argonaut

Енджун странный. Енджун пахнет дымом и приторно-сладкими персиками. Енджун курит на крыше школы, улыбается пугающе ярко и рассказывает на ходу придуманные истории. - У нас сейчас литература, - делится Бомгю и неловко перехватывает из чужих пальцев мятую, дешевую сигарету. На улице ветренно и солнечно. Бомгю щурится, потому что порывами с крыши поднимается песок и прочий мусор. Опять попадет в глаза, а они глупо заслезяться. - Нехорошо, - убедительно изображает осуждение Енджун, - Книги - лучшее что у нас есть. Бомгю считает, что лучшее, что у них есть - Енджун, но в слух не скажет. Стесняется. Солнце напекло затылок. Он затягивается, пытается как хен, но неумело давится дымом и кашляет. Улица пахнет горячим асфальтом и сладким ванильным мороженым из первых весенних ларечков, набитых им до отказа. Енджун смеется и хлопает давящегося донсена по спине. У него ладони вечно разбитые и шершавые. Холодные, но не по мерзкому (как склизкие лягушки или вроде того). Холодные как ванильное мороженое. - Два, - просит Енджун. Они решили, что больше на уроки сегодня не пойдут. Сбегут из школы и будут ничего не делать. Ничего неделанье было для них своеобразным Эверестом. Их собственной высшей точкой, наслаждения и счастья. Их Джомолунгмой. Бомгю тыкает пальцем в сторону не совсем легально открывшейся барахолки. Они как дураки хихакают, носятся между прилавками и зачем-то покупают две футболки с огромными надписями на неизвестном языке и пару детских темных очков. - Родители хотят, чтобы я стал адвокатом, - делится Бомгю, и болезненно изламывает бровки. Енджуновы родители хотели, чтобы он был врачом, как папа. Но у него волосы синее, в ушах проколы и твердая тройка по биологии. - А ты хочешь этого? - интересуется он. Они бродят по набережной и вдыхают первые сумерки, вместе с дымом от скуренной на двоих последней в мятой ворованной пачке сигареты. Бомгю натягивает на глаза дурацкие детские очки, с пятнистым ободком и розовыми стеклами. - Нет, какой из меня адвокат. Енджун молча кивает и предлогает купить содовой у его дома. - А я стану аргонавтом, - заверяет он, гремя ключами в замке. Они разумно решили посидеть пока у хена, потому что иначе Бомгю точно не успеет домой к выходу новой серии какого-то дурацкого аниме, которое они почему-то оба любили до странного сильно. Бомгю не знал кто такие аргонавты. - Герои древнегреческих мифов, отправившиеся на корабле «Арго» в Колхиду за золотым руном под предводительством Язона, - поясняет Енджун и шмыгает в темную квартиру скользящими шагами, - Всего их было пятьдесят: Геракл, Лаэрт, Тезей, Аякс и другие. Они пьют газировку сидя на диване в гостиной. Хен безпардонно складывает босые ноги на стеклянный журнальный столик, в опасной близости от ноутбука и рассыпчатого печенья с крупной шоколадной крошкой. Теперь от них обоих пахнет сладкими персиками, потому что на улице жарко и: - Можно я у тебя помоюсь? Бомгю запах Енджуна любит, любит сидеть рядом с ним, говорить и вообще. Вообще всего любит. Они засыпают прямо в гостиной, потому что у хена родители добрые и замечательные, они все понимают и только улыбаются, да головами иногда качают. *** А вот Енджун не понимает. Он кажется, иногда, попросту слепым. - Может покрасим тебе волосы тоже? Сегодня дождь и ветрено. Облака дуются и гримастничают, показывают языки-молнии, наигранно смеются громом. - Тебе пойдет белый. Белый - будто седой. Хен находит забавным прийти так на тест по математике. Бомгю ее не любит. Они снова курят, у Енджуна кажется волосы сами блестят и дымятся, как грозовое небо. Он не то что странный. Он поразительный. Енджун актер. Сбегает в театр иногда (читай постоянно). Его родители уже смирились с этим, потому что большая сцена и уверения: - Это талант! Енджун говорил когда-то, что дело все в интонации. И даже: - Ну ты и гнида! Можно сказать как: - Я тебя безмерно люблю! - Я тоже хочу быть аргонавтом, - признается донсен. У него щеки вдруг горят. Он так быстро и сбито еще не дышал никогда, сердце в грудной клетке не билось так отчаянно. Лишь бы хен не понял. Неловко. Енджун дергается, в глазах у него черти пляшут, волосы вздымаются резко от порыва ветра. На первом этаже многозначительно поджимает губы пожилой охранник и качает головой. У него на столе радиоприемник, обтянут скотчем (разваливается, потому что Южная Корея продула в хоккейном матче). По нему шуршаще просят по возможности из домов не высовываться, гроза небывалая, какой-то ужас. - Я тебя тоже. Гром раскатисто смеется, молния путами стискивает брыкающиеся облака. Бомгю распахивает глаза, широко, на сколько это возможно. У него из-под пиджака нелепо торчит футболка купленная вчера в барахолке, а волосы до сих пор пахнут персиковым шампунем. Хен его чмокает в щеку и разворачивает к себе, чтобы в глаза смотрел. А в глазах бесы, в глазах молнии сверкают: - Люблю. - Внимание, штормовое предупреждение. На территории города Сеул ожидаются сильные дожди, грозы, местами ливни. Шквалистый ветер до двадцати метров в секунду. В реках и малых водостоках, возможен резкий подъем уровня воды. Исключить хождение в близи водоемов и рек. В случае необходимости быть готовыми к эвакуации. - Мы застряли в школе, - хрипло подмечает Бомгю, в другой раз, это прозвучало бы обреченно, но Енджун такой в свете молний красивый, на нем широченная уютная худи, мягкая, цвета серого. Под нее можно сунуть внезапно заледеневшие пальцы. - Звучит как наказание, - смеется хен и дует щеки резко выпрямляется изображая Тора - бога молний и грома. Они прячутся сидят под козырьком у выхода на крышу и если их найдут, влетит им знатно, но: - У меня есть чай в термосе, - говорит Бомгю, уютно укладывая голову хену на грудь.