После полуночи

Ирину Юрьевну разбудил яркий луч света. Ещё бы немного — и она проспала бы панихиду. Впервые за несколько дней небо было абсолютно ясным. Ирина потянулась. Неожиданно всплыло в памяти, как однажды в детстве мама сказала, будто если в день похорон хорошая погода, значит, хоронят хорошего человека. Лебедева давно не была на похоронах. Подобные мероприятия действовали на неё слишком угнетающе. Доехала она быстро, успев по пути заехать на цветочный рынок. Дороги были на удивление пустыми. У зала городских панихид толпились. Здесь было много подростков и учителей, — практически все в тёмных одеждах, преимущественно в чёрных, с цветами в руках. Многие роняли слезы. В воздухе висело горе. Тихая печаль. На деревьях горели разноцветные листья. Такие же укрывали могилы. Ирина Юрьевна непроизвольно сделала вывод, что осеннее кладбище особенно красиво. Здесь похоронен её отец. Здесь похоронена её дочь. В толпе она разглядела мать Ани — женщина плакала, утирая лицо платком. Ирина поспешила к Виктории, крепко сжав кожаные перчатки. — Примите мои соболезнования! — крепко обняла она Викторию. — Держитесь, пожалуйста! — Спасибо вам… — сквозь слёзы выдавила Виктория. Лебедевой стало тревожно. Неожиданно она почувствовала, как её руки коснулась чья-то холодная ладонь. — Мы уже думали, ты не придёшь. Пальто на Полине было расстёгнуто. Чёрное кружевное платье подчёркивало стройность фигуры. Волосы заплетены в тугую косу. Никогда прежде Ирина не видела Полину настолько красивой и взрослой, цвет траура оказался слишком ей к лицу. — Пришла, — выдавила она подобие улыбки и похлопала племянницу по плечу. — Я ведь обещала. Где мама? — Пошла к машине за цветами. Под глазами Полины виднелись большие чёрные круги. — Ты хоть немного спала за последние дни? — Я не могу спать. Мне постоянно снится… — Полина? — показалась из-за спины пожилая женщина с букетиком гвоздик. — Я соболезную тебе. — Не стоит, Людмила Ивановна. Там стоит мать Ани, идите пособолезнуйте ей! — Полина! — дернула девушку за рукав Ирина. — Немедленно смягчи тон! На лице учительницы появилась улыбка. — Ничего страшного, я за семь лет привыкла и не к таким её репликам. К тому же такая утрата… Ваша дочь с Неждановой были не разлей вода. Вы же мать Полины? — Я её тётя. Вышло так, что я занимаюсь делом Неждановой. Я следователь. — Вот как? Какое совпадение, надо же! Ладно, всего вам доброго, я присоединюсь к коллегам. Учительница направилась в сторону наибольшего скопления людей, а Ирина Юрьевна крепко взяла племянницу за локоть. — Это что сейчас было? — Это была математичка. Ужасная женщина, тебе тоже так показалось? — Кто учил тебя разговаривать со взрослыми в таком тоне? К тому же с учителями! Ты что себе позволяешь? — Ир, она ужасна, я её ненавижу! Она такое про Аньку говорила… Про её мать… Что якобы Виктория Игоревна виновата в её смерти! — Каким образом? — Спроси у неё! Якобы не уследила. Ещё эта сука Аню наркоманкой называла! — Полина… — В тот день, когда нам сообщили! Это как раз на её уроке было. Вместо того, чтоб заткнуться, она начала говорить про Аню гадости. Говорила, что всегда считала её странной, что, скорее всего, в её смерти замешаны наркотики… Я уверена, что эта стерва всегда Аньке завидовала! Ирина глубоко вздохнула и огляделась. Риск того, что возгласы её племянницы слышит по меньшей мере десяток людей, был велик. — Дорогая, немедленно перестань выражаться. В чём могла завидовать учительница школьнице? Не говори глупостей. Поговорим об этом позже, если захочешь. Не здесь. Полина резко отдёрнула руку. — Вы с матерью никогда меня не слушаете! Эта сука завидовала Ане, потому что Аня была отличницей и по её, и по всем остальным предметам. А та вечно хотела выдвинуть вперёд свою тупую внучку, которой не повезло с мозгами! Ирина видела, как на покрасневших глазах племянницы собираются слёзы. Она достала из сумки маленькую бутылку воды. — Выпей, — протянула она бутылку девушке. — Успокойся. — Не хочу! — Детка, я понимаю, что тебе сейчас плохо, но нужно собрать все силы в кулак и… — Ничего ты не понимаешь, Ир. Меня понимала только Аня. А теперь Ани нет и меня больше никто никогда не поймёт! — Это не так… — Ирина сделала попытку обнять племянницу, но та резко убрала её руку. — Я не верю, что это правда. Такое чувство, что это всего лишь сон, что скоро я проснусь и увижу её. — Полина плакала уже навзрыд. — Привет, — положила ладонь на плечо сестры Наталья. — Что у вас тут происходит? В её руках были большой букет белых роз и венок. «Самой дорогой и любимой подруге Ане от Полины», — прочитала Ирина надпись на алой ленте. — Полиш, тебе валерьянки, может? — Мам, уйди, ради Бога. И без тебя тошно. Сестры переглянулись. Наталья пожала плечами. — Красивые… — дотронулась Ирина до белоснежных бутонов роз. — Это её самые любимые цветы, — утёрла слёзы рукавом Полина. — Смотрите, там дверь открыли. Большая толпа медленно начала продвигаться к зданию. С первого взгляда оно походило на самый обычный дом. Первый зал был достаточно маленький для помещения хотя бы половины пришедших — многие остались в дверях. — Надо же, — шепнула Наталья на ухо сестре. — Сколько народу! Вся школа пришла. — Аня же почти ни с кем не общалась? — Да, но… Многие её знали и любили. Высокий мужчина в чёрных очках произносил вступительную речь. Сомкнутые в замок руки он держал перед собой — на животе. Ни один мускул его лица не дрогнул, зато голос заставил содрогнуться многих присутствующих. Он был будто оттуда — из мира мёртвых. На заднем плане звучала тихая музыка, пронизывающая до глубины души. На глазах Ирины Юрьевны выступи слёзы. Она никогда не понимала, зачем люди драматизируют и без того печальные события. Голос с металлом в тембре, будто принадлежавший роботу, распинался. Неожиданно мужчина распахнул двери. Первым, что увидела Ирина, была немая тишина. Она словно повисла в воздухе. Повисла так, что её можно было разглядеть и даже потрогать. Было мрачно. На стенах висела плотная ткань, — непонятно, откуда вообще поступал свет. Первыми должны были войти родители. Но Виктория, стоявшая под руку с пожилой женщиной — видимо, бабушкой Ани, предпочла пропустить остальных. Стол около дверей в считанные секунды оказался завален бутонами различного сорта и цвета. Вокруг громоздились венки. На следующем столе лежала крышка гроба, внутренним тканевым покрытием вверх. Следом стоял гроб — большая лакированная коробка из красного дерева. Многие старались не смотреть туда. Кому-то оказалось страшно. Кому-то — плохо. Ирина прошлась взглядом по лицам в толпе и не увидела на них ни одной эмоции — все словно вспоминали что-то важное или, наоборот, старались забыть. Многие прощались с Аней за руку. Кто-то, более смелый, целовал. Ирина глубоко вздохнула. — Можешь не подходить к ней, если боишься… — тихонько шепнула она племяннице, шедшей впереди. — Это необязательно. — С чего бы это? — голос Полины дрогнул. — Я хочу. Девушка быстрее пошла вперёд. Крышка, идеально белая ткань, на которую кто-то уже положил маленький красный букетик. Следующее, что она увидела — гроб. И не просто гроб, а гроб с человеком — гроб с её мёртвой подругой. Перед глазами Полины словно вся жизнь пронеслась. Она вдруг смогла рассмотреть каждую малейшую деталь — каждую клетку кожи Ани, каждую складочку её белого платья. Дыхание Полины остановилось. Разве это Аня? Разве это её Аня? А лицо? Почему у неё такое ненастоящее лицо? И глаза закрыты… Полина поймала себя на мысли, что перед ней лежит кукла-марионетка. Чучело чего-то неосязаемого, неощутимого. Это напоминало работу плохого кукольного мастера. Ни капли жизни не было в этом теле. Полина поцеловала Аню, едва сдержавшись, чтоб не упасть в обморок, и из её глаз рухнул водопад слёз. Слёзы были единственным спасением. Они душили, но Полина знала, что сейчас лучше поплакать. На деревянных ногах она ринулась к толпе, стоявшей у стены. Спряталась за колонну, прижавшись к какому-то незнакомому мужчине. Все люди, находившиеся здесь, давили на неё. Полина посмотрела на директора школы, стоявшую рядом. Ей никогда не нравилась эта женщина, но в эту секунду отчего-то даже захотелось её обнять. В эту секунду Полина бы даже математичку обняла. Следом за Полиной шли Наталья и Ирина. Ирина неоднократно бывала на таких мероприятиях, поэтому умела держать себя в руках, но глаза её в один момент стали влажными. Лебедева отметила, что вблизи Аня очень похожа на Викторию Игоревну. У женщины сжалось сердце. Она подошла совсем близко к этой холодной красавице. «Бедная, бедная девочка!» На Ане было красивое белое платье. Волосы аккуратно расправлены вдоль тела — по бокам. Крупными локонами лилось золото… Длинные, немного закрученные ресницы были опущены на белые щёки. У Ирины создалось впечатление, что поверх девичьей кожи натянули какую-то целлофановую плёнку — до того Аня выглядела ненастоящей. Дрожащей рукой она дотронулась до щеки. Такая холодная! Из последних сил Ирина Юрьевна бросила быстрый взгляд на пушистые золотые волосы и быстро, покачиваясь, прошла к толпе. Полина стояла, вжавшись в стену. Ирина Юрьевна крепко взяла племянницу за руку. — Та женщина! — неожиданно дёрнулась Полина. — Какая? — Ирина попыталась перехватить взгляд племянницы. — Вон там, у дверей. Ирине еле удалось рассмотреть женщину средних лет. Половину её лица закрывали крупные солнцезащитные очки. — Кто это? — Это она забирала Аню из школы. — Ты уверена? — Очень похожа. Смотри, она вертится постоянно… Лебедева впилась глазами в незнакомку. Женщина была статной и довольно симпатичной. Очки мешали яснее рассмотреть лицо… — Моя Анечка! Моя… — голос Виктории мгновенно заполнил всё помещение. — Доченька… Виктория стояла на коленях около гроба и громко плакала навзрыд. — Почему ты ушла? Я так виновата перед тобой… Прости меня, прости! — Вика, встань! — суетилась рядом пожилая женщина. — Встань, прошу, она тебя не слышит! Ты сейчас уронишь гроб! У Ирины изо всех сил забилось сердце. Она видела, как её сестра пытается протиснуться сквозь толпу. Через мгновение Наталья и ещё пара человек поднимали Викторию с пола. — Вика, возьми себя в руки, держись! — громко повторяла Наталья. — У кого-нибудь есть нашатырь? Со всех сторон послышались испуганные голоса. — Вот, возьмите воду… — Бедная тётя Вика! — вздохнула Полина. — Мне так её жаль! Взгляд Ирины неожиданно метнулся в сторону двери. Незнакомка в очках впопыхах пыталась выйти наружу. — Я сейчас. — Ир, ты куда? Ирина шла к дверям быстрым уверенным шагом. Около выхода толпились школьники, что мешало быстрее покинуть помещение. — Ребята, дайте пройти! Пропустите! Ирина видела, как женщина скрылась в дверях. Когда Ирина выбежала на улицу, свежий воздух ударил по вискам. Она огляделась. На ближайшей лавке сидела старушка с коробкой для милостыни. — Вы случайно не видели женщину? Тёмненькую, в очках… — достала Ирина из кармана смятую купюру. — Только что пробежала, я ещё удивилась — как она на таких каблуках и так быстро… — Куда? В какую сторону? — Да к выходу, видимо, куда же ещё. Ирина Юрьевна бежала на всех парах в сторону выхода. Вокруг не было ни одного живого человека. Только холодные могильные плиты будто потешались над ней. Запыхавшись, Ирина остановилась.