Never

Конечности Альбуса еще плотнее обвились вокруг гладкой и потной спины Геллерта. Член другого мужчины был в нем, горячий и твердый. Он входил глубже с каждым толчком, заставляя глухо стонать. Альбус чувствовал это удовольствие внутри, каждое изменение угла или темпа приносило ему различные ощущения. Глубокое рычание Геллерта смешалось в голове Альбуса с его собственными вздохами. Пальцы альфы впивались в кожу Альбуса, оставляя новые следы поверх старых. В те короткие промежутки времени, когда они с Геллертом были далеко друг от друга, Альбус нежно касался руками каждого синяка. Они были здесь, на нем, за исключением одной метки, которой он действительно жаждал. Горло Альбуса саднило, когда стоны перешли в крики, и он крепко зажмурился и откинул голову назад, подставляя свою шею Геллерту, как он всегда делал, ожидая, молясь, что на этот раз все будет по-другому. Альбус хотел, чтобы Геллерт укусил его, хотел больше всего на свете, но он этого не делал. С закрытыми глазами, даже когда Геллерт вбивался в него, Альбус мог представить себе всю их совместную жизнь. Он дал бы Геллерту все: партнера в его приключениях, ум, равный его собственному, и столько детей, сколько альфа захотел бы. Альбусу больше ничего не было нужно. Он больше ничего не хотел. Альфу, особенно такого сильного, как Геллерт, могли осудить за выбор омеги-мужчины, ведь такой паре труднее произвести потомство. Но Альбус знал, что он мог сделать это. И Геллерт хотел его, или, по крайней мере, говорил, что хочет. Но он никогда не кусал его. По щекам Альбуса покатились слезы. Его блестящий, красивый Геллерт был в нем, оставив свою элегантность, манеры и остроумие ради того, чтобы отдаться этому первобытному желанию вместе с Альбусом. Омега прикусил губу и выгнул шею еще сильнее, пока не стало больно, предлагая себя своему альфе навсегда. Но Геллерт не взял его. Чудесная, ужасная смесь блаженства и агонии разбила сердце Альбуса, когда они достигли пика, и доказательства любви и удовольствия покрыли его живот и живот Геллерта. – Геллерт, Геллерт… – прошептал омега, умоляя другого о том, чего он ему не даст. Почему? Возможно, он мог спросить. Почему ты не хочешь меня? Почему ты меня не любишь? Но вместо этого он просто лежал, чувствуя на себе тяжесть своего альфы, прислушиваясь к дыханию, поглаживая золотые волосы Геллерта. Все закончилось, и все же снова не было крови, стекающей по бледной шее омеги, никакой боли от острых зубов альфы. Была только тишина и их дыхание. Альбус прислушался к этой тишине, гадая, скажет ли Геллерт что-нибудь вообще. Несколько слов о любви, немного ободрения. Но он отчаянно нуждался в обещании не только на словах. Обещании, что они всегда будут любить друг друга, всегда будут вместе, как сейчас. Он должен был принадлежать Геллерту до тех пор, пока они живы. Альбус молился, чтобы Геллерт укусил его, но он так и не сделал этого. Нежная рука Альбуса в его волосах, когда он лежал на нем, все еще погруженный в тепло и мягкость, – все, что Геллерту когда-либо было нужно. До Альбуса вся жизнь Геллерта была абсолютной, беспросветной тьмой. Он даже не знал о существовании света. Геллерт взял руку Альбуса и поднес его пальцы к своим губам. Другая рука альфы все еще была на заднице омеги, слегка поглаживая мягкую округлость, даже после того, как они оба кончили. Геллерт больше не хотел расставаться со своим пламенем. За пределами этой комнаты, без его чистого, любящего мальчика, не было ничего, кроме пустоты. И все же Геллерт не мог заставить себя укусить его. У Геллерта не было собственного света. Он прекрасно понимал это, а Альбус – нет. Он боялся, что однажды омега узнает, какой он на самом деле внутри, и покинет его. Даже сейчас, когда секс уже закончился, Геллерт все еще хотел вонзить зубы глубоко в нежную шею Альбуса и навсегда связать их вместе. Но он не мог. Даже находясь в объятиях своего возлюбленного Геллерт уже знал, что потеряет его. Такой человек, как Альбус, никогда не сможет по-настоящему быть с ним, любить его, оставаться рядом. Когда-нибудь этому всему придет конец, и он останется один во тьме. Геллерт еще крепче прижал Альбуса к себе, когда эта мысль пронзила его сердце, и уткнулся лицом в шелковистые рыжие волосы. Это уже было большим счастьем, чем Геллерт заслужил. Это было больше, чем он когда-либо мог вообразить. Он должен отпустить его сейчас. Вместо этого он поцеловал Альбуса в ухо, подбородок и ниже по шее, вплоть до того места, которое он так отчаянно хотел получить. – Альбус… – начал он, даже не зная, что хочет этим сказать. Геллерт знал, что потеряет его. Он потеряет своего Альбуса. И он знал, что омега был его единственной парой, пока они живы, даже если он никогда не укусит его. Сладкий аромат Альбуса успокаивал и опустошал одновременно. Геллерт вдохнул его вместе с возбуждающим запахом смазки и семени, которые все еще покрывали бедра другого мужчины. Ароматы всего хорошего в его жизни. Геллерт не мог оторваться от шеи Альбуса, но и приблизиться тоже не мог. Какая-то часть Геллерта жаждала спастись, навсегда привязаться к огню Альбуса. Быть с ним, трахать его, поддерживать, и так до самой смерти. Любить его по-своему. Укусить и почувствовать вкус его крови, даже если это означало связать Альбуса со злым человеком, которого он на самом деле не знал. Но другая часть Геллерта просто не могла так поступить. И он этого не сделал.