Смех в лицо Смерти

      Скалл Иммортал был знаменит на весь мир — каскадер, который чудом выживает в самых смертельно опасных своих представлениях; который должен был умереть уже десяток раз за свою двухгодичную карьеру. Он появляется на входе в цирк в 1971 году, один, и ему двадцать шесть лет — а выглядит на двадцать максимум. Не самый высокий рост, бледная кожа, аристократичные черты лица, самоуверенная ухмылка, прищуренные глаза цвета чистейшего изумруда, драгоценного камня. Растрепанные фиолетовые волосы, два пирсинга на левой брови и цепочка, что тянется от уголка рта к левому уху. Два пластыря на щеках, подведенные фиолетовым глаза, и губы тоже. Уже в цирке ему дорисовывают слезу на левую щеку. Он много смеется, иногда абсолютно аристократическим жестом отмахиваясь от надоедливых собеседников. Он в совершенстве знает английский, у него едва заметный британский акцент, знает разговорный французский и некоторые фразы на болгарском. Неплох в итальянском и обожает японские суффиксы — кажется, именно японский он учит уже второй год. Предпочитает нормальной одежде мотоциклетный костюм в черных и фиолетовых тонах, мотоциклетный же шлем, а вместо багажа носит с собой обычную спортивную сумку, смеясь, что и в нее все вмещается.       Скалл Иммортал много смеется и ведет себя как несерьезный дурак, избалованный мальчишка.       Только почему-то дрессированные львы боятся подходить к нему, а ночами, когда нет тренировок или выступлений, вдалеке от цирка кто-то разрушает деревья и ломает кости маньякам и убийцам. Или тихо сидит и пустыми глазами цвета битого зеленого стекла смотрит в ночное небо, мечтая, что найдется кто-то достаточно уверенный и мягкий, кто влезет под кожу и заметит маску. Мечтая, что кто-то сорвет приевшуюся маску, что кто-то обнимет за плечи и пообещает решить все проблемы. Пообещает помочь и быть рядом. Пообещает принять в семью, потому что свою Скалл Иммортал под другим именем уже потерял в далеком будущем. Остался только крестник, но тот сейчас еще не рожден и даже не в планах.       Скалл Иммортал глухо улыбается, собираясь обратно в цирк, единственное место, откуда его еще не прогнали. — — - — - — -       У Скалла болит голова. Буквально трещит по швам, и замазанный тоннами грима шрам только добавляет боли.       У Скалла все тело — будто один сплошной шрам, который начал кровоточить, и он сидит в ванной в снятой на неделю комнате отеля и стонет от боли, уже не моля о спасении. Он прекратил молить о спасении в пятнадцать лет, когда в 1996 году умер Сириус Орион Блэк. Сейчас 1972, и он не молит о помощи — он пытается пережить всю свою боль самостоятельно. Костюм весь окровавленный лежит где-то в комнате, вода в ванной окрасилась в красный, но он теряет сознание, пустыми глазами смотря в потолок. Какой-то ублюдок ввел в него яд, и пока тело пытается его вывести, оно не придумало ничего лучше, чем выбросить всю гадость через еще не полностью зажившие с войны шрамы. Они кровоточат, они лопаются, кровь стекает вместе с темно-зеленой гадостью, и Смерть близка так же, как в последней битве с Томом Марволо Риддлом. Скалл пусто усмехается.       На следующее утро он просыпается в кровавой ванне полностью здоровым, только голова немного болит и приходится мыться заново. Аккуратно стирает кровь с тела, моет саму ванную, молчит — иногда рука дергается слишком сильно, иногда теряется контроль над телом — заваливается на пол, но молчит. Ощущение меланхолии и пустоты в это утро завладело им, вызывая желание умереть. На календаре стоит дата: «31.07.1972» — и парень пару минут смотрит на нее, а потом — на лежащее рядом письмо. В нем пишется что-то о скуке, о временных парадоксах и других теориях — глаза цепляются, но не могут сосредоточиться на чем-либо, пока не находят три слова: «Гарри Джеймс Поттер». Дальнейшее читается более внимательно — этим именем Скалл Иммортал не пользовался ни разу с тех пор, как попал в глубокое прошлое.       Письмо оказалось приглашением. Некий Шахматноголовый приглашал его, Скалла Иммортал, — или, как было приписано, Гарри Джеймса Поттера. Шахматноголовому было не принципиально, вероятно, — на встречу восьми сильнейших Пламенных в целом мире. Скалл не совсем уверен, что значит «Пламенные», и пропускает это слово, чтобы читать далее. Эти восемь сильнейших, считая Скалла, будут наняты на какую-то работу, хорошо оплачиваемую и увлекательную, опасную и не совсем легальную. На этом месте все внутри Скалла кривится, но он продолжает читать. Им предоставят дом; требуется от них немного: на все задания они будут ходить вместе, исключая некое Небо, все совершенно секретно, убить друг друга нельзя. Звучит достаточно легко и понятно.       Вполне вероятно, они даже будут убивать. Скаллу не впервые: он пережил войну, — но все равно нет желания вмешиваться в эту хрень.       Он не хотел ввязываться в это. Абсолютно точно нет. Он не…       Взгляд упал на адрес, написанный в приглашении. Через четыре дня в Нуоро, Доргали.       …Ладно, он поедет туда. Из интереса. Если он не ошибается, ему с Сицилии ехать придется долго. На мотоцикле часов пять точно, чтобы достичь порта — оттуда на пароме придется ехать десять часов к Кальяри. Это уже часов пятнадцать — немалый срок! Еще часа три поездки в место назначения… Значит, у него есть сутки собраться. Потом — почти сутки, давайте полтора, чтобы иметь дополнительное время в случае непредвиденных проблем, и тогда почти половина времени потрачена. Ночь можно переждать в каком-нибудь отеле. На еду ему хватит денег с выступлений. Значит, сейчас он может пойти отдохнуть, или просто начать собираться, или купить что-то — ему всё равно, на самом деле. Он просто нашел новую цель для действий, ага. — — - — - —       Когда-то в 2005 году Гарри Поттера переместило во времени на тридцать пять лет назад, в 1970. Знакомый с концепцией перемещения во времени и временных парадоксов, а также уставший от войны и популярности, он нашел в этом возможность отдохнуть — сбежал из Англии в другую страну с небольшой помощью гоблинов. Фиолетовая краска удобно спрятала настоящий цвет волос, очки стали ненужными благодаря ритуалу, многочисленные шрамы были спрятаны под мотоциклетным костюмом, документы — сделаны теми же гоблинами. Мир казался чужим, а понимание того, что он остался в одиночестве и даже его любимый крестник будет только в далеком будущем, до которого он может и не дожить благодаря ежегодным проблемам, немного ломало психику.       Он выбрал Италию, благодаря магии выучив язык. Он примерил маску шута, он купил мотоцикл в честь крестного, он ел шоколад еженедельно в честь Ремуса и мечтал о верности, присущей профессору Снейпу. Италия была выбрана благодаря слухам об открытости и эмоциональности местного народа — Гарри, который тогда только примерил имя «Скалл Иммортал», желал этих эмоций.       Города в Нуоро были более пустынными, чем на Сицилии. Множество лесов, тропинок, небольших городов — идеальное место для мафиози, на самом деле. У Скалла было время разузнать, кто желал с ним встречи и кто такие «Пламенные». Кто бы мог подумать, что Скаллом Иммортал заинтересуется самая что ни на есть реальная мафия? Италия, конечно, родина мафиозных семей, но даже он не ожидал, что является сильнейшим — с его-то пламенем, которым он практически и не пользовался. Только интуитивно, как оказалось, заставлял повышать свои шансы на выживание и удачный исход некоторых дел. А магия вместо пламени использовалась как оружие. Вот же умора, ну не правда ли?       Домик, в котором они все должны были встретиться, оказался двухэтажным милым особняком с большим двором, который перетекал в лес. Белые стены, красная черепица, большие витражные окна — красиво и дорого. Он остановился перед дверью, паркуя мотоцикл, заинтересованным взглядом скользнул по черной дорогой машине, что стояла рядом, и позволил себе усмехнуться. Вероятно, он нарушает все нормы этикета, приезжая за час до собрания, тем более не в костюме — в мотоциклетной защите! Малфой был бы в восторге, конечно. Скалл задумчиво пригладил фиолетовые волосы, — кажется, скоро придется подкрашивать темные корни, хотя выглядит забавно, конечно, но конспирация и все дела, — и хмыкнул. Ни единого магического плетения он не ощущал: либо мафия не контактирует с магами, либо маги все еще блюдут Статут Секретности, либо конкретно им маг не положен. Или он сам должен будет стать штатным магом и именно для этого он и «заказан»?       Он уверенно постучал в дверь, прижимая к себе защитный шлем. Повисла тишина. А после — какой-то шорох, топот и возглас, похожий одновременно и на «иду!» по-итальянски, и на что-то другое на чужом языке. А после дверь открылась, показывая уже двадцатишестилетнему парню, все еще выглядящему на двадцать, молодую женщину. Ей можно было дать двадцать пять. Темно-синие волосы по плечи, миловидное лицо и мягкие голубые глаза, до того глубокие, что пугали — по крайней мере Скалла так точно. Примерно такой же добрый и ласковый взгляд был у Альбуса Дамблдора, одного из инициаторов войны, что уже заставляло Скалла невольно напрячься. Под ее левым глазом был оранжевый клевер-татуировка, на голове — большая и странная шляпа белого цвета, красивое белое платье в пол и плащ того же цвета. Она выглядела как мать — собирательный образ нежности, домашнего уюта, и Скалл уже видел нечто подобное по отдельности, и от этого щемило сердце.       Особенно от мысли: она мафиози. Высокий уровень опасности — чуть ниже Венгерской Хвостороги, чуть выше дементора.       — Ох, здравствуйте! — радостно воскликнула женщина, и Скалл скорее рефлекторно, чем осознанно нацепил на лицо широкую глупую улыбку. — Вы тоже по приглашению?       — Ага! — глуповато ответил Скалл, потирая ребяческим жестом волосы, и хохотнул. Женщина сложила вместе ладони в молитвенном жесте. — Меня зовут Скалл Иммортал, великий каскадер! — самоуверенно произнес он, эмоционально взмахнув руками. — Скалл-сама пришел не первый?       — Ха-ха, да, приятно познакомиться. Нет, пришло уже трое людей, а я совсем не готова. Ох… — Она покачала головой. — Меня зовут Луче Джиглио-Неро, глава семьи Джиглио-Неро. — Глава, то есть босс, то есть главная. Скалл непонимающе опустил голову на плечо, и глаза женщины забавно округлились. — Ох, не принимай на свой счет! Давай я проведу тебя к остальным? Скоро будет готово печенье. Что предпочитаешь — чай или какао?..       Весело заказав какао, Скалл послушно пошел за женщиной по первому этажу. Коридор, обошли пару дверей и лестницу на второй этаж, последняя дверь — Скалл благовоспитанно открывает ее перед леди, слушая нежный смех и пропуская женщину вперед, после чего входит следом. Комната в приглушенных темных тонах, посередине стоит большой круглый стол, за которым сидят трое. Луче что-то быстро щебечет о печенье и убегает, а Скалл все еще стоит под взглядами трех пар глаз, что быстро и оперативно считывали информацию о нем по малейшим движениям. И осознание, что он сейчас с убийцами, — хотя он тоже убийца, но можно ли сравнивать его с наемниками, если он убивал не за деньги — за свою жизнь? — заставило нервно улыбнуться.       Самую большую опасность излучал мужчина в черном костюме, оранжевой рубашке и черной федоре с лентой в тон рубашке. У него были черные волосы с завитками бакенбардов, достаточно забавными и странными, и возле него на столе лежал настоящий пистолет. Гарри пистолетов видел мало, но понимал, что они офигеть опасны — пускай знал пару заклинаний, что могли бы спасти его от пули. Черные глаза мужчины в костюме выражали самоуверенность и искреннее непонимание, что Скалл здесь забыл. И ощущался этот мужчина в федоре как нечто опасное и горячее — на ум приходило только солнце. Огромное, опасное и сжигающее — невероятный враг, куда там Тому?       Второй по опасности был высокий блондин с чуть загорелой кожей и голубыми ясными глазами. У него была зеленая бандана, зеленая армейская куртка и брюки, обычная белая футболка, и наверняка улыбка у него была бы задорной и яркой — приятной. Тем не менее сейчас голубые глаза выражали настороженность и внимательно, цепко осматривали его — явно предполагал, что у него должны быть какие-то тузы в рукаве, раз уж он здесь? Армейская предосторожность. Ощущения от него были будто что-то настойчиво капает на голову, уверенно выбивая дробь — возможно, семье он бы помог, этакий дождь, но сейчас для него здесь каждый — враг. Кроме, пожалуй, странной женщины в похожем армейском костюме, но с темно-синими волосами. Такое же ощущение, но она, вероятно, была бы слабее даже Скалла — не потому что женщина, а потому что слишком самоуверенна и агрессивна. Скалл давно знает, как с такими работать.       Скалл широко, самоуверенно улыбнулся, — маска, маска, маска, — и сел рядом с мужчиной в федоре — опасность лучше держать поблизости. Он положил на стол шлем, сложил на нем руки и оперся подбородком, с интересом глядя на лица будущих товарищей. А после вытянул из кармана то самое письмо, показательно читая строки подписанного договора. Отвлекся только на принесенное какао, которое, не проверяя, легко отпил — яды на него не действуют, наркотики тоже. Максимум, если яд сильно разрушительный, опять будет кровавая ванная, не более. Зато взгляды каждого, — кроме упорхнувшей Луче, — стали выражать единую мысль: «Ну идиот. Как он вообще дожил до своих лет?»       С большим трудом, вообще-то.       В течении еще получаса пришли пара человек. Высокий мужчина с раскосыми, азиатскими глазами темного оттенка, бледной кожей и длинными черными волосами, связанными в не менее длинную тонкую косичку. На нем была красная странная одежда, похожая сверху на рубашку, а снизу — на длинную в пол юбку, разрезанную от начала бедер до самого подола по бокам ног. А под этой «юбкой» — белые брюки. Он доброжелательно улыбался, спокойно занял место рядом со Скаллом и также не произнес ни слова. А ощущение, будто внутри него бушует ураган, готовый разрушать и уничтожать, оставляло чувство когнитивного диссонанса от несоответствия начинки и внешнего вида. Сколько сил он тратит, чтобы быть таким спокойным?       Следующий с виду был настоящим ученым. Цепкий взгляд зеленых глаз из-под очков-прямоугольников, растрепанные зеленые волосы и такого же цвета рубашка, надетая несколько неряшливо. Брюки были черными, а сверху — белый халат, лабораторный, со странными разноцветными пятнами на подоле, довершала образ недельная щетина. Тем не менее ощущение от него было будто внутри его головы постоянно вспыхивает нечто, мешая сосредоточиться прямо сейчас, озаряя идеями мозг. Он выглядел самым старшим из сидящих.       В иерархии опасности, в голове Скалла, все заняли свои позиции. Парень в федоре — парень-азиат — парень, который блондин — Скалл — ученый — женщина.       Впрочем, ровно в назначенное время на оставшемся стуле появилась фигура, укутанная в черный плащ так, что только щеки с фиолетовыми треугольниками да рот было видно. Эта фигура, которая вообще никак не ощущалась, явно была где-то между блондином и Скаллом.       Такой большой группой они собрались в этой комнате. Не доверяющие друг другу, ожидающие подвоха и проблем, молчащие. Наиболее безобидно выглядели сам Скалл, азиат и ученый.       А потом вошла Луче с подносом, на котором была большая тарелка печенья и восемь чашек. Скалл нелепо подскочил, нарочно перевернув стул, — некоторые презрительно бросили на него взгляд, — и с глупой улыбкой предложил женщине помощь, от чего та не отказалась. Взял в руки поднос, легко позволив женщине взять тарелку с печеньем, и ставил перед каждым чашки. В некоторых был чай — такие взяли блондин, женщина и азиат, и поставили на свободное место одну для Луче. В некоторых кофе — для парня в федоре, фигуры в плаще и ученого. Женщина презрительно отложила чашку и отобрала у блондина, что-то прошипев о глупости, фигура в плаще что-то пробормотала о том, что он не пьет такой кофе. Парень в федоре пытался что-то презрительно выплюнуть, но был заткнут эспрессо. Единственными, кто спокойно пил свои напитки, были азиат, ученый и сам Скалл, у которого, — к смешку парня в федоре и блондина, а также легкой мягкой улыбке азиата, — было какао. — — - — - — -       — Великий Скалл-сама не разрешал забирать его шоколад! Реборн-сэмпай, отдайте шоколад Великолепного Скалла-сама! — возмущенно кричал Скалл, бросаясь на киллера.       Киллер, то есть мужчина в черной федоре, презрительно ухмыльнулся и разломил плитку дорогого черного шоколада надвое, кинув вторую половину блондину, которого, как оказалось, звали Колонелло. Скалл наигранно испуганно вскрикнул, схватившись за щеки, и выглядел так, будто не уверен, за кем гнаться — за начавшим есть свою половину Реборном или за смеющимся и оттого не успевшим даже укусить сладость Колонелло. Тем не менее вряд ли они когда-нибудь узнают, что этот шоколад покупается именно для них в последнее время.       Лар Милч, — та самая самоуверенная женщина, — закатила глаза и пробормотала что-то о тупости окружающих. Но мешать двум великовозрастным мальчишкам насмехаться над «гражданским» не стала.       — Скалл, у меня есть с собой немного шоколада, — доброжелательно улыбнулся Фонг, показывая плитку молочного шоколада с орехами. Любимый вид Скалла. Этот азиат нравился ему все больше и больше.       Луче хохотнула, сидя за столом, и предложила лежащему лицом на столе ученому — Верде — кофе, который тот пригубил, будто целительный напиток. Реборн недовольно фыркнул и что-то произнес о своем эспрессо, а Колонелло отдал шоколад Лар — и произнес громко «Тренировка, кора!» — уходя на улицу. Вайпер, как звали фигуру в плаще, должна была бы быть в своей комнате. Все они медленно притирались друг к другу, привыкали и находили свое место в этой головоломке. «Сильнейшие Пламенные мира».       Все знали, что Скалл — бывший гражданский, попавший в их группу просто по прихоти Шахматоголового. Они не считали его сильным, опасным или что-либо еще — разве что Верде пару раз порывался провести над ним несколько экспериментов из-за ненормальной живучести, которую Скалл демонстрировал на заданиях. Его роль была проста — незаметно убить, не подходить к опасности, водить машину-автобус-мотоцикл-любой-другой-механизм, привлечь внимание или отвлечь его. Скалл послушно исполнял все это.       Реборн был неформальным лидером их группы, если не считать Луче, конечно, но она скорее была «куратором». Он больше всех был привязан к Небу, он был сильнейшим из них и был весьма неплох в убийствах. Взял роль «сэмпая» для Скалла, и в некотором роде постоянные издевательства, пинки и подзатыльники и правда могли считаться чем-то хорошим. Это была своеобразная забота, имеющая значение более сильное, чем можно представить. Помощь такой «гражданской никчемности», каким казался Скалл, в опасном мафиозном мире, потому что уж лучше ему сейчас будет больно, чем из-за такой же глупости он умрет. Этим же занимался Колонелло. Они вообще были очень странными и похожими, Колонелло и Реборн, пускай были абсолютно разными в привычках, любви к вещам и даже цветовой палитре.       В этом плане Лар Милч была просто ужасной для Скалла. Самоуверенная, по-своему сильная и агрессивная, она казалась ему излишне чуждой. И порывалась выкинуть самого Скалла, а на одном задании даже попала в него пулей. Конечно, Скалл промолчал и сделал вид, что ничего такого не случилось, чтобы потом в своей комнате на втором этаже зажимать рукой рот, дабы криком не тревожить других обитателей, и самостоятельно вытаскивать пулю из раны. Получить ее принятие было тяжело — пришлось подставиться вместо Колонелло под пулю. Эту пулю потом вытаскивал Верде, поминутно поминая «белобрысого ублюдка» и «самоотверженного идиота» всеми ласковыми словами. Скалл только радовался, что пуля попала в руку, а не в спину — хвастаться шрамами по всему телу не хотелось. А вот о шрамах на руке Скалл говорил, как о некоторых проблемах в тренировках с мотоциклом.       Верде, кстати, был одним из лучших. Он игнорировал большинство времени практически всех вокруг, занятый своими идеями и их реализацией, периодически из-за этого происходили взрывы в подвале и забавные курьезы, но он также по-своему заботился о каждом. Например, он легко вычислил, что у Луче какие-то проблемы с сердцем, а у Реборна — с легкими из-за сигарет, и сам же поставил лечение. Он заметил у Скалла частые головные боли, взял немного крови на анализы и разработал весьма хорошие таблетки. Второй да Винчи был великолепен в своем мастерстве, и он был немного благодарен, что Скалл — единственный, кроме Луче, кто часто заходит в его лабораторию с кофе и ужином-обедом или зовет на завтрак.       Вайпер просто был. Он создавал великолепные иллюзии, был удивительным финансистом, разделял все деньги ровно и тратил такую же ровную сумму на постоянные ремонты, требовал деньги почти за все и сразу, и просто жил с ними, не особо стремясь подружиться. В этом было что-то свое, приятное — Вайпер, будто кот, крутится рядом, но в любой момент уйдет по своему желанию.       И самым великолепным во всем этом был Фонг. Мысленно Скалл даже признавал, что это похоже на любовь. Фонг был спокойным, не любил насилие, он заваривал восхитительный чай, — с некоторого времени вкусное какао и терпимый кофе, — умел готовить китайские национальные блюда, возле него было спокойно, несмотря на бушующий внутри него ураган, и он еще ни разу не недооценил Скалла, ни разу не ударил и не толкнул его. Был хорошим, угощал шоколадом, легко узнав о привязанности к сладости, и просто был великолепным человеком.       — Великолепно, — простонал Скалл и прикрыл глаза, ощущая, как тает во рту кусочек принятого у Фонга шоколада. — Святая Мария, как это великолепно.       — Кохай, больше приличий, — фыркнул Реборн, благодарно кивнув Луче, которая дала ему чашку эспрессо. — Ведешь себя так, будто сбежал из борделя.       — Реборн, — с укором протянул Фонг под веселый фырк Лар.       — Великий Скалл-сама много где был, но он не шляется по таким местам, — приподнял палец Скалл с умным видом. Он упал на диван, что стоял под стеной и сейчас был пустым, и позволил себе немного повозиться, устраиваясь удобнее и вытягиваясь во весь рост. — У великого Скалла-сама нет времени на такую глупость, — он хмыкнул, слушая хруст собственных костей, не замечая внимательных глаз, что наблюдали за ним. Он откусил еще кусок шоколада и прикрыл в удовольствии глаза. — Божественно. — — - — - — -       Спустя полгода в мире мафии их стали называть «Аркобалено», что буквально означало «Радуга». Этот титул передается от семи сильнейших к другим семи сильнейшим, и единственное, что Скалл узнал о прежней семерке, это то, что они были. Не больше, не меньше.       Среди всех Скалл считался самым слабым, и ему это нравилось, несмотря на приевшуюся маску, которая стала почти естеством, несмотря на больные тычки и подзатыльники, потому что его опекали. Ограждали от самого ужасного, пускай не всегда выходило. Была ситуация, когда на одном из заданий случилось непредвиденное. Вайпер едва сумел спасти Скалла и Верде, но Фонга, Лар, Колонелло и Реборна успели забрать враги. Это было похоже на трагедию — Луче боялась за них и едва сама не выбежала их спасать, но Верде и Скалл сумели ее успокоить, а сами стали разрабатывать план спасения. По всему выходило, что Скаллу нужно было стать боевиком. Верде сомневался, а Скалл непривычно серьезно сказал, что все сделает.       Так и случилось. Скалл ворвался на чужую базу без предупреждения, в тишине, с оружием, которое вскоре стало ненужным. Ножи, чужие и свои пистолеты, он бежал и убивал, убивал, убивал, его пламя вырывалось потоками, сметая и увеличивая вероятность выжить, убить, спасти и многие другие вероятности. Он впервые показал себя как часть сильнейшей восьмерки мафиози, как Облако Аркобалено — холодное и равнодушное к чужим страданиям, вдалеке, когда все хорошо, — близко, когда семья в опасности. Он прорывался вперед, расчищая путь для Верде и Вайпер, которые были в шоке от увиденного, он ловил пули и смеялся в лицо опасности, шипя на чистейшей латыни фразу, сказанную когда-то Луной Лавгуд: «Смерть — не то существо, что желает видеть меня в своих землях!»       Скалл Иммортал с английского на итальянский переводилось как Бессмертный Череп. Верде впервые понял, почему именно он бессмертный. Страшно представить, сколько пуль успел поймать Скалл, но он все еще стоит. Они разрушили основной особняк мафиозной семьи Грациа и забрали четырех мафиози — всего за два с половиной часа. Более двух сотен человек умерло за два с половиной часа ради того, чтобы были спасены четверо.       Первым оправился Реборн за счет своего пламени, спустя три дня все аркобалено были на ногах, а Скалл заперся в своей комнате на целый день, переживая тот факт, что он хладнокровно убил такое количество народа ради четырех человек. Зато после этого еще неделю никто не трогал его шоколад, а Фонг даже позволил себе потрепать его по голове и поблагодарить за помощь в спасении. После этих слов все тревоги исчезли и Скалл вновь стал самоуверенным громким каскадером, а не притихшим, пришибленным «двадцатилетним» мальчишкой-гражданским. — — - — - —       Это задание должно было стать последним, и от него так и несло подставой.       За год Аркобалено успели сработаться и стать почти семьей, со своими тараканами и проблемами, привязанностями. Скалл стал чуть ближе с Фонгом, который даже немного опекал и теперь чаще касался его. Потрепать по голове, положить руку на плечо, привлекая внимание, — Скалл и сам чаще позволял себе такое. В своем стиле, конечно — расчесать брюнету волосы, шепотом поражаясь их длине и мягкости, упасть ему на спину после тяжелого задания, когда тот сядет на стул. Фонг закупался шоколадом — Скалл ездил на другую часть острова в поисках любимого чая для Фонга. И пускай мастер боевых искусств предпочитал компанию «Верде-Вайпер», в то время как сам Скалл негласно принадлежал компании «Колонелло-Реборн», это все равно было невероятно приятно и круто.       Словом, да, они были почти традиционной мафиозной семьей. Им даже не нужны были шестерки — одного аркобалено было достаточно, чтобы уничтожить среднестатистическую семью. Поэтому конец контракта был для многих других мафиози радостью — но не для самих аркобалено. Верде, например, честно сказал, что ему даже понравилось все это, и он не был бы против продолжить жить вот так дальше. Реборн, наверное, думал также, но был слишком гордым, чтобы признать это. Фонг планировал наведаться в Китай, и Скалл хотел податься за ним.       Взбираться на скалу было тяжело. Особенно трудно приходилось Луче, которая была уже второй месяц беременна, но тщательно прятала информацию о том, кто отец. Реборн был несколько хмур, когда узнал о беременности женщины, но промолчал — только Иммортал мельтешить стал больше, отвлекая киллера от тяжелых мыслей. Скалл же стал практически всегда готовить на всех, чтобы не заставлять Луче работать больше необходимого — прошлое Скалла позволяло ему готовить вкусные ужины и обеды, разнообразные и почти профессиональные.       На гору первым забрался Вайпер, вторым был Скалл, далее Фонг, Верде, Лар, Колонелло и Реборн, которые помогали Луче. Пустая поляна на горе была странной, и как ни странно — пустой же. Они все собрались в кучу, приглядываясь и возмущаясь, когда из тени деревьев вышла фигура. Золотые волосы чуть выше плеча слегка вились, темная козлиная бородка и маска на половину лица в шахматной черно-белой расцветке. Белая шляпа, серый плащ немного выше колена, в расцветке в тон маске перчатки, белые брюки. Мужчина улыбался, но глаз его не было видно. Можно было смело предположить, что он и есть их работодатель — Шахматноголовый. Что в ходе разговора было подтверждено. Правда, результат похода не был столь хорош.       Потому что их попытались проклясть. И даже прокляли.       Никто не успел среагировать на летящие семь лучей, Колонелло разве что выбросил Лар из зоны поражения, а Скалл отшатнулся к Фонгу. И когда проклятие стало ложиться на них пуховым одеялом, Скалл вскрикнул, позволяя магии, умноженной пламенем, вырваться и попытаться защитить его и тех, кого он считал семьей. Это выглядело будто светопреставление — семь разноцветных, под цвета атрибутов, лучей ударили по ним, а после нечто темно-фиолетовое стало резво, ручейками летать между ими. Когда все закончилось, они стали выглядеть младше. Скалл ошарашенно смотрел на свои руки — которые стали тоньше, но, — он резко отдернул вниз рукав ставшего меньше костюма, — шрамы остались на месте. Руки мягко прошлись по щекам, — стали чуть больше? — по волосам, которые стали чуть короче, удивленно перевел взгляд на Фонга, который выглядел как подросток лет пятнадцати. Молодой, живой, темноволосый — испуганный и удивленный, так же смотрящий на него. На его шее висела красная пустышка, а у Скалла — темно-фиолетовая. Короткий осмотр позволил заключить, что все они, кроме Лар и Луче, потеряли как минимум десять лет своей жизни. По крайней мере, Скалл все двенадцать.       Конечно, все набросились на Луче, — Дева-Мария, сейчас Скалл даже чувствовал, что она насильно заключила с ними связь «Небо-Хранитель»! — чтобы понять, что происходит, пускай женщина и сама выглядела испуганной.       С ее слов, они должны были стать младенцами. — — - — - —       Новое тело было странным. Скалл потерял сантиметры роста и теперь с непониманием смотрел на резко изменившийся мир. Вечный пубертатный период  — огромная проблема, потому что мир был излишне яркий, а также проснулась школьная паранойя, когда ты мог верить только двум людям и те были подростками, как и ты. Одежду пришлось менять, документы подделывать на новые, чтобы никто не мешал ездить на мотоцикле; алкоголь и сигареты ему более не продавали — сплошные минусы. Новое тело не умело держать пистолет, оно было сплошь чувствительным и совершенно чужим.       И это были не только его проблемы. Было дико смотреть на то, как два дня не спавший Верде срывается на Колонелло, который неловко попытался всех подбодрить — хотя Верде всегда был спокойным. Странно смотреть, как дрожит рука Реборна, потому что прошлая попытка выстрелить из любимого пистолета вывихнула ему руку. Чуждо видеть, как Вайпер тратит все деньги на любые сведения и отдает те же деньги Верде на исследования. Как Колонелло не знает, что делать, а Лар отдаляется от него, потому что против педофилии. Смотреть на то, как всегда спокойный и уравновешенный Фонг нервно теребит косичку, пытаясь успокоиться, а Луче, — добрая, ласковая Луче! Волк в овечьей шкуре! — боится быть рядом с ними, осознавая, как они на нее злы.       У них появилась привычка собираться вместе вечером, чтобы отчитаться об успехах и просто осознавать, что вот они сейчас не одни. Что пустышки снять так и не удалось. Скалл готовит всем еды, — больше еды, больше кофе и чая, какао, хотя в груди закипает возмущение, чувство, будто он вновь в доме Дурслей, и это невероятно глупо, потому что Дурсли — ублюдки, а Аркобалено — его семья, — и садится поближе к Фонгу, иногда — опуская голову ему на колени, позволяя перебирать фиолетовые окрашенные пряди или самостоятельно начиная расчесывать ему волосы, чтобы успокоиться. Скалл приучил себя игнорировать тычки и подзатыльники, которых стало больше, просто потому, что подросткам тяжело держать себя в руках.       Они пытались пережить это вместе.       Им нужно было полгода, чтобы привыкнуть к новым телам и выйти в мир на задания. — — - — - — -       Первые шесть заданий они выступали определенными компаниями, и весьма часто — вместе со Скаллом, поскольку он единственный, кто обновил свои умения пользоваться машинами и другим транспортом чертовски хорошо и быстрее всех. Не раз это спасало жизнь. Или делало все хуже. Спустя полгода они вновь стали ходить на задания поодиночке, иногда, в случае проблемы, связываясь по защищенным Верде каналам с кем-то из семерки. Заново зарабатывали себе репутацию, завоевывали первые места и зло скалились, слыша за спинами шепотки: «Проклятые Аркобалено». Пустышки на шее стали визитной карточкой, тела все еще неудобные и излишне эмоциональные, но уже намного легче.       Шел 1974 год.       — Дело… В борделе? — неуверенно переспросил Скалл, удивленно моргнув. Фонг, что сидел рядом, слегка нахмурился, посмотрев на Реборна ничего не выражающим взглядом. — Реборн-семпай, но великому Скаллу-сама не место в таких местах! — возмущенно пробормотал зеленоглазый.       — Мне некого больше брать в напарники, — хмуро произнес Реборн, прожигая Скалла взглядом, полным злости и недовольства на тупость кохая. — Колонелло ублюдок и уже сбежал на другое задание, Верде и Вайпер не варианты, нашу Китайскую обезьяну, — злой взгляд на усмехнувшегося Фонга, — хрен заставишь куда-то идти, тем более в «такое» место. А ты как раз идеальный вариант. Одеть тебя в платье — и все проблемы решены. Или во что-то другое, но явно не в этот костюм, — хмыкнул киллер.       — Скалл-сама просто хрупкий, — недовольно проворчал парень, но просиял, когда Фонг протянул ему шоколад. — Но он поможет Реборн-сэмпаю. Что-то определенное?       Через три дня Скалл плевался ядом, шипел на парселтанге и сверкал изумрудными глазами, ощущая, как Британская гордость и верность себе ломаются внутри. Одежда была совершенно не такой, как привык Скалл, слишком… Открытой, слишком облегающей, слишком… Господи, ну кто вообще такое носит? Футболка была черного цвета, излишне обтягивающая тело, показывая более женственную талию; шрамы на руках были спрятаны за полупрозрачной тканью, что «браслетами» крепилась к предплечьям. Облегающие джинсы не оставляли простора воображению, и хотя это мало отличалось от костюма безопасности, который любил Скалл, но разница была, и весьма существенная. Пришлось снять весь пирсинг, подкрасить более яркими цветами лицо, — «Я выгляжу так, будто за сто баксов проведу час в чьей-то компании. Гадость», — и стереть слезу. Выглядело достаточно сексуально, а ошейник на шее, — плотный, кожаный и черный, — указывал на статус так называемого «саба», нижнего в постели. Смущающие вещи, ужасные, неприятные!       Хотя Реборн сказал, что ожидал худшего, — и, что не было комплиментом, что Скаллу идет. Фонг предпочитал смотреть в другую от Скалла сторону.       Как же стыдно. — — - — - — -       Они разъезжались по разным концам планеты. 1976 год ознаменовался семейным советом, в котором было решено использовать все свои возможности, чтобы найти способ снять проклятие, и искать по одиночке. Вайпер не сказал, куда пойдет, но предупредил, чтобы его считали мертвым — тогда ему проще было бы с поисками. Верде что-то бормотал о Швейцарии и Франции, экспериментах и просто должниках в этих странах. Реборн собирался остаться в Италии, а именно — в Риме — чтобы искать в этой стране. Колонелло весело говорил о Филиппинах, точнее — об острове «Мафия-Лэнд», основанном мафиози для отдыха со своими семьями, как преступными, так и гражданскими, еще в 1965 году. Фонг с извиняющейся улыбкой напомнил, что все еще принадлежит по контракту Триаде, а поэтому вернется в Китай, чтобы спустя семь лет съездить по возможности еще в Мадагаскары. Лар Милч выбрала направление в Канаду, но не отрицала возможности съездить также в Англию.       Скалл со смехом заявил, что не знает, куда пойдет, поэтому будет просто путешествовать с мотоциклом и когда-то обязательно купит судно, чтобы напасть на «Мафия-Лэнд», за что получил подзатыльник от Колонелло.       Расставание горчило острой пастой и мягким чаем. — — - — - — -       Скалл никогда не заводил домашних животных с тех пор, как любимая сова Гарри Поттера, — его любимая полярная сова Хедвиг, которая ласково щипала клювом за мочку уха, которая ластилась под руки, единственная, кто был с ним всегда, и одна из тех, кто умер за него, — умерла от чужого проклятия. Это казалось неправильным, и никто более не вызывал того внутреннего восторга и чувства вовлеченности, как полярная немолодая сова с черными точками-линиями и желтыми глазами хищницы. Тем удивительнее было смотреть на небольшого темно-красного осьминога, что обвился всеми восемью щупальцами вокруг его руки и темными влажными глазами смотрел прямо в глаза.       При том что Скалл был на суше и пару минут назад никакого осьминога здесь не было, это немного пугало. Осьминог ощущался как магия, ощущался как пламя, и это пугало вдвойне. Но если бы кто-то предложил выбросить осьминога, каскадер бы лично бросил в умника камнем.       — Думаю, — задумчиво протянул он, щуря глаза. — Я назову тебя Оодако. Не смотри так на меня, у всех волшебников проблемы с фантазией!       Спустя полчаса и три звонка стало понятно, что у каждого Аркобалено появилось свое животное из пламени, и это было почти мило. — — - — - — - —       Смерть Луче Скалла не сильно волнует, но он послушно приходит на похороны вместе со всеми, приносит слова сожаления Арии, а спустя четыре месяца приезжает в Лондон, в Годрикову Впадину, чтобы прийти на похороны четы Поттер — от молодой семьи в живых остался только их сын Гарри Джеймс Поттер, который сейчас «в защищенном месте». Скалл фыркает, зло смотрит на любого, кто хочет подойти к нему с объятиями и поздравить с победой в войне, и, когда официальная часть заканчивается и все уходят, он садится между надгробиями, ставя на могилу матери две белые лилии, а отца — две камелии. Он молчит, слегка усмехаясь, иногда поправляя цепочку на губе, но все же поднимается на ноги. Уже полночь, по всему Лондону идет праздник среди магов, а он только собирается уйти.       — Мне жаль, что я ничем не смог вам помочь, — произносит он, с болью смотря на фотографии родителей, в углу которых — черная лента. — Но я постараюсь прожить эту жизнь так, чтобы вы видели — все не было так плохо.       Звучало как глупая шутка — родители умерли, защищая своего единственного годовалого ребенка, а тот спустя тридцать шесть лет приходит отдать им почтение в день их похорон. Временные рамки явно готовы были бы сломаться от этого.       А сейчас его ждало нападение на «Мафия-Лэнд» в компании семьи Каркасса — веселых самоуверенных идиотов, которым тоже скучно и они берутся за любой движ и бред. Самое то прямо сейчас. Лишь бы не думать о том, что в ближайшие двадцать лет ждет его молодую версию в этом мире. — — -- — - — -       2005 год прошел под лозунгом «Напиши письмо крестнику так, чтобы тот не был обижен и знал, что ты его любишь, но прийти более не сможешь». Скалл осознавал, что ему не стоит видеться с Тедди, если он не хочет ввязывать того в мафию. А Скалл не желает такого для крестника, которого не видел… Уже тридцать пять лет? Огромное количество времени. Страшно представить, но Скаллу уже шестьдесят, а его единственное близкое существо — осьминог Оодако, а влюбленностью является мастер боевых искусств из Китая. Тем не менее все деньги Скалл складывает на отдельный счет, который будет принадлежать Тедди, а еще посылает большое количество денег Драко Малфою, чтобы помочь тому откупиться от обвинений после войны. Дружеская помощь, конечно.       Скалл внимательно следит за всеми новостями из Англии и пытается не пересекаться с Аркобалено — те слишком умны и слишком хорошо его знают, легко поймут, что со Скаллом что-то не так. И как им объяснить, что он просто волнуется за крестника?.. — — - — - — -       — Великий Скалл-сама опять здесь! — уверенно кричит Скалл, стоя на огромном осьминоге. Он широко улыбается, держа в руке шлем от мотоцикла, и осматривает изумрудными глазами собравшуюся на поляне группу людей. — В этот раз мы захватим «Мафия-Лэнд», Колонелло-сэмпай!       Блондин лет пятнадцати на вид с голубыми глазами и в зеленой бандане что-то бурчит о самоуверенных кохаях и излишней тупости отдельных семей, направляя на парня с фиолетовыми волосами винтовку. Большой орел, сидящий на плече блондина, издает странный звук, чем-то похожий на смех. Скалл приглядывается к компании.       Колонелло уже был готов к бою, только сделай шаг — и выстрелит, как пить дать. Впрочем, Реборн, — вау, Скалл не ожидал попасть на второго Аркобалено, и это было почти забавно, — тоже был готов к нападению, пускай выглядел не задолбавшимся от постоянных глупых нападений, а более веселым и азартным. Рядом с Реборном стоял мальчик лет тринадцати, с пушистой каштановой копной растрепанных волос и большими карамельными, оленьими глазками, в футболке и шортах. Лицо было незнакомым, разве что на грани разума вспоминалась Вонгола и не то первое, не то второе поколение. Рядом с ним стоял парень того же возраста с пепельными растрепанными волосами и зелеными глазами, который был в легкой рубашке и джинсах, а в руках держал… Динамит? Опасненько. Может, ему не рассказали, что эта войнушка — местная забава? Более высокого роста парень с чуть загорелой кожей и черным ежиком волос выглядел оптимистично, но вызывал ощущение опасности еще больше, чем зеленоглазый. И…       Скалл, удивленно пискнув, сделал шаг назад и поскользнулся на мокрой голове осьминога, кубарем полетел назад — его чудом успел поймать Оодако одним из щупалец. Повисла тишина.       — Скалл, какого хрена? — удивленно присвистнул Колонелло, когда Оодако положил потирающего голову хозяина на землю перед компанией. — Ты еще ни разу не падал со своего осьминога, кора.       — Видимо, совсем мозги высохли, — хмыкнул Реборн. Шатен что-то испуганно пробормотал.       — Нет же! Просто Скалл-сама заметил знакомое лицо! — Скалл быстро поднялся, легко подбегая к отошедшему от него парню. — Слушай, ты часом не знаешь парня по имени Тед Люпин?       Парень ошарашенно моргнул на него синими глазами, которые плавно сменили цвет на изумрудный. Ему было тоже лет тринадцать на вид, волосы были цвета топленого молока, короткие и слегка вьющиеся, зрачок более звериный, чем человеческий, но в целом… Он выглядел как Тедди Люпин, любимый крестник Гарри Поттера, именуемого Скаллом. На парне была черная футболка и черные же джинсы. В руке у него был пистолет.       — Допустим, я им и являюсь, мистер… — ошарашенно пробормотал парень, с намеком посмотрев на не удивленного метаморфизмом Скалла.       — Лакей, отстань от Грозы Десятого Вонголы, — нахмурился Реборн.       — Твою мать, — с чувством протянул Скалл, хватаясь за голову. — Ну какого фига я отказываюсь от разговоров, прячу их, страдаю в одиночестве, чтобы потом какие-то мафиози сделали из них мафию?! Как это работает?! — возмущенно прошипел Скалл и взвизгнул, когда Колонелло ударил его по голове винтовкой. — Я имею право истерить, Колонелло-сэмпай! — голубые глаза хмуро посмотрели на Скалла, ожидая, что тот как всегда заткнется, но Скалл не затыкался. — Я почти шесть лет не видел своего единственного живого родственника, собственного крестника, чтобы оградить его от мафии, но нет! Он все равно каким-то чудом попал сюда! Как?! Как это произошло?! Что я теперь сделал не так?!       — К… Крестный?.. — ошарашенно пробормотал Тедди, на глазах серея. — — - — - — - —       — Те-кун о вас рассказывал, — смущенно улыбнулся Савада, несколько нервно посмотрев в сторону, чтобы проследить за тем, как Тедди и Хаято ругаются друг с другом, а Такеши пытается их успокоить. — На самом деле, он редко говорил о вас, но всегда хорошее. И он скучал по вам.       Скалл поджал губы, сложив руки на груди. Реборн весьма легко вернул всем более серьезный настрой, желая разобраться в том, что происходит и откуда у его лакея истерика, а также — знакомство с Тедом «Тедди» Люпином, метаморфом-оборотнем, который по случайности потерял магию и теперь пользуется пламенем Грозы, являясь хранителем будущего Десятого Вонголы. Поэтому они переместились на поляну в лесу и каким-то чудом разбились. Реборн пытался вытащить больше информации у Люпина, пока Колонелло следил за тем, чтобы Скалл не сбежал. Тем не менее Савада решил присоединиться к двум Аркобалено, и было непонятно — интерес двигал им, желание познакомиться с крестным отцом его хранителя или даже знаменитая на весь мафиозный мир интуиция Примо Вонголы.       Скалл не интересовался.       — По мне нельзя не скучать, — хмыкнул Скалл, расправляя плечи. Пользовался маской он почти инстинктивно, привычно для себя. — Ведь я — Великолепный Скалл, Бессмертный каскадер и…       — Хорошо, — вдруг кивнул мальчишка, и его глаза налились янтарем. Полыхнуло пламенем Неба, и Колонелло с интересом посмотрел на них с верхней ветки дерева, где он отдыхал и приглядывал за другом. — Я читал об Аркобалено, Реборн заставил меня. Иногда он даже рассказывал о вас. Но сейчас я хочу говорить не о Скалле Иммортал, а о… Гарри Джеймсе Поттере, — медленно произнес Тсунаеши, явно стараясь правильно передать звуки имени. — Крестном отце моего друга.       — Гарри Джеймс Поттер, — задумчиво протянул Скалл, повторяя за Савадой собственное первое имя, о котором он старался когда-то забыть. Изумрудные глаза слегка потухли, и Аркобалено Облака перевел взгляд на деревья. — Сирота, герой, ужасный крестный и известный человек, да? — усталая улыбка вылезла сама собой, и Скалл провел рукой по волосам, разглаживая фиолетовые пряди. — На самом деле я никогда не любил это, даром что его мне дали самые близкие сердцу люди — родители. «Гарри Джеймс Поттер», Савада, это буквально значит для сотен человек «победа», «спасение», «самопожертвование». Вспоминая это имя, все они вспоминают семнадцатилетнего подростка с грязными темными волосами, сломанными круглыми очками, изумрудными «как у матери» глазами, который убил Врага с большой буквы. Спас их, освободил, помог, стал идолом и все такое, — Скалл сделал пренебрежительный пас рукой, будто намекая на всю важность остального, и скривился. Тсунаеши продолжал смотреть на него янтарными глазами, сидя рядом, а сверху, с дерева, голубыми глазами смотрел Колонелло. Сбоку нарастали крики ссоры. — Все дорогие Гарри Джеймсу Поттеру люди умерли, остался только Тедди. Я ужасный крестный, на самом деле, и по большей части только баловал его, не зная, как себя вести с детьми. А потом… Меня закинуло в прошлое. Конечно, я хотел бы все изменить, чтобы все выжили, но… Вдруг бы я сделал хуже?.. — он вздохнул. — Поэтому я уехал в Италию, купил мотоцикл, покрасил волосы и сменил имя. Сначала хотел «Скалл де Морт», в насмешку над побежденным врагом, но решил остановиться на «Иммортал». Да… С тех пор прошло много времени, знаешь? Быть Скаллом Иммортал намного приятнее, чем Гарри Джеймсом Поттером, парень.       — Почему?       — Скалл Иммортал с самого начала слабый и никчемный лакей, кохай, кто угодно — но не тот, к кому обратятся за помощью в первую очередь, потому что есть люди лучше и сильнее. Он свободен от известности. Ну, был до того момента, как стал Аркобалено, — Скалл нежно погладил темно-фиолетовую пустышку, что висела на шее. — В общем, именно из-за известности я запрещал себе приезжать к Тедди и писать ему письма. Я хотел, чтобы хоть этот ребенок прожил спокойную и нормальную, гражданскую жизнь. Без войны, ненужной крови и всего такого. У него был бы авторитет: его родители — герои войны, его крестный — вообще главный идол этой же войны, у него был сейф с деньгами и знакомство с очень важными шишками. Конечно, это не заменит родителей. Я знал это. Но выбирая между спокойной жизнью и возможностью умереть из-за знакомства со мной… Я выберу первый вариант для него.       — Сколько вам лет? — полюбопытствовал парень.       — На самом деле мне шестьдесят пять, на вид пятнадцать. А также мне уже тридцать восемь лет как двадцать семь, Савада, — выдав это, Скалл хмыкнул, тряхнул головой и нацепил широкую улыбку. — Решено! Великий Скалл-сама прямо сейчас уезжает в Австралию, уходит из семьи и переезжает в Японию! Как раз будет возможность заехать в Китай по дороге. — — - — -       В Китай Скалл не попал из-за того, что людям Каркасса не очень понравился факт, что Скалл уходит, и они попытались его пристрелить. Пытались аккуратно, конечно, незаметно, но Скалл все еще Аркобалено и сильнейшее Облако, а с недавних пор пришлось вспомнить, что он также один из сильнейших магов, и незадачливые убийцы были уничтожены ответом в виде гранаты. Оодако пришлось занять место в переносном аквариуме, и это было весело — пятнадцатилетний подросток с аквариумом на мотоцикле разгонялся до опасной скорости, а за ним ехало пару черных машин. Тем не менее в Японию Скалл вырвался, и даже не потерялся, когда искал Намимори. Небольшой мирный городок находился между городами Товада, Кокуе, Мидори и Куроиси.       Сначала пришлось искать дом семьи Савада. Однотонные и похожие друг на друга здания навевали воспоминания о Литтл-Уининге, и уже это заставило Скалла решить, что его дом явно будет не здесь. Зато, когда он нашел нужный дом, пришлось познакомиться с целой кучей детей и одной-единственной милой женщиной по имени Савада Нана. Нана-сан — милая женщина одного со Скаллом и Реборном роста, с бледной кожей и тонкими, мягкими чертами лица. Короткие каштановые волосы были уложены, а улыбка сочилась нежностью и любовью ко всему. Толпа детей: Ламбо Бовино, И-Пин Хан и Фууты де ла Стелла — сразу окружила новое лицо; Гокудера Бьянки выглядела настороженной, зато Гокудера Хаято был весьма заинтересовал Скаллом — в основном, правда, его магией. Ямамото Такеши был веселым парнем с удивительно хорошими задатками хорошего убийцы, а Савада Тсунаеши напоминал собой солнышко.       Тем не менее это не помешало Скаллу отказаться от предложения жить с ними в одном доме, — хотя Ямамото и Гокудера-младший жили в своих домах, — и купить отдельный. Дома в Японии, с участками, весьма дорогие, но не для профессионального мафиози, а потому спустя всего три дня Скалл пригласил переехать к себе Тедди, — который в возможность вырваться из старой квартирки в одну комнату с ванной, в новый хороший дом, еще и с крестным, вцепился мертвой хваткой, — и Хаято, — о котором напомнил и которого пригласил сам же Тедди. В любом случае дом наполнился шумом весьма быстро, потому что у Хаято был взрывной итальянский темперамент, у Тедди — белая полярная сова с черной грудкой (он ласково называл питомицу Нимфой), а у самого Скалла был осьминог.       Почему-то именно Оодако бесил Хаято больше всего. А Тедди было сложно начать называть крестного «Скалл», поэтому сошлись на простом «пап».       В доме готовил исключительно Скалл, так как опыт был, а странствия позволили узнать много новых рецептов. Убирал Тедди, потому что ненавидел грязь и неприятные запахи, будучи чувствительным к ним, а покупал продукты Гокудера. Таким образом был налажен быт.       А так как крестник и Хаято часто наблюдались рядом с Савадой, Скалл начал вспоминать старые деньки — потому что так же бегал за крестником, и часто стал получать от Реборна, которого вся ситуация в общем веселила. Возможно, больше всего веселья было, когда Скалл познакомился с облаком Савады — Хибари Кёей, который другое облако почувствовал быстро и решил, что то претендует на его территорию. Хибари Кея оказался излишне скор на расправу и удивительно силен — конечно, не Аркобалено, но уже удивительно для его возраста. И он явно был родственником Фонга. Сто процентов на это. Солнце оказалось излишне энергичным и носило имя Сасагава Рёхей. А спустя неделю Реборн привел в дом Скалла трех подростков — блондина Кена, брюнета Чикусу и хранительницу Тумана Савады — Докуро Хром. Гокудера ругался. Гокудера плевался ядом. Гокудера истерил…       Гокудера смирился, когда об этом попросил Савада. Как оказалось, о личности своего Тумана он не знал до того момента, как Хром привели в дом Скалла. — — - — - —       Скалл знал о Варии. Глупо было не знать об особом подразделении Вонголы, самой опасной и кровавой семьи, Вария — под предводительством Занзаса Скайрини, сына Ноно Вонголы. Основной состав состоял из сильных пламенных, безжалостных убийц. Идея того, что его сын (а также его Семья. Скаллу нужно смириться с тем фактом, что его ребенок все-таки присоединился к мафии и является частью мафиозной семьи. Явно пошел по стопам самоуверенного крестного папаши!) и его друзья, сущие дети, будут драться с капитанским отрядом Варии, шевелила волосы на затылке. Скалл пару раз напоминал, что он Облако свободное и объездил почти весь мир, у него есть пара мест, где можно спрятаться.       За что получил по голове от Реборна и взгляд, полный желания, от Савады.       Конечно, Скалл закатил истерику. Конечно, получил по голове от Реборна и был вынужден стать репетитором для Тедди. Будучи единственным, кто был знаком с магическим миром, а также Аркобалено, одним из сильнейших мафиози, только Скалл мог дать Тедди необходимую базу в виде использования метаморфизма и оборотнических «штучек» в бою. — — - — - — -       — Ты метаморф, Тедди. Ты меняешь свой цвет волос, кожи, глаз, ты можешь сделать свою руку лапой… Но ты не пользуешься этим, как и твоя мать. У Нимфадоры было оправдание — ей это не было нужно, в ее жизни правила магия, а не бои без нее, но ты… — Скалл покачал головой, и Люпин недовольно фыркнул, краснея волосами. — Я расскажу тебе кое-что, о чем успел прочесть за свою жизнь, мелкий. Метаморфы — опасные люди, и не смотри на меня так жалко. При должном старании ты можешь принять внешний вид кого угодно, и это становится еще опаснее в мире мафии. Или можешь, будто хамелеон, слиться с местностью, даром что одежду придется выбросить. А твои звериные черты? Только улучшат дело. Ребенок, у нас есть десять дней, чтобы сделать из тебя того, кого я бы не хотел из тебя делать — личинку убийцы.       — Папа! — — - — - — -       Они едва успели.       Семь дней тренировок прошли излишне быстро, и достижением было то, что Тедди научился чужое Пламя принимать на собственное тело, заставляя то создавать новые клетки для легкой переносимости. И это длилось только пятнадцать секунд, после которых его максимумом было укрепить собственное тело и еще минут пять не иметь возможности пользоваться метаморфизмом. Здесь уже помогали звериные сила и ловкость, а также любимые ребенком пистолеты. Конечно, этого было мало. Конечно, это вряд ли помогло бы против того же Скуало. Но Скалл собирался использовать элемент неожиданности и известной всем глупости Леви-а-Тана, который часто недооценивал врагов, получая по голове за это и от начальства, и от врагов. Особой силой Грозы Варии была редкая живучесть при абсолютной глупости и удивительное пламя Грозы, позволяющее пользоваться молниями.       Скалл тратил всего себя, чтобы его ребенок выжил при встрече с этой громилой. Конечно, не забывая оставить в доме еды для жильцов.       А на седьмой день на них напали. Семь подчиненных Варии, которые решили, что Гроза — легкая добыча, и прятались за деревьями, что сразу же заметил ребенок. Зверя обвести вокруг пальца весьма проблематично, особенно в лесу. Тем не менее Скалл не имел права вмешиваться, а потому просто следил за тем, чтобы все было в порядке, быстро настрочив сообщение Реборну. Они были осторожны. Потому что Скалл знал, Вария — это не шутки. — — - — - — -       Занзас был, без преувеличения, Великолепен. Пламя Облака внутри Скалла бурлило, металось — и оставалось под строжайшим контролем, потому что Занзас — Босс Варии, опасность для его ребенка сейчас, и он не позволит себе перейти на его сторону, — Господи, Мария Великолепная, Мерлин и Моргана, хоть кто-то, скажите этому парню, что нельзя быть настолько удивительным и гармоничным для него Небом! — даже если уже почти сорок лет ищет идеальное для себя Небо. Нет, не так — путешествовал в надежде где-то найти это Небо, интуитивно, но вот… Его Небо здесь — и угрожает семье его ребенка. Обидно.       Если Скалл не ошибается, Занзасу сейчас двадцать четыре года, и последние девять лет он не показывался на политической арене Мафии, а Варией официально заправлял его Дождь, Второй Император Мечей, Супербиа Скуало, которому сейчас двадцать два. И у Занзаса были все хранители, кроме Облака, что было одновременно приятно и вселяло надежду, но вместе с тем вызывало мандраж и тысячи мурашек по спине, покрытой шрамами прошлого.       Тем не менее он держал свое Облако в «ежовых рукавицах», не позволяя даже дать сигнал Небу. Небо Небом — но прямо сейчас его сын, пускай и крестный, может умереть из-за него. — — - — -- —       Бои, бои, бои — все смешивалось в волнении.       Первая битва Солнца закончилась победой Сасагавы — он победил Луссурию, тренируясь до этого с Колонелло, о чем Скалл не знал. И пока происходила битва, Скалл очень подозрительно смотрел на знакомую фигуру в плаще — вао, у него с Вайпер одно Небо? Во время второй битвы рядом со Скаллом стояли Колонелло и Реборн, чтобы успеть вовремя сдержать его за плечи, не дав и шанса помочь крестнику. Скалл молчал, только дергался, когда Тедди вскрикивал, и от периодических подбадриваний друзей Люпина. Бой был выигран, но Тедди пострадал удивительно сильно, явно некоторое время ходить не сможет. И Скаллу было больно, но одновременно — радостно, ведь… Он жив. Его ребенок был жив, он выжил, не важно даже, сумел ли победить — он жив, вот что было главным. Гокудера Хаято проиграл. Ямамото Такеши победил. Докуро Хром, — а точнее, некий Рокудо Мукуро, и это было очень странно, — победила, как и Хибари Кея.       Это была бы безоговорочная победа, если бы Занзас играл честно. — — - — - — - —       У Скалла дрожат руки, когда он открывает глаза, испуганно осматриваясь. Скалл дрожит всем телом, ощущая ужас, накатывающий волнами на сознание, и не имея сил успокоиться, потому что страшные картины сна, — не исполнившегося будущего? Это было слишком реально, слишком детально, чтобы быть просто сном, — представали перед глазами уничтожая остатки спокойствия. Он слышал безумный смех беловолосого мальчишки Бьякурана, желающего поработить мир, чтобы построить свою собственную утопию. Слышал в ушах крик крестника, который просил его выжить, и тихие уговоры Фонга, уговаривающего пойти с ними в убежище. «Мы сумеем спастись, все вместе, Скалл. Прекрати играть в героя!» — но было абсолютно понятно, что, если не отвлечь преследователей, они могут не дожить до завтра. Помнит длительный бег и смех на грани безумия, с желанием защитить Семью и собственного ребенка, помнит, как его догнали — Нон-Три-ни-Сетте, вирус, убивающий Аркобалено, использовали на нем же, тестируя. Боль и смерть — вот что ждало его в будущем. А потом тихий голос Юни Джиглио-Неро, — малышка, их будущее Небо Аркобалено, дочь Арии. Ей ведь сейчас одиннадцать, верно? — что просит прощение перед всеми, и они появляются там, в будущем, возрожденные своим Небом.       Чтобы увидеть умирающий мир.       Скалл дрожит, хватаясь за собственные руки, и сглатывает густую слюну, резко поднимаясь. Ему нужно найти детей — Тедди, Хаято, Хром, остальных… Ему нужно это, иначе он не переживет происходящее. А по пути он наберет каждому из Аркобалено письмо, смс-ку, чтобы быть уверенным, что они все живы. Скалл вряд ли переживет, если кто-то из них умрет. — — - — - — - —       — Фонг! — Скалл сияет, будто новая медаль, только начищенная, и бросается с объятиями на другого подростка, что мягко улыбается, позволяя длинным рукам обхватить себя за плечи и прижать к теплому телу и, что удивительно, обычной мягкой футболке белого цвета. Скалл в гражданской повседневной одежде выглядел странно, но весьма мило и уютно. — Как я счастлив тебя видеть здесь! Конечно, причины для встречи не самые лучшие, но, Ками-сама, как невероятно приятно видеть тебя! Зайдешь в гости?! Я познакомлю тебя с моим ребенком! Он не мой сын, крестник, чтобы ты не путался, но я считаю его почти своим родным ребенком, тем более со стороны его матери мы родственники! Не самые близкие, но, я уверяю, это очень важно! О, я приготовлю шоколадный пирог! Хочешь пирога?       — Скалл, придурок, дай Фонгу хоть минуту, чтобы ответить, — хмыкнул Реборн, подходя к ним. Он не изменял принципам, будучи одетым в свой черный костюм и федору, в то время как Фонг все так же был одет в свою красную китайскую одежду. — Чаос, Фонг.       — Здравствуй, Реборн, — кивнул Фонг, когда Скалл с удивленным восклицанием отпустил Ураган. Он выглядел весьма довольным. — Я счастлив вас видеть… — он не сказал «живыми», но это повисло в воздухе. Скалл покраснел, опуская голову — помнил, что в будущем Фонг провел неслабую взбучку за «глупое самопожертвование» Облака. — Ты уверен, что стоит приглашать меня в гости? Я уже завтра буду твоим врагом за часы, Скалл.       Облако устало улыбнулось, и Фонг подумал, что обретение крестника и переезд в Японию сказались на старом знакомом очень хорошо. Грима стало меньше, исчезли нарисованная слеза и большое количество пирсинга — скорее всего из-за дорогого племянника Фонга, Кеи, который бдил дисциплину, а Скалл был слишком ленив и пацифист, чтобы постоянно сражаться за металл на лице. Байкерский костюм сменился на обычные футболки и брюки, кроссовки — на пятнадцатилетнем теле это выглядело неплохо и обычно. Нормально. Фиолетовая краска все еще украшала волосы, но было видно неокрашенные черные корни; изумрудные глаза зажглись новым огнем, спокойным и уютным, будто огонек в камине, а не безумное полыхание пожара, которое было до этого. Появилось гражданское спокойствие в движениях, а не резкие взмахи руками, чтобы передать все бушующие эмоции.       Скалл стал спокойнее, домашнее, менее… мафиози, если можно так сказать.       И улыбка прекратила напоминать оскал голодающего по адреналину зверя, а стала более легкой и приятной. Фонг был готов принимать Скалла и как адреналинового маньяка, который иногда ищет покой рядом с ним, и как гражданского родителя, которого он сейчас видит рядом с собой — второй вариант был даже предпочтительнее.       — Не уверен, что буду сражаться. Я… Ну, мне и так нормально, если честно. Хочется, конечно, стать старше, потрепать Тедди по голове и напоминать не старшего брата, а отца, но, слушай, почему нет? Тем более мой единственный возможный представитель — Тедди — Вонгола, а Вонгола, как и Каваллоне, за Реборна, поэтому смысла заставлять ребенка пытаться выбрать между Небом и мной нет, верно? Но я буду болеть за тебя, — подмигнул он, закидывая руки за голову. — Так как насчет пирога с шоколадом? — — - — - —       Вся Битва Представителей вызывала у Скалла тысячу и один вопрос. А еще — не менее миллиона предложений, как можно все упростить. Монополия ведь вызывает больше одобрения, чем набивание рож друг другу, правда? Или карты. Можно сыграть в «Мафию», достаточно иронично было бы, верно? Тем не менее он послушно пришел на первый день битвы и даже позволил себе вновь надеть шлем и мотоциклетный костюм. Разве что грима все еще практически не было, и пирсинга тоже, что заставило Хибари Кею, — единственного представителя и босса команды Фонга, — усмехнуться в самодовольстве. На стороне Скалла никого не было. Тедди смотрел тем самым взглядом побитого щенка, стоя на стороне Реборна, а Скалл совершенно не был обижен. Савада был Небом его сына, а значит и идти сын должен за ним, не пытаясь помочь крестному, которому и с проклятием хорошо. Выходит, что Скаллу просто нужно попытаться сберечь все часики до того момента, как он выберет себе представителей. За Реборна боролась почти вся Вонгола десятого поколения — не считая Хибари Кеи и Рокудо Мукуро — а также семья Каваллоне. Колонелло пришел с семьей CEDEF, — какой недовольный был взгляд Савады младшего на старшего! — и Лар Милч. Верде — хитрожопый ученый — сумел каким-то образом договориться с Рокудо Мукуро, и теперь на его стороне Десятый Туман Вонголы, потенциальный туман Варии Фран и еще трое человек в виде Кена, Чикусы и М.М. За Юни выступали Мельфиоре вместе с Бьякураном соответственно, а за Вайпер — Вария. Было странно опять стоять по другую сторону от собственного Неба, которое собиралось драться за свой Туман против своего Облака… Не зная о том, что Скалл — его Облако.       Забавная ситуация.       Была — ровно до того момента, как на Скалла напали в конце дня Вендиче, и это было очень грязным приемом, потому что Скалл даже не сильно противился тому, чтобы отдать часы, — Скалл и так почти доволен, подумаешь, подростковое тело, этому младенцу в бинтах и плаще это нужнее, — а они попытались убить его. То есть Скалл, конечно, удивился, когда вечером в его пустой дом пришло три с половиной Вендиче, — ну не может сознание Гарри Поттера считать младенца с прозрачной соской, в бинтах, шляпе и плаще нормальной боевой единицей! — и потребовали часы представителей. Сначала он даже отказал, честное слово!.. Но весомый аргумент от младенца: «Ты ведь не хочешь видеть своего сына в тюрьме Вендикаре, Скалл-кун?» — быстро сменил настрой Облака Аркобалено. Итак, чемоданчик перекочевал в руки младенца.       А потом та самая ручка, — Скалл больше не верит детям. Ни-ког-да! — просто пробила ему голову насквозь. И это было офигенно больно и иронично — Скаллу пробили череп.       Дальнейшее, что происходило на протяжении двух дней, Скалл узнал от Фонга, который пришел навестить практически восстановившегося друга. Аркобалено Урагана заметил, что, будь на месте Скалла кто-либо другой, вряд ли он пережил бы пробитый череп. А еще рассказал о том, что Вендиче ведут крайне грязную и опасную игру для Аркобалено и их представителей, рассказал о потерях и ранениях, о плане, придуманном Савадой Тсунаеши и Реборном. По всему выходило, что больно будет всем и сразу. Скалл, как только мозг вновь вернул все свои функции, а тело вспомнило, что может двигаться, сразу же влился в суету с планом и даже вспомнил, что лет сорок назад был сильнейшим волшебником в Великобритании, и волшебником сильного уровня по всему миру, поэтому легко нашел себе дело — лекарства.       Зелья, амулеты, артефакты — Скалл буквально прыгал из страны в страну благодаря порталам, предоставленным Министерствами разных стран, и, когда спустя семь часов он вернулся, на его спине был огромный рюкзак с самыми разнообразными зельями и артефактами. Здесь ему пришлось присоединиться к Верде, чтобы объяснить действие каждой скляночки и вещи.       Против ожогов. Для восполнения крови. Против переломов. Чтобы соединить части тела друг с другом. Зелье против обыкновенной простуды и мазь от синяков…       Когда Скалл стал все быстро выкладывать на стол перед ученым и остальной компанией, их глаза только расширялись с каждой склянкой. Глаза Тедди выражали восторг от крестного. Варийцы смотрели больше с изумленным интересом.       — Эта фигня реагирует на слово, — произнес он, начиная вытягивать небольшие значки с принтами покемонов. — Достаточно сказать «Покебол», и вас перенесет в больницу, где можно расставить дежурных пламенных докторов…       — Неплохо, лакей, — одобрительно кивнул Реборн.       — Почему ты раньше такого нам не давал, моу?! — возмутился Вайпер.       — Эм… — Скалл покраснел. — Великий Скалл-сама забыл о том, что у него были такие связи и возможности. Но если бы кому-то угрожала смерть или ампутация, я бы вспомнил! Честное слово! Кстати, я могу и по воздуху перемещаться и на длинные дистанции, так что, в случае чего, могу помочь с перемещением, — кивнул сам себе подросток.       Верде придумал механизм, что позволит использовать вместо зелий пилюли, тем самым облегчая ношение лекарства. Прорабатывались детали плана.       … Чтобы в конце все вроде бы получилось и все были даже вроде в порядке, — правда, о психике Скалл не брался говорить, — но никто явно не был готов к битве с Бермудой, гуманоидом по плечо Скаллу ростом. — — - — - —       — Все можно было решить ТАК просто? — с непонятной интонацией в голосе спросил Скалл, смотря ошарашенными зелеными глазами на Талбота, который о чем-то говорил с Шахматноголовым. — ТАК просто?! Сотни жизней Аркобалено, еще больше — Небес, и все можно было решить этим?! Ну почему, почему никто до этого никогда не додумался раньше?!       — Заткнись, Скалл. — — - — - — -       — Ладно, мы… Мы все еще подростки, — недоверчиво пробормотал Скалл, глядя на свои руки и удивляясь тому, как легко стало ходить. Пустышка более не висела ни на его шее, ни на шеях других. — Хотя… — Облако бросил недоверчивый взгляд на Лар Милч.       В итоге единственный из них, кто стал взрослым, это несостоявшаяся Аркобалено Дождя, Лар Милч. Она выглядела так, что ей можно было дать немного больше двадцати пяти, с иссиня-черными волосами и серьезным лицом — удивительной красоты женщина. Череп прищурил глаза, поджав губы — он хотел позорно разрыдаться, потому что уже успел понадеяться на то, что вернет свое тело и впервые за столько времени сможет даже поднять своего ребенка на руки — плевать, что тому четырнадцать уже лет. Скаллу вообще за шестьдесят, так что нормально. Разве что на вид ему сейчас все еще пятнадцать, но… Фонг, который выглядел поразительно довольным для ситуации — по мнению Скалла — сочувственно потрепал того по плечу.       — В отличие от нашего, проклятие Лар было неполным; возможно, именно поэтому эффект снятия был разным для нас, — заметил Верде. Все с вопросом посмотрели на второго да Винчи, и тот самоуверенно усмехнулся. — В случае Лар, она стала сразу же взрослой. Но с нас, похоже, сняли только проклятие, а расти мы должны уже сами.       — Что?! — возмутился Колонелло.       — Логично, — кивнула Лар.       — Интересная гипотеза, — улыбнулся Фонг чуть шире. Савада ошарашенно покачал головой.       — Мое великолепное тело… — жалобно проскулил Скалл, выглядя невероятно грустно.       — Ох, точно! Занзас, кажется, хотел поговорить со Скаллом о чем-то, — вспомнил Савада, и Скалл все-таки начал плакать, уткнувшись в плечо Фонгу.