Ромашки?!

      Очень раздражает, когда ловишь свой же взгляд на чужой макушке. Да ладно если на макушке, а вот если на лице. Лице, которое раньше раздражало. Лице, которое вечно смотрит с восхищением, а в последнее время и с желанием победить. Такое бесячее лицо вдруг стало меньше бесить, что ужасно выводило. С чего вдруг такие перемены? Ничего же толком не поменялось. Ну, подумаешь, стал он сильнее. Подумаешь, смог хорошенько врезать. И? На этом жизнь же не заканчивается. Надо же только начинать больше злиться из-за такого мгновенного роста. Да вот не выходит.       Выходит лишь разглядывать тайком чужое доброе лицо и ловить себя на мысли, что хочется ловить его улыбки на себе, а не на других. Только вот от таких мыслей мгновенно становилось плохо. Появлялось ощущение, что в горле находится что-то лишнее, но как бы он не старался это откашлять, ничего не выходило. Это что-то будто там застревало при каждой непонятной мысли о Мидории. Будто организм сам говорил, что так быть не должно. Вот и он так думал, поэтому старался запихнуть подобные мысли куда подальше. И плевать что у Изуку такой красивый смех. И что его глаза кажутся такими глубокими, что в них возможно можно утонуть. Плевать, что иногда хочется проверить на мягкость его губы, ну, или просто заткнуть, когда тот несёт какую-то чушь.       Все эти мысли были чертовски неправильными, ведь заставляли организм страдать. Не просто страдать, а задыхаться. Это чертовски бесило, с какого, организм так реагирует на какие-то мысли о задроте. Не должен же он так реагировать на какого-то жалкого пацана с милой улыбкой. С чертовски милой улыбкой, которая должна посвящаться ему. Но никогда не будет посвящена, ведь Бакуго Катсуки моральный урод, который издевался и издевается над единственным человеком, который им искренне восхищается. Ну да, а теперь сам пытается проследить за каждым движением задрота. Это пугало, да, определенно пугало. А бояться чего-либо Катсуки не любил, поэтому решил запихнуть всё эти ванильные мысли куда-подальше. Не хватало ещё того, чтобы этот зеленый парень начал ему нравиться. Хм… Нравиться?       Снова появилось ощущение, что в горле находится что-то не то, парень опять-таки попытался откашляться, особо не надеясь на лучшее, но неожиданно в руку вылетела ромашка. Обычная ромашка, но без стебля, только бутон. Парень тут же спрятал её в пенал, поскольку сейчас была середина урока, а на него уже итак недовольно поглядывал Иида из-за лишнего шума. Злобно зыркнув в сторону старосты, Бакуго просто отвернулся к окну, активно в нём что-то разглядывая. На улице стояла солнечная погода. Ветки деревьев качались под дуновениями лёгкого ветерка. Для всяких мечтательных особ это была завораживающая картина, но не для Катсуки, что можно было найти в простом дуновении ветерка? Вот кто придумал ассоциировать ветер с переменами? Это же так безрассудно. Ветер дует каждый чертов день. Это неизменно.       Но серьезно? Ромашка? Что в его горле делала ромашка? И почему именно она? Столько вопросов и никаких ответов. Поэтому самым логичным решением было просто отправиться в медпункт. Пусть Лечащая девочка поцелует или, что она там обычно делает, и всё пройдет. Так же оно обычно работает? Сразу, как только кончился урок, парень вышел из класса и направился в медпункт. В нём кроме лекаря никого не было, что значительно порадовало Бакуго. — Из меня вылетела ромашка, лечите, — недовольно бросил парень, положив перед врачом ромашку, которую перед этим держал в руке.       Лечащая девочка как-то странно на него посмотрела. Это что за взгляд такой? Ей что жалко его? Но почему, блин? Что в этом такого? Почему-то Катсуки начал беспокоиться о своём здоровье, но виду не показал. Этот врач никогда не смотрит на других с сожалением, только если совсем безвыходный случай. — Это так просто не вылечишь, — устало вздохнула женщина и села в своё рабочее кресло, после чего указала рукой на ближайшую койку, призывая сесть. На это Бакуго лишь недовольно цыкнул, но все же послушался, надо же было узнать, что с ним творится. — Эта болезнь называется ханахаки, я не буду подробно тебе ничего расписывать, ты и сам можешь это узнать. У тебя есть только два варианта: либо получить искреннюю взаимность от того, кого любишь, — она сделала акцент на слове «искреннюю», видимо, подразумевая, что слова взаимности просто выбить из человека не выйдет, — Либо перенести операцию по удалению всех эмоций, — о, хоть что-то хорошее сказала, от этого можно просто избавиться хирургическим путем, — Но в герои не берут людей без эмоций, поскольку они не умеют сочувствовать, становятся слишком жестокими, — значит, после операции ему не стать. Такого исхода он не хотел, ведь стать героем — это мечта всего детства, а от неё парень отказываться не собирается, — Иначе ты просто умрешь.       Последние слова ощущались так, будто Катсуки окатили ледяной водой или ударили со всей силы железным ботинком. Такие, например, есть у Деку. Черт он опять о нём думает. В ушах звенело. В голове образовалась пустота. Либо надо получить взаимность от того, кого унижал всю жизнь, либо лишиться эмоций и детской мечты, либо умереть. Такой себе выбор. Самым наиболее вероятным был последний вариант. Задрот никогда не полюбит такого, как он. Да, кто вообще полюбит человека, который втаптывал в грязь на протяжении нескольких лет? Только мазохист, а Изуку на мазохиста не смахивал, он, конечно, ломал себе постоянно конечности, но только при необходимости. Катсуки не считал, что Мидория захочет сломать себя ради него. Что делать, Бакуго не знал.       Видимо, отрицать то, что ему нравится задрот, уже не нужно. Потому что сама чертова природа послала ему знак в виде ромашек. Ну вот опять. Горло засаднило, было ощущение, что кто-то водит пером по внутренней части горла, раздражая его. Это были лепестки ромашки, которые раскинулись в разные стороны. Вот почему именно чёртовы ромашки? Хотя Мидория чертовски похож на ромашку, такой же светлый и нежный и вызывает улыбку. Только вот теперь ромашки вызывают желание выплюнуть желудок вместе с остальными внутренностями, чтобы избавиться от этого щекочущего ощущения.       Парень еле отсидел последние уроки, сбегать с них было нельзя, он же хочет стать героем, ну и пусть его карьера может мгновенно перечеркнуться ранней смертью, главное же, что нужно продолжать учиться. После последнего звонка ученик сорвался с места под удивленные взгляды одноклассников и побежал в сторону общежития, где просто заперся в своей комнате. Ведь находиться в чужом обществе сейчас не представлялось возможным. Ведь там будет этот чёртов задрот, который будет всем миленько улыбаться, а когда взгляд будет падать на него, на Бакуго Катсуки, то тут же, стушевавшись, его отведет. Это было гарантированно, а смотреть на эту улыбку, посвященную другим, совсем не хотелось.       От мыслей о зелёноволосом парне становилось плохо. Закашлявшись в очередной раз, он выплюнул ещё два бутона. Нужно хотя бы найти что-нибудь про эту болезнь. Как говорится, просвещён, значит, вооружен. Найдя в кармане штанов телефон, парень вбил в поиск: «ханахаки». Первый же сайт говорил о том, что носитель вируса ханахаки скорее всего умрёт:       «Теперь каждый день для человека с ханахаки превращается в пытку. Боль от безответной любви усиливается физическими страданиями растущего внутри цветочного сада. Не подозревавший о своей влюбленности человек и представить не мог, что его ждет такой исход. Цветы в легких становятся причиной непрекращающейся телесной боли, но носитель ханахаки будет мучиться не вечно. Скорее всего, смерть наступит от удушья или остановки сердца»       Стало ещё страшнее за свою жизнь. Умирать совсем не хотелось. Нужно было что-то делать. А именно попытаться завоевать сердце Изуку Мидории. Если бы влюбленность Катсуки была ещё не на уровне «нравится», а выше, то он не стал бы делать таких отчаянных поступков, а решил бы умереть, не мешая своей любви. Но его чувства ещё не успели полностью «расцвести», при этой мысли блондин горько усмехнулся, у него теперь появилось стойкое отвращение к цветам.       Окей, как там начинают отношения? С чего следует начать? Просто подойти и предложить встречаться — не вариант, сразу откажет, даже и мгновения не подумав, хотя, наверное, постоит пару минут в ступоре. Так, отношения же строятся на доверии и дружелюбии. Что там обычно в этих ванильных историях воспевают? Нежность? Что ж, будет ему нежность. Так, с чего надо начать? Пригласить на свидание? О, именно так он и сделает. Просто пригласит Мидорию на свидание, а дальше будь, что будет. Главное вести себя… мило? Надо ему понравиться, а не испугать так, чтобы он сбежал. Даже мысли об этом раздражали, но почему-то заставляли гореть от нетерпения. Так, ладно, выходные уже через два дня, значит, можно пригласить его на свидание, как можно быстрее.       Катсуки выбрался из своей комнаты и, покачиваясь, добрался до комнаты Деку, где просто привалился к стене коридора. Почему-то он забыл посмотреть на время, было то всего восемь вечера, спать никто не собирался, поэтому ждать предстояло долго. Боже… С этой болезнью все мозги прокашлял, можно было пригласить задрота в школе, все равно выходные никуда не убегут. А вот Деку может. Наверное, именно поэтому Бакуго подпирал стенку около чужой комнаты уже десять минут. Он бы мог просто зайти в чужую комнату и полежать там, все равно они не запираются, но это же некрасиво заходить в чужую комнату, без разрешения. А ему сейчас нужно доверие со стороны Мидории, а не страх за свою шкуру даже в комнате, где должно быть безопасно.       Простояв уже двадцать минут, блондин начал выходить из себя. Как можно так сглупить, чтобы сразу же выскочить из комнаты и подняться к чужой. Да ещё и быть таким упертым и не уходить, ибо уже пришел. Где носит этого Мидорию. От мыслей о парне горло снова начало саднить. Катсуки снова закашлялся. И немного согнулся, придерживаясь рукой о стенку. В такой позе его и застал Изуку, поднявшийся за чем-то в свою комнату. — Каччан? С тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросил парень, после чего положил руку на плечо блондину, но тут же одернул. На это Катсуки лишь горько усмехнулся. Парень, который может его спасти, боится даже прикоснуться к нему лишний раз. — Кхм, да, все в порядке, — сделал невозмутимое лицо, будто сам только что не корчился от кашля, любит же Деку появляться не вовремя. Но вспомнив, зачем подпирал стенку такое количество времени, парень запихнул раздражение куда подальше и спросил, — Ты свободен на выходных? — Ч-что? — у Изуку от удивления расширились глаза и приоткрылся рот, Бакуго испытал огромное желание впиться в него поцелуем, но нельзя, нужно быть милым. — Повторюсь для особо глухих: ты свободен на выходных? — раздосадованно выдохнул блондин, терпение было не резиновым, а горло уже начали ссаднить лепестки чертовых ромашек, — Хочу прогуляться и зову тебя с собой. — Д-да, я свободен, — всё ещё удивлённо ответил Мидория, но уже более осознанно. — Тогда на станции метро в субботу в час, — вышло немного сухо, но мягче, чем обычно, это должно остаться замеченным.       Сказав, что хотел, парень развернулся и пошел в сторону лифта, не дожидаясь ответа, ибо отказ слышать не хотелось. Если Деку не хочет, то не придет, а это станет известно в субботу. От решения задрота зависят планы Катсуки на субботу. Пойдет ли он на милое свидание, где будет стараться показать ту сторону себя, которую скрывал долгие годы и не выпускал из-под замка, или просто будет гулять один по подворотням в надежде наткнуться на банду хулиганов или злодея.       Тот вечер парень провел перед ведром, дно которого уже было устелено ромашками. Дышать с каждым разом становилось всё труднее, а в области сердца сильно кололо. Не к добру это, не к добру.

***

      Катсуки просто стоял и пинал стенку метро в ожидании своего спутника. Звучит комично, но смеяться не хочется. От этого зависит жизнь Бакуго и дальнейшая его судьба. Относиться к этому, как к миссии по спасению его жизни было проще, чем к попытке влюбить в себя Деку. На часах было уже без пяти минут час. Вот зачем Катсуки пришел сюда так рано. Мог бы заявиться ровно в указанное время, нет, он зачем-то пришел заранее. Размышления вызвали очередной приступ кашля, который еле удалось сдержать.       За спиной послышались шаги. Бакуго уже устал дергаться от каждого прохожего. Люди уже начали его сторониться. Но нет, этот, видимо, направлялся прямо к нему. Развернувшись, блондин увидел Мидорию. Тот уже почти дошёл до него, ловко лавируя между препятствиями. Парень был одет в простую белую футболку и зелёную клетчатую рубашку, что аккуратно дополняла образ. На ногах были чёрные джинсы и привычные красные кроссовки, которые Деку носил, почти не снимая. Это любимая обувь Мидории с детства, это были, конечно, не неубиваемые ботинки, просто парень покупал каждый раз одну и ту же модель, что так приглянулась.       Когда Изуку, наконец, подошел, то окинул изучающим взглядом Катсуки с головы до ног, они редко друг друга видят не в школьной форме. Поэтому изучающий взгляд был понятен. Сам блондин был в чёрных спортивных штанах таких же чёрных кедах. На белую футболку с рисунком пикачу надета светло-жёлтая большая кофта, которая закрывает задницу.       По нему было не сказать, но Бакуго разрывался от эмоций. Он был рад тому, что Мидория пришел несмотря на все издевательства, которые вытерпел за все годы их знакомства. А ещё и пришел раньше, чем было сказано, будто знал, что Катсуки сейчас взорвется от волнения. Да, этот бесстрашный блондин очень волновался. Как девственница перед первым разом. Ну, так-то оно было и так. Ведь у блондина и вправду никого раньше не было, он был полностью сосредоточен на пути к свой цели и какие-то там отношения его совершенно не волновали. Но теперь он реально беспокоился об этом, как девчонка, но не показывал этого, ещё чего не хватало. — Ну что, куда пойдем? — тихо поинтересовался Изуку, видимо, он всё ещё побаивался Катсуки, но прогуляться согласился. — Ты голоден? — Мидория с удивлением отрицательно покачал головой, — тогда пошли в кино, там сейчас точно крутят что-нибудь интересное.       Деку промолчал на то, что прогулка не подразумевает под собой поход в кино, но лишь согласно кивнул. Что очень радовало Катсуки, его одноклассник не задает лишних вопросов, а просто следует за ним. Это очень даже хорошо. Всё будет в порядке.       Парни доехали в достаточно тесном метро до своей станции. Во время поездки ничего страшного не произошло, только из-за толкучки парни стояли очень близко, Деку утыкался носом в грудь Катсуки, а тот просто приобнял своего одноклассника, чтобы его ненароком не унесло. На то Мидория лишь вздрогнул от неожиданности и прижался плотнее, поскольку сзади на него наваливалась всем своим весом какая-то женщина. Наверное, стоило пойти пешком. Наконец, выбравшись из тесного транспорта, парни спокойно отдышались и направились в сторону торгового центра, в котором находился кинотеатр. Там крутили в ближайшее время только мелодраму и ужастик. Катсуки бы охотнее сходил на мелодраму, но они взяли билеты на ужастик, поскольку он боялся признаться, что от просмотра страшных фильмов его берёт жуть. Осталось надеяться на то, что этот ужастик будет вялым. Но Бакуго не повезло. Они взяли билеты на фильм «Пятница 13-е». К концу фильма парень уже конкретно напрягся, поскольку убийца вылезал из самых неожиданных мест, а неожиданности пугают лучше всего. Неожиданно, он почувствовал на своей руке чужую тёплую руку, которая заставила расслабиться. На душе стало теплее и легче. Катсуки был благодарен за это своему однокласснику, но ему было так же очень неловко, поскольку тот узнал его слабую сторону.       Выйдя из кино, ребята направились в кафе, что было неподалеку, ведь за просмотр они очень проголодались. — Как тебе фильм, Мидория? — поинтересовался Катсуки, нужно было завести хоть какой-то разговор. Ибо молчать всё время — не выход. — Хм… Мне он понравился, но он и вправду был сильно жутким, особенно эта его концовка, я сильно перепугался, — парень рассказывал, резво размахивая руками, что вызвало тихий и добрый смех у Бакуго, он сам от себя такого не ожидал, но, увидев ошеломленное лицо Мидории, лишь тепло улыбнулся, на что получил такую же теплую и яркую улыбку ответ. Вот какого это, когда улыбаются именно для тебя. Это чувство не сравнить ни с каким другим. Оно неповторимо. — Тебе идёт улыбка, — сам не заметил, как это вырвалось, блондин был шокирован не меньше Деку. — Ч-что? — Я спрашиваю, что заказывать будешь, — перевел тему Катсуки, поскольку повторять свой комплимент не собирается, к тому же, собеседник всё прекрасно слышал. — Тебе тоже очень идет улыбка, Каччан, — и снова посвящает такую лучезарную улыбку ему, блондин даже смутился, но отвернулся, чтобы не было видно румянец. К их столику подошел официант, — Здравствуйте, мы будем заказывать глясе и капучино, ещё пожалуй, пирожное с соленой карамелью и шоколадный брауни.       Это «мы» так органично прозвучало из уст Изуку, что Бакуго захотелось, чтобы он всегда это так произносил. К тому же, Деку запомнил его предпочтения, даже про шоколадный брауни откуда-то узнал, это очень удивило парня, но и порадовало его, у него есть шанс. Шанс выжить. Шанс быть любимым.       Через какое-то время принесли их заказ, все эти минуты парни просто молчали, но тишина не была давящей. Они просто наслаждались обществом друг друга. Разглядывали лица напротив и думали о своём. Шоколадный брауни оказался чертовски вкусным. Он просто таял во рту. Захотелось поделиться такой вкуснятиной с Изуку. Поэтому парень отломил с помощью ложки кусочек, не забыв взять побольше вкусного шоколада, и попросил открыть рот Мидорию, на удивление тот послушался и поймал ложку с пирожным, которую ему протягивал Катсуки, после чего парень довольно зажмурился. Ну конечно, ведь брауни очень вкусное. До ученика «ЮЭЙ» только что дошло, что он сделал, он с ложки покормил парня, который ему нравится. Внезапно смущение накрыло с головой, и парень покрылся краской. — Каччан, открой ротик, — попросил парень, сидящий напротив, и, чуть подумав, добавил, — пожалуйста. Катсуки сам не понял, почему повиновался, и ему в рот аккуратно положили кусочек пирожного с соленой карамелью. Парень никогда не был фанатом подобных десертов, но тут ему пришлось признать, что это пирожное очень даже вкусное. Стоит запомнить название этого кафе. Определенно стоит зайти сюда как-нибудь ещё.       Доев свой заказ, парни вышли из такого уютного заведения. Солнце уже клонилось на запад, скоро должен быть закат. Парни решили пойти до общежития пешком. Нужно было пройти всего две или три станции метро, что заняло бы всего сорок минут времени. К тому же, их путь пролегал бы через набережную, с которой открывался великолепный вид. Они шли большую часть времени молча. Им сейчас совсем не нужны были слова, поскольку оба переваривали события прошедшего дня. Этот день сильно отличался от всех предыдущих. Очень сильно, и это радовало. Значит, есть шанс измениться, изменить всё. Катсуки только сейчас заметил, что горло не саднило с самого начала свидания, видимо, это было, потому что Мидория по своей воле все это делал. А может ещё какая-то причина была этому. За своими размышлениями Бакуго не заметил, как они добрались до набережной. Солнце уже почти закатилось, поэтому небо окрасилось в красные и оранжевые цвета. Это было очень красивое зрелище. Бакуго остановил Изуку, поймав того за рукав рубашки. — Могу я поцеловать тебя? — аккуратно поинтересовался парень, нельзя было быть сильно настойчивым, нужно действовать бережно. — У-угу, — неуверенно-смущенно согласился собеседник.       После чего блондин подошел ближе и, аккуратно приподняв чужой подбородок, прикоснулся к таким желанным губам, втягивая в нежный, осторожный поцелуй. Парень делал всё очень аккуратно, чтобы не поранить своего партнёра, чтобы тому было комфортно с ним. Проведя по нижней губе языком и получив одобрение, студент углубил поцелуй, притягивая к себе за талию одноклассника, чьи руки давно лежали на шее, чьи пальцы уже играли с волосами. Поцелуй перерос в более интимный, страстный, но такой же осторожный. Не хотелось испортить впечатление своим нетерпением и грубостью. С Мидорией хотелось обходиться нежно, чего не понимал Бакуго раньше, чего он просто не хотел понимать и бесился. Разорвав поцелуй, блондин осмотрел покрасневшее лицо Изуку и, улыбнувшись, сказал: — Ты очень милый, когда смущаешься, — в ответ на эту фразу была красивая смущенная, но счастливая улыбка.       Бакуго хотелось побить самого себя, ведь он заставлял эти губы искривляться в гримасе боли, заставлял эти глаза плакать, заставлял этого прекрасного человека страдать. — Я был таким уродом, прости, — тихо сказал парень и отступил назад, опустив взгляд в землю. Но его неожиданно обняли, сообщая, что прощают. Катсуки не верил, ну, как можно быть таким добрым? Это же практически невозможно.       До общежития они добрались уже затемно, зато счастливые. Разбредясь по своим комнатам, парни вспоминали весь прошедший день и старались все осмыслить. Они оба уснули с улыбкой на губах.       Утром же Бакуго резко подорвался с кровати, пытаясь понять, был это сон или все же нет. Выскочив из своей комнаты в своей пижаме с уточками, парень спустился в общую душевую, где почистил зубы, но постоянно осмотривался с поисках одной зелёной макушки. Горло уже щекотали лепестки цветов, намекая на своё скорое освобождение. В душевой того не оказалось, поэтому блондин вышел в гостиную, где сидели лишь Киришима и Каминари, которые что-то активно обсуждали, но прервались на приветсвие Катсуки и удивление. Блондин прошел на кухню, он сразу не побежал к Изуку в комнату, лишь потому что знал о ранних подъемах дорогого ему человека. На кухне сидели Мидория и Урарака, они завтракали и мило о чем-то разговаривали. Картина сонного мальчика, его мальчика вызвала бурю умиления. Заметив его присутствие, ученик Всемогущего тепло улыбнулся, чем мгновенно успокоил, начавшего уже паниковать, парня, значит, это был не сон, значит, это все было. — Изуку, мне нужно с тобой поговорить, — довольно тихо попросил Катсуки, даже не просто сказал, а попросил. Урарака настороженно посмотрела на своего друга, но тот лишь согласно кивнул и пошел за Бакуго, который направлялся на улицу.       Выбравшись из общежития, парень повернулся к, с интересом рассматривающему, его однокласснику, в глазах которого на секунду мелькнул страх. Он ещё боится, это нужно будет исправить. Совесть больно уколола. Да, она у него была, но спала до этого времени. — Мидория, я скажу честно, я чувствую себя отвратительно из-за того, что делал с тобой, но по какой-то причине ты мне начал нравиться, и я хочу исправиться, как-то загладить вину перед тобой, — парень говорил, опустив глаза к носкам домашних тапочек, в которых ходил по общежитию. Снова почти начался приступ кашля, студент еле сдерживал его. Не хотелось выплевывать цветы перед человеком, который переживает за других больше чем за себя. — Ты мне тоже нравишься, Каччан, — улыбнулся Мидория. Дышать стало мгновенно проще, но приступ всё же случился. Ученик «ЮЭЙ» упал на колени и закашлялся, из него вылетело бутонов пять или шесть, но после всё резко прекратилось, будто он выплюнул последнее и избавился от вируса. — С тобой всё в порядке? — обеспокоенный Изуку переводил взгляд с цветов на парня и обратно. — Теперь уже да, — его лицо озарила улыбка, ведь его и вправду полюбили несмотря на все косяки, — ты станешь моим парнем? — Да