Часть 1
28 апреля 2020 г. в 04:27
Навеяно вот этой работой: https://cutt.ly/Vysztxh
– Бабушка! – Оленька стояла на тропинке и нетерпеливо притоптывала ножкой. – Баболь, ну ты скоро?
– Скоро, скоро, Оленька. Вот только отдышусь.
Бабушка и внучка карабкались по заросшему кустарником склону. Старая тропинка едва угадывалась, но видно, что за дорогой следили. Где-то были подрыты ступеньки, где-то срезаны мешающие ветки, в самых опасных местах были установлены перила, и даже площадки для отдыха, кое-где даже с лавочками не были забыты.
Конечно, одно дело взлететь на вершину, когда тебе восемь или десять лет, а другое – вползти туда же, когда тебе уже седьмой десяток. Но вид с верхотуры того стоил. Великая река здесь ударялась в обрыв, делала поворот и уходила, обидевшись на неприступную гранитную скалу. И вот это всё: река, от которой отражалось солнце, далёкая нитка моста, лес на том берегу, коршуны парящие под ногами. Всё это завораживало и внучку, и бабушку.
Вот только, с каждым годом бабушке всё становилось труднее и труднее подниматься наверх. Все дольше и дольше приходилось ждать её внучке.
Девочка посмотрела вниз по склону, оценила, сколько еще подниматься бабушке и завертела головой. «Может тут ягода есть?» «Я не пойду далеко».
Она не успела отойти далеко, стоило раздвинуть кусты и шагнуть с тропы, как впереди зазеленела старая бронза.
– Баболь! Что я нашла!
– Ну что ты еще там нашла? – Баболь наконец преодолела очередной зигзаг тропы и присела на лавочку, тяжело дыша.
– Вот, пойдем со мной, ну пойдем же! – Внучка выскочила из кустов и нетерпеливо потянула бабушку за руку. – Вот, смотри! Статуя! Тётенька! Баболь! Ты всё тут знаешь, а почему ее тут поставили? А почему у неё из одежды только косынка на шее? А кто это?
– Это не косынка, а пионерский галстук. – Бабушка подошла к статуе и осторожно коснулась бронзовой руки. – Надо же. Сколько лет прошло.
– Баболь. Расскажи…
– Ну слушай. – Бабушка и внучка присели на лавочку. – Вам рассказывали в школе про пионеров?
– Ага. Это были такие… такие… Баболь, я дома прочитаю про них. Ты про эту тётеньку расскажи.
– Да не тётенька это, а девушка. Лет ей, конечно больше чем тебе, но гораздо меньше, чем мне.
Звали её, так же как тебя и как меня, Олей, и была она вожатой в пионерском лагере. А лагерь стоял там, где сейчас наш поселок. Оля командовала своим отрядом, водила их на пляж, учила разным вещам: как зажечь костер с одной спички, кто такой дедушка Ленин, почему важно хорошо учиться.
И вот однажды пошли они в поход. Не далеко, три часа в одну сторону, три часа в другую, да еще искупаться. Вот сюда как раз и пришли, под обрыв. Наверху разделись, чтобы форму не пачкать, а сами вниз, к реке спустились. Искупались, песни попели, картошку напекли, – пора домой. Искупались последний раз и полезли наверх.
И вот, на этом самом месте, Оля оглянулась на реку и увидела, как пароход идёт прямо на скалу и не сворачивает. Оля заметалась: что делать, как подать сигнал? Кричать – не услышат. Махать руками – не поймут. И тут Оля вспомнила, что сама же учила своих пионеров семафорной азбуке! Это когда ты берешь в руки флажки и машешь ими, так что каждый взмах означает одну букву. Но где взять флажки? Олина рука сама потянулась к галстуку, но нет! «Как я сниму галстук?! Какой пример я покажу пионерам?!» И тогда Оля взяла то единственное, что у неё оставалось под рукой. Она сорвала с себя купальник и стала подавать сигнал: «Опасность! Опасность!»
Вот такая история.
– И что, Баболь? Отвернул пароход от скалы?
– Нет, девочка. Что-то отвлекло и рулевого, и капитана. И пароход на полном ходу врезался в скалу. Но памятник Оле все равно поставили. Вот она тут изображена в тот момент, когда поняла, что сделать уже ничего нельзя, но еще не успела сесть на землю и заплакать.
Дальше поднимались молча. Бабушка думала о своём, девочка – о своём. «Когда я вырасту, я стану пионервожатой», – думала девочка. А бабушка думала о том, что надо бы убрать пока подальше фотографию, где она, совсем юная, улыбаясь стоит в воротах пионерского лагеря.