Аврора

Хонджун утверждает, что тот самый звездный кит, о котором говорится во многих легендах, на самом деле существует. И что соткан он из неизвестной всем материи, такой, которой не существует в привычном мире. — Из звездной стали, — едва ли не захлебываясь восторгом, рассказывает он, — прочнее вещи на свете просто не найти. — Вот бы нам такой для нашего корабля, — вскользь замечает Минки, лениво потягивая молочный коктейль из трубочки. Хонджун его не слышит, ну или просто не слушает, продолжая: — Он прячется где-то в глубинах вселенной, и никто еще его не видел, но я уверен, что рано или поздно, если мы постараемся, то сможем его найти. Он выдыхает и оглядывает свою команду. Такой же восторг, как у него, есть только в глазах Сана. Сонхва просто выглядит заинтересованным, а остальные скучающе занимаются своими делами. Хонджун очень бы хотел почувствовать раздражение в этот момент, но почему-то не может. — А какой от этого толк? Хонджун вздыхает. Чонхо всегда скептически относится к любым идеям, кто бы их ни выдвигал. Иногда эта его черта, конечно, расстраивает, но Хонджун рад, что в их команде есть хотя бы один человек с по-настоящему критическим мышлением. Он раскритикует все, но тем самым поможет привести мысли в порядок — Просто, — Хонджун запинается, пожимая плечами, — хочется увидеть чудо своими глазами. — Хён, — голос Чонхо звучит почти насмешливо, — чудо ты увидишь, когда мы без проблем выйдем в финал, вот там точно будет невероятное зрелище. Похлеще этих ваших сказок про звездных китов. Сан фыркает, возвращаясь к разбору чертежей новой пушки для Уёна. Тот стоит рядом, практически нависая сверху, и нагло игнорирует чужое личное пространство. Одной рукой упирается в стол, другой — в спину Сана, пока тот объясняет какие-то мелочи, понятные только им двоим. Сану — как военному технику, Уёну — как тому, кто из этих самых пушек стреляет. Хонджун, несмотря на все, ужасно гордится составом своей команды. Он так тщательно отбирал каждого человека, и они все полностью оправдали его ожидания. Что еще для счастья нужно капитану? — Узнать бы еще наших соперников на первый раунд, — он прокручивается на полудохлом кресле на колесиках и упирается взглядом в бумажный самолетик, привешенный к потолку ангара за тонкую белую нитку, — чтобы знать, насколько сильно волноваться, пока вы будете вершить чудо, ребята. Он дотягивается до самолетика пальцами и несильно толкает его. Тот начинает закручиваться вокруг своей оси. Юнхо с Ёсаном вылезают из-под брезента, которым накрыт корабль, и привлекают внимание Хонджуна, сидящего ровно напротив. Ёсан сдвигает очки на лоб и трет глаза прямо перепачканными руками. Юнхо одергивает его, но не упускает возможности подколоть друга, назвав пандой. — Как все продвигается? — громко интересуется Хонджун, — все нормально? Двое механиков ехидно переглядываются, а потом хватаются за края брезента и сдергивают его. Хонджун одобрительно кивает при виде их обновленной версии «Авроры», которую они ласково между собой называют крошкой. — Красотка, — он встает с кресла, чтобы с какой-то почти отцовской гордостью провести ладонью по блестящему корпусу с выгравированным на нем названием и символом розы ветров. — И это только снаружи, — заявляет Юнхо с довольным лицом, — а знал бы ты, какое там внутри наполнение. Просто вау! Хонджун ловит свое отражение в тщательно отполированной поверхности, и в груди начинает тоскливо щемить. Он переводит взгляд на Сонхва, который в очередной раз проверяет телефон в надежде получить сообщение от организаторов по поводу их соперников. — Вы не против, если я отберу у Минки право обкатать ее? — осторожно интересуется он у команды. Минки отвлекается от своего восторженного разглядывания «Авроры» и с озорством в глазах смотрит на капитана. — Спрашиваешь! Кто я такой, чтобы отказывать нашему капитану, — он вдруг подмигивает, — Сонхва будешь с собой брать? Сонхва от упоминания своего имени чуть не роняет телефон. Юнхо с Ёсаном посмеиваются с такой реакции, и Хонджун тоже нет-нет, да расплывается в доброй улыбке. — А чего сразу я-то? — испуганно спрашивает Сонхва, — опять издеваться вздумали? — Да почему сразу издеваться-то? — Хонджун, обрадованный разрешением Минки, ставит ногу на небольшой выступ на корпусе и ловко запрыгивает в кабину пилота. Конечно у Минки с его длинными ногами это получается куда лучше, потому что все в корабле заточено под его немаленький рост, но жаловаться не приходится. — Ой, ладно тебе, хён! Ты единственный, кто еще ни разу не катался на нашей крошке, это почти грех! — подначивает Чонхо, и даже Сан соглашается с ним, активно кивая. Сонхва чувствует себя преданным ровно в тот момент, когда Хонджун, опуская стекло кабины, ободряюще машет ему рукой. — Ты же хочешь увидеть звездного кита? А вдруг сегодня нам повезет? Садись, свободное место всего одно. Остальные явно поддерживают капитана в этом вопросе и подгоняют его. Сонхва бурчит себе под нос что-то о том, что эти дети его ненавидят, но послушно встает с ящика с инструментами, чувствуя, как от страха у него отнимаются ноги. В этом его ужасный секрет — боязнь высоты, и если в обычных пассажирских кораблях он чувствует себя в относительной безопасности, то в крошечном гоночном кораблике, пусть и спроектированном и построенным полностью их талантливыми механиками, безопасностью и не пахнет. С этой боязнью высоты на гоночных кораблях Сонхва летал всего пару раз в детстве, и он либо жмурился, либо боролся с приступами тошноты. Но Хонджун улыбается, и все фобии и страхи рушатся к чертовой матери. У Сонхва есть целая одна причина, по которой он позволяет команде спровоцировать себя на подобное испытание, и он, подумав, забирается во вторую кабину, в которой обычно сидит Уён. От кабины пилота она отличается хотя бы тем, что вместо штурвала в ней множество кнопок и два рычага. Рычаги эти — от главной гордости их корабля, пушек по бокам корпуса. Потому что в современных гонках ты просто не выживешь без оружия. У Сонхва начинается жуткий мандраж, когда опускается стекло над головой. Хонджун знаками показывает ему, что нужно надеть наушники, прежде чем взяться за штурвал. «Аврора» заводится очень тихо, практически бесшумно, Сонхва чувствует лишь едва заметную вибрацию двигателей под собой. Она напоминает низкое утробное рычание дикого зверя, и он наконец-то понимает Минки, который говорит, что их корабль — не бездушная машина, а настоящее живое существо. — Ты, главное, не трогай ничего, — веселый голос Хонджуна в наушниках выводит Сонхва из состояния задумчивости и безуспешных попыток успокоить себя, — и пристегнись обязательно. Я, конечно, мертвые петли делать не собираюсь, но правила есть правила. Ворота ангара распахиваются и открывают дорогу в ночь. Короткая взлетная полоса, построенная лишь для минимального разгона, подсвечивается яркими прожекторами, но дальше — кромешная тьма и пустое поле. Сонхва так внимательно вглядывается в него, что не замечает, как «Аврора» начинает двигаться. Хонджун медленно, с предельной точностью и аккуратностью выводит ее из ангара. Она начинает гудеть чуть громче, заставляя вцепиться в кресло влажными ладонями. По ощущениям это все напоминает начало американских горок, только в сто раз страшнее, но Сонхва все еще переступает через себя лишь ради одного человека и возможности хотя бы условно побыть с ним наедине. — Ты, главное, очень сильно не пугайся, — предупреждает Хонджун. — Звучит многообещающе, — хмыкает Сонхва, — но пугаться поздно, вы меня уже сюда засунули. «Аврора» замирает в начале взлетной полосы. — Ты же знаешь, да, что старт довольно резкий? Ты только глаза не закрывай, хорошо? Сонхва обещает, что не закроет глаза, но все равно малодушно жмурится, стоит кораблю в мгновение ока сорваться с места и оторваться от земли. Все происходит в считаные секунды, и когда он открывает глаза, они уже плавно поднимаются все выше и ближе к звездам. Сердце в груди стучит как бешеное то ли от страха, то ли от восхищения всем подряд — Сонхва решает не разбираться. Он замирает, словно все конечности резко окаменели, и смотрит перед собой, стараясь не думать о том, что под ногами — километры пустоты. — Ты закрыл, — почти обиженно тянет Хонджун, — ты чего, я же попросил. — Да просто, — хрипло отвечает Сонхва и пожимает плечами. Кнопки перед ним мигают цветами северного сияния, будто намекая, что они готовы к использованию. Хочется протянуть к ним пальцы и нажать, непонятно даже зачем, ведь он не знает назначения ни одной из них. Интересно, как Уён вообще во время гонок успевает разбираться во всем этом? Хонджун ведет «Аврору» легко и плавно. Они, конечно, за пределы земной атмосферы в этот раз не рвутся, и слова про звездного кита были не более, чем шуткой, но впечатлений и без этого предостаточно. — Удивительно, — выдыхает Сонхва, — как я вообще на это согласился. Хонджун смеется, уж кто-кто, а он точно помнит обо всех фобиях своего самого главного помощника. — Расслабься, лучше осмотрись. Вокруг интереснее, чем ты можешь подумать. Сонхва с недоверием косится на Хонджуна в соседней кабине, который, в отличие от него, не выглядит напряженным. Он ведет корабль так, будто занимается этим с раннего детства каждый день. А потом все-таки решается посмотреть на небо, усыпанное звездами, словно веснушками. Только на такой высоте понимаешь, насколько же их на самом деле много. Если смотреть с земли, то не увидишь большую их часть, сейчас же они все сияют перед глазами, будто кто-то взял и рассыпал целую бесконечность мелких бриллиантов и поленился их собрать. Дыхание перехватывает уже от восхищения. — Вот бы хоть одну потрогать, да? Жаль даже, что на самом деле звезды — это гигантские горяченные сферы. Хонджун всегда рассуждает так, будто он живет совсем не в реальном мире, а в сказке. Эти его звездные киты, вера в чудеса — кого-то это может оттолкнуть и напугать, но Сонхва почему-то это нравится. Ему нравится слушать рассказы капитана о путешествиях на далекие планеты в других галактиках, о будто бы выдуманных приключениях их команды, когда он еще не был ее частью. Ему просто очень нравится слушать Хонджуна. — До сих пор не понимаю, почему пилот не ты, а Минки, — задумчиво выдает Сонхва, — у тебя так хорошо получается. Хонджун фыркает и качает головой. — Я слишком осторожный, чтобы быть пилотом. Между риском вылететь из соревнований или влететь в чужой корабль ради победы я выберу первое, а Минки — второе, и умудрится при этом выйти из ситуации с наименьшими потерями. — Осторожность — не всегда плохо, — замечает Сонхва, вспоминая, как буквально пару месяцев назад на одном из первых отборочных туров Минки умудрился чуть не угробить себя и Уёна, почти влетев в стену гоночной полосы. Все ради победы, как же. — Верно, — соглашается Хонджун, но тут же добавляет куда более серьезно. — Иногда осторожность — это очень плохо. Эй, ты же понимаешь, что я бы в жизни не поставил Минки на эту позицию, если бы не доверял ему на всю тысячу процентов? Поставил бы я хоть одного человека на место, с которым он не сможет справиться? — Я же как-то оказался твоим помощником, — вскользь и совсем тихо говорит Сонхва, но Хонджун его все равно слышит. Он умеет слушать очень внимательно, когда ему это нужно. — Не заставляй меня сомневаться в себе, — Хонджун снова улыбается, и снова у Сонхва все замирает внутри, — просто доверься мне, бесполезный человек не попал бы в нашу команду. Сонхва улавливает только «бесполезный» и вторит себе под нос. Одно радует: высота пугает уже не так сильно, все внизу кажется до того игрушечным, что поверить в то, что это не симуляция, все труднее. Может, признаться сейчас? Когда точно никто не услышит, никто не помешает, никто не перебьет? Сонхва нерешительно поворачивается в сторону кабины пилота и успевает лишь раскрыть губы, когда телефон в кармане вибрирует, оповещая о приходе сообщения. Все тело охватывает резкий мандраж, еще хуже, чем было перед взлетом. Сонхва торопливо достает телефон и открывает сообщение. Всего один файл от организаторов. Турнирная таблица со схемой соперников и общей информацией. Сонхва скользит по ней взглядом и поджимает губы. Хонджуну такой расклад явно не понравится. — Что там? — будто прочувствовав все, спрашивает капитан. — От организаторов, — коротко поясняет Сонхва, — наши соперники в первом туре — «Галлея». Хонджун кивает. Этих ребяток он знает прекрасно, они буквально их соседи, дети землян, обосновавшихся на Марсе. Новички в этом деле, пусть и сильные. Но Хонджун в них угрозы не видит, Минки с Уёном их уделают на раз-два. Он даже как-то видел их корабль, крошечный маневренный шарик. — Есть там кто-то любопытный? — интересуется Хонджун. Осторожно, зная, что Сонхва может назвать кого-то, с кем он в последующих этапах сталкиваться не хотел бы. — Ну, как бы тебе сказать, — Сонхва напряженно сводит брови. Звезды уже не интересуют, — «Хронос»? Это же… — Корабль Чана и его команды. Хонджун сжимает пальцы на штурвале, и «Аврору» резко дергает. Она подскакивает, как велосипед на кочке. Сонхва вздрагивает от неожиданности. — Это совсем беда? Я слышал просто, что они довольно сильные. Хонджун смотрит прямо, но взгляд уже неспокойный. Сосредоточенный, мрачный. — У нас с ним свои счеты, — коротко отвечает он. — Расскажешь как-нибудь? — спрашивает Сонхва с надеждой. — Как-нибудь, — отмахивается Хонджун. Сонхва опускает взгляд. Кажется, признаться сегодня не получится. — Тебе планета понравится, — тихо добавляет капитан, — в этот раз все проводится на Северной Авроре. Далеко, конечно, но… — Но, — Сонхва чувствует облегчение, когда лицо капитана разглаживается, — планета, которая дала название нашей крошке. Это ли не хороший знак, да, Сонхва? — Надо ребятам рассказать, — кивает он, — у нас, если что, еще есть время на доработку корабля. Юнхо и Ёсан знают какие-то хитрости других команд, это может помочь. Хонджун разворачивает корабль обратно, продолжая рассуждать о командах, о том, что их крошку точно дорабатывать не нужно; Сонхва слушает его вполуха. Он вдруг понимает одну простую истину. Даже если он признается Хонджуну, это ничего не изменит. Хонджун уже влюблен не в него, он влюблен в свою работу, и что с этим вообще поделать? У Сонхва перед ней нет никаких шансов. Какой шанс может иметь обычный человек перед звездной бесконечностью, другими планетами и по-детски искренним азартом от гонок? Сонхва пытается принять в себе эту мысль, но не замечает чужого мимолетного взгляда, полного любопытства и еще чего-то совсем неуловимого.