~*~*~
С этого дня Умка стабильно приходил в этот парк каждую ночь, вместе со своим богатырем, и лаял на Мирона, каждый раз тщетно пытаясь вырваться с поводка и наброситься на обычного, ничем не примечательного вампира. Ждать нападения, и уж тем более менять свой маршрут, Мирон не собирался. Ему очень нравилось гулять по этому парку (тем более что он так и не придушил несчастного Ауку) и Федоров предпочитал гулять на своих двоих, никем не искусанных. Поэтому однажды он решил слегка припугнуть глупую псину. Было уже далеко за полночь. Убывающая Луна ярко освещала пустой парк. Мирон, сидя на лавке и наблюдая за мушками, что вились у фонарного столба, поджидал волкодава. Отчего-то именно сегодня богатырь запаздывал. Но вот послышалось уже привычное рычание и в конце аллеи показалась мощная фигура богатыря. Подле него шел волкодав. Его мощные лапы загребали гравий, под шерстяным покровом на спине переливались мышцы. Мирон огляделся. Вокруг никого. Он напустил легкий морок на богатыря. Достаточно, чтобы тот не понял, что происходит прямо у него под носом. Федоров присел на корточки на пути волкодава. Умка остановился, хотя все его тело было готово к броску. Мирон открыл свою истинную личину. Резко похолодало, умолкли птицы, настала мертвенная тишина. Черные глаза без зрачков вывалились из орбит. Из расширенной пасти показались острые как лезвия клыки. Неровные. Уродливые. Окропленные кровью смертных. Уши удлинились, натягивая кожу на лбу. Лицо, сморщенное, испещренное шрамами, застыло в маске ярости. Эти лики будили в подсознании иррациональный ужас. От этих зверей нельзя убежать, но инстинкты вопили хотя бы попытаться. Но богатырь ничего этого не видел, поэтому вновь потянул за поводок застывшую на месте псину. — Умка, пошли! Волкодав стал медленно подбираться к лысой бестии. Когда они были нескольких метрах друг от друга, Мирон издал истошный вопль. Гаркая, птицы черными тенями взвились в воздух. В соседних девятиэтажках содрогнулись старухи. Перекрестились. Проснулись от кошмаров дети. Вампиры со всего города зашипели, услышав зов собрата. Домашние животные завыли, вторя царям ночи. Умка, оказавшийся в центре этого безумия, заскулил и подался назад. — Ты чего, Умкинс? — удивился богатырь. Коснувшись спиной ноги хозяина, что-то поменялось во взгляде волкодава. Мирон мгновенно почувствовал это. Отступать было некуда. Позади была его маленькая стая. За эту стаю пес был готов отдать свою жизнь. Подобравшись, Умка бросился вперед, преодолевая небольшое расстояние до Мирона в один сильный рывок. Пасть зверя щелкнула буквально в сантиметре от Мирона, который в последний момент успел отскочить в сторону. Громогласный лай разлетелся по округе. Богатырь держал поводок обеими руками, но в последний момент шлейка не выдержала и с треском порвалась. Беснующийся пес, разбрызгивая слюну, бросился на Мирона. На автомате Федоров напустил морок на весь парк и пес в замешательстве метался от одной скамейки к другой, в поисках бестии, которую был готов порвать на клочки. Зрение подводило пса, но запах-то остался. В какой-то момент богатырь, безуспешно пытавшийся догнать свою собаку, остановился на месте, чтобы отдышаться. Так вышло, что остановился он напротив Мирона. Федоров наконец взглянул на него вблизи. Это был совсем молодой парень, почти на целую голову выше Мирона. Странное лицо. Все в нем было немного слишком. Слишком широкие глаза, слишком большой нос, слишком круглое лицо из-за дурацкой челки. И все было какое-то простое. Смелый разлет бровей, морщины вокруг улыбчивого рта, яркие голубые глаза, полные решительности. Если бы богатырь был персонажем его книги, Мирон описал бы его как эдакого смельчака. Такого добродушного главного героя старых русских сказок, у которого все получается, но не потому, что он умен, а потому, что он — храбрец. Приятный молодой человек, вот только псина у него — настоящая тварь из пучин ада. Мирон поспешил убраться из парка, пока каким-то чутьем Умка его не учуял и не съел. С этой собакой Мирон предпочел бы не пересекаться больше никогда. Были раньше псы, которые не боялись ни оборотней, ни вампиров, ни упырей. Умка, должно быть, потомок длинной вереницы собак, которые выведены были только для одной цели: охотиться на нечисть. За своего охотника они были готовы стоять до конца и Мирон не был уверен, что сможет противостоять такому напору. Он снова вспомнил теплое дыхание и клацанье пасти у носа. Мирон поежился и затопал домой чуть быстрее.~*~*~
Как Мирон ни старался забыть волкодава, ему это не удавалось. Видимо какой-то врожденный страх перед охотниками. Как оказалось, Умка тоже его не забыл. На протяжении целой недели богатырь и его волкодав стабильно приходили по ночам в его, Мирона, парк. Псина ничуть не испугалась. Наоборот, она будто специально шла на место их битвы. Вынюхивала. Хотела закончить начатое. Днями Мирон тихо спал в своем вычурном гробу из красного дерева. Он достался ему по наследству и глупо было не пользоваться магической побрякушкой. Тем более, что в обивке толстым слоем находилась спрессованная почва, собранная с заднего двора родового поместья. А ночи, если не считать коротких вылазок в парк: пришла ли за ним псина со своим громоздким хозяином, Мирон проводил в поисках генеалогических преданий. Имена, фамилии, дети, внуки, правнуки. Мирон штудировал том за томом, но нет. Все охотники мертвы. Потомки истреблены. Но что если он что-то упускает? Что-то критически важное? Нужно имя. Тогда все встанет на свои места. Проследить за охотником, самому прийти в его логово? Попасться в хитровыебанную ловушку и закончить жизнь с осиновым колом в сердце? Но охотников нужно прижимать пока они были одни. И Мирон решился проследить за богатырем. Умка всю дорогу до дома испуганно оборачивался, но не мог ничего разглядеть сквозь морок. Жил богатырь в пятиэтажке, недалеко от парка. Обычной, если не считать гнездо гамаюнов под крышей. Мирон зашел в квартиру на этаж выше — она оказалась пуста. На мебели остался небольшой слой пыли. Федоров занавесил шторы и, слегка отряхнув пол, лег на него. Он закрыл глаза и весь превратился в слух. Сначала было сложно понять что происходит из-за шепота гамаюнов и рычания Умки. После прогулки с собакой богатырь немного постучал по клавишам и пошел спать. Мирон же сомкнуть глаз не смог. Ему оставалось только лежать и думать. Все мысли вертелись вокруг квартиры снизу. О богатыре, деды которого, возможно, вырезали Федоровых сотни лет назад. Об Умке, преданность которого Мирон уважал. И о том, какая из этого могла бы выйти неплохая книга. Федоров мысленно стал прикидывать сюжет. Богатырь проснулся поздно. Мирон едва держал глаза открытыми, но проснулся, как только услышал шевеление снизу. Богатырь поставил чайник, насыпал корма Умке, который все еще был неспокоен, и сделал себе бутерброды. Поел и вышел. Мирон остался с Умкой наедине. Оба знали о присутствии друг друга. Оба не могли ничего с этим поделать. Мирон погрузился в транс, ожидая возвращения богатыря. Слежка за охотниками, конечно, дело нужное и важное, но упускать свой дневной сон было глупо. — Слава, ты куда! — послышался мужской голос из квартиры снизу. — Сейчас сходим с Умкой по делам на улицу и обратно! Мирон распахнул глаза и прислушался. Снизу вовсю шла вечеринка. Как минимум шестеро. Двое на кухне, остальные в зале. Мирон посмотрел на часы: солнце зашло уже давно. Как же это он проворонил возвращение богатыря? Видимо, стареет. Оказывается, его зовут Слава. Приятное имя. Очень подходит русскому пастуху. И очень не подходит охотнику на вампиров. Мирон потянулся и вышел на балкон. Сумерки опустились на город. Прохладный ветер слегка покачивал деревья. Первые звезды загорались на небосводе. Мирон уже собрался было последовать за Славой, как вдруг передумал и остался наблюдать с окна. — Умка, все! Я сказал тебе еще днем, что больше мы в тот парк ни ногой. Собака гавкнула в ответ. — Да, мое слово — закон. И не надо мне тут больше. Будем ходить в другой парк, чуть подальше. А пока делай свои дела здесь и не дуйся. Собака нервно заскулила. — Ну прости, — Слава присел на корточки и погладил волкодава, — Давай больше не ссориться, да? Просто то место плохое. Тебе же там тоже не нравится. Эти птички ебучие, да? Давай просто будем ходить в другой парк, хорошо? Псина согласно тявкнула и скрылась в палисаднике. Слава встал и закурил. С конца улицы, шатаясь, в их сторону шел невысокий парень. Отчего-то Федоров знал, что идет он именно к Славе. И вправду, только завидев его, Слава весь как-то подобрался. Он стал каким-то нескладным, странным. А крепкий парень со светлой макушкой — Мирон видел только ее — подходил все ближе. — Славочка! — он поднял руку в приветствии. Слава молча курил, — Ну привет, дорогой! Как же ты! — Тебе лучше уйти, — твердо ответил Слава, бросая бычок в мусорное ведро. — А что, больше меня в этом доме не ждут? — парень со светлой макушкой был явно пьян. — Не ждут. — А если я скажу, что готов отсосать тебе прямо сейчас? — он рассмеялся, но голос его звучал уверенно. Не шутил. — Мне от тебя ничего не нужно, — отрешенно проговорил Слава. Он отвернулся и Мирон увидел, как он скривился от неприязни. — Тогда верни мою собаку! — Саш, ты совсем ахуел? — вскинулся Слава. — А что, раздел имущества, все честно! Парень пьяно рассмеялся и Слава, доведенный до крайности, схватил его за ворот и встряхнул. — Да посмотри что с тобой стало! Очнись! Ты, блять, таким уебком стал. Где твои мозги нахуй?! — крикнул Славка в лицо парню. — А в самом начале уебком не был? — Саша расплылся в улыбке. — Не был. Тот бы никогда не поднял руку на того, кто тебе доверяет. — Ты что, поехал кукухой, я тебя никогда не бил, — скалился Саша, на что Слава снова встряхнул его. — Ты знаешь о чем я говорю. Не возвращайся сюда. И оставь нас в покое. Слава выпустил воротник мужчины и пошел к палисаднику. Только тогда Мирон заметил, что Умка, съежившись, скулит под скамейкой. Слава прошептал что-то успокаивающее и повел собаку к домофону. Еще Мирон заметил Бадзулу, которая вылезла из кустов. Старуха, прикрытая только старой грязной тряпкой, бежала к пьяному Саше. Тянула руки, что-то кричала. Мирон увидел, как в его руке блеснуло лезвие. Умка обернулся и испуганно заскулил. Слава, не обращая ни на что внимание, возился у двери с ключами. Мирон погрузил Сашу в сон, предотвращая поножовщину. Обычно Федоров предпочитал не встревать в дела смертных, но в такой ситуации вмешательство казалось оправданным. Кажется, волкодав был бессилен перед смертным по имени Саша. Интересно. С земли на него взглянули двое: Умка и Бадзула. Потом скулящая собака последовала за своим хозяином в подъезд. С тяжелым сердцем Мирон спустился вниз и помог Бадзуле отволочь Сашу домой. Тот жил всего в нескольких кварталах от дома Славы. Все это время старуха только прятала глаза и избегала расспросов. Впрочем, Мирон и так все понял. Бадзулы — не самые злые или беспощадные из ночных созданий. Они заставляют человека пропивать все деньги и бродяжничать. Всего-то. Но кто заставит раскаявшуюся Бадзулу тащить себя домой пьяным? Кто вытащит нож на бывшего друга? Бывшего любовника? Кто запугает волкодава до беспамятства? Волкодава, который не боится ни оборотней, ни вампиров, ни упырей. Мирон тяжело вздохнул. Только самый страшный из монстров.~*~*~
В гараж, обитый внутри досками из светлого дерева, стала проникать тьма. Единственный источник света — лампочка на проводе — лишь едва освещала помещение. На стенах были развешаны плакаты разных рок групп и потрепанная карта Сибирского Ханства. Вполне возможно подлинник. Нужно будет как-нибудь поинтересоваться. Мирон сидел на рабочем столе, болтая ногами в воздухе. — А тебе не кажется, что это слишком уж специфичный и слишком странный план? — спросил Ваня, продолжая ковыряться в капоте машины. — Что ты имеешь ввиду? — ответил Федоров вопросом на вопрос. — Подай, пожалуйста, резиновый молоток, — Мирон подал, — Я имею ввиду… Тебе вообще не кажется странным количество твоих гипотез и умозаключений? Я не говорю, что ты не прав. Просто спрашиваю. — Кончай темнить, что именно ты имеешь ввиду. Евстигнеев вылез из-под капота, протер масляные руки полотенцем и принялся загибать пальцы — Что-то ты быстро разуверился в том, что пацан — охотник, раз. Ты собирался спуститься вниз, но не стал, будто знал, что пацан с собакой никуда не пойдет, два. Догадался, что тот другой парень идет к пацану с собакой, три. Знал, что у них были какие-то амурные дела, четыре. — Это было понятно из разговора! — перебил Мирон, но Ваня остановил его, махнув рукой. — Ты знал, что он достанет нож. — Просто среагировал! — Ну да, точно. А еще ты почему-то решил, что парень с ножом абьюзил собачку, значит она не кинется на нападающего. И поэтому ты вмешался, — скорчил недоумевающую рожу Ваня, — Поправь меня если я не прав. — Этот парень точно ублюдок, Бадзулы не делают из людей моральных уродов! — продолжал оправдываться Мирон. — Не спорю. Но, последний гвоздь в крышку твоего гроба, уж прости за неуместную шутку, ты знал, где этот Саша живет, хотя вы с Бадзулой дотащили его не переговариваясь. А теперь у тебя есть абсолютно ебанутый план, который слишком уж точный, чтобы взяться просто из твоей головы, — Ваня развел руками. — Ты полагаешь, что я тебе лгу? — нахмурился Мирон. Но что-то и впрямь не складывалось. — Я полагаю, что могло так выйти, что прямо над тобой, пока ты был в трансе, находились такие интересные существа, которые очень любят рассказывать свои пророчества, которые никому задаром не вписались. — Гамаюны! Я спал и все запомнил! — Мирон ударил себя по лбу. — Вот именно, придурок, — Ваня аккуратно стал собирать инструменты. — Ну, что же, раз план не мой, а рассказанный гамаюнами, то ты уже знаешь, что согласишься, — просиял Мирон. — Знаю. И от этого мне только хуже, — кисло промямлил Ваня, — Только переоденусь.~*~*~
Ваня в своей волчьей форме был с белой шерсткой на пузе, рыжей по бокам и серым на спине. Трехцветный, как и его борода. Только глаза у него остались свои: зеленые и злые. — Я на четвереньках, что дальше? — прорычал Ваня. — Блин, не знаю, — Мирон нервно мял пальцы. — Ты вообще откуда знаешь, что в этот раз они пойдут в этот парк, а не туда, где собака ходила тебя ловить? — Не знаю я! И перестань меня спрашивать. Лучше погавкай. — Не буду я гавкать! — Ну где ты видел молчащую собаку? — жалостливо попросил Мирон, — О господи, вон они идут! Голос, Ваня! — Гав-гав, епта. В конце темной аллеи вновь показалась великанская фигура Славы в его неизменной коричневой куртке. Рядом с ним шагал волкодав. Мирон даже рад был увидеть его полным сил, а не тем жалким скулящим из-под скамейки комочком. Умка увидел их. Федоров поудобнее уселся на скамейке и притворился, что копается в телефоне. — Ты что, виляешь хвостом? — прошептал с улыбкой Мирон. — Пошел на хуй. Волкодав будто задумался на мгновение, а потом ринулся к ним, потянув за собой Славу. — Ой, извините пожалуйста, — протянул с улыбкой Слава, когда Умка понюхала Ваню в шею, бросив на Мирона подозрительный взгляд. — Ничего страшного, — отмахнулся Мирон, — У вас очень большая собака, — и вправду, Умка был даже больше Вани, — Какая порода? — Это алабай. А вы случайно не тот писатель? — Тот писатель это я. А вы — фанат? — сердце Мирона вдруг забилось чаще. — Не сказал бы, но я вас читал, — и улыбка у Славы была ровно такая, какой Мирон ее представлял. У их ног волкодав и волк уже вовсю обнюхивали друг другу задницы с виляющими хвостами. — Кажется ваш пес очень понравился Ване, — рассмеялся Мирон, за что получил легкий пинок в ногу от Евстигнеева. — Умка — девочка, — добродушно ответил Слава, — А вы, случайно, не ищете самку для вязки?