не стоит, Тони, и тем не менее спасибо. Я, правда, ценю это приглашение. — Скучный ты, Роджерс, но я все равно придумаю, как тебя заманить в башню. — Я всегда готов выбраться из своей пещеры и навестить вас всех тут. — То есть ты не отрицаешь, что как был пещерным человеком, так им и остался?! — Да куда мне до современных людей, Тони, — усмехнулся Стив в подсунутый Брюсом бокал.* * *
Стив был не очень хорош в кулинарии, ему всегда было достаточно двух-трех съедобных рецептов. И это не изменилось. Теперь существовала доставка и учиться новым кулинарным фокусам не было никакой необходимости, зато искусство поражало воображение новыми техниками и материалами, новыми видами и целями. Когда к нему приходили Баки и Рамлоу, Стив заказывал что-нибудь съедобное, потому что после физических нагрузок Баки так точно нужно было кормить. В холодильнике Стива редко было что-то, кроме молока, бекона и яиц для утреннего омлета. В последнее время он все чаще ловил себя на желании нарисовать Наташу, Тони, еще кого-то из Мстителей, Рамлоу и бойцов его отряда. Активная половая жизнь пошла на пользу не только Баки, но и Рамлоу, тот снова стал ерничать и огрызаться с огоньком, из взгляда исчезли затаенная обреченность и загнанная усталость. Сосредоточиться на рисовании в спальне становилось все сложнее. Это в самом начале, только вернувшись к любимому занятию, Стив забывал обо всем, уходил с головой в прошлое, перебирал воспоминания и ничего больше не знал и не хотел знать. Теперь же отвлекал все усиливающийся запах Баки и его возбуждения, отчего самому оставаться равнодушным совсем не получалось. Брок в этом плане так не будоражил, зато становилось невмоготу от желания посмотреть, как такой жесткий, на грани с жестокостью человек, выглядит в постели, отпустив себя полностью. И вибрации матраса совсем не способствовали спокойствию. Наушники были чудесными, но и через них порой доводилось услышать самые громкие стоны, от которых волна жара ударяла прямиком в пах. Стив позволил себе слабость. Взглянул один раз и не смог отвести взгляда. Баки уткнул Рамлоу в постель и брал сзади, находясь спиной к Стиву. Он самозабвенно и страстно вбивался в трепещущее под ним тело. Ничего прекраснее того, как слаженно и завораживающе перекатываются мышцы под кожей у этих двоих, Стив в жизни не видел. Опомнившись, Стив сделал с десяток набросков. Он лихорадочно рисовал, пока не встретился взглядом с Рамлоу, поменявшимся с Баки местами, которого практически уткнул носом в бедро Стива. Взгляд Рамлоу полыхал таким животным желанием, что, казалось, мог поджечь любого. И в то же время он оставался предельно аккуратным и нежным. «Смотри-ка, наша стесняшка взгляд от своего блокнота оторвала, — прочитал Стив по губам Рамлоу. — Нравится представление, сладенький?» Баки вскинулся, заглядывая в лицо Стиву, и тот почувствовал, что неудержимо краснеет. «Сделаем Роджерсу приятно, детка? Уверен, он оценит, какой ты красивый», — Рамлоу вздернул Баки на колени и, поддерживая его под грудь, продолжил поступательно двигаться. Рамлоу не отпускал взгляда, словно хищник за жертвой, наблюдая за Стивом. Баки действительно был красивым. Всегда. Но вот таким, возбужденным, с яркими зацелованными губами, покрывавшей кожу испариной и поплывшим от удовольствия взглядом он стал еще прекраснее. Происходившее в спальне они не обсуждали. И то, что теперь Стив действительно, как они и договаривались с самого начала, рисовал Баки и Рамлоу, было воспринято как должное. С того раза Стив все больше втягивался в их совместное времяпрепровождение в постели, рисовал Баки и Рамлоу. Последнего как-то неожиданно стало слишком много. Портреты начинали отсчет едва ли не с их первой встречи, а по количеству они заняли почетное второе место после изображений Баки.* * *
Стив еще никогда не рисовал ничего столь откровенного. С обнаженной натурой работать ему доводилось, но не вот так: рисовать голую страсть, практически заглядывать в душу Баки и Брока. Называть Брока по фамилии Стив больше не мог, не после того, каким довелось его увидеть: податливым, нуждающимся, отдающимся с такой самоотдачей, что пронимало и Стива. Больше всего информации по технике рисования любви между мужчинами оказалось в японской культуре, и Стив буквально рухнул в новые термины и стиль рисовки. Нашел кучу уже готовых поз и выигрышных ракурсов; кое-что он применял сразу, что-то хотелось попробовать, но для этого нужно было попросить Баки и Брока о сотрудничестве, что казалось совсем уж неправильным. Стива полностью захватило происходящее в спальне Баки, он стал ощущать возбуждение, как только переступал порог, и когда уже просто думал о том, чтобы нарисовать Баки и Брока. Впрочем, мысли о сексе или Баки все равно не позволяли ему кончить, только мучая. По-настоящему у Стива что-то могло получиться только в присутствии Баки, именно поэтому друг постоянно утыкался в него носом, когда был с Броком, чтобы все же получить свое удовольствие. Стив чувствовал смущение в первые разы, стыд за собственную реакцию на чужую любовь. Однако наброски Брока и Баки выходили все лучше, ярче, живее, и Стив перестал обращать внимание на неудобства. Он неожиданно для себя понял, что рисовать лучшего друга и его любовника — это самое захватывающее и желанное из того, что ему когда-либо приходилось делать. Стив отбросил смущение и стыд — реакции, может, и естественные, но абсолютно не нужные им троим в спальне Баки. В студии для набросков и картин с Баки и Броком Стив отвел отдельный шкаф. Были там и скетчбуки, полностью посвященные Броку; в одном из них Стив рисовал его член: возбужденный, полувозбужденный и совсем незаинтересованный. Другой был посвящен минету в исполнении Брока. Третий… Стив опомнился, только когда сообразил, что разложенного и готового к любви Брока стало значительно больше Баки в аналогичной ситуации. До него дошло, что что-то с его восприятием не так, когда удалось отследить тенденцию, что на рисунках Баки становится все схематичнее, зато Брок проступает только ярче. Словно Стив подсознательно и целенаправленно хотел «стереть» Баки из их совместного времяпрепровождения в спальне. Окончательно в том, что его подозрения насчет собственных чувств верны, Стива убедили сны, в которых это он сам, а не Баки, делал все эти смущающие и такие притягательные вещи с Броком, а тот с ним. Стиву казалось, что он вполне успешно справляется с собственными внутренними метаниями и тихой истерикой от того, что все выходит как-то совсем уж запутанно и ужасно неправильно. Как он ошибался, и что не все вокруг слепые наивные идиоты, его убедил случайно подслушанный разговор: — Ну и сколько еще ты нашу стесняшку мучить будешь? — на подходе к спальне Баки Стив услышал голос с будоражащей хрипотцой. — Я? — неискренне удивился Баки. — Между прочим, это он не меня взглядом пожирает так, что рядом находиться неудобно. — А теперь вспомни, что кого бы Роджерс взглядом ни пожирал, а встанет у него только с тобой за компанию. Прикинь, влюбится он в Романофф или Картер и попросит тебя об ответной услуге. Что будешь тогда делать? У тебя так натурально прикинуться вдохновленным художником вряд ли получится. — Если Стиву будет надо, то рядом посижу, конечно. — И чего так париться? Тогда завалимся в койку уже вчетвером. — Ага, еще втроем скажи… Постой! Ты же не предлагаешь нам?.. — Что предлагаешь? — Стив решил, что пора ему обозначить свое присутствие, пока без него все не решили. — Не расширять границы этого блядского пиздеца, — с вызовом вскинул подбородок Брок, кажется, совершенно не удивившись неожиданному появлению Стива. — А потянешь сразу двух суперсолдат? — засомневался Стив, вспомнив, каким порой замученным выползал — по-другому и не скажешь — из-под Баки Брок. — Вот и посмотрим. — Хэй! А мое мнение вас не интересует? — насупился Баки. — Ты против, Бак? — забеспокоился Стив, который совершенно не собирался расстраивать друга. Наоборот. Если бы Баки воспротивился, то Стив постарался бы подавить свои чувства к Броку. В конечном итоге, оба дорогих ему человека были счастливы, и этого Стиву должно было хватить. — Не то чтобы мне этого хотелось… — начал было Баки. — А-а! Ладно. Я очень даже хочу вас обоих, но в том-то и дело. Тебя, Стиви, явно Брок больше вдохновляет. А вот кого там на самом деле Брок представляет, еще пойди разберись. — Еблан ты, Барнс, — рявкнул Брок. Стив же решил, что выслушал все стороны. Разговоры больше помочь им не могли. Оставалось на практике выяснить: смогут они на самом деле быть втроем или нет. Примет ли Стива Брок или не сможет? Самому Стиву удастся ли посмотреть на Баки иначе, чем на друга? Плотно сжатые губы Брока неохотно поддались, а Стив поплыл уже оттого, что ему было позволено прикоснуться. — Еб… чертова невинная ромашка, — простонал в губы Стиву Брок и, надавив на затылок, поцеловал сам властно и жадно, так что Стив задохнулся от охватившего тело трепета. — Вот об этом я и говорил, — проворчал Баки. — Командир любит расчехлять и пристреливать новую технику. — Ты бы заткнулся, а! — посоветовал Брок, отпуская Стива. Оказавшись отлученным от тела, Стив, которого не держали ноги, присел на кровать. — Так заткни меня, — провокационно облизнул ставшие вызывающе яркими губы Баки. Говорил он, конечно, для Брока, но перед Стивом стояла конкретная задача: выяснить, совместимы ли они втроем в сексуальном плане. Ну, может, не все сразу в первый же раз, но задачу минимум — понять собственную реакцию на обоих потенциальных партнеров — Стив хотел отработать сразу. Он подался к Баки, и прежде чем Брок успел пихнуть другу в рот свой член, поцеловал капризный изгиб губ. В этот раз Стив воспользовался знаниями, полученными от Брока, врываясь языком в податливо распахнувшуюся влажность рта Баки. Это было так невероятно приятно и правильно, словно вернуться домой, и даже думать не приходилось, чтобы сдержаться или глотнуть воздуха — все получалось само собой, будто они с Баки только тем постоянно и занимались, что тренировались в том, кто глубже и изобретательнее запихнет другому свой язык в рот. Из-за Баки тело налилось тяжелым томлением. — Бля-а… — как сквозь вату, из-за бухавшего казалось в висках пульса, донесся до Стива задушенный хрип Брока. — И что я раньше это не предложил, дурак? Стив отвлекся на яростно тискавшего собственный член Брока, ощущая как слюны во рту прибавилось, а голову от откровенного зрелища окончательно повело, и вопросительно глянул на Баки. Тот только утвердительно кивнул и заглотил крупный член до корня, как умел и любил делать. Брок заматерился с новой силой, а Стив подобрался к Баки и принялся вылизывать выскальзывающий из его рта ствол. Баки делился членом неохотно. Стив молчаливо уговаривал, вылизывая и целуя растянутые вокруг ствола губы, пока они с Баки не встретились на головке, по очереди вбирая ту в рот и делясь друг с другом вкусом Брока. — Бля-бля-бля… — частил Брок, резко подаваясь на язык и глубже в глотку. Когда Брок задышал особенно часто, Баки отпихнул Стива и сам насадился на член, зарывшись носом в паховые волосы. Стиву не потребовалось даже прикасаться к себе, чтобы кончить, так все было завораживающе горячо и страстно. Баки же помог Броку улечься на кровать, а сам притянул Стива для поцелуя, тычась своим возбуждением в бедро. В том, чтобы приласкать его, Стив не нашел ничего отталкивающего и запустил руку под резинку домашних штанов и нижнего белья Баки.* * *
Теперь Стив мог вносить предложения по позам и способам получения удовольствия. Некоторые пришлось опробовать на себе, и ему все больше нравилось происходящее в их общей теперь постели. А еще они с Баки договорились о большом зеркале напротив кровати, чтобы Стиву было проще по воспоминаниям позже рисовать их втроем. — Чертовы фетишисты, — ворчал Брок на каждое новое предложение, но никогда не отклонял идей Стива. Баки и Брок стали задерживаться у него больше чем на несколько часов, когда это удавалось, могли остаться даже на несколько общих выходных. — Пиздец у тебя тесно, Роджерс, — заявил как-то Брок, а Стив вспомнил, что квартира, где жили Баки и Брок, была едва ли больше его собственной. Стив все еще считал, что проживание Баки, Брока и Тони на одной территории чревато большими неприятностями, но пожилая женщина снизу теперь смотрела как-то очень осуждающе, и это стало последней каплей. — Тони, я хотел с тобой поговорить… — Стив замялся, не зная с чего начать, ведь Тони столько раз предлагал ему переехать в башню Мстителей, а он все отказывался. — В твоей спальне кровать, на которой пять Халков резвиться могут, и зеркальные не только стены, но и потолок, — перебил его Тони. — И даже две гостевые спальни на случай, если вы втроем крупно повздорите. Так какого черта ты со своим гаремом еще не переехал? — Откуда ты?.. Ай, ладно! Сам не понимаю, почему все еще сижу тут и пытаюсь напроситься пожить в башню, Тони, — улыбнулся другу Стив. — Потому что из нас двоих гений тут я, — самодовольно резюмировал Тони. Впрочем, переезд Баки и Брока Тони не слишком обрадовал, но, как и обещал, он терпел. Теперь они практически жили на службе. И о закупке продуктов в башне заботиться не приходилось. — Я все могу понять, но как Старк узнал о твоей любви к зеркалам? — проворчал Брок, впервые оказавшись в их спальне в башне. — И вовсе я не люблю зеркала, — смутился он. — Просто они нужны, чтобы рисовать… — Детка, да ты кончаешь в два раза быстрее, когда тебя берут у зеркала, — фыркнул Брок. — Так, договоримся сразу. Собрались утром на пробежку, в магазин, варить кофе, да хоть потрахаться — меня не будить. Все вопросы только после одиннадцати, — заявил Баки. — Раньше таких ограничений не было, — удивился Стив. — Потому что дома я мог отоспаться, — припечатал Баки. — А я думал, что это он только ради тебя исключение делает, — поделился мыслями Брок. — Тогда все обязанности по дому поровну, там разберемся, кому что больше нравится и удается. Предупреждаю: кто будет свинячить дома, сдохнет у меня на полосе препятствий. Усекли? Стив и Баки одновременно кивнули, не сомневаясь в способности Брока загнать до смерти даже суперсолдата, если ему такое в голову стукнет. — У меня здесь отдельная комната под студию, — поделился Стив. — Типа запретная территория для смертных? — уточнил Брок. — Нет. Просто хотел вас с Баки нарисовать. — Эм… это такое предложение потрахаться? — Не потрахаться, а заняться любовью. И нет, именно сейчас это просьба попозировать. — Как обычно? Обнаженными? Какую-то новую позу попробовать хочешь? — заинтересовался Баки. — Хочу просто нарисовать вас, — Стив не уточнил «нарисовать вашу любовь», но хотел он именно этого. Все предыдущие наброски были хороши, но Стив знал, что может лучше. Как ни странно, но больше всего о любви говорили не самые откровенные сюжеты, а, казалось бы, самые обычные: то, как Брок перепроверяет «сбрую» Баки перед каждым вылетом; как смотрит на сонный кокон из пледа, передавая в высунувшуюся оттуда бионическую руку кружку кофе; как сосредоточенно начесывает высокий хвост из длинных волос Баки, зажав в зубах резинку. — Сладкий, ты только и делаешь, что рисуешь нас. В чем разница? — затормошил его Брок. — Это были наброски. А я хочу картину. Не по памяти, а чтобы как положено, с натуры, — постарался лучше объяснить суть просьбы Стив. — Это долго? — догадался Брок. — Долго, — уверенно кивнул Баки. — Тогда не сразу, а попозже. У нас для этого полно времени впереди, — заключил Брок. Стив улыбнулся и позволил увлечь себя в постель. Для того, чтобы нарисовать их любовь, у него было предостаточно времени. Целая жизнь.