***
Это она сделала Роуз тем, кем та сейчас являлась. Это всё её вина. Она медленно и настойчиво забирала себе всё то немногое, что у Роуз осталось светлого и доброго. Финн — он долго и путанно говорил с Роуз после случившегося на Крейте, благодарил за её отчаянный поступок, корил себя, что не может ответить Роуз взаимностью и достойно оплатить её жест по спасению его жизни. Он так и сказал “жест”. Роуз помнила, как она тогда смотрела на него, но не видела лица, только очертания окна в больничной палате. Просто Финн был влюблен в Рей, и за это трудно было его винить. В конце концов, он был не обязан быть с ней только потому, что Роуз его спасла. На такую мотивацию она бы и сама не согласилась — есть в этом что-то унизительное и скотское. Тяжелее всего оказалось принять, что Рей Финн не был нужен, и его любовь она приняла как нечто само собой разумеющееся. Разговора по душам между ними двумя не произошло, но Роуз знала это наверняка. В их семейной динамике не наблюдалось серьёзных изменений или мелких столкновений, всё осталось как и было. Роуз наблюдала долго, поэтому она бы заметила.***
Камеру она установила прямо над входом в комнату Рей, которая располагалась в конце длинного общего коридора. Когда к джедаю приходил посетитель, и Рей выходила к нему, они так или иначе становились прямо под объективом. Прислонив ухо к стене, Роуз могла расслышать, о чём они говорят. Камера звук не писала, но Роуз подключила к кабелю дополнительное устройство и вывела изображение на маленький экран, который установила в изголовье своей кровати. Потребовалась маленькая перестановка, и Роуз добилась своего. Теперь по вечерам она смотрела, кто навещает Рей. Она и сама не могла ответить, зачем делает это. Рей вызывала в её сердце волну чего-то тёмного и острого, сродни ненависти, но Роуз не называла бы это чувство таким громким словом. Непонимание, недоумение — зачем она забирает у Роуз последние счастливые моменты, которые у неё остались? Роуз поставила перед собой цель выяснить это.***
Для джедая Рей не слишком внимательна. Когда она тайком проскальзывает в боковой ангар, она не замечает Роуз у шасси одного из кораблей. Работы по горло, руки ноют от мелких выверенных движений, но Роуз отличный механик и обожает даже не самые приятные мелочи в своём деле. Это часто помогает отвлечься от нездоровых мыслей и давящих воспоминаний о смерти. Если бы у Роуз не было занятий, то опустение прошло бы куда быстрее. В первый раз она не поняла, зачем Рей прокралась сюда и почему не включила верхнее освещение, но когда вслед за ней через минуту вошел другой человек, Роуз тут же стала лишней. Она не могла оторвать глаз от Дэмерона. Рей поманила его к себе пальцем и скрылась в подсобном помещении. Всё внутри Роуз рвалось ответить на этот зов, но она словно застыла и только смотрела, как По быстро оглянулся и пошёл следом, закрыв за собой дверь. Роуз растерянно вытерла руки о потёртый комбинезон. Но ведь Финн… Рей знает, что Финн её боготворит. Зачем она так с ним поступает? Это ведь жестоко. Она тут же одернула себя — Рей не жестока. Рей не обязана любить Финна только потому, что тот влюблён в неё. Но если она завела роман с его лучшим другом — разве она не жестока?***
С ней Рей всегда была милой и приветливой. Они хорошо ладили, обе любили копаться в механизмах и всегда могли найти общую тему для разговоров. Кто-то мог бы назвать действия Роуз нездоровой одержимостью; она и сама понимала, что переходит черту, но ничего не могла с собой поделать. Рей-Рей-Рей — имя застряло в голове с того вечера, как из подсобки отдаленно доносилась возня и сдавленные стоны. Финн не знал о происходящем или мастерски делал вид. Роуз уже успела понять, что не в его характере долго скрывать недовольство. Из них двоих скорее она была молчаливой и закрытой, хотя это всё куда-то испарялось, как вода на жарком полуденном солнце, когда она проводила время с Рей. Рей-Рей-Рей. Все любили Рей. По любил Рей. Финн любил Рей. Роуз любила Рей.***
— Я так скучал. — Я знаю, знаю. Роуз не отрывала взгляда от экрана, где Рей обнимала Дэмерона за шею. Она знала, что будет дальше — они поцелуются, быстро и нетерпеливо, затем Рей втянет его к себе в комнату, и на пару часов мир для них перестанет существовать. Они думали, что никто на базе не догадывается об их тайном романе. Они полагали, что умело скрывались от камер, и в этом тупике одного из длинных коридоров все шансы быть обнаруженными стремятся к нулю. Но кому как ни Роуз было знать: когда влюбляешься, весь мир становится второстепенным и как бы смазанным, ты перестаешь замечать всё, кроме своего объекта страсти и игнорируешь все знаки и сигналы, которые указывают на ваш несчастливый конец. Дэмерону стоило бы быть повнимательнее, потому что он даже не догадывался о жестокости Рей. Никто не знал настоящую Рей. Никто, кроме Роуз. Она щёлкнула тумблером. Изображение на экране дернулось, и обстановка сменилась. В комнате Рей по-прежнему было мало личных вещей, и обстановка оставалась крайне скудной. Роуз сомневалась, что Дэмерон вообще обращал внимание на то, как живёт его любовница. Никто не видел в Рей одиночества и оторванности от своих корней, никто не знал, как она иногда сидит по вечерам на своей кровати с маленькой куклой и смотрит в стену. Иногда она бессвязно кричала на кого-то, кого Роуз не видела. Иногда швыряла в пустоту первую попавшуюся под руку вещь. Иногда подолгу лежала на полу, словно эмбрион, и что-то тихо шептала, а после поднималась, вытирала мокрые щёки и как ни в чём не бывало выходила на свет. Рей врунья, сказала себе Роуз. Она говорит Финну, что всё хорошо, говорит По, что всё в порядке — но Роуз же не слепая. Она всё прекрасно видит.***
Она видит широкую обнаженную спину и впившиеся в лопатки ногти. Видит резкие движения бёдер, видит худое колено. Когда она прикладывает к стене ухо, то слышит короткие всхлипы, шлепки кожи о кожу, судорожный шёпот, в котором не разобрать слов.***
Не иначе как из жестокости к Роуз Рей приводит к себе Финна, когда По уже у неё. Койка слишком узкая для трёх тел. Они сплелись так тесно, что трудно сказать, где чьи руки и ноги. Больше ничего не рассмотреть, потому что Роуз закрыла глаза руками и провалилась в спасительную черноту. Но она всё ещё прислоняется к стене, поэтому слышит глухое: “Рей, вот так, Рей, так хорошо…”, только вот не может разобрать, кому принадлежит эта безостановочная мантра. Точно не ей.***
Её Рей не подпустит к себе настолько близко, потому что думает, что не получит от Роуз того, чего пытается добиться от По и Финна. Она думает, что Роуз — просто одна из механиков на базу Сопротивления, и даже не подозревает, что та знает о ней больше, чем кто-либо, и жаждет узнать ещё. Роуз хочет разобрать Рей по косточкам до последнего сантиметра, хочет знать, о чём она думает, о чём размышляет перед сном, до кого она так безуспешно пытается докричаться. Она представляет Рей как некий неизвестный механизм с неизвестным принципом действия, который ей только предстоит разгадать. Каждая новая деталь добавляет очередной штрих в портрете. Роуз незримо присутствует везде, начиная от её постели и заканчивая одеждой — она витает где-то вокруг, когда Рей спит, когда тренируется, когда снова и снова зовёт к себе пилота и его лучшего друга, чтобы забыться. Она думает, что одна, но Рей попросту не может понять очевидного. С того момента, как Роуз очнулась и поговорила с Финном, Рей уже не была одна.