Wrong Path

      Снежной пеленою было покрыто все кругом, ветер неприятно холодил лицо. От холода щеки вмиг заалели, фаланги пальцев продрогли, из-за чего парень спешно пихнул их в карманы пальто, что и не особо и грело. Кейджи нужно было спешить домой, но ноги вели совсем не в нужную сторону, заворачивая в неизвестные улицы и переулки.       "Кейджи" — внезапно слышится и ударяется эхом об изуродованные граффити стены. Парень опасливо оглядывается, часто моргает и вслушивается в тишину. Никого. Очень тихо. Слишком. Кажется, Акааши смог бы утонуть в собственных мыслях из-за этой чертовой тишины. Дома все иначе. Дома его встретит Бокуто, прижмется и, наплевав на все границы, поцелует в шею, дальше появится и Куроо, который подобно коту промурчит какое-то приветствие и скроется в спальне, утащив с собой Козуме валяться на подушках. После ему придется готовить завтрак на всех(хотя ест он меньше всех), а к обеду подтянуться и Ивайзуме с Ойкавой. С каких пор они являются частью их семьи? Кейджи так и не может вспомнить сейчас, просто однажды Котаро сдружился с Ивайзуме, а за ним приплелся и Тоору. Да Акааши и не против, лишь бы его лишний раз не дергали.       "Кейджи, Кейджи!" — более настойчиво, из-за чего он вздрагивает и жмурится. Вдох. Он открывает глаза и пару секунд на стенах пляшут какие-то огоньки — слишком сильно зажмурился. Экран мобильника начинает светиться, оповещая о новом сообщение. Акааши смотрит на экран блокировки и глазами замечает сообщения от Бокуто и Ойкавы. Тоору-то зачем ему пишет? Он блокирует телефон и пихает его назад в карман, мысленно представляя, что происходит дома: Куроо с Ивайзуме смотрят по телевизору в гостиной волейбол, Кенма спит в комнате Кейджи, Бокуто же сидит на подоконнике и думает об Акааши. В последнем он не был уверен, ведь они никогда не говорили о своих чувствах. А вот Ойкава... Он, скорее всего, просто проголодался, вот и написывает ему.       Снежинка попадает прямо в глаз, Кейджи моргает пару раз и устремляет взгляд вверх. Переулок довольно узкий, из-за чего снежинки кружат где-то высоко, изредко проскальзывая вглубь. Краем глаза он замечает какое-то движение и смотрит следом, но темная фигура словно входит в стену, растворяясь. Господи, ему действительно нужно поспать.        Бессонница мучает его больше месяца, из-за чего парню удается проспать лишь два часа от силы, а далее головная боль и пустота в груди. Это действительно пугало — когда он внезапно просыпался по ночам, ему казалось, что кто-то есть в комнате. Этот кто-то пронзает его взглядом из за двери, выглядывает из щели в шкафу и ждет, пока тот прикроет глаза. А веки ведь предательски тяжелеют, заставляя Кейджи сомкнуть глаза всего на секунду. Этой секунды достаточно. Этот кто-то впивается своими тонкими холодными пальцами в шею Акааши. Душит. Он хрипит и пытается, хочет вырываться, но тело словно не его вовсе. Воздуха в легких катастрофически не хватает и он проваливается во тьму. Она затягивает, держит крепко, впивается до костей и тащит на дно. Вновь и вновь. Каждую ночь одно и то же. Но все меняется, когда чьи-то теплые руки касаются его щеки, хватают за бока и прижимают к себе. То нечто, что душило его, убивало, внезапно исчезло. Голос Котаро мягко осел внутри, успокаивал, но Кейджи так и не смог открыть глаза. Он просто отчаянно вжался в чужое тело и заплакал. В ту ночь ему казалось, что все действительно прекратилось, что пришел конец этому ужасному сну. Но он ошибался. На утро ничего не изменилось. Вместо сердца была вся та же черная дыра, которую, возможно, он никогда не заполнит.       "Акааши... Берегись!" — голос звоном сирены отдается в ушах и парень падает на колени, прикрывает голову руками, пытаясь защититься от своих же мыслей. Как же он жалок. Он поднимается лишь через пару минут, оглядывается и идет дальше. Ему нужно бы уже возвращаться. Он шагает быстрее и взглядом уже замечает конец этого, казалось, нескончаемого переулка. Парень уже чувствует морозную свежесть, от которой его отделяли какие-то жалкие метры. Но тут его грубо хватают за ворот и тащат назад. Кейджи не понимает, что-кто-куда-зачем. Его впечатывают в холодную стену. — Такой красивый и один... Я даже девушек с таким очаровательным личиком не видел.~ — Мужской бархатистый голос раздается над ухом и Акааши выставляет руки вперед, пытаясь оттолкнуть от себя, но у него не очень и выходит. Он фокусирует взгляд и насчитывает пятерых мужчин, которые окружили парня и ухмылялись. Ему было не по себе. — Наверное и голосок английский, а, детка? — Второй мужчина возникает позади того, что прижал Акааши к стене. Страх зарождается где-то в груди и проваливается в ту самую пустоту, которая заменяет ему душу. Мужчина небрежно стягивает с него пальто и откидывает куда-то в сторону, запускает свои холодные пальцы под свитер Кейджи и скользит по животу, оглаживает очерченные кубики пресса и больно ногтями впивается в горошинку соска. Кейджи дергается, пытается оттолкнуть, но его руки перехватывают и заламывают за спину, прикладывая лбом о холодную стену. Под смешки остальных мужчин, с него стаскивают штаны и, смачно сплюнув на пальцы, принимаются растягивать. Больно. Внизу все жжет, разливается болью по всему телу, парень резко вдыхает, когда его лицом разворачивают к второму мужчине, заставляют отпуститься на колени. — Прекратите! — Срывается на крик Кейджи, когда слышит сзади звон пряжки ремня и жмурится, когда в него толкаются на всю длину. Боль пронзает все тело, последующий толчок выбивает весь воздух из легких. Второй мужчина хватает его за подбородок и заставляет открыть рот, надавливая на язык и практически пихает свой половой орган в рот Кейджи. Он тут же давится, пытается уйти от касаний, но его хватают за волосы и начинают вбиваться в рот, вдавливая в чужой пах. Насильник, что устроился позади, начинает двигаться, не позволяя привыкнуть и не сдерживая довольного стона, когда удается войти по самые яйца, начинает вбиваться в парня. Режущая боль сзади отдается по всему телу, его тошнит. Глаза намокают, слезы катятся по щекам и он слышит очередной смешок от оставшихся трех мужчин, которые ждали своей очереди. Ему хотелось провалиться сквозь землю. У него не получалось вдохнуть, потому что его рот безжалостно трахали, выбивая остатки кислорода. Мужчина, что был сзади, одной рукой сильнее фиксирует его запястья за спиной, а второй больно ударяет по ягодице, которая тут же начинает алеть. Чувство пронзает все тело. Он сгорает. Он горит от стыда и лучше бы он сгорел к чертям. — Давайте быстрее, мы тоже хотим. — Слышится где-то рядом. Кейджи уже не особо понимает, когда ему успевают кончить в рот, но отвратный вкус спермы разливается во рту и он сплевывает, еле сдерживая рвотные позывы, на что его бьют по губам. Господи, он хочет умереть прямо тут. Как он будет после этого вообще жить? Он же от отвращения к себе не сможет даже дышать. Слабак. Ничтожество. Лучше бы он сдох еще при родах. Жалкий. — Ах, да, вот так... — Слышится позади, мужчина вбивается максимально глубоко и кончает прямо в горячее нутро парня, сильно сжимая ягодицы Кейджи. Он, в порыве удовольствия, припускает ворот свитера и целует плечо, кусает и вылизывает. Мерзость. Насильники сменяют друг друга и все начинается вновь. Кейджи проваливается в сознание и считает секунды. Он сбивается со счета... Это длится уже пару часов или только началось? Когда этому настанет конец? В голове всплывают воспоминания, что он так давно забыл...       Средняя школа, первый год. Кейджи в волейбольной команде, очередная игра. Приходят парни из старшей школы и предлагают игру. Они соглашаются. Акааши выкладывается на полную, они выигрывают. Общими силами. На него обращают внимание, зовут в раздевалку, дабы что-то обсудить и внезапно он оказывается прижатым к стенке. Какой-то второгодка из старшей школы целует его в губы, скользит языком в его ротик и руками сжимает красивые половинки. Он шепчет какие-то утешения и нежности, а на Акааши медленно накатывает истерика. Парень говорит о том, что тот вряд ли вырвется, так что лучше расслабиться и получать удовольствие. Тот дошел бы до конца, игнорируя плачь мальчишки, если бы не появился вовремя учитель. Он практически вырвал мальчишку из чужих рук, с ужасом осознавая ситуацию. Господи, как же Кейджи было стыдно. Отвращение и стыд смешались в одно отвратное чувство, что разрасталось в груди. Учитель ничего никому не рассказал, за что парень ему благодарен по сей день. Он бы не пережил, если бы его родители узнали обо всем. Если бы кто-то еще узнал. Мальчишка тогда выскользнул из раздевалки, схватил свой рюкзак и побежал домой. Родители были на работе. Он закрылся в своей ванной и устремил взгляд на отражение. — Как же ты жалок. Урод. — На него смотрел мальчишка с потухшими глазами, которые опухли от слез. На шее красовались яркие засосы, а губы припухли и стали еще более красными от поцелуев. Ему было мерзко от этой картины. Было сложно поверить, осознать, что зеркало действительно отражает его. Именно такой он — Акааши Кейджи. Жалкий, слабый, ни на что не способный. Бездарный. Он встает под душ, ледяная вода не спасает, не поможет смыть этот позор и ужас. Что было бы, если бы не пришел учитель? Старшекласснику вряд ли хватило бы одного раза, он бы издевался над мальчишкой вновь и вновь, а тот бы никому не рассказал. Ведь не рассказал бы. Не смог бы. — Почему ты не сдохнешь?! — Он запускает ладони в мягкие черные волосы и тянет, всхлипывает. Он сползает по стене и садится на корточки, а холодная, ледяная вода стекает по нему. Родители всегда говорили ему об этом. Они всегда твердили ему, что он слабак, что он ничего не может, а он, глупый, отрицал. Он не верил и говорил, что он сильный. Мальчишка был уверен, что родители лгали, но только сейчас он осознал, насколько те были правы. Взгляд цепляется за небольшую полку, на которой лежало всякие ванные принадлежности, а также там было лезвие. Такое тонкое. Мальчик с трудом поднялся и дотянулся до острого предмета. Стоило немного надавить на него пальцем, как оно впивалось глубоко в кожу, хотя даже не так больно. Из пореза тут же вытекает алая кровь. Удобнее взяв в руки лезвие, он вновь встает под холодные струи и уже скользит лезвием по нежной коже на запястье, сильнее вдавливая холодное лезвие в белую кожу и оставляя глубокие порезы. Кровь тут же струями стекает с мальчишеской руки вниз, смешиваясь с водой и придавая ей красный оттенок. Из воспоминаний его вырывает голос пятого мужчины, который последний раз толкается в него и выходит, изливаясь ему на спину. Странно, что Кейджи еще как-то стоит. Ноги давно стали ватными и практически не держали парня, но любезный насильник помогал парню, придерживая его. Мужчина отстраняется. — Господи, малыш, ты просто нечто! Надеюсь, как-нибудь повторим. — Мужчина, не скрывая восторга, целует Акааши в щеку и помогает сесть, облокотившись на стену. Один из насильников накидывает на него пальто и они уходят, оставляя парня одного. Как бы ему хотелось, чтобы эта тьма наконец поглотила его. И это даже происходит, ведь сознание медленно покидает парня. Холод окутывает его, проникает в каждую клеточку и убивает.

      Просыпается парень, когда чувствует, что его плеча кто-то касается в очередной раз, но уже более настойчиво дергает. С трудом разлепив глаза, он видит перед собой незнакомого парня в медицинской маске. Как долго он спал? Тело ужасно ломило, между ягодиц было до омерзения скользко и мокро, а во рту еще держался отвратный вкус чужого семени. Парень напротив, убедившись в том, что Акааши пришел в чувства, сел на корточки и развернулся к Кейджи спиной. — Залезай, — небрежно кинул он. Голос его был спокойным, тихим, в то же время в нем чувствовался напор. Кейджи не стал ничего говорить, а лишь молча постарался забраться на чужую спину, но вышло это у него далеко не с первой попытки, да и то, парню пришлось подхватить Кейджи под колени, чтобы тот удержался. Парень без проблем смог подняться вместе с Кейджи и зашагал к выходу из этого чудовищного места.       Как только они вышли из переулка на улицу, Кейджи наконец смог вдохнуть полной грудью. Пропитанный морозом воздух приятно холодил лицо, позволял сохранять ум трезвым, не провалиться в сознание. Парень, что нес его, молчал. Куда, зачем? Видел ли он все, что происходило? Эти мысли некоторое время мучали Кейджи, но как только снегопад вновь набрал фору, мысли мигом растворились. Снежинки красиво падали на короткие черные кудри Акааши, задерживались на его длинных ресницах и спустя пару мгновений таяли. Первые сумерки. Фонари освещали путь парней, не давая мраку поглотить силуэты. Пару раз по пути Акааши сползал с чужой спины, ненарочно, но слабость в теле не спешила спрашивать его о чем-либо. В такие моменты парень просто крепче обхватывал Кейджи и велел ему держаться. Акааши слушался.       Спустя минут десять они наконец добрались до нужной девятиэтажки, Кейджи сполз с чужой спины и они молча поднялись на лифте на третий этаж. Парень молча открыл дверь и позволил Акааши пройти в свою квартиру. Далее Кейджи направили в ванную и хотели вымыть, если тот вовремя не сумел выставить руки перед собой и убедить его, что тут уже сам. Хотя, куда ему уже падать? Он уже так давно на дне.       Впервые он включил горячую воду. Обычно, когда ему так херово, он просто вставал под ледяной поток, пытался привести себя в чувства, но не сейчас. Ему было омерзительно как никогда до этого. Хотелось, чтобы горячая вода спасла от всего этого дерьма, что въелось глубоко под кожу. Он выблевался, пальцами коснулся кольца мышц и начал стараться вытащить из своего нутра все инородное. Совсем чуждое для него желание почувствовать себя лучше пугало, вгоняло в минутный ступор. Бросив взгляд на запотевшее зеркало, он подошел ближе и протер его рукой. Отражение удивляло не меньше. На его глазах были слезы, вроде бы, как всегда. Так что же такого изменилось в этой измученной мимике? Взгляд. Он был совсем не тем, не было тех самых языков пламени отвращения к себе, которые медленно, но верно сжигали все внутри. Хотя, чему еще гореть? Он впился ногтями в свои руки, царапал, хотел понять. Тело охватило дрожью, он будто бы вот-вот должен был рухнуть, но почему-то все еще держался на ногах. Это злило. Неужели он питает еще какие-то надежды на лучшее? Черт возьми, как же он туп. — Ах-ха, черт... — Улыбка непроизвольно появляется на лице парня, он садится на холодную плитку. Что-то внутри лопается, ломается, да так, что ни один хирург не починит и не зашьет. От этих мыслей Акааши пропускает смешок, а дальше уже и вовсе заливается в смехе. Он встает, моет лицо, причесывает волосы и наспех вытирается, натягивает на себя чужую одежду и выходит из ванной. Кейджи проходит на кухню и усаживается на стул. Нужно бы домой. Кстати, где он обронил телефон? Ну-ну, так совсем не годится. Ему еще и на работу завтра... — Сколько времени? —Половина десятого. Кофе. — Парень ставит красную кружку с кофе перед Кейджи и садится напротив, протягивая к себе подобную же, но только серую. Кейджи аккуратно пальцами обхватывает горячую посуду и прикрывает глаза всего на пару секунд. — Понятно... Я Кейджи, а ты, мой спаситель? — Акааши смеется. Ему почему-то было очень даже весело, несмотря на свое положение. Его ведь совсем недавно изнасиловали пятеро мужчин, не так ли? Точно... — Киеми. Сакуса Киеми. Рад, что ты еще в том состояние, чтобы шутить... — Сакуса улыбается, улыбка держится на его губах около секунды, а дальше он отпивает небольшой глоток своего горячего напитка. А пахнет кофе действительно вкусно. Акааши отпивает следом и убеждается в своих догадках. Действительно вкусно. — Да-а... Акааши Кейджи, раз так. Сакуса, я очень благодарен тебе и даже не знаю, чем отплатить? — Парень напротив меняется в лице, хмурится и откладывает кружку, смотрит на Кейджи, но черт возьми, этот взгляд обжигает, бьет током. Кейджи дергается, еле заметно, но взгляд не отводит, смотрит в чужие глаза выжидающе. — Если это не шутка, то довольно глупый вопрос. — Кейджи вздыхает на слова парня и поднимается с места. Ну раз тот ничего не хочет, то и настаивать он не собирается. — Раз так, то я должен идти... У меня завтра работа и еще дела. — Он собирается уже уйти, но Киеми резко поднимается и идет в его сторону, хватается за запястье и смотрит вполне себе серьезно. — Тебя изнасиловали, если бы не я, то вряд ли бы утро для тебя вообще настало. Нет, я не прощу ничего, но я не понимаю. Ты не хочешь написать заявление? Но эти преступники до сих пор на свободе. — Кстати про то, что утро не настало бы он перегнул, — Акааши хотел вмешаться, но решил выслушать парня. Волнение с его стороны было понятно, но почему-то Кейджи это не нравилось. Ему не нужна чужая жалость. — Извини, но не хочу. Эти... Люди... Я не хочу больше говорить об этом... Мне правда нужно идти, извини. — Кейджи мягко вырывает свое запястье из чужой хватки, прощается тихо так и уходит. Он нащупывает в кармане немного денег и вызывает такси, доезжает до дома и выходит. Глаза слипались, ему хотелось просто пойти и прилечь. Он не хотел никому выговориться, не хотел кому-то поплакаться. Кейджи не нуждался ни в ком. Никогда не нуждался, как и сейчас. Ему комфортно было одному, он не искал внимания к себе со стороны окружающих. Ничего не любил просить взамен. Возможно, из-за этого он и тянул к себе. Парень словно не из этого мира, где каждый второй готов кричать о своих проблемах, ищет "своего человека", каждый нуждается в крепком плече. Ему все это не нужно. Или же он просто сам слепо в это верит.       Он дергает ручку и та, ожидаемо, поддается, впуская хозяина вовнутрь. Они даже дверь не могут закрыть? — Куроо? — Бокуто выскальзывает из гостиной и замирает, явно не ожидая увидеть "пропавшего". Котаро часто моргает и бросается к Кейджи с воплем, из-за чего из гостиной появляются Тоору с Ивайзуми, а из кухни выглядывает Козуме. Котаро обнимает Акааши крепко, носом зарывается в чужие кудри и выдыхает. Тишина. — Где ты был? Столько звонков игнорировал, не говоря уже о сообщениях... Даже Тетсуро не знал куда себя деть и в итоге пошел искать утешение у Цукишимы. — Первый голос подает Ойкава, который проходит ближе, смотрит на Акааши. Бокуто с трудом отлипает, дает остальным разглядеть Кейджи. Тоору с Козуме сразу подмечают чужую одежду на Кейджи и видят засос и сильный укус на шее, вид на которые оголял большой вырез. Ивайзуме замечает изменения последним, спросонья подавляя очередной зевок. — Кейджи, все хорошо? — Кенма проталкивается через парней и дергает Акааши за полы пальто, что было потрепано. — Вполне... — Наконец говорит Кейджи и вешает пальто на вешалку, вымученно улыбается и проходит в свою комнату, падает на кровать. Хочется спать. Чертовски хочется спать. Все эти расспросы пусть парни оставят на завтра, а сегодня Кейджи хочет поспать.