Часть 1
27 апреля 2020 г. в 22:54
– А мы сегодня рисовали! – в комнату шумно врывается вернувшийся из детсада ребёнок.
От неожиданности Гэвин за столом чуть не роняет рабочий планшет из рук и супится, но морщины на усталом лице быстро разглаживаются. Он слишком занят, чтобы тратить силы на пустяковое раздражение. Последние дела так увлекли, что детектив совсем перестал что-то замечать вокруг; близится повышение, нужно поднапрячься.
– Что тебе говорила мама? – он вскидывает брови, опуская глаза с укоризной на подбежавшего Коннора.
– Что прежде нужно стучаться... – тихонько бормочет тот, поджимает и уводит голову к плечу и неловкий взгляд в сторону, куксит верхнюю губу, и кончик носа смешно подёргивается.
– Особенно, когда я работаю. – над детской головкой раздаётся протяжный хриплый выдох.
В комнате ещё кисло пахнет табаком, недоеденным заветревшим рисом в тарелке на другом краю стола и яблочной отдушкой. Уж очень их любит N.
– Ну? Что там у тебя? – с вялой заинтересованностью Гэвин возвращается к радостным новостям от Коннора, замечая сжатые в его руке мятые альбомные листы. Мальчик вновь оживляется, суетится и подсовывает под планшет рисунки. Детектив откладывает работу в сторону, понимая, что это может немного подождать. А пока смотрит на странные, незатейливые картинки: мало цветов, кривые обрывистые толстые линии, даже какие-то намёки на сюжет. Никаких пропорций, но всё так буйно, живо, аляписто, и потому умилительно.
Рид вспоминает, как сам когда-то пробовал заниматься рисованием, но дальше карикатурных изображений преподавателей на клетчатых листах тетрадей не ушёл.
Он не сразу про себя слабо улыбается. Его торкает подзабывшееся в вечной погоней за достатком для семьи чувство сентиментальности.
– Хочешь, я покажу, как ещё лучше рисовать?
Коннор моргает и шире распахивает глаза, тут же поджимает сосредоточенно губы и часто-часто кивает, приготовившись во всевнимании слушать папу:
– Хочу-хочу-хочу!
Где-то на рабочем столе среди кипы документов затерялся старый-старый обрубок-карандаш.
Сперва Гэвин пробует найти авторучку, но не вовремя вспоминает, что отдал N, и решает порыться в поисках карандаша. Конечно же, стаканчика с канцелярией нет, ведь для всего придумали рабочие терминалы и планшеты. Коннор прихватывает край стола ладошками, кладёт на них голову и наблюдает с ожиданием, цепляется взглядом за рыщущие ладони отца, привстав на цыпочки, крутит мыском сандалии.
Наконец Гэвин победно выдыхает «О!..» и приступает.
– Смотри, – он мнёт в пальцах карандаш, чтобы привыкнуть к подзабытому ощущению от его граней, аккуратно выводит ровный круг. – Сначала рисуешь кружок, – ребёнок кивает и угукает, – а потом делаешь... вот так. Как квадрат, но не дорисовываешь. Видишь? Вот здесь, – Рид медленно ведёт полоску, чтобы Коннор точно увидел, – у тебя будет рот, а вот тут – нос...
Мальчик таращится жадно и так пристально, что вовсе не дышит, кажется. Не так часто папа ему показывает нечто подобное. Такой момент никак нельзя упускать! Коннора охватывает переизбыток детского любопытства, взволнованности и благоговейного внимания, которым сейчас только он и держится от желания вбрыкнуться, чтобы скинуть с себя перебродившую энергию за день.
– Понял?.. Давай, повтори, – Гэвин отдаёт карандаш.
– Нет, у меня так не получится! Я сделаю плохо...
– Ну, и что? Не бойся, давай. Зато все друзья будут завидовать.
Коннор опускает глаза, прикидывая, как же будет зол выскочка Питер. И даже рисунков не жалко, если их порвут. Такой навык точно нельзя отнять никакими рисунками!
Мальчик натужно тянется вверх к столу, дрожаще выводит, как научили, а потом восторженно хихикает: с пятой попытки точно получилось.
– Тебе нравится? Я хорошо рисую?!
– Да, да, хорошо... Умница, Звёздочка, – Рид сонно лохматит волосы, улыбается вяло. – Ну, иди. Папе надо работать.
Коннор понятливо кивает, напоследок крепко обхватывает повисшую руку отца, жмурится и убегает из комнаты хвастаться N новым открытием, снова забыв закрыть за собой дверь.
Гэвин вслед тяжело только мотает головой и снова выдыхает.
Его ждёт рапорт об убийстве.