the promises you keep

— Папа? — раздается тихий голос с другого конца комнаты, рядом с кроватью. Три часа ночи, и Мартин заснул всего час назад, после того как довольно долго беспокойно ворочался в постели. — Да, cariño*. Что случилось? — спрашивает Мартин очень сонным голосом. Он звучит таким уставшим. — Не могу уснуть, — тихо бормочет девочка. Она держит плюшевого медведя, которого подарил ей папа на прошлый день рождения. — Иди сюда и расскажи, что случилось, — Мартин предлагает ей сесть на кровать. — Я скучаю по папе, — она шмыгает носом. Мартин смотрит на неё сверху вниз и гладит по волосам, глотая комок, который медленно образовался у него в горле. — Знаю. Я тоже скучаю по твоему папе, малышка, — он старается не расплакаться. Но опять же — он так устал. — Я кое-что сделала для него. — Правда? Что ты сделала? — Мартин улыбается. — Нарисовала. Нас. Я хочу отдать его ему. — Похоже, это отличный план, моя дорогая Афина. Пойдем и отдадим ему твой рисунок, например, завтра, что скажешь? Афина лишь кивает и стирает слезинки, которые уже собрались в её глазах. — Хочешь спать тут, рядом с папой, в большой кровати? Афина только кивает ещё раз. Мартин берёт её на руки, целует в щёку и укрывает одеялом. Они с Андресом купили эту самую кровать много лет назад, спустя пару месяцев после того, как встретились и съехались. Многие говорили им, что для этого слишком рано, что они ещё не готовы взять на себя такие обязательства, как жить вместе и делить пространство, но они доказали, что все ошибались. А потом, несколько месяцев спустя, неожиданно появилась Татьяна. Бывшая девушка Андреса. С ребенком, которому не было и двух лет. — Возьми её, — сказала она дрожащим голосом. —Пожалуйста, забери её. Полиция уже давно за мной охотится. Они меня посадят, потому что стало известно об ограблениях, которые я совершила несколько недель назад. И они отправят её в какой-нибудь приют или детский дом. Я не хочу этого, но не могу никак помочь. Зато ты можешь, Андрес. Она ведь и твой ребёнок, — и, не сказав больше ни слова, она убежала, оставив Андреса с малышкой на руках. Его малышкой. Их малышкой. Афиной. Андрес объяснил, что случилось, а Мартин… Он запаниковал. Он был так напуган. Он ненавидел детей. Он правда терпеть их не мог. А потом он посмотрел ей в глаза и сразу же влюбился. Её улыбка — самая красивая, которую он только видел. И она унаследовала её от Андреса, очевидно. Вполне обычное воскресное утро. Мартин пообещал Афине, что они немного прогуляются по парку, полюбуются тюльпанами, розами и фиалками, прежде чем навестить папу. Но, конечно, внезапно начинается дождь. Мартин вышел из дома в одной только кожаной куртке, однако, к счастью, он выбрал для Афины более тёплую одежду и захватил её зонтик. — Давай, cariño*, пойдём домой, — Мартин слегка подталкивает её, но Афина отказывается идти. Она просто стоит и сердито смотрит вниз. — Нет! Ты же обещал мне, что сегодня мы сможем пойти к папе! Ты всегда так делаешь! Ты обещал! — кричит она, начиная плакать. — Но милая, сейчас идёт проливной дождь. Ты точно простудишься. Я просто беспокоюсь о твоём здоровье, — пытался убедить Мартин. — Нет! Это неправда. Ты просто не хочешь идти к папе. Я думала, ты любишь папу. Почему ты больше его не любишь? — всхлипывает Афина. И это просто разбивает сердце Мартина на миллион крошечных кусочков. Оно разбивается, как стекло, которое попало ему в глаза во время первого ограбления, когда он был абсолютно уверен, что навсегда останется слепым от такой жгучей боли. Однако в этот раз ещё хуже. Внезапно он чувствует ледяной холод. Мартин вспоминает, что он чувствовал, когда это случилось. Это был довольно жаркий летний день. Он только что немного прибрался в доме и налил себе стакан виски — Афина крепко уснула пару часов назад, — когда услышал об этом в новостях. Стакан выпал из его руки и разбился вдребезги. Жар внезапно превратился в лёд, холодный и болезненный, он буквально сдавил грудную клетку. Мартин был не в состоянии дышать. Он не мог двигаться, не мог ничего сделать. Он был парализован от шеи и ниже, и одни и те же слова крутились у него в голове. Андрес умер. Он погиб. С пользой. Он пожертвовал собой ради команды, ради Серхио, ради Мартина. И он никогда больше не вернётся. Мартину хотелось кричать, швырять вещи, плакать. Но он не мог. Он не мог этого сделать. Он должен был быть сильным. Для Афины. Афины, которая постоянно напоминала ему Андреса во всём: что она говорила, как она улыбалась и даже как впадала в истерику. Она была единственным, что осталось от Андреса. — Папа! — Мартин резко возвращается в реальность. — Папа! Прости… Только не плачь, — говорит Афина дрожащим голосом. Мартин лишь удивлённо моргает. Он даже не заметил, как начал плакать. Он быстро вытирает слёзы и хочет сказать малышке, что причина, по которой он так долго откладывал визит к Андресу, заключается вовсе не в том, что он его больше не любит. Боже, нет. Как он вообще может разлюбить Андреса? Причина в страхе. Мартин боится того факта, что он любит слишком сильно. Он боится, что его сердце никогда не заживёт после той глубокой раны, которая появилась там больше года назад и по-прежнему кровоточит. Рана, которая глубже, чем раны от пуль в груди его соулмейта. Он не хочет признаваться себе, что Андрес не вернётся. Признание чего-то подобного, принятие чего-то такого разобьёт его до глубины души. Но как он может сказать это своей ещё даже не четырёхлетней дочери, которая так невинна? Маленькой девочке, которой нужна защита, любовь и забота? Он должен что-то сделать. Не только для себя и Афины, но и для Андреса, потому что он хотел бы этого. Он хотел бы, чтобы Мартин был счастлив, наслаждался жизнью вместе с их дочерью, играл с ней в игры и смеялся, смотрел на закат, плавал в океане, делал все то, что они делали раньше, как семья. — Прости, Афина, ты права. Давай сходим к папе, — говорит Мартин, поднимая девочку на руки. Он собирается попробовать. Ради Афины. Ради Андреса. Когда они доходят до кладбища, дождь совсем прекращается и солнце снова начинает пробиваться сквозь облака. Они с Афиной идут по узкой тропинке, которая должна привести их к более свежим могилам, когда Мартин снова вздрагивает. Он не может этого сделать. Или может? Это так тяжело. Это почти невозможно. Он так боится того, что должно произойти. Но он должен держаться. Внезапно он вспоминает разговор, который состоялся у них с Андресом несколько лет назад, когда появилась Афина. — Скажи мне, Мартин. Что ты будешь делать, если я умру? — Что? — Мартин был ошеломлён неожиданным вопросом. — Что бы ты делал, если бы однажды меня не стало?— Андрес повторил свой вопрос, и в его голосе отчетливо слышалась серьёзность. — Почему ты спрашиваешь меня об этом, Андрес? — Мне просто любопытно, hermanito**. Я не знаю, что буду делать, если потеряю тебя. — Что ж, тогда хорошо, что ты не теряешь меня, — ответил Мартин. — Но я бы плакал, Андрес. Много плакал. — Пожалуйста, не надо, — улыбнулся Андрес. — Что? Почему нет? — Если я умру, Мартин, ты должен праздновать. Не то, что я умер, а то, что я жил. Будь счастлив, встречай новых людей, позволь себе быть счастливым, — Андрес говорил, и его голос дрожал. — Андрес? — Мартин подошёл ближе и взял его за руку. — Андрес, — повторил он, и мужчина посмотрел на него стеклянным взглядом. — Андрес, что случилось? — Ничего, mi amor***. Пожалуйста, не переживай, — ответил Андрес и поцеловал Мартина в губы. Он посмотрел ему прямо в глаза, гладя большим пальцем по щеке. — Только пообещай мне одну вещь. — Что? — Что ты продолжишь жить своей жизнью, если я умру. Ты должен двигаться дальше. Беречь себя и заботиться о нашей дочери. Просто пообещай, что ты никогда не забудешь меня. — Конечно, Андрес, я обещаю, — Мартин ответил серьёзно, но с улыбкой. Он не придал особого значения вопросу Андреса. Это было типично для него: слишком много думать и волноваться обо всём, что происходило в его жизни. Он всегда так делал: придумывал сценарии своей гибели, которые, скорее всего, никогда не сбудутся. Тогда Мартин ещё не понимал, что Андрес добровольно подписал себе смертный приговор. Он не подозревал, что Андрес болен той же болезнью, что и его мать. Он не подозревал, что Андрес умирает. Если бы Мартин знал, он бы никогда не позволил Андресу участвовать в этом ограблении. Он бы попытался убедить его остаться, поискать лучших врачей, продолжать бороться. А ещё он знал, что Андрес никогда бы не согласился. Андрес покинул этот мир, совершив нечто героическое. Пожертвовав собой ради высшего блага. Ради его друзей и семьи. А Мартину хотелось только кричать, чтобы прогнать гнев и боль. Ему хотелось кричать на Андреса. Он хотел кричать, сказать, как несправедливо было просить его дать такое обещание. Как будто Мартин сможет просто «быть счастливым»! О чём он только думал? Но он не может накричать на Андреса. Потому что его больше нет тут. Поэтому Мартин делает единственное, что может. Он берёт дочку за руку и подходит к могиле Андреса, находящейся в самом конце ряда. Он садится рядом с могилой и кладёт на неё букет роз, а после поворачивается к Афине, чтобы убрать с её лица волосы. — Вот мы и пришли, малышка, — он улыбается. — Хочешь что-то сказать папе? — Я нарисовала тебе рисунок, пап! Смотри, это мы втроём. И мы на облаках. Папа всегда говорит мне, что ты на облаках. Но я скучаю по тебе. А ещё я плачу, потому что мне грустно. Но потом папа говорит, что ты там счастлив, и мне становится не так грустно. Но я всё ещё очень скучаю по тебе, папа, — Афина шмыгает носом. Мартин не может делать ничего другого, кроме как просто стоять и плакать, прижимая к себе дочку. — Пап? — Да? — Можешь рассказать историю? Про папу. Так он и делает. Он начинает рассказывать и не останавливается, пока на улице не темнеет. Они смеются, плачут и обнимаются. А потом, возвращаясь домой, Мартин понимает, что он сможет сделать это. День за днём. Но он не будет один. У него есть Афина. И вместе они могут что угодно. Это становится традицией. Они с Афиной навещают Андреса почти каждый день, и Мартин рассказывает ей истории про её отца, либо они рассказывают Андресу про свой день. Иногда они просто молча сидят, глядя на облака. Но это уже не имеет значения. Единственное, что имеет значение для Мартина — это то, что он здесь, с их дочерью, и что он сдержал обещание. Обещание никогда не забывать Андреса.