Я Никогда Не

Чуя спотыкается, выходя из горящих обломков склада, и чертыхается. Мори это всё точно не обрадует. Работа должна была быть несложной. «Тихое ночное устранение» — говорил Мори с огромным ударением на тихое. Чуя вздрагивает, когда очередной гулкий взрыв встряхивает землю и значительный кусок крыши склада обваливается. — Насколько сильно мы облажались? — говорит он, оборачиваясь на своего напарника, который весело смотрит на пламя. — Я думаю ты немного перестарался, чиби, — отвечает Дазай. — Заткнись, — бормочет Чуя с меньшим ядом, чем обычно он выдаёт в разговоре с напарником. — Если бы мы заранее знали, что там будут одарённые, то мне бы не пришлось уничтожать всё здание, лишь бы спасти твою жалкую задницу. — Что ж, я не думаю, что теперь они смогут доставить нам ещё неприятностей, — излишне жизнерадостно говорит Дазай. — Но на твой взгляд, думаешь, Мори заметит, что мы уничтожили весь груз? Почти как по сигналу, остатки здания обрушаются с оглушающим взрывом, и слышится вой сирены. Чуя разочарованно стонет. У них есть вероятно тридцать секунд, чтобы смыться отсюда к чертям, пока не объявились копы. — Я думаю, Мори может подождать до завтра, чтобы устроить нам разбор полётов, как считаешь? — говорит Дазай. Но прежде чем Чуя может ответить, Дазай разворачивается на пятках и сбегает вниз по улице. Чуя по-настоящему сейчас не в настроении получать выговор от Босса, и мысль о том, что он будет наказан один, потому что кое-какой эгоистичный придурок и по совместительству его напарник решил кинуть его, звучит еще хуже. Он бормочет себе под нос проклятия и бежит за Дазаем. — Эй! Засранец! — Чуя переводит дыхание, догоняя Дазая. — И куда же, по твоему мнению, мы, блядь, бежим? — пожарная машина проносится мимо них, и Дазай утягивает напарника в тень. — Нам нужно место, чтобы спрятаться, — отвечает Дазай, а затем указывает на маленькое здание через дорогу, украшенное розовыми неоновыми сердечками. — Ох блядь, ну нет, — говорит Чуя. Дазай пожимает плечами и отвечает: — Как знаешь, — а после уходит в сторону здания. Чуя разрывается между желанием немедленно доложить обо всём Боссу (потому что он обязан это сделать), и желанием остаться с Дазаем, чтобы потом увидеть, как он тоже будет страдать (потому что так определённо будет намного веселее). Но затем три телефона Чуи начинают звонить одновременно (один от звонка Мори, другой от Хиротсу, и третий от Ане-сан), и пошло оно всё к чёрту. Если он собирается выслушивать крики всех троих, Дазай уж точно будет страдать вместе с ним. Он засовывает телефоны обратно в карман и бежит за напарником. ~~ Десять минут спустя Чуя стоит в центре ядовито-розового номера, уставившись на огромный постер Hello Kitty, одетую в кружевное бельё и с кожаной плёткой в руке. В углу стоит одна крошечная европейская кровать, застеленная розовым атласным покрывалом и с горой подушек с Hello Kitty. Одна из них закована в наручники. — Ты, должно быть, надо мной блядь издеваешься, — говорит Чуя. Дазай пожимает плечами: — Свободен был только этот номер. Основной телефон Чуи опять начинает звонить. Это Мори, в двадцать седьмой раз. Чуя серьёзно раздумывает ответить прямо сейчас, потому что провести ночь в блядском отеле любви вместе с Дазаем — чистый ад, который не стоит избежания наказания до завтрашнего дня. Но прежде чем он успевает решить отвечать или нет, Дазай выхватывает телефон из его рук и отключает его. — Какого хуя ты делаешь с моим телефоном? — говорит Чуя. Дазай цокает языком и вытаскивает остальные два телефона из карманов Чуи. Тот даже не утруждается спросить себя, откуда он знал, где они лежат (в конце концов, это же Дазай). — Мори отслеживает каждый из них, — отвечает Дазай, отключая телефоны и убирая их в свои карманы. — Я выключил свой ещё перед тем, как мы дошли до отеля. Но я не ожидал, что чибик будет достаточно умным, чтобы сделать тоже самое. Чуя ужасно не в настроении для очередного разговора Дазая по типу Я великолепен, а ты идиот, так что он крадётся через комнату прямиком к мини-бару. Там оказывается бутылка вина, Господи спасибо. Дешевая, но сейчас он готов выпить все что угодно. Он, даже не утруждаясь найти бокалы, выдергивает пробку и начинает пить прямо из горла. Дазай плюхается на середину кровати, сбрасывая подушки с Hello Kitty на пол, и немедленно включает телевизор. Из динамиков вырывается восторженный женский стон. — Какого хуя?! — кричит Чуя, раздражаясь, — Смени чёртов канал, Дазай! Дазай вздыхает и щёлкает пультом. На мгновение воцаряется благодатная тишина, после чего Чуя слышит: — О да, папочка, души меня сильнее! Чуя выплёвывает своё вино. Теперь оно расплылось по ярко-розовым обоям, но он сомневается, что здешняя клиентура это заметит. — Включи что-то нормальное, ты, сволочь! — шипит он, вытирая капающее вино с подбородка. — Какого хера на этом телике так много порно? Дазай вздыхает. — Это отель любви, Чуя, — говорит он. — Что ты ожидал? Он переключает на следующий канал. Невинная на вид женщина в костюме горничной моргает в камеру, и на мгновение Чуя думает, что им в самом деле удалось найти что-то адекватное для просмотра. Затем женщина срывает с себя рубашку. — Дай мне пульт, ублюдок! — рычит Чуя, прыгая через всю комнату. Дазай пытается отползти в сторону, так что Чуе приходится отбирать пульт силой. Дазай пытается выхватить его назад, поэтому Чуя откидывает его в другой угол комнаты. Пульт врезается в телевизор и экран трескается с драматичным хлопком. Ладно, возможно, использование способности для того, чтобы бросить пульт, могло бы быть излишним. Дазай вздыхает: — Теперь мы вообще ничего не сможем посмотреть. — Хорошо, — говорит Чуя. Он соскальзывает на пол, прихватив бутылку вина с собой, потому что конечно единственная мебель в комнате ограничивается этой дурацкой кроватью, и Дазай уже успел распластаться по всей её поверхности, словно гигантский осьминог с лапшой вместо конечностей. Чуя направляет свое недовольство в сплющивание подушки Hello Kitty своей ногой. Из-за этого на полу образуется небольшая вмятина, но Чуя этого даже не замечает. Он слишком занят разглядыванием ковра и надеждой, что тот не на все сто процентов кишит венерологическими заболеваниями, потому что, возможно, именно тут он сегодня будет спать. Дазай, лежа на кровати, переворачивается на спину и издает драматичный вздох. — Чуууууяяяя, — хныкает он. — Мне скучно. — Не мои проблемы, — говорит Чуя, делая очередной глоток спиртного. — Но Чуя — моя собака. Мой питомец обязан развлекать меня. При обыкновенных обстоятельствах, Чуя бы уже взлетел на кровать и немедленно дал Дазаю затрещину, но вино уже начало значительно его разморять. Вместо этого Чуя кидает одну из Hello Kitty в лицо Дазая лишь с небольшой добавочной гравитацией. — Оооххх, — завывает Дазай, хватаясь за голову. — Чуя, ты плохая собака. — Я не твоя сраная собака, — рычит Чуя. — А теперь дай мне спокойно насладиться своим вином. Но прежде чем он успевает сделать очередной глоток, Дазай ахает и поднимается. — У меня есть идея! — говорит он. — Давай сыграем в игру! Чуя вздыхает. — Это игра, в которой ты должен заткнуть свою пасть хотя бы на пять минут? Дазай сморщивает нос. — Чуя такой злой. Нет, это алкогольная игра! Чуя поднимает бровь. Если это алкогольная игра, то, возможно, у него действительно есть шанс одержать над Дазаем победу. — Она называется «Я никогда не», — говорит Дазай с озорным огоньком в его единственном незабинтованном глазу. — Мы по очереди говорим что-то, что мы никогда не делали, и если другой человек делал это, то он должен выпить. — Я никогда не пытался покончить с собой, — говорит Чуя. — Пей. Дазай притворно надувает губы. — Чуя, так не честно, — но он все равно делает большой глоток вина, когда напарник передает ему бутылку, а после ухмыляется. — Я никогда не проигрывал Чуе. Чуя поднимается, вытягиваясь на все свои 160 сантиметров, а затем выхватывает бутылку из рук Дазая. — Ох, я в деле, — говорит он. А затем поднимает бутылку и пьет. ~~ Пятнадцать минут спустя они на второй бутылке и Чуя начинает чувствовать себя довольно охмелевшим. То, как хихикает сейчас Дазай, даёт понять, что тот не лучше. — Я никогда не был слишком низким, чтобы достать что-то на верхней полке, — говорит Дазай, а затем начинает безостановочно хихикать. Они оба распластались на полу, так что он двигает бутылку по ковру к Чуе. — Это было один раз, ты, засранец, — выплевывает Чуя. — И я поднялся по стене, так что я смог достать ее. — Ничего не знаю, — говорит Дазай. — Для меня это звучит как целое достижение, — после чего сгибается пополам от хохота. О Боже, думает Чуя, если Дазай начал сочинять каламбуры, то насколько сильно мы напились? — Твоя очередь, Чуя, не спи, — заныл Дазай. Чуя вздыхает. У него уже кончаются идеи, но он ни за что не проиграет Дазаю. Хотя теперь, когда он думает об этом, Дазай никогда не уточнял, как в этой игре можно победить. Может быть она будет продолжаться до тех пор, пока один из них не напьется до такого состояния, что не сможет играть дальше? Чуя сможет это вынести. Наверное. — Я никогда не предлагал кому-нибудь двойной суицид. — Скууучнооо, — напевает Дазай, выхватывая бутылку и делая долгий глоток. — Оооо, подожди, у меня есть один хороший ход, — Дазай вновь начинает хихикать. — Ну так выкладывай, ублюдок. Глаз Дазая озорно вспыхивает. — Я никогда не занимался сексом. Чуя на секунду замирает, а после дотягивается до бутылки и выпивает остатки. — Что? — взвизгивает Дазай. — Но кто захочет заняться сексом с вешалкой для шляп? — Прошу прощения! — взрывается Чуя. — Куча людей хотели заняться со мной сексом, ублюдок! — Например? — говорит Дазай. — Я не верю тебе. — Пошел нахуй, — говорит Чуя, а затем отводит взгляд. Он не имеет точного объяснения, почему ему внезапно стало за это стыдно. В конце концов, это одна из немногих вещей, которые он испытал, в отличие от Дазая. — Ты всё равно их не знаешь, — бормочет он. — Их? — вскрикивает Дазай. — Чуя переспал больше, чем с одним человеком, и не сказал мне? — А какого хуя я должен был говорить тебе? — говорит Чуя, а после пытается подняться, чтобы дойти до мини-бара, но Дазай тянет его назад. — Когда это произошло? — Я не буду давать тебе время и место, засранец. Лицо Дазая расплывается в этой тупой хитрой ухмылке, которую он всегда использует, когда собирается принудить кого-то выдать ему информацию. — Что же, если Чуя не сможет дать мне доказательств, то я не смогу поверить ему, — говорит он. Чуя хмурится. — Это произошло до встречи с тобой. — Ох? — отвечает Дазай. — То есть у тебя два года не было секса? — Это не- не в этом дело, ты ублюдок! — шипит Чуя. — Ну не знаю, — говорит Дазай. — Если у тебя два года не было секса, то я думаю тяжело поверить в то что куча людей хотели переспать с тобой. Чуя чувствует, как в нем начинает бурлить способность вместе с нарастающей яростью. — Скажи это еще раз, кусок дерьма, — рычит он. Он дотягивается до одной из Hello Kitty, чтобы бросить ею в Дазая, но полностью промахивается и впечатывается лицом в ковер. Да и вообще, что за чертовщина хранилась в том мини-баре? Чуя задумывается об этом, потому что он не думает, что когда-нибудь в жизни был настолько пьян из-за вина. Дазай, однако, кажется абсолютно невозмутимым. — Это шляпа, должно быть, сожрала твои мозги и проглотила твои уши, — говорит он. — Я сказал, что если у тебя не было секса дв— Слова Дазая внезапно утопают в очень громком, очень женском стоне, исходящим из-за стены. Это что, еще одно порно в телевизоре соседней комнаты? Или их соседи в самом деле сейчас занимаются— — Ох Кенджи, детка, ДА, именно так! У Чуи отвисает челюсть, и вся кровь отливает от лица. Дазай, будучи инфантильным идиотом, каким он и является, хихикает. Чуя посылает немую молитву Арахабаки и любому слышащему его богу, чтобы это закончилось, но стоны становятся только громче и чаще. Теперь появился и мужской кряхтящий голос. Громкий шлепок эхом разносится через стену и женщина кричит: — Да, Кенджи, СИЛЬНЕЕ! — О мой Бог, — говорит Чуя, зарываясь лицом в ладони. Это могло бы быть действительно уморительным, будь он один. Он мог бы почувствовать небольшое смущение, конечно, а затем бы воткнул наушники и включил какой-нибудь рок на полную громкость. Но его наушники находятся в кармане Дазая вместе с телефонами, и ему ничего не остается, кроме как сидеть тут и просто слушать как его соседи делают это на пару с Дазаем. Чуя серьезно раздумывает с боем отобрать у Дазая свой телефон прямо сейчас и молить у Мори прощения, потому что выслушать крики от трех высокопоставленных членов Портовой Мафии не может быть хуже, чем это. Дазай тем временем забрался на кровать и фактически прижимает свое ухо к стене. — Прекрати слушать, извращенец! — говорит Чуя. Но Дазай лишь скалится. Затем он поворачивается к стене, хлопает ресницами, и с помощью своего лучшего поддельного женского голоса кричит: — АХХХХ, МАЛЫШ, ДА, ИМЕННО ТАК. — Что блядь за хрень, Дазай, — шипит Чуя. — Что? — отзывается Дазай, стараясь выглядеть невиновным. — Я просто хочу, чтобы они подумали, что у нас секс лучше. — на его губах появляется коварная ухмылка и он играет бровями. — Думаешь, мы сможем быть громче? Чуя просто пялится на него. Дазай пожимает плечами, поворачивается к стене и выдает смехотворно высоким фальцетом: — ААААААХХХХХ! — О Боже, остановись, — говорит Чуя, изо всех сил пытаясь не засмеяться (потому что он не находит этого придурка Дазая смешным, черт подери). — Ты словно умирающая корова. Чуя поднимается на ноги, забирается на кровать и спихивает Дазая прочь с дороги. — Смотри и учись, засранец, — говорит он, а затем делает глубокий вдох, прижимается к стене и издает долгое и глубокое: — ООООООООХХХХ. В глубине души Чуя смутно осознает, то что он вряд ли стал бы заниматься подобным на трезвую голову. — Вау, — говорит Дазай, когда Чуя заканчивает. Он сидит с широко раскрытыми глазами и выглядит очень впечатленным. — Чиби хорош в этом. Чуя мысленно решает пропустить прозвище мимо ушей в пользу наслаждения редким комплиментом Дазая, поэтому он дарит ублюдку ухмылку: — У меня есть опыт. Дазай поворачивается назад к стене, в этот раз более уверенно. — ООооОооххх, — стонет он, теперь немного реалистичнее, но все еще этим глупым поддельным женским голосом: — ООООХХ, ЧУУУЯ. — Что за хрень? — агрессивно шепчет Чуя, пиная Дазая в руку. — Почему ты используешь мое имя? Дазай невинно хлопает ресницами. — Она все время говорит Кенджи. Мне просто показалось, что так будет правильно. — Ты не обязан был использовать мое настоящее имя, — шипит Чуя. — Что ж, теперь слишком поздно, — шепчет Дазай. — Я не могу просто взять и сменить имена. Будет не очень убедительно. — Ага, ведь твои АААХХ были ну очень убедительными. Дазай впивается в него взглядом, тем взглядом, который, как знал Чуя, означает Я собираюсь вывести тебя из себя просто потому что я невыносимый засранец, а затем тот вскрикивает фальцетом: — ОХ ЧУЯ, НАДАВИ СИЛЬНЕЕ. Чуя фактически давится воздухом от адского смущения, а после складывается пополам в приступе кашля. Стоны из соседней комнаты на секунду останавливаются, а после возобновляются с удвоенной силой. — Ну же, Чуя, — ноет Дазай, тряся его за плечо. — Мы выигрываем! Притворись, будто душишь меня! — Я тебя сейчас действительно придушу если ты скажешь это еще раз, — рычит Чуя. — Ты такой добрый, — притворно улыбается Дазай, а затем возвращается к своим театральным стонам. Женщина за стеной теперь практически визжит, так что Чуя поворачивается назад к стене и выдает самый непристойный стон, на который способен. Он уже практически заканчивает свою серию фальшивых ахов, когда слышит: — ОООХХ, МАЛЫШ, БУДЬ СО МНОЙ ЖЕСТЧЕ! Чуя резко оборачивается. Это что, был Дазай? — Я сказал ЖЕСТЧЕ, — кричит Дазай, вскидывая голову и колотя кулаками по стене. — ОООХ, ЧУЯ, ДА, ТЫ ТАКОЙ СИЛЬНЫЙ! Дазай все еще использует этот глупый женский голос, но почему Чуя внезапно почувствовал… возбуждение? Это определенно не может быть правдой. Это всего-навсего вино заставило его внезапно ощутить резкий прилив тепла. — О МОЙ БОГ, ЧУУУУУЯЯЯЯ. Ох блядь, думает Чуя, возможно, мне это даже нравится. Однако он решает на данный момент не уделять особого внимания анализу своих чувств, поворачиваясь к стене. — ОООХ, МАЛЫШ, КАК ЖЕ МНЕ ХОРОШО, — кричит он со всем выражением, на которое способен. — НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ ЧУЯ, НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ, — стонет Дазай. И, ладно, в этот раз голос Дазая мог упасть на несколько октав ближе к его обычному голосу, и это ОПРЕДЕЛЕННО не заводит Чую, нетушки. — ОООХ, ОХ ОХ ОООООООХХХХ. Сейчас Дазай прикладывает наибольшие усилия, имитируя оргазм, и Чуя присоединяется, пытаясь перекричать их соседей и напарника, и блядь, кричащий и бьющий кулаками об стену Дазай выглядит просто нелепо, но если закрыть глаза и просто слушать, то это даже в какой-то степени горячо и--- — ОООХ, ДА, ДАЗАЙ, ТРАХНИ МЕНЯ! — кричит Чуя, а после замирает. ТВОЮ мать, он только что сказал это вслух??? В комнате стоит мертвая тишина. Он открывает глаза и видит, как Дазай пристально смотрит на него. Даже соседи умолкли. Чуя чувствует головокружение. Он, кажется, даже забыл, как дышать. Дазай все еще пялится на него. — Это то, чего хочет Чуя? — говорит он. Его голос звучит ровно и опасно и на 100% натурально. У Чуи отвисает челюсть. — Я- Я не хотел—это просто игра и я— Дазай откидывается на пятки и закрывает глаза. — Ааххххх, — стонет он, красиво и медленно, его голос низок и соблазнителен, громок ровно настолько, чтобы слышали только они двое. — Аахх, Чуя, я хочу тебя. Он открывает свой глаз и смотрит на Чую с дразнящей ухмылкой. Этот сраный, сраный ублюдок. Чуя знает, что это отвратительная, отвратительная идея. Но вино гудит у него в голове, и его сердце стучит как ненормальное, и Дазай ведет себя, как засранец, и он в любом случае чувствует себя чудовищно возбужденным, так что ПОШЛО ОНО ВСЕ. Он хватает Дазая за галстук, притягивает его к себе и сталкивает их губами. Чуя ощущает нейтрализующую волну Неполноценного Человека, струящуюся по его коже и чувствует, что всё его тело начинает обмякать, но потом руки Дазая обвиваются вокруг него, сдавливая, прижимая их друг к другу, и это больно и ужасно и каким-то образом именно то, что он хочет. Губы Дазая продолжают бешено двигаться под его губами, и Чуя подозревает, что он вероятно мог бы ранее добавить Я Никогда Ни С Кем Не Целовался в список этого ублюдка, но Чую действительно сейчас это абсолютно не ебёт. Он вжимает Дазая в стену и толкается языком в чужое горло. Дазай вздыхает и отстраняется, и на мгновение Чуя думает, что он, возможно, немного увлекся и не так всё понял. Но после этого Дазай толкает его на кровать, взбирается на него сверху и снова сминает их губы вместе. Руки Дазая повсюду, и каким-то образом Чуя потерял свою рубашку, но он одновременно слишком пьян и слишком возбужден, чтобы хотя бы притвориться, что ему это не нравится. Он бесстыдно стонет в поцелуи и засовывает руку под рубашку Дазая, но вместо кожи он натыкается, конечно же, на блядские бинты. — Боже, у тебя есть хоть какая-то незамотанная часть тела? — спрашивает Чуя. Дазай в отместку сильно прикусывает шею Чуи, и тот вздыхает. — Не хотел бы чиби разузнать самостоятельно? — шепчет он, а затем накрывает ладонью Чую сквозь штаны. Чуя сгорает со стыда из-за издаваемых им непристойных звуков, но он не смог бы их остановить, даже если бы попытался. Дазай останавливает свою руку. — Чуя всегда такой громкий? — выдыхает он прямо над губами Чуи. Чуя пытается сказать: — Пошел нахуй, — но Дазай снова двигает рукой и вместо какой-либо убедительной колкости из его рта вырывается дрожащий стон. И нет, отдаленно думает Чуя, он никогда не был настолько громким. Но единственные, с кем он спал, была та девчонка из Козерогов, которая все время к нему липла (и которая была ответственна за осознание Чуей того, что его определенно не привлекают женщины), и этот головорез из конкурирующей банды, который однажды отсосал ему, чтобы не получить хорошего пинка под зад. Но Дазаю не нужно об этом знать. Чуя смутно понимает, что он лишился штанов. Сделал ли он это сам, или это был Дазай? Дазай все еще полностью одет, хитрый ублюдок. Теперь он к тому же самодовольно улыбается, глядя на Чую сверху-вниз. Чуя рычит и переворачивает их, оседлав Дазая. — Ты мог бы хотя бы снять рубашку, — ворчит Чуя, начиная расстегивать пуговицы. — Но раздевать Чую ведь намного веселее, — говорит он. Чуя рыкает и прижимается бедрами к бедрам Дазая, и выражение чужого лица, теряющего хладнокровие, почти лучше, чем ощущения от ритмичных фрикций. Чуя кладет руку на забинтованную грудь засранца и снова делает толчок. Дазай прикусывает губу и приподнимается, зарываясь пальцами в волосы Чуи, а после дергает его вниз для безжалостного поцелуя. Чуя думает, что он на вкус как кровь, когда они низко стонут друг другу в рот и трутся друг об друга, но ему всё равно. Он толкается бедрами вновь и вновь, и Дазай дерёт его спину, выгибаясь навстречу. Темп растёт слишком быстро, и Чуя ощущает обжигающее тепло, накапливающееся внутри него, и он ни за что в жизни не кончит раньше Дазая. Он пытается подумать о чём-то абсолютно несексуальном, и первое, что приходит ему на ум, это Мори, твою мать. Но прежде чем Чуя имеет хотя бы шанс обработать этот очень отталкивающий образ, Дазай толкается языком в его сраное ухо, и это конец. Чуя не жилец, и он кончает в его чёртово бельё и стонет что-то до ужаса похожее на Дазай. Он может понять, что Дазай тоже близок к концу, когда тот начинает дрожать под ним, и Чуя чувствует что-то горячее и влажное сквозь ткань белья Дазая; его глаза закатываются, и все становится белым. С последним вздохом Чуя, истощённый и полностью обессиленный, падает на грудь Дазая, а после моментально отрубается. ~~ За окном где-то четыре часа утра, когда Чуя просыпается с нестерпимой тошнотой. Он мчится в ванную и еле-еле вовремя долетает до унитаза. Его желудок чувствует себя значительно лучше после полного опустошения своего содержимого, но голова у Чуи раскалывается. Что за хрень была в том вине, думает он. Он смотрит на себя в зеркало и одновременно осознает три вещи: 1. Он полностью голый. 2. На его шее красуется огромный фиолетовый засос и 3. Его свежевыстиранное белье висит в душе. Рядом с бельем Дазая. — Бляяяяядь, — стонет Чуя. Он прячет лицо в ладонях, когда туманные воспоминания о прошлой ночи проносятся в его голове. Неужели он и Дазай действительно… что ж, как можно охарактеризовать петтинг всухую вместе с твоим дерьмовым напарником, до тех пор, пока вы оба не кончите в трусы. Он приоткрывает дверь ванной и высовывает голову наружу, чтобы убедиться, что у него не галлюцинации. — Чуя закончил уничтожение туалета? — сонно говорит Дазай из кровати. — Мне становится холодно. БЛЯДЬ. Чуя захлопывает дверь ванной и делает глубокий вдох. Он собирается вернуться назад и просто залезть обратно в постель и вновь уснуть, и это абсолютно точно не будет выглядеть странным. Чуя осознаёт, что этого будет добиться немного легче, если он не будет обнажён, так что он оборачивает полотенце вокруг бедер, прежде чем выскользнуть из ванной. Чуя заползает назад в постель и ложится на самый край, спиной к Дазаю, чтобы они не соприкасались (что осуществить очень трудно в кровати подобного размера), но Дазай протягивает свои длинные тонкие руки и прижимает его к себе. Он нежно приникает к спине Чуи, и тот отчаянно надеется, что Дазай не почувствует, как быстро забилось его сердце. — Чуя такой легкий, — бормочет Дазай в чужие волосы. — Если бы я знал, я бы не стал подмешивать что-нибудь во вторую бутылку вина. Чуя переворачивается. — Я знал, что то вино было сильнее обычного, засранец! Дазай моргает, глядя на него с сонной улыбкой. — Чуя милый, когда злится. Чуя чувствует, как все его лицо заливается краской. — Я не милый, говнюк. Горячий, возможно. Дазай утыкается носом в шею Чуи и мычит: — Чуя довольно горячий в том числе, особенно когда он издаёт все эти звуки, как прошлой ночью. Чуя эмоционально разрывается где-то между смертью от стыда и тем, чтобы снова завестись. Дазай выбирает за него, прижимаясь ближе и прикусывая засос на шее Чуи. Чуя издает задушенный вскрик и пихает Дазая в плечо — Ай, это больно, засранец! — Чуя придумывает такие милые прозвища, — шепчет Дазай, а после нежно лижет чужую шею. По всему телу Чуи пробегает дрожь, и Дазай притягивает напарника ближе. — Знаешь, — говорит Дазай, начав целовать его шею. — У нас оплачено четыре часа в этом номере. — Ох, правда? — говорит Чуя, стараясь не дать своему голосу сорваться, когда Дазай начинает покусывать его мочку уха. — Что это значит? Дазай отстраняется, чтобы посмотреть на него. — Это значит, что у нас есть время для еще одной игры. Чуя хмурится. — Если это очередная игра с выпивкой, можешь отъебаться, Дазай. У меня все еще похмелье. Дазай смеется. — У меня было кое-что другое на уме, — говорит он, а затем его губы расплываются в самодовольной ухмылке. — Игра называется Давайте Узнаем Сможет Ли Чуя Кончить После Дазая. — Ах ты засранец! — взвизгивает Чуя и пытается запустить подушку в голову Дазая. Чуя никогда не сможет заставить его об этом забыть. Но прежде чем тот успевает обсыпать его проклятьями, Дазай хватает его за запястья и заглушает предстоящую словесную атаку поцелуем. После приятной долгой минуты (достаточной по времени, чтобы Чуя стал значительно спокойнее) Дазай отстраняется. — Если ты опасаешься проиграть, то всегда можем поиграть в Давай Попробуем Разбудить Наших Соседей. Глаза Чуи вспыхивают. — Ох, я в игре, — говорит он, поднимаясь. — И я не собираюсь проигрывать. — Ты в этом уверен, чиби? — спрашивает Дазай. — Вчера, казалось, тебе было довольно непросто. Чуя нависает над Дазаем, а затем разворачивает полотенце на своих бедрах настолько медленно и соблазнительно, насколько это возможно. Дазай заметно сглатывает. Чуя ухмыляется. Сейчас он как следует повеселится. Он наклоняется ближе, останавливаясь в нескольких дюймах от лица Дазая, и оскаливается. — Ох, Дазай, я уверен, — говорит он. — Игра. Началась.