Stay

Джастин вошёл в лофт, вытащил браслет из кармана и протянул его Брайану. В ответ Брайан лишь изогнул бровь, даже и не думая поинтересоваться, каким образом браслет оказался у Джастина. В данный момент имело значение только то, что его мальчик находился здесь. Поэтому Брайан молчал и, безуспешно пытаясь сохранить самое безразличное выражение лица, с жадностью наблюдал за ним. Солнышко выглядел чертовски потрясающе — волосы стали длиннее, а в движениях, казалось, появилось больше уверенности. Брайан с трудом держал себя в руках. Очень хотелось подтолкнуть мальчишку к любой доступной прочной поверхности и поглотить его восхитительно-греховный рот. Затем погрузить член в самую совершенную задницу, которую он когда-либо трахал, чтобы показать то, что они оба отлично знали — Джастин всё ещё принадлежит ему. С момента разрыва не прошло и минуты, когда бы Брайан не испытывал тоски по маленькому пиздёнышу, при этом не признавая, что они были до такой степени вместе, что определение "разрыв" можно применить к их расставанию. Брайан всегда чувствовал потребность присматривать за Джастином, особенно после истории с избиением. Теперь, наблюдая издалека, он продолжал следить, чтобы жизнь не подбрасывала мальчику слишком много испытаний. А при встрече на улице, в закусочной или в любом другом месте, дразнил и задевал его с единственной целью — убедиться, что Солнышко в безопасности. Брайан ненавидел в себе то, как мучился, представляя Джастина в постели Итана. Ведь это нарушало почти все правила в книге правил Брайана Кинни. Однако, на самом деле, жизнь Кинни изменилась, а все правила были нарушены с первой ночи, когда он привёл испуганного ребёнка в свой лофт и в свой мир. Рассматривая лицо Джастина, ожидая пока тот закончит застёгивать браслет на его запястье, Брайан с удивлением признал — губы мальчика, которые он целовал бесчисленное количество раз, по-прежнему выглядят для него соблазнительно и маняще. Сдерживая дыхание, он с трудом подавил стон, вспомнив, как его член проталкивался сквозь них внутрь и наружу, входя и выходя, иногда быстро, а иногда так намеренно медленно. Он просто блядски сильно хотел Джастина. Борясь с невыносимым желанием и искушением склонить чашу весов в свою сторону, Брайан решил — пока не поздно, лучше отправить мальчишку обратно к его, как он считал, фальшивой и жалкой жизни: — Тебе не пора возвращаться к своему бойфренду? Солнышко, казалось, на мгновение замялся, потом кивнул и, слегка улыбнувшись и прошептав: — Да, — направился к выходу. Пока он не вышел за порог, Брайан оставался неподвижным, ощущая только сумасшедшее сердцебиение, затем отвернулся, снял и не глядя отбросил браслет в сторону. После событий, приведших к его исчезновению, украшение его больше совершенно не интересовало. Но неожиданно раздался голос Джастина, и Брайан почувствовал, как по спине пробежали мурашки. — Брайан! — повторил Джастин снова. Без сомнения проницательный блондин прочитал сильную нужду в его глазах. Прошло слишком много времени с тех пор, как они трахались, и он безумно хотел взять мальчика безжалостно, жёстко и быстро, желая показать, от чего именно тот отказался в своем стремлении к романтическому блаженству. Стоило только протянуть руку. Но Джастин должен сам понять и решить, что считать настоящим, а что — выдумкой и красивой сказкой. Неужели он уже сделал свой выбор? Или просто был снова очарован моментом пребывания в лофте? Брайан медленно покрутил шеей, пытаясь успокоиться и подавить соблазн обернуться и, прижав блондина к двери, требовать его рта и тела, как будто они по-прежнему принадлежат ему. Брайан хмыкнул. Да кого он, чёрт возьми, обманывает? Он всё ещё владеет этой тугой маленькой блондинистой задницей. Так было и будет всегда! — Если не хочешь быть трахнутым здесь и сейчас, советую выйти из лофта, сесть в лифт и побыстрее вернуться в своё домашнее уютное счастье. Джастин отозвался тихим вздохом, он редко бывал сдержан в ответах, как в постели, так и вне её. Кинни тут же опустил молнию на уже расстегнутых джинсах, рассуждая — это либо заставит Солнышко бежать, либо сэкономит время, когда тот окажется в его руках. От подобных мыслей страсть в теле разгорелась с новой силой. Обернувшись, Брайан посмотрел на своего прекрасного мальчика хищным взглядом, словно охотник, готовый в любой момент схватить и владеть: — Думаю, мы можем закрыть дверь. Джастин, словно в первую ночь, начал заикаться: — Я... я просто вернулся сказать, что ты оставил её открытой... — Чушь собачья, — медленно протянул Брайан, обводя взглядом комнату и уже мысленно решая, где будет трахать блондина, и улыбнулся, найдя это место. Колонна. Хорошие воспоминания. — Закрывай дверь и иди сюда. Стараясь скрыть волнение, приняв предопределённое судьбой и любимым человеком, Джастин захлопнул и запер дверь на замок. И под пристальным вниманием карих глаз, следивших за ним с ненасытным голодом, как и в первую ночь, сняв куртку и отбросив последние сомнения, подошёл к тому единственному мужчине, с которым всегда хотел быть. Протянув руку, Брайан нежно коснулся пальцами лица Солнышка, медленно провёл рукой по его груди и, облизнувшись, впился в губы, изводившие его в мыслях с момента их разлуки. Когда Джастин ответил на поцелуй так же яростно, Брайан зарычал и потянулся к удерживающим от желанной цели кнопке и молнии его джинсов. — Тебе не хватало этого. Признай! — Брайан мазнул языком по губам Джастина и, не дав шанса ответить, вонзил язык глубже в его рот, вовлекая в очередной страстный поцелуй. — Никакого ответа не требуется, — прошипел он спустя время и, одним движением стянув с мальчика джинсы и трусы, подтолкнул того по направлению к колонне. Заставив Джастина обнять колонну, Брайан прохрипел ему в ухо: — Помнишь, прошлый раз ты спросил: "Ты скучал по мне?" Тогда я больше чем показал, как я скучал. Думаю, самое время показать тебе это ещё раз. Джастин вспыхнул, не в силах отрицать то, в чём так отчаянно нуждалось сейчас его тело. И совершенно не думая, правильно это или нет, сказал: — Трахни меня. Жёстко. Брайан сбросил джинсы, в рекордные сроки надел презерватив, щедро смазал его лубрикантом и, не медля ни секунды, вошёл в Джастина, сразу же застонав — внутри было по-прежнему невероятно, охуительно узко и тесно. Но неожиданно Солнышко ахнул и сжался от боли. Что за хрень? Неужели его мальчик ни разу не был снизу с момента их расставания? Это так заводило. — Джастин, ты в порядке? Может, мне остановиться? — Нет! — Джастин был непреклонен. Несмотря на неприятные ощущения, в его голосе звучало резкое желание: — Я хочу, чтобы ты меня трахнул. Мне... мне это нужно. — Это мой мальчик! Но Брайан не хотел торопиться. Только не сегодня. Он начал движения с медленных размеренных толчков, наслаждаясь теснотой, окружившей член и дарившей ни с чем несравнимое чувство эйфории, которое он испытывал лишь с этим мальчишкой. Блядь! Как же он мог забыть, как удивительно им было всегда вместе! Продолжая двигаться, Брайан прошептал Джастину на ухо: — Я знаю, с ним ты не чувствуешь себя так, как сейчас. Скажи мне это. Джастин застонал и начал подаваться задницей навстречу бедрам Брайана. Глупо отрицать — он никогда не сможет насытиться этими ощущениями. — Кроме тебя никто не может заставить меня чувствовать себя так. Ты же знаешь, Брайан. — Да, и я надеюсь, ты никогда этого не забудешь. После пяти минут ускоренных толчков, хрипло задышав от приближающегося оргазма, Брайан, обхватив ладонью, начал дрочить пульсирующий член Джастина. — Давай, Солнышко, кончи со мной. Джастин застонал и выстрелил сильно и быстро. Он едва держался на дрожащих ногах, пока Брайан кончал вслед за ним, но сумел выпрямиться, когда тот наконец вышел из него, и неловко натянул трусы и джинсы. Хотя на него и не распространялось правило обращения с безымянными трахами, выбрасываемыми из лофта сразу после секса, Джастин понимал — ему пора идти. Он только что изменил своему парню. Но больше всего его беспокоило осознание, что никогда ни один мужчина не будет достаточно хорош после Брайана. — Пожалуй, мне лучше уйти. — Уверен, Паганини-младший с нетерпением ждёт твоего возвращения, — насмешливо заявил Брайан, подавляя отвращение, подступившее при одной только мысли о возвращении Джастина к скрипачу. Солнышко молча кивнул и направился к выходу. Подойдя к двери, он замедлил шаг и прошептал: — Увидимся, — не в силах повернуться и встретиться с взглядом карих глаз, опасаясь, что если сделает это, то захочет и, пожалуй, даже начнёт умолять о возможности остаться. Когда Джастин почти вышел за порог, Брайан произнёс слова, которые раньше не сказал бы ни одному мужчине, но этот мальчишка, ворвавшийся в его жизнь и полностью её перевернувший, изменил все устоявшиеся понятия: — Джастин... останься. Сглотнув, Солнышко обернулся и посмотрел на Брайана, всегда тщательно скрывающего свои чувства и эмоции за маской равнодушия. Что означают его слова? Предложение остаться только на ночь? Или можно надеяться на большее? Но Брайан вдруг улыбнулся и, так же, как и в первую их ночь, широко раскинул руки в стороны: — Это всегда был твой выбор — быть там, где ты хочешь быть. — И жалея, что не смог сказать эти слова до того, как Джастин ушёл от него, добавил: — Тем не менее, я хочу, чтобы ты остался. Я всегда этого хотел. В ответ Солнышко одарил Брайана самой яркой улыбкой, которую тот когда-либо видел от него (а уж видел их Брайан самые разные). Затем он подошёл к любимому мужчине, обняв за талию, прижался головой к его груди и прошептал со щемящей болью в голосе: — Я останусь, — понимая — теперь уже ничто не заставит его уйти. Подведя Джастина к ступеням, ведущим к кровати, Брайан подумал, сможет ли он наконец заснуть без пронизывающих подсознание и мучающих его израненную душу сновидений о прекрасных голубых глазах и мягких светлых волосах. Но, глядя, как Джастин снимает с себя одежду и скользит под шёлковые простыни, понял, что узнает это намного позже. Его мальчик был здесь, поэтому не стоило ждать от ночи скорого завершения. А слова "я останусь" никогда ещё не звучали так правильно.