Пока он лежал в больнице, Рыбкина ни разу его не навестила. В принципе, Гриша даже понимал, почему. Когда она, придя за компанию с Володей с новостями по делу Мориарти, увидела его с Аленкой… Нет, на ее лице не дрогнул ни один мускул, для глаз той же Алены, например, она казалась совершенно спокойной, и даже Яковлев, лучше разбирающийся в ее —
ведьмовской — сути, ничего не просек. Но на какой-то миг маска дружелюбного сочувствия треснула, и майор увидел в ее глазах тоску и смирение с неизбежным. Им не быть вместе, они уже все решили,
все давно было решено за них, блядь! Но видеть, как он обнимает другую,
как он любит другую, оказалось для нее слишком.
А видеть боль в ее глазах оказалось слишком уже для него…
***
Пять дней назад
Когда за Володей, наконец, закрылась дверь палаты, Гриша повернулся к Алене и взял ее за руку. Та нежно улыбнулась и прильнула к нему, безуспешно пытаясь не задеть больной бок.
Острая боль, пронзившая его тело, как будто отрезвила, вывела его из тумана, в котором он находился уже несколько дней, с того самого разговора с сестрой. Что он делает?! Да, Аленка все еще дорога ему, да, с Алисой все пошло по пизде, но наступать второй раз на те же грабли?!
Ничего ведь не изменилось. Неважно, что там напридумывала себе Аленка, Демон, который стебался над Яковлевым и Мухичем, бухал с оленями и
хотел ведьму тоже был частью него, и Гришу это устраивало! Да, любовь — синоним компромисса и все такое, но так же и шизануться можно…
И еще… За то недолгое время, что он знал Рыбкину, та умудрилась стать для него кем-то важным, настолько, что он лез под пули ради нее и доверял прикрывать себе спину. Измайлов не был готов ее терять.
Даже, если это значило потерять кого-то другого. Гриша знал одно — после той проклятой ночи, когда он сломал все, что могло бы быть между ними, когда он совал ей в руки те страшные снимки и говорил, что не может,
ну никак, блядь, не может, а сам не находил в себе сил хоть на миг разжать руки и отпустить ее, он сделает все, лишь бы никогда не видеть больше ее слез. Буквально все. Даже если это значит взглянуть в глаза своим внутренним демонам и заодно прочистить, наконец, мозги Веронике.
Перестав шипеть от боли, Гриша устроился поудобнее, насколько позволяли его рана и узкая больничная койка, и накрыл руку Алены своей.
— Нам, наверное, надо поговорить.
Синие глаза Аленки сияли, когда она ему улыбалась.
— Конечно, Гриш.
***
Стук захлопнувшейся двери разнесся по опустевшей больнице не хуже выстрела. В ушах у Измайлова звенели последние слова Алены.
— Это был твой последний шанс, Гриш. Я не прощу.
Сердце кольнуло секундное сожаление. Он столько лет ее добивался… Но нет. Все правильно. Дело даже не в Алисе, у них с Аленой все пошло прахом задолго до того, как Рыбкина ворвалась в его жизнь. Только без нее он обманывал бы себя чуть дольше. Ему нравилось думать, что не слишком долго — он, в конце концов, всегда гордился тем, что никогда не врал, ни дорогим ему людям, ни тем более себе. У Измайлова вдруг промелькнула перед глазами целая жизнь, где он остался с Аленой, через полгода надел ей кольцо на пальчик — просто потому, что это от него ожидалось! — бросил обожаемую —
это слишком опасно, Гриш, я устала за тебя бояться! — работу в полиции, занялся бизнесом, и, казалось бы, вел идеальную жизнь с картинок глянцевых журналов… Только что же тогда на душе становится так тоскливо при одной лишь мысли об этом, что тянет удавиться?..
Нет уж. Лучше так. Лучше сейчас.
Вытащив телефон, Гриша набрал знакомый номер.
— Крис? Можешь подъехать? Мне сейчас очень нужен друг…
