You're shaking

Любой тур это месиво из проблем с оборудованием на сцене, поломок автобуса, кучи джанк фуда и вонючей одежды. И warped tour не исключение. В этой суматохе практически невозможно выжить, но у членов mcr как-то получается. У всех с разным успехом. Конечно, никто не спорит, что быть на сцене, слышать и видеть признание тысяч лиц, кричать вместе с ними — это один из самых завораживающих моментов нахождения в группе. Когда ты безумно носишься по сцене, а адреналин носится в твоём организме достигая каждой клетки, когда от энергии будто разрываешься, когда в этом урагане тебя касаются чьи-то руки. Все это даёт силы двигаться дальше, но при этом чрезвычайно выматывает. И сохранять этот образ очень сложно. Особенно Джи. Особенно сейчас, когда ее самооценка скачет вверх и вниз. Несколько бутылок пива обычно помогают, но скоро их становится мало. Скоро ей потребуется не только это. В ход пойдет ксанакс и что-то более серьезное. И пока это только пара бутылок все не так страшно, да? Все же немного выпивают? И вообще ей это нужно! Она фронтменша, она ответственна за поддержание образа той Джи на сцене. Здесь нет притворства, это правда ее чувства и ей правда нравится быть комком энергии на сцене, но для этого нужны силы. И к сожалению силы ей даёт алкоголь. Поэтому она потихоньку проваливается в яму сама не замечая этого падения. Это как решить подровнять себе кончики, потому что волосы отрасли. Ты начинаешь с малого, а потом БАЦ и у тебя уже короткая стрижка и обесцвеченные корни на макушке. Правда это гораздо серьезнее, чем любая нелепая прическа, которая когда-либо была у Джи. Даже если сейчас это для нее и не очевидно. Все продолжается. Вот очередной концерт, очередная (не одна) пара пустых банок. И ей хорошо и плохо одновременно. Стадион ликует. Они начинают с зажигательной I'm not okay и заканчивают не менее энергичной give em' hell kid. Это не шоу, это безумие. Группа выкладывается на все сто процентов и даже больше. Справа ее любимая и невероятная Фрэнки, от прыжков которой вот-вот кто-нибудь пострадает. Слева — прекрасная Рэй, чьи кудряшки носятся в воздухе, следуя за движением ее головы. А где-то позади Майки делает со своей бас гитарой невообразимые вещи. И, конечно, Джи, со своей коронной стойкой, когда она закидывает ногу на колонку, слипшимися волосами и потным лицом. Метается по сцене словно неугомонная, пристает ко всем, но в основном к Фрэнки. Хотя Майки тоже достается. Ну и, разумеется, ее узкие джинсы не выдерживают такого напора и рвутся прямо под правой ягодицей. Хотя сейчас это не самое главное. Ей плевать. Сцена и пиво даёт ей уверенность, в том что она неотразима. Хотя бы на короткий промежуток времени. После всего этого кошмара у Джи просто блять не остаётся сил. Она счастлива, но вымотана до последней клетки. Сердце все ещё отдается глухими ударами в животе. Прямо сейчас ей нужно залечь где-нибудь примерно на вечность, и чтобы ее никто не трогал. Очень жаль, что ей это не удается. Как только она сваливает к автобусам, чьи то руки в перчатках хватают ее за талию и притягивают к себе. Она ужасно потная и чувствует себя максимально грязно. — Фрэнки, я ужасно потная и чувствую себя максимально грязно, — тихо бубнит она. Но Фрэнки панк, ей похуй. Она разворачивает ее и вжимает в стенку автобуса, принимаясь медленно вылизывать Джи. Пробует сначала осторожно, а затем смелее, собирая соленые капельки с ее лица. Это ощущается невероятно, но в то же время щекотно и Джи не знает, просто блять не знает, что ей сделать в первую очередь. Пошло простонать, захихикать, оттолкнуть или кончить от этого прямо здесь и прямо сейчас. — Ты дурила, ты знаешь об этом? — предпринимает она последнюю попытку что-то изменить. На что ей отвечают приглушённым «угу» прямо в шею. И, о боже, у Джи от этого мурашки по всему телу. Они жмутся друг к другу, пока здравый смысл не побеждает и Фрэнки тащит ее в автобус подальше от посторонних глаз. Там у нее достаточно времени, чтобы насладиться своей сладкой девочкой, чьи стоны на сцене, безусловно, замечательны, но сейчас это абсолютно другой уровень. Мучения все ещё продолжаются, набирая обороты. Руки Фрэнки прокрадываются к тому месту, где рубашка встречается с джинсой, к чуть нависающему мягкому животу, и пытаются проникнуть под нее. Все это тут же резко останавливается рукой Джи. Потому что Джи не любит быть уязвимой, она боится до дрожи, что кто-то то узнает о существовании ее складочек, о полосах белых растяжек, пересекающих бедра и руки. Ей всегда сложно поверить, что это тело может быть желанно. Даже если Фрэнки делает с ней подобное в стотысячный раз. И каждый раз приходится начинать все заново. Девушка серьезно смотрит на нее в течение нескольких секунд и в этих глазах цвета камушков в пруду Джи видит понимание, любовь, сочувствие и немного раздражения одновременно. Фрэнки отрывается от ее вылизывания с выражением будто бы у нее отобрали самый вкусный десерт и кладет обе руки на влажные щеки, все ещё не разрывая зрительного контакта. — Джи, ох черт, Джи, ты же знаешь, что я люблю тебя. Всю тебя. И твой мягкий живот, и твои шикарные бедра, каждую нахуй растяжку, и каждую нахуй родинку. Пожалуйста, позволь мне это показать. Ты невероятная, ты замечательная, ты на вкус как хеллоуин и рождество вместе взятые. И пахнешь не розами, но это все равно охуенно. Прошу… — ее глаза буквально молят о пощаде и Джи все ещё не верит, просто не может поверить, но под пальцами Фрэнсис ее страх плавится и она расслабляется. Руки, руки везде, а Фрэнки все ещё мало. Она нежно проводит вверх по линии живота, задевает сосок слегка зажимая его. Она уже говорила, что у Джи самые милые розовые соски? Именно милые, по другому она не может их описать. Это как раз то, что она сейчас шепчет ей на ухо, вызывая очередную стаю мурашек. Джи трясется и ее возбуждение уже на том уровне, когда она не может терпеть и ее клитору просто необходимо давление. Все эти сигналы прекрасно считываются и та самая рука, которая секунду назад терзала ее грудь, скользит вниз прямо к насквозь промокшей джинсе. Ремень расстегивается не без труда, но поверьте Джи, горячая рука на влажной вульве стоит всех ожиданий. Пальцы кружат вокруг клитора, чуть сжимают кожу и, ох, нет, нет, нет, это слишком хорошо, так нельзя. Хуже становится, когда эти же пальцы приближаются ко входу, подразнивая и Джи матерится вслух, давая понять, как сильно она желает, чтобы они оказалась внутри нее. Ее желание исполняется. Это невыносимо, она чувствует столько всего одновременно, что это просто невыносимо. Пальцы подталкивающие ее все ближе к оргазму, губы, оставляющие засосы на ключицах, рука, которая все не может оставить в покое ее сосок, и при этом Фрэнки ещё успевает тереться о ее колено. Невыносимо, вы же понимаете? Такое просто не может длиться долго, как бы она не хотела. И ее оргазм настолько близко, что все силы теперь уходят на то, чтобы не рухнуть за грань слишком рано. — Моя девочка, моя милая, хорошая девочка, — шепот Фрэнки обжигает, — сделай это для меня, ну же. Я знаю, как ты этого хочешь. Ты же будешь хорошей, если я попрошу? И вот это уже полная катастрофа, это край, это конец. Все барьеры Джи рушатся, она стонет и сжимается вокруг пальцев, судороги атакуют ее тело, а полный кавардак в голове уносит теплая волна. После чего она мокрая, оттраханная и выдохшаяся утопает в руках Фрэнки. А та осыпает ее мини поцелуйчиками и продолжает напоминать ей, какая она замечательная. Если бы у Джи были силы заплакать от счастья она бы заплакала, разрыдалась бы к чертям. В такие моменты она чувствует себя любимой, это то, что даёт ей уверенность, которая не пропадает сразу же, как после ухода со сцены. Наверное Фрэнки это единственный человек, который держит ее на краю пропасти, не давая свалиться окончательно. И рядом с ней она сможет пережить любое дерьмо. Глаза закрываются на моменте, когда ее мочку слегка посасывают. Заметив это, Фрэнки относит ее дальше в отделение с кроватями. Аккуратно кладет, вытирает ее непонятно откуда взявшимся чистым полотенцем, снимает остатки грязной одежды и укрывает, но не настолько, чтобы Джи задохнулась нахрен. Выключив свет, она крадётся по коридору и закрывает дверь автобуса. Майки и Рэй уже разобрались с инструментами и идут прямо к ней с недовольными лицами. Какого черта они должны разруливать все в одиночку? Ах, да, потому что Джи и Фрэнсис глупые хорни подростки, которые не могут контролировать себя. Ну что ж, они уже привыкли к этому. Хотя, кому-то все равно достанется пара упрёков и взгляд «мызнаемчемвытамзанимались». Что абсолютно ее не тревожит. У Фрэнки сейчас был самый лучший секс, между прочим. Плевать, что Майки закатывает глаза, видя ее самодовольную ухмылку.