Вещи, о которых не говорят

Килл зажмурился. Дождь бил по щекам и затекал под рубашку, а вес папки с документами в руках казался слишком большим. Отец смотрел молча, пронзительно, но ДиБруа-младший знал, что сделай он хоть одно лишнее движение, тут же рухнет на землю мёртвым. — И что я должен на это ответить? Что я ненавижу тебя? О, да, но это не изменилось. Что я догадывался? Нет, я даже не подозревал, — пробормотал Киллуа, сжимая кулак крепче. Его отец совсем не весёлый, дружелюбный парень, а моральный урод, который, оказывается, убил маму. Маму Килла. Свою жену. Любимую, по своим словам. А отец, не отводя взгляда, закурил, потом отряхнул, снова прижал сигарету ко рту. — Мы назовём его Киллуа, в честь моего ментора, — улыбнулась Зеновия, смотря в серые глаза младенца. В середине радужки блестели белые пятнышки. Айл вздохнул и улыбнулся, поцеловав жену. Мальчик был долгожданен, прелестен и силён. Конечно, силён. Семья ДиБруа не принимает слабых. Но это пока неважно. Не до тех пор, пока ребёнок не достигнет хотя бы трёхлетнего возраста. Зеновия прижала к себе маленький комочек. Она будет защищать его до конца, до самого конца. Айл вздрогнул. Его жена могла быть пугающей. Всё это время ему лгали. О его рождении, о жизни, о смерти матери. Может, даже факт того, что он желанный ребёнок – ложь? Как могли желать что-то столь нелюбимое отцом, нелюбимое кланом? — Было в моей жизни хоть что-то настоящее? — спросил Килл, даже не срывая голос. Отец потушил сигарету. — Я не буду говорить, что ты не так меня понял или что я люблю тебя, — ответил ему отец, — Но знай, что ты не достоин звания главы клана ДиБруа. Килл сжал кулаки. Мерзко от привязанности отца к этим пердунам, к старым традициям, ни одного отклонения от кодекса. — Я никогда к нему и не относился, — отрезал парень, — Я никогда не был хорош в мечах, никогда не проявлял интереса к политике. Я целиком и полностью сын своей матери. Айл стряхнул пепел с сигареты. Клан ДиБруа являлся ведущим в Западном Отделении, отличаясь идеальными техниками кендо. Детей начинали обучать с рождения, в самых жёстких условиях. И им была совершенно несвойственна жалость. — Двигайся быстрее, — тихо сказал Айл, сбивая совсем маленького Килла с ног. Мальчик захныкал, а сидящая в углу Зеновия нахмурилась и встала. — Айл, дорогой, не стоит так третировать Килла, он всё же ребёнок, — ДиБруа посмотрел на неё, а затем отвёл в сторону. Киллуа прислушался. — Зен, ДиБруа – это не просто фамилия, это клан, ты же понимаешь? — она вздохнула, а Килл вопросительно раскрыл глаза. Он впервые слышал о мистическом «клане». Его мать полуприкрыла глаза, опустив взгляд на свои руки. — Он совсем на тебя не похож, я не знаю… все в твоей семье точь-в-точь ты, это даже пугает, но Килл… моего мальчика не тянет к оружию. Ему нужен рукопашный бой, я знаю это по себе. Килл увидел, как скрипнул зубами отец, и вздрогнул. Он знал, что не наследовал ни красно-жёлтых глаз и иссиня-чёрных волос своего папы, но зато мама говорит, что его «металлического цвета глаза и волосы цвета пепла» – такие же, как у неё! Может, папа завидует? — Это так непонятно. Клан ждёт наследника, а я приведу им… это, — вслед за этой фразы Килл впервый раз увидел, как мама дала папе пощёчину и заметил слёзы в уголках её глаз. Она прошипела тогда: «Не называй нашего ребёнка “это”, даже не смей!» — Я сначала думал, что ты завидуешь маме, что я похож на неё, а не на тебя, — вздохнул Килл. Айл ответил: — Это не имело бы смысла. Было бы мне нужно любимое дитя – то, что он был бы похож на Зен, лишь обрадовало бы меня. Увы, мне был нужен наследник, — пожал плечами ДиБруа. Сам Килл себя давно отрекся от этой фамилии. — И поэтому ты красил мне волосы, вставлял линзы и впихивал нелюбимое оружие вплоть до того инцидента? — задал риторический вопрос Килл, — Ты называл меня никак иначе, кроме «это» или «наследник». Премия отца века, папаша, просто улёт. Айл ухмыльнулся, но скорее зло. Так мерзко, что Киллуа чуть не вывернуло. Он так и остался стоять, рассерженный, в растроенных чувствах и с фамильным мечом в руке. Килл всё ещё ненавидел всё, связанное со своей семьёй, исключая мать. — Ты бы никогда не сделал меня своей копией… — тихо отчеканил Килл, — Поэтому умрёшь ты не от меча, а от моих кулаков. Прятаться от клана в Мексике – не худший вариант, — считал тринадцатилетний Килл, перебиваясь случайными заработками и экзорцизмом. Он был ребёнком, но в некоторых районах этой страны возраст имел не столь большое значение. Краска с волос почти слезла, а остатки на кончиках Килл срежет послезавтра, когда накопит на парикмахерскую; линзы он потерял ещё на первый день. Только меч и напоминал о причастности Килла к семье ДиБруа. Килл фыркнул. «Клан». Сборище уродов-старпёров, которые не думают своим мозгом, а читают кодекс. Он со своим подростковым максимализмом сделал Такое на презентации наследника, что отец его проклял. И хорошо! Пусть этот знает, что Килл – не «это». Церемония презентации наследника — важное событие в жизни такового. В возрасте тринадцати лет его представляют главам и старейшинам семьи, а они решают, достойны ли навыки их клана, или нет. Килл — вместо того, чтобы повести себя достойно и сражаться фамильным мечом, которым владел ещё основатель, — раскатал всех по стенке голыми руками, украл меч и свалил из страны. Благо, сделать ему это помогли друзья из узких кругов. Килл вылез из своего укрытия, в котором прятался от полиции, – даже тут она, бывало, проходила, – и уткнулся носом в… мать. — Мам! — изумлённо воскликнул он. Она приложила палец к губам сына, показав головой, что: «не здесь». Килл кивнул. Она вздохнула и села на один из камней, оставшихся от разрушенного здания — таких тут правда было мало, но Килл оборудовал базу именно в обломках. — Послушай, Килл, — начала Зеновия, обнимая сына. Киллуа не сопротивлялся, позволяя себя обнимать. Он соскучился по маме за три недели жизни в Мексике, — Клан ДиБруа уже вышел на тебя, как и Айл и, думаю, — она выдержала паузы, растянув губы в улыбке, — Если уйду я, поиски быть ещё больше уже не смогут. — Ты теперь со мной? — не поверил Килл, почувствовав, как затрепыхалось в груди сердце. — Ты мой сын, — сказала ему Зеновия, — Я всегда с тобой. Они разошлись, и Килл прикрыл кровоточащую царапину на щеке. Айл опустил маленький перочинный ножик. Сволочь, показал, что сильнее с помощью оружия. — Ты помнишь, как умерла мама? — спросил вдруг Килл, бросая взгляд на брошенную на землю в порыве эмоций папку. От его взгляд не укрылось, как вздрогнул Айл. — Конечно, — сказал он, — Эти часы преследуют меня и сегодня. — …часы? В этот раз ДиБруа не ответил. «Ты моя пара, что бы ни произошло» — Беги, Килл! — крикнула Зеновия, кидая сына в тоннель и последней атакой засыпая его камнями. Она развернулась к сжавшему кулаки и вперившему взгляд в землю Айлу и улыбнулась. Он спросил: — Зачем? Тебя будут пытать, из какого ты рода, что пересилила не дающую осечек уже сотни лет кровь. И… что ты, Зен? — он поднял голову, к она вздохнула и уставилась на случайный камень, будто бы он был ей интересен. — Я не человек, как ты понимаешь. Я знаю, что нет ни одного упоминания обо мне до нашего знакомства, и мне жаль, что я могу рассказать тебе об этом толлко сейчас. Айл поднял на неё взгляд, полный разочарования. Зеновия выдохнула. Что же… ей говорили, что она зря провернула подобное под носом у Общества Душ, но она считала, что поступила правильно. Она любила и была любима, родила прекрасного сына, который продолжит её дело. Она умрёт не зря. — Как бы то ни было, убей меня, — сказала Зеновия, раскинув руки в сторону, — Либо так, либо меня будут пытать, как ты и сказал… вопрос в том, — она сощурила глаза, — хочешь ли этого ты, Айл. Он замолчал на минуту, а потом отдал приказ по рации: — Связать её. Килл ударил бетон. Айл мог бы даже сказать, что подобное действие было отчаянием, но. Вместо того, чтобы расшибить себе руку, асфальт под кулаком его сына проломился. ДиБруа еле успел увернуться от смертоносной трещины. Килл постарался на славу, вложив всю свою силу в этот удар. — Эта сила, техника боевых искусств, досталась мне от мамы, — тихо сказал ему подросток, — Я никогда не буду сражаться с помощью меча вашего проклятого клана. Он вздрогнул. — …Только если не пойму, что вы изменились; если я смогу вас простить. Айлпрекрасноегопонимал В тот момент, когда лезвие ножа коснулось кожи Зен, она посмотрела прямо на Айла. Между ними было непроницаемое стекло, но она будто видела всё. И ДиБруа понял в тот момент, что не сможет. Кодекс был просто бумажкой, которых можно было напечатать тысячу. А Зен была лишь одна. Айл разбил его и протянул ей руку, понимая, что если ничего не удасться, то убьют обоих. Зен в ответ прильнула крепко, сжала плечи, а потом прошептала на ухо: «Позаботься о себе и Килле», — и, выхватив меч Айла из ножен, проткнула себе грудь. ДиБруа вряд ли может сейчас вспомнить, что произошло дальше. Но было много крика. Его собственного крика. Несмотря на силу Килла, Айл всё равно был опытнее и быстрее, поэтому через пятнадцать минут Киллуа валялся на раздробленном асфальте, жмурясь от солёных капель. Царапины и синяки болели, но его даже не сильно ранили, нарочно. Килл невесело усмехнулся. Вот слабак. Он сам. Айл потушил сигарету и развернулся спиной к Киллу, направляясь к выходу из потустороннего мира. Хорошо, когда была изнанка, где никто не увидит повреждений. — Ты знаешь, — сказал он напоследок, пройдясь равнодушнм взглядом по Киллу, — Меня ведь тоже выгнали из клана, но не подумай, не тогда. Отделался наказанием. Двумя годами позже. Он улыбнулся, даже мягко. — Как считаешь, за что? Киллуа проводил его округлившимися глазами. — За сим ты, бывший клава клана ДиБруа, Айл ДиБруа, изгоняешься из него за ………!