Вдох, выдох

      Спать хотелось до невозможности, ну и пнуть шумного соседа слева тоже желание присутствовало. Он дышал тяжело и стеснённо, будто кто-то или что-то сжимало его дыхательные пути и не позволяло воздуху нормально проходить через лёгкие. Волнение Цветана росло.       Чужое тяжёлое дыхание рядом вызывало страх за нового друга. Совесть не давала спокойно уснуть под неравномерные вдохи и выдохи, хотя сам по себе воздух довольно лёгкий. Цветан опасливо подкрался к соседу.       — Эники, — тихо позвал тролля Цветан, легонько потряхивая, — Эники!       Эники резко распахнул глаза и задышал ещё глубже, словно рыба, выброшенная на берег. Спросонья, ещё ничего толком не соображая, начал махать руками и вертеть головой. Цветан быстро успокоил тролля, давая понять, что всё в порядке и никакая опасность, на данный момент угрожать не может.       — Тише, тише, всё хорошо, мы в безопасности…       Низкий голос Цветана удовлетворил перепуганного Эники. Тот расслабился и, убедившись в том, что недоброжелателей поблизости не наблюдается, спокойно выдохнул.       — Ох боже, я уж думал что случилось…       Эники облегчённо усмехнулся, падая обратно на подушку.       — Просто, — осторожно начал Цветан, привлекая внимание Эники, — ты вёл себя неспокойно во сне, я даже… Заволновался…       Грудь Эники быстро приподнималась и так же опускалась. Дыхание не выровнялось.       — А, ты о дыхании?       — Да, именно про это, я думал ты задыхаешься, решил разбудить чтобы…       Цветан замялся. Эники заметил его неуверенность. От той мысли, что тролль заволновался за него даже как-то грели душу. Это было не свойственно для него, такого хмурого и равнодушного ко всему тролля. А ещё, такого заботливого и трепетно относящегося ко всем своим, такого беспокойного за безопасность других и конечно, за свою безопасность. Хоть он редко, очень редко показывал, что волнуется за всех подряд, но это было видно. Всё же Цветан, не такой уж и плохой, считал Эники.       — Я понял, к чему ты клонишь, — Эники взглянул на него непринуждённо расслабленным взглядом, будто ничего плохого нет в том, что он чуть ли не умирал во сне только что.       — Это всегда так?       Эники устремил задумчивый взгляд в ночное небо, цвета которого постепенно переливались с тёмно-синего на нежно-голубой. Сквозь редкие кудрявые облака просачивались миллионы мелких звёздочек.       — Всегда, когда приходиться долго петь, — пояснил Эники, — наше пение весьма тяжёлое, оно построено на характерно быстром переключении голосовых регистров. Здесь дыхалка должна быть сильная.       Ситуация сразу прояснилась, когда Цветан вспомнил о том, как на кануне Эники на спор с тем то решил пофальцетить несколько минут. Ещё тогда дышалось ему тяжело и трудно.       — Ты уверен, что тебе не понадобится помощь доктора?       — Не волнуйся, Цветан, я уверен, у нас — тирольцев такое бывает.       Цветан пристроился рядом с ним, уставившись в небо и просто продолжил прислушиваться к его постепенно приходящему в норму дыханию. Внезапно, сильная рука сжала его в объятиях, прижав к боку.       — Сам пришёл, — уточнил Эники, заметив на себе вопросительный взгляд Цветана.       Тому было хоть и не очень удобно, но вполне уютно в объятиях крепких рук, в которых чувствуешь себя как дома, неожиданно оказавшись в них. Приятно и… Неловко. Да, однозначно неловко, Цветан не любил, когда кто-то мог догадываться о его положительных чувствах. Но всё же этот парень не похож на того, кто мог бы издеваться и насмехаться над чьим-либо чувствами, так что можно наверно позволить ему немного чего-то подобного.       Вдох… И наконец спокойный выдох…