Просто люблю

Ранее утро. Настолько ранее, что даже солнце ещё не успело показать свои первые лучи из-за горизонта. В квартире стояла полнейшая тишина, лишь изредка пробегающие тараканы шебуршали своими многочисленными лапками по отклеивающимся от стены обоям. Было душно, воздух был спертым, полным пыли и влаги, от этого было трудно дышать, а руки не переставая мелко дрожали. Его загнали в угол, отделили от своих и наверняка отрезали все пути к отступлению, но это его не остановит. Сейчас он просто не имеет права сдаться, его учили побеждать, выходить из самых пагубных ситуаций, и он не подведёт свою команду. В этой маленькой квартирке темно и грязно, но полное отсутствие стерильности не помешало ему перевязать простреленный бок, конечно не так хорошо, как это делает Ковальски, но и не так плохо, как это делает Рико. Пуля прошла на выход и это несказанно радовало, если бы это было не так, то его уже давно можно было записывать в очередные покойники. Хотите узнать, что произошло? Я вам отвечу! Не так давно в городе завелась, казалось бы, очередная незаконная банда, но она была не такая, как те, с которыми обычно приходилось разбираться «Пингвинам». Обычно им попадались мелкие группировки на подобии «Крыс» во главе с Редом, они грабили неосмотрительных прохожих, воровали, торговали наркотой и оружием, ходили забивать стрелки, проще говоря занимались привычным для себя делом. Но эти новые отморозки были другими, они не грабили, ни избивали незадачливых зевак в темных переулках поздними вечерами, вместо этого они просто убивали людей, а после издевались над их остывающими телами, до такой степени, что впоследствии человека просто не могли опознать. И сегодня, а точнее уже вчера, мозг команды в виде одного поляка смог выследить логово этих моральных уродов. Шкипер заранее получил дозволение на полную ликвидацию всех членов банды «Сумрак». Но как это часто бывает, особенно у этой четвёрки, всё пошло, мягко говоря, не по плану. И теперь Прапор укрывается в ничейной маленькой квартире, Шкипер наверняка где-то в этом же квартале, а вот связь с учёным и подрывником была прервана ещё тогда, когда они попали под открытый огонь и разделились. Темнота давила со всех сторон тяжким грузом, клонило в сон, но Прапор отчаянно сопротивлялся накатившей усталости и потери крови. Он знал, если уснёт - уже не проснется. Когда парень был близок к тому чтобы всё-таки поддаться столь сильному соблазну закрыть глаза, послышался звук чужих шагов. Недолго думая подросток схватился за рядом лежащий пистолет, направил его прямиком в сторону дверного проема и вжался спиной в холодную стену. Ему было страшно, как и на любой другой миссии, но он не боялся врагов, нет, он боялся, что не справится и подведёт свою команду. Но его с детства учили скрывать свои страхи-слабости и поэтому он никогда не расскажет об этом никому, даже своим верным товарищам. Минуту спустя в дверном проёме промелькнул высокий силуэт, он тут же увидел младшего «Пингвина» и мгновенно отступил за стену, уворачиваясь от пуль. – Это я, Ковальски! Хорош стрелять! – выкрикнули из-за стены знакомым с детства голосом, как всегда с нотками снисхождения или раздражения. Младший «Пингвин» сразу же прекратил пальбу и опустил оружие в пол, чтобы ненароком не выстрелить в своего из-за нервно подрагивающих пальцев. Учёный не медля зашёл в комнатушку и присел рядом с Прапором, вид у него был потрёпанный, верхняя губа разбита, но не смотря на это он оставался таким же собранным и даже в какой-то степени хладнокровным, в прочем как и большую часть времени. – Я уже была подумал, что в этом чертовом доме остался совсем один одинешенек. – при ободряюще похлопал он по плечу младшего, тот в свою очередь устало улыбнулся в ответ: – Я так рад, что это оказался ты... А как остальные? Они в порядке? – Не знаю на счёт Шкипера, но пару минут назад встретил Рико. Мы договорились встретиться на заброшенной стоянке, там сторожка хорошо укреплена. – полк резко замолчал и начал прислушиваться. – Кажется, по наши души уже заявились. – тихо усмехнулся он: – Пойдем, пока на ещё большие проблемы не нарвались. – учёный резко поднялся на ноги и потянул за собой за руку младшего, но тут же отпустил, услышав сдавленный болезненный стон. Ковальски хотел было что-то сказать, но Прапор его опередил: – Всё... Всё в порядке. Пуля прошла на вылет, а рану я маломальски обработал и перевязал. – он поднялся на ноги и покрепче перехватил пистолет, который у него был, ведь автомат заклинило и он его где-то умудрился обронить, кивнул старшему, что означало , что он готов выдвигаться. Путь до стоянки оказался куда сложнее, чем предполагалось изначально. Как только «Пингвины» покинули приделы затхлой квартиры, они поняли, что путь внизу перекрыт. С первого и второго этажей доносились отнюдь не добрые высказывания адресованные непременно четырем членам отряда. Ковальски и Прапору пришлось подниматься на чердак с одной лишь надеждой, что он вообще будет открыт. Благо удача оказалась на их стороне и люк, ведущий в загаженное местными голубями пространство, оказался не заперт, но увы тут-то их удача дала очередной сбой. Всё остальные люки, ведущие в соседним подъезды были намертво заварены или завалены всяким хламом, который за пол жизни в четыре руки ни за что не расчистить. Остался только один выход - отстреливаться и надеяться, что эти уроды не додумаются закинуть им гранату. Перестрелка оказалась на удивление короткой, всего четыре противника недалёкого ума и сообразительностью. Они даже не потрудились защитить свои черепные коробки, и понадобилось всего четыре патрона, по два от каждого «Пингвина». Спустились парни с чердака по шаткой лестнице куда быстрее чем поднимались за счёт того, что она просто чуток не выдержала Ковальски, но ему с его ростом падать было не так уж и высоко, так что всё обошлось парой ругательств на польском. Агенты наконец смогли покинуть злосчастный дом и начать путь к пункту назначения. До места встречи добирались самыми окольными путями, через колючие заросли, пару раз им пришлось сделать остановки. Прапор хоть и держался молодцом, но в любом случае он был ранен и в любой момент мог просто отключиться от этой реальности и тогда, Ковальски пришлось бы тащить младшего на своём горбу. Хотя в целом такое состояние не мешало парнишке попадать по движущимся целям, которые тоже стреляли в ответ. Когда они добрались до сторожки, над горизонтом появилась тонкая бледно-рыжая полоска света и ночь была готова передать все свои полномочия в руки нового яркого дня. В укрытии их уже с распростёртыми объятиями ждали остальные члены отряда. Вот только у Шкипера была перевязана голова, а сквозь белые бинты просачивалось алое пятно, но, судя по всему, это мало волновало командира. – Что-то вы припозднились. – слегка устало, но всё же с сарказмом заявил главный, присаживаясь на пустой ящик и облокачиваясь на облупленную стену. – Нам пришлось лезть на чердак и отстреливаться, а потом пробираться через колючие заросли местной флоры. – язвительно ответил мозг всея команды и примостился на таком же ящике на против командира, чтобы перевести дух. Ковальски хоть и не был слабаком, ибо в их команде таковых не водится, но всё же вся эта беготня, за и от, его знатно вымотала, впрочем, как и остальных парней. Рико всё это время настороженно смотрел в покрытые чуть ли не сантиметровым слоем пыли окно сквозь ржавые жалюзи. Подрывник был уверен, что за ними не было хвоста, но бдительность никогда и никому не помешает, как говорится: Лучше перебдить чем недобдить. – Их было человек семьдесят, включая главаря. Двадцать пять уже точно на том свете, плюс ещё пятнадцать после того, как мы разделились. – словно ведя светскую беседу на каком-нибудь важном приёме, где все гости расфуфыренные, заявил Шкипер. Ковальски задумался на пару секунд и ответил: – Добавляй в общую копилку ещё двадцать болванчиков, – учёный достал из внутреннего кармана пачку каких-то импортных дорогих сигарет, которые ему подарила Марлин на недавно прошедший день рождения, и закурил, прикрывая тлеющий кончик ладонью. В предутреннее время малейшая искорка видна весьма хорошо, хотя не так, как в ночном мраке. Медик курил редко, по крайней мере явно реже чем Шкипер, а Рико, насколько знал Прапор, бросил ещё четыре года назад. В то время парнишку хоть и брали на миссии, но те были не столь опасные и не столь запутанные, как те с которыми они сейчас имеют дело. В этом году ему исполнилось восемнадцать. Казалось бы такая значимая дата в жизни многих людей, но нет. Мало что поменялось, он всё так же любит Лунорогов и сладости, он до сих пор наивен и открыт, как книга для дошкольников. Прапор ничуть не поменялся и остальные ребята тоже. Он всегда будет для них младшим, тем кого нужно защищать и оберегать в первую очередь, и они готовы на всё ради этой цели. Оно и понятно, парни ведь растили его с самого детства, а точнее с пяти лет. Что было до того, как ему исполнился пятый год он не помнит, не помнит лиц родителей или других родственников, знает лишь то, что у него есть родной и добрый дядя Найджел, который периодически навещает своего племянника, но это бывает не часто, ведь его работа гораздо сложнее чем их. Именно Найджел доверил маленького несмышленыша Прапора только-только сформированному отряду «Пингвины», где тот благополучно прижился, помог остальным сплотиться и стал частью крепкой семьи. Младший «Пингвин» сидел на полу, подтянув поближе к груди колени, чтобы меньше чувствовать ноющую боль в простреленном боку. Голова совсем не соображала и он практически ничего не слышал кроме звона в ушах, тихого и назойливого. На него невольно нахлынули воспоминания за несколько последних месяцев и о том, что он узнал о себе нового, о чем отчаянно старался не думать всё это время. Примерно полгода назад Прапор понял, что его совсем не привлекают девушки. Он мог считать их красивыми, делать комплименты или даже предложить встречаться, но ничего на подобии любви он к ним , увы, не чувствовал. Первым узнавшим и последним, на данный момент, кто об этом знает - Марлин. Она была хорошей соседкой и прекрасным другом для всей команды, была понимающим человеком, умеющим хранить чужие тайны. В тот зимний день снегопад разошелся не на шутку, сугробы доходили почти то коленей, а белая занавеса не позволяла глядеть дальше, чем пять метров. Девушка встретила Прапора в парке, когда шла с очередной тренировки по плаванью, одетого в лёгкую летнюю ветровку и продрогшего на сквозь. Она привела его к себе домой, отогрела и накормила своей великолепной стряпней, которую нахваливала вся округа, ибо Марлин была гостеприимной домохозяйкой, и только после этого она начала осторожно, словно сапёр разминирующий хитроумное взрывное устройство, расспрашивать его. Она делала это аккуратно, ненавязчиво и Прапор ей доверился. Наверное это был первый раз в его жизни, когда парень позволил себе высказать всё, что было у него на душе, всё свои страхи и переживания, позволил себе заплакать в голос. Марлин лучший друг, которого даже представить себе не реально. Она не перебивала, не лезла с утешениями или советами, не задавала вопросов, лишь молчала слушала сбивчивые от истерики слова, фразы или их обрывки. Девушка прижала подростка к груди, совсем не пошло, а ласкового с материнской заботой, и осторожно перебирала темные пряди вечно непослушных волос. Не описать словами, насколько Прапор благодарен Марлин за это и за многое другое. Тем, что она его просто выслушала, она помогла ему во многом разобраться и остановила от всяких глупостей, которые он мог ненароком наделать. – Эй! Прапор, ты в норме?! – приглушённый звоном в голове голос Ковальски вырвал парня из затягивающего болота воспоминаний вернул в реальность. Учёный сидел на против него на корточках, но младший «Пингвин» никак не мог сосредоточить на нём свой взгляд, в глазах всё плыло, а окружающее пространство, казалось, перевернулось вверх дном. – Ну что же... Шкипер, ты должен остаться с ним. У него прострел не смертельный, но в бой уже не отправишь, да ещё и отключится вот-вот. В добавок у тебя чугунок разбит, ты будешь только мешаться. Сейчас от вас толку столько же сколько от Роджера в байкерском клубе, в разгар самого веселья, – констатировал поляк, пресекая все возможности на корню, и глянул на командира ожидая ответной реакции. Было видно, что Шкипера подобный расклад совсем не радовал, но спорить со своим замом он не стал, знает, что тот прав, сейчас не время и не место для внутренних конфликтов из-за пустяка. – Так уж и быть... Ты уверен, что вас двоих хватит? Они вооружены до зубов и загнаны в угол... – спросил заядлый вояка, и внимательно посмотрел на медика. – Мы и не из таких заварушек сухими выходили, даже если при этом были по уши в дерьме, в прямом смысле этого слова. – парировал тот и подозвал к себе подрывника, что-то ему тихо сказал, наверное план дальнейших действий. Прапор так и не слушал остальных, даже не пытался сделать вид, знал, что всё равно ничем не поможет. Через пару минут входная дверь сторожки с тяжёлым, режущим слух, скрипом отворилась и двое человек покинули временное укрытие. Шкипер глянул в окно, смотря куда уходят его люди, после сел рядом с подростком, позволяя тому облокотиться на своё плечо. – Шкипер... – очень тихо, на грани слышимости, позвал парнишка своего командира: – Я... Я всех подвёл, да? – в его голосе подскочила горькая усмешка над самом собой. Он вообще не собирался начинать подобных разговоров, но потеря крови сказывалась на его сознании не хуже, чем на его ослабевшие теле. – Опять ты заладил... Никого ты не подводил, просто так сложились обстоятельства и мы с тобой оказались в пролете, выбыли из игры. Но это временно, скоро мы вновь будем в строю, Ковальски нас двоих быстро залатает! – командир старался звучать как можно мягче, пытался поддержать раненного бойца, ибо знал, как тот тяжело переносит подобное. От подобного в груди парня что-то непонятно защемило: – Я такой идиот... Вы меня всю жизнь учите, а я вот так глупо под пули подставляюсь. Знаю, что ты сейчас скажешь «Это вовсе не так, все могут совершать ошибки!». Может ты прав, но я наверное сделаю самую большую ошибку в своей, не такой уж и долгой, но зато насыщенной жизни... – младший «Пингвин» воспользовался замешательством Шкипера и мгновенно подтянулся к нему вплотную. Это не было похоже на настоящий, в привычном понимании, поцелуй, скорее это было невесомое касание губ, даже дыхание рот в рот могло показаться более интимным чем то, что произошло сейчас. В это мгновение Прапор был готов ко всему, но в тоже время не был готов вообще не к чему, странное и пугающее чувство. Он ожидал ответной реакции, думал, что его ударят или хотя бы просто оттолкнуть, но нет, ничего подобного не произошло. Мужчина ничего не сказал, он лишь обнял худощавого, но при этом крепкого и сильного мальчонку, прижал к себе так сильно насколько мог себе это позволить, помня о чужом ранении. – Знаешь, наверное, мы оба те ещё идиоты. – с неким то ли облегчением, то ли разочарованием выдохнул Шкипер прямо в макушку младшего и тихо, с характерной хрипотцой, засмеялся. В этот момент в голове у Прапора был полнейший штиль, не было не единой мысли, лишь пустота. Весь его мир сосредоточился здесь, в этой пыльной сторожке посреди почти заброшенного района, рядом с человеком, который вырастил его, воспитал как родного сына, и к которому мальчишка испытывает вовсе не те чувства, которые следовало бы. – А ты весьма непредсказуем, я такого не ожидал. Тебя не смущает разница в возрасте почти в 13 лет? – поинтересовался командир отряда, но Прапор поспешил ответить и в голосе его послышалась обида, такая детская и невинная, словно ребенку сказали, что он ещё слишком мал для чего-нибудь, а он в ответ насупился и надул свои пухлые губки: – А разве тебя это волнует? – на это ни один из них не стал отвечать, ибо и без лишних слов всё было ясно. – Что же скажут Рико и Ковальски?.. – немного печально задал вопрос младший, он не ждал на него ответов, но получил их. – Ну-ну. Они вроде как знают о моих... Моих чувствах... – последнее слово Шкипер выговорил с трудом, как никак, а романтик из него никакой, и это подмечали многие девушки, даже Марлин, хоть и была всего-то другом. – И вообще эти двое сами уже в отношениях почти пять лет! – поспешно выдал он. Сказать, что Прапор был удивлен - ничего не сказать. Он даже не подозревал об этом, хоть и живут они все в одном доме. – Ну... В таком случае Марлин тоже уже всё знает. – немного неловко выдал тот. Зная, что сейчас его щеки пылают алыми красками, он опустил голову вниз, пытаясь утаить данный факт от пристальных голубых глаз. Спустя пару секунд после, он почувствовал, как сильные руки командира обняли его ещё крепче, и не успел он опомниться, как его увлекли в немного властный, но всё таки нежный поцелуй. На то Шкипер и командир, у него есть власть над подчинёнными, но в тоже время он ей не злоупотребляет её и заботиться о своих подопечных. Теперь Прапор точно знает, что всё будет хорошо, знает, что не нужно бояться своих собственных чувств и скрывать их. У него всегда были те, кто мог поддержать в любую минуту, выслушать и помочь, и он невероятно рад, что полюбил такого человека, и рад что этот человек любит его в ответ.