Время, застывшее однажды

Он искал его. Снова. Он опять безотчетно искал этого человека, который даже не помнил его имя, который даже не соизволил включить телефон, который как всегда забыл оповестить хоть кого-либо о своем отсутствии, который был беспробудным идиотом, и, очевидно, единственным человеком в жизни Цукасы Суо, который настолько сильно выбивал юношу из колеи. В это утро его разбудил не привычный звук будильника, (который Цукаса, как порядочный человек, коим он себя считает, исправно заводил каждый вечер у себя дома), а солнечный луч, игриво выглядывающий из наполовину зашторенного окна. Еще не до конца проснувшись, он наблюдал за мягко скользящим по стене и до поверхности кровати, теплым солнечным светом. В памяти всплыли моменты из сна, где он со знакомым чувством серой тоски, которая, словно бесконечный вихрь, сдавливала горло, искал кого-то, и без лишних раздумий можно было сразу определить кого именно. В сердце неприятно кольнуло от мрачных мыслей, но Цукаса почти сразу отмел их, напоминая себе о том, где он сейчас находится, а самое главное - с кем. Юноша плавно отодвинул пуховое одеяло с груди и перевел взгляд на мирно посапывающего рядом, он бы, наверное, употребил слово "котенка", но больно уж этот "котенок" был большим. Без всякого зазрения совести Цукаса в буквальном смысле глазел на лицо спящего Лео Цукинаги, вряд ли бы он смог делать это так открыто в обычное время. В последние месяцы, в частности после реквиема, его все больше и больше вводил один лишь взгляд на своего уже бывшего короля в жуткое смущение. На эмоциональном уровне все уже было понятно ровно с того далекого момента, когда Цукаса в первые испытал эту, несравнимую ни с чем обволакивающую словно самый теплый в мире пушистый плед, эйфорию находясь рядом с этим рыжеволосым придурком. Но вот его разум то ли боялся признать это чувство, то ли вовсе не хотел озвучивать в мыслях такую постыдную для наследника рода Суо догадку. Но вердикт был окончателен и неоспорим. Парень даже представил однажды, как его отсеченная голова катится по смотровой площади всем на смех « Ах! Посмотрите на это! Такой уважаемый молодой человек, а так глупо поддался порыву и греховному чувству». Да… Отец его точно не простит. Из раздумий его вывел резкий причмокивающий звук: « Jesus Christ, да он подавился во сне! » - подумал Цукаса. Он уже готов был его разбудить, но все равно не смог не задержать взгляд на лице своего любовника еще хотя бы на полминуты. Он был красив. Цукинага был незаконно красив. Волосы закатно-апельсинового цвета распластались на подушке в аккуратном беспорядке, а ресницы тихонько подрагивали в бесшумной какофонии двух дыханий. Скорее всего, такую аполлоноподобную картину Цукаса видел из-за затуманенного любовью сознания, но кто сказал, что порой дать волю чувствам – плохая идея? Лео придвинулся чуть ближе, прижимаясь к руке Суо. Ему подумалось, что он готов вечно лежать в этой сладкой расслабленной неге под этим самым одеялом, когда его руку обнимает такой родной, часто слишком вредный, а еще чаще слишком глупый, но при этом до одури любимый Лео Цукинага. И как будто не ему завтра улетать обратно в Японию, не ему разгребать кучу бумажной волокиты, связанной с его новым статусом лидера, не ему в ближайшем будущем скучать по его «Лео-сану» будучи на другом конце земного шара. Конечно, он справится, всегда справлялся. Разве можно ему, никому иному, как носителю фамилии такой уважаемой семьи - пропускать хоть каплю слабости в свою жизнь? Определенно нет. Его жизнь всегда была пропитана мотивом огромной ответственности и всегда таковой будет. Возможно, в будущем будет чрезвычайно много волнений, отчаяния и трудностей, но сейчас Цукаса думал только о том, как прекрасно было бы погулять сегодня по улицам этого прекрасного города вместе с Лео-саном, в последний раз перед его отъездом.       А время тянулось, словно карамельная патока, и ничто в мире не могло потревожить образовавшуюся гармонию двух душ, собственноручно соединенных самой судьбой. Лео Цукинага был головоломкой, а Цукаса Суо единственным правильным её решением.