Какао с зефирками

      Эр бежит по широкой асфальтовой дороге, один – вокруг не души. Ему тяжело дышать, потому что воздух вокруг тяжелый и душный. Рюкзачок бьет его по спине, словно подгоняя вперед. На кроссовках развязался шнурок, но Эр даже не думает о том, чтобы остановиться и завязать его. Ему жарко – и в то же время по коже пробегают холодные и липкие мурашки. Что-то надвигается. Оно совсем близко.       Нечто темное и необъятное движется за ним по пятам, медленно, но неумолимо. Накрывает мраком все обозримое пространство, несет с собой гнет и тишину – и неукротимую ярость бури, сдерживаемой до самого конца.       Где-то сбоку все еще сияет солнце, дарит миру свои лучи, но и его вот-вот поглотит мрак. И от этого становится страшно. Мальчика, которому еще нет и девяти, это действительно пугает. Только бы успеть добежать до дома… Укрыться там и смотреть из окна, как мир станет одной непроглядной темной пеленой. Там тепло и уютно, там еще не вернулась с работы мама, но зато есть брат…       Эр жмурится и делает отчаянный рывок вперед. Еще несколько улиц…       …Солнце исчезает медленно и плавно, забирая с собой свое живительное тепло. И приходят прохлада и мрак. Где-то по большой дороге проезжает туда-сюда пара машин, в соседнем доме поспешно скрывается за дверью какая-то женщина. Десятки окон провожают пустыми взглядами бегущего по улице мальчика, в стеклах отражается клубящаяся и тяжелая пепельная синева.       А потом откуда-то издалека доносится неясный гул. Он все нарастает и нарастает, набирает силу. Ветер, зародившийся в кронах деревьев, могучей и тяжелой волной несется вперед, настигает Эра, грубой рукой пробирается под его кофточку, раздувает его волосы, превращая их в какое-то бесформенное облако, едва ли не сбивает с ног. Эр огромным прыжком преодолевает расстояние до поворота. Уже вот-вот будет его родная улица. Его сердце колотится от волнения, он, сам того не замечая, крепко сжимает кулаки.       Прямо перед ним вдруг проносится непонятно откуда выскочившая черно-белая кошка – распушившийся хвост трубой, глаза на выкате – и исчезает в ближайшей подворотне. Эр едва не спотыкается об нее, провожает удивленным взглядом. А кошки ведь еще острее ощущают приближающуюся бурю…       И тут же налетает еще один порыв ветра, и Эр чувствует на руке первую каплю дождя – крупную и холодную. Первую из великого множества. Следующая капля падает ему на щеку, затем еще одна, и еще, и еще. А потом небо раскалывается надвое – и весь мир вместе с ним. Оглушительный раскат грома сотрясает воздух, проходит через тело Эра, заставляет землю под его ногами вздрогнуть и заходить ходуном. Эр издает тихий звук – отчаянный и бессмысленный – и начинается ливень.       Дома, дороги, деревья, одежда и волосы Эра – все мгновенно становится мокрым, темным, отяжелевшим. Ливень льет сплошной стеной – беспросветная серость, в которой не видно ничего и никого, сплошной шум, въедающийся глубоко в подсознание. Эр жмурится, смаргивая с ресниц капли холодной воды, низко пригибает голову – и капли с подбородка стекают по его шее. Тщетно пытается он привести в порядок налипшие на лицо пряди волос, тщетно пытается хоть что-то разглядеть сквозь сплошные потоки льющейся с неба воды. Но ведь это уже его улица… Дом должен быть где-то совсем рядом.       На дорогах мгновенно образуются широкие бурлящие лужи и водяные потоки. Вода хлюпает в кроссовках Эра, одежда липнет к телу. В рюкзаке уже тоже все насквозь промокло, но Эр даже думать не хочет, в каком состоянии сейчас его бедные тетрадки. Он бежит из последних сил. Дышать легче не становится – хоть духота и спала, но теперь вокруг столько воды, что дышать полной грудью попросту небезопасно. Он все же вдыхает – и, поперхнувшись, кашляет. Кашляет от бессилия и отчаяния.       По бокам от него смутно маячат серые квадратные тени – дома. Какой же из них его… Эр протирает глаза, всматривается в неясные очертания. Этот? Да нет, вот этот! Или…       Очередной раскат грома над самой головой и ослепительная вспышка молнии заставляют его сердце пропустить удар. Усилившийся ветер то швыряет ему в лицо пригоршни воды, то пинками подгоняет в разные стороны, сбивая с правильного пути. Развязавшийся давеча шнурок намок и отяжелел от воды и теперь волочится по лужам, мешая своему хозяину. Да, до добра это точно довести не могло.       В какой-то момент Эр все-таки наступает на этот шнурок, спотыкается и, не в силах удержаться, с тихим звуком летит навстречу земле. А точнее – огромной луже. Грязная вода расплескивается во все стороны, заливает руки Эра по локоть, с готовностью плюется ему в лицо. Эр царапает об асфальт ладони и колени, но, благо, не так уж сильно – просто кожу теперь неприятно саднит от воды и грязи. Он тяжело дышит, вглядываясь в свое безликое темное отражение в луже, потревоженное рябью и дождевыми каплями. Не спешит подниматься. Какой теперь в этом смысл, если он и так насквозь промок и замерз? Да еще и в луже искупался. Бедные его тетрадки. Но хорошо хоть, что брат сейчас сидит дома и…       Еще одно темное отражение возникает вдруг в луже и сливается с отражением Эра. Эр смотрит на него несколько мгновений, а потом отрешенно поднимает взгляд. И тут же его глаза удивленно округляются.       – Эл?       Брат стоит перед ним в высоких резиновых сапогах, зеленом дождевике и с раскрытым зонтиком на плече. А потом он наклоняется и протягивает Эру руку.       – Вставай, пойдем домой.       – Эл…       У Эра почему-то глаза на мокром месте при виде брата (хотя может, это все тот же дождь?). Однако он с готовностью хватает сухую и теплую руку Эла и поднимается из лужи. Эл затаскивает его под огромный зонт и в этот момент вновь звучит раскат грома, но Эр его практически не ощущает – может, из-за зонта, а может, из-за руки брата. Он вопросительно смотрит на Эла и тот, ловя его взгляд, поясняет:       – Увидел из окна кого-то бегущего под дождем и сразу понял, что это ты. Кстати, вот наш дом. Ты всего несколько метров не добежал. – Эл молчит немного, огибая очередную лужу, но потом все же добавляет: – Ты чего не спрятался где-нибудь и не подождал, пока дождь пройдет? Хотя бы в той кафешке на углу.       Эр смущенно смотрит себе под ноги и шмыгает носом.       – Я… просто думал, что как раз успею добежать до дома. Мне не хотелось нигде задерживаться.       Эл издает какой-то неопределенный звук и пропихивает брата в дверной проем, потом, одновременно с ослепительной вспышкой молнии, складывает зонтик, заходит в дом и закрывает за собой дверь.       – Фу-у-ух, – протяжно выдыхает Эр.       С него ручьями стекает вода, саднящие ладони слегка покраснели, волосы превратились в нечто бесформенное. Проследив за тем, как с носа брата стекает и шлепается на пол крупная капля воды, Эл решает, что нужно с этим что-то делать. Снимает сапоги и плащ и идет на кухню.       – Переоденься пока, – доносится с кухни его голос.       «Не старше меня, а такой самостоятельный…» – думает Эр и покорно идет переодеваться, по пути оглашая весь дом громким чихом. В портфель он заглядывать все еще боится, поэтому ставит его у батареи сушиться, а сам надевает сухую и теплую пижаму и укутывается в плед. За окном все также бушует непогода, в стекло стучат нескончаемые капли дождя, но гром и молнии по ощущениям уходят все дальше и далеко на горизонте уже появляется тонкая полоска светлого неба.       В комнату вскоре входит Эл с двумя кружками дымящегося какао в руках. Он не очень старается нести их аккуратно, а потому на кружках уже имеются подтеки и на полу остается несколько шоколадных капель. Кипятка налил как всегда до самых краев… Но Эру все равно на это, он провожает брата восхищенным взглядом, подходит к нему, заглядывает в кружки.       – Зефирки! – радостно замечает он, и Эл кивает, довольный, судя по всему, собственной заботливостью.       Затем он оценивающе осматривает Эра, уходит и возвращается с большим мягким полотенцем.       – Если не высушить твои волосы, то ты простудишься, – сообщает он и, словно в подтверждение его слов, Эр в очередная раз чихает.       Методично посушив волосы брата полотенцем (и превратив их в нечто еще более невразумительное, чем они были до этого), Эл пихает кружку с какао в руки Эра и тоже принимается за свою порцию.       – Как вкусно, – шепчет Эр куда-то в кружку, и сидящий рядом с ним на кровати Эл вновь довольно улыбается.       – Ты будешь зефиркой, а я – какао, которое тебя согреет, – заявляет он.       Эр тихо смеется, на душе у него сразу становится теплее от этих слов.       – Мне бы только не растаять, как эти зефирки. Но я согласен.       Какао не обжигает, но согревает Эра изнутри и снаружи, на вкус оно невероятно сладкое и нежное из-за этих самых зефирок, и Эру даже думается, что ради этого момента стоило оказаться под тем ливнем.