по закону кафки

со мунджо умирает; каждую ночь чону просит докторов повторить это воспоминание. еще раз. еще. пока глаза не слипнутся от усталости. каждый раз чону видит эту кривую усмешку на огромном экране. ее видят все, кто находится рядом. и вздрагивают от ужаса. чону смотрит как завороженный, желая протянуть руку, дотронуться до красных пятен на шее, почувствовать, как жар покидает тело, желая согреть свои пальцы, но руки привязаны. чону всегда забывает, где находится. в маленькой комнатке с мягкой обивкой вместо стен, привязанный к кровати. все расплывается и после воссоздается по кусочкам в темные коридоры, комнаты, комнаты, комнаты, тошнотворный запах, мигающий свет. на языке вкус мяса. со мунджо умудряется пробраться даже в дальние участки мозга. удобно устроившись на ребрах, он отбивает от плоти мячик. - лапуля, не бойся меня. я не кусаюсь, - белоснежные зубы блестят под плохим освещением. чону страшно засыпать, но страшнее всего видеть со мунджо в углу комнаты, удобно устроившись на полу. он напевает любимую песню, его кадык то поднимается, то опускается, и через шрам льется кровь. иногда шрама нет, и чону не знает, что хуже. чувствовать, что со мунджо жив или знать наверняка, что его тело сожгли вместе с его вещами, а зубы, что таились в его коллекции, растолкли и выбросили. иногда со мунджо мягок и ласков. он желает поговорить, без давления, без принуждения, он добр и отзывчив. он хочет знать все. каждую мысль, каждое слово, что не вырвалось из глотки. но не тянет свои длинные пальцы, чтобы вырвать их, как вырывал зубы или небные язычки. чону не может уснуть без просмотра воспоминаний. чону не может уснуть, буквально, стараясь не моргать, он рассматривает свою тень. и доктора, скривившись, каждый вечер включают ему воспоминания, ведь на препараты у ю чону аллергия (и неважно, что все препараты без аллергена). ю чону – странный случай. разобранный по косточкам, перед смертью со мунджо не успел его собрать в произведение искусства. чону смеется. смеется. смеется. иногда к нему приходят из церквей и читают библию. иногда к нему приходят из различных тайных организаций и желают провести опыты. иногда к нему приходит его любимая джын. и никогда его не покидает со мунджо. - тебе так одиноко, - в этом ласковом голосе, что растекается как плавленый сыр, скрыты сотни ножей. – я тебя не покину. я тебя не покину ю чону страшно признаться, что он боится, что со мунджо исчезнет. и при этом желает этого больше всего. он знает, что он исчезнет только с его смертью. ведь собственная смерть со мунджо не остановила – только его остановит. и неважно, существует ли жизнь после смерти, если она существует, то со мунджо найдет его и там. он ждет его. он выжидает лучшего момента, чтобы вцепиться в глотку. чону не знает, чего желал со мунджо. кем желал его видеть. любящим сыном? пророком? лилит? или собственным отражением? чону верит, что ему не было одиноко, ведь у со мунджо психопатия. изуродованное сознание, отсутствие души. иногда чону разрешали писать книгу. в такие моменты он писал о со мунджо все, что думал. «ведь так проще, когда говоришь, что думаешь» не проще, слова снимают устаревшую плоть, а новая еще не успела стать каменной. обнаженный перед своим искалеченным сознанием, он смотрит в глаза смерти и видит в них ту же тьму, что в глазах со мунджо. он пишет роман о пианисте, о стоматологе, о лечащем враче, об отце, о боге. иногда вместо предложений он пишет только одно слово умри умри умри умри умри умри умри умри умри умри умриумриумриумриумриум – и не знает, кому посвящает эти слова. иногда к нему приходит мама и долго плачет. в такие моменты ю чону чувствует себя собой, тем мальчиком, что еще не ушел из дома, но которого побили за школой. тем мальчиком, который обнимал младшего брата, желая уронить его в реку. тем мальчиком, который помогал маме печь пироги. тем мальчиком, который по ночам разглядывал себя и видел пу-сто-ту. на экране снова появляется темный подвал. плохое освещение и со мунджо, валяющийся у его ног. - лапуля. доктора отворачиваются. - ты лучшее из моих творений. на руках кровь. и чону не уверен, чья именно. иногда со мунджо садится рядом и смотрит на себя на огромном экране. он видит каждый порез, его мокрые от пота волосы. и при виде запястья, на котором мелодично стучат зубы, он улыбается п о ч т и влюбленно. - теперь мы вместе навсегда. так повторяются дни. повторяются недели. повторяются годы. ю чону засыпает от смеха и булькающий звук крови. доктора пытаются прекратить показывать воспоминание, прокручивать его изо дня в день, чону становится блеклым, серым, пустым. смотрит и не видит ничего перед собой. чону держат на препаратах. он плохо реагирует. с ним общаются психиатры, он кривит улыбку так похожую на экране. он не спит 5 дней. вкалывают снотворное, он бьется, как рыба об лед в судорогах. иногда медсестры шепчутся между собой – в нем поселился дьявол. и они правы. ю чону знает – со мунджо мертв. а тот, кто удобно садится у его кровати, прижавшись к оголенному запястью, так как браслет забрали и чону не знает, где он находится, но чувствует себя карпом на разделочной доске, но уже не подпрыгивает дважды. со мунджо слушает, как кровь переливается в его теле. слушает жизнь. чаще всего со мунджо злится. видеть его таким стало привычно. он ищет браслет. говорит, что чону сам может попробовать создать его. он подскажет, что делать. не так уж это и сложно. на самом деле сложнее некуда, когда твое тело связано. злость со мунджо похожа на тишину перед началом грозы. все замолкает. все у-ми-ра-ет. на экране появляется подвал. смех, лежащий со мунджо. где-то милая и добрая джын. от возвращения становится хорошо, спокойно. глаза слипаются, когда со мунджо шепчет одно и тоже, одно и тоже каждую ночь с экрана, с дальнего угла комнаты, рядом с его кроватью, в его голове. психиатр говорит – он ваше сознание. ю чону знает. со мунджо мертв. мертв. и тот, кто появляется рядом, иногда даже с баночкой пива, в неумелом жесте предлагающего выпить, когда руки и ноги связаны ремнями – это не со мунджо. не он. он блеклые воспоминания. пазлы, на которых картинки слезли и соединяются наугад. но от осознания этого не становится проще уснуть. он застрял там, в этом подвале, умер вместе с ним. он должен был. но со мунджо не позволил, он разобрал его по косточкам, так и не успев соединить позвонки. тело не держится, спина не может удержать вес всей той боли и страха, что засели в нем, как паразиты. ю чону не помнит, как оказался здесь. убил ли он кого-нибудь или сам попросился, чтобы сдержать это неконтролируемое желание причинить вред не-самому себе. это уже не так важно. со мунджо смеется, рассматривая свои промокшие волосы от пота с огромного экрана, пока чону засыпает. тайные организации обещают ему удалить его воспоминания, только нужно согласиться стать подопытным. психиатры обещают очистить его разум, только нужно открыть сознание и отвечать на вопросы. монахини обещают спасти его душу, необходимо только впустить бога в свое тело. последнее он и так сделал. бог есть дьявол. он давно убедился в этом. джын обещает, что со временем станет лучше, а после переезжает в другой город. чону больше не ощущает себя на стадии превращения. по закону кафки он стал прекрасным тараканом. и однажды просто сдается, рассматривая монахиню, что не прекращает свою борьбу. - всякой тваре по паре, - читает монахиня. со мунджо хохочет и шепчет: я воссоздал подобие.