Реквием

      Белоснежные клавиши из слоновой кости всегда послушно поддавались пальцам. Так же, как и сейчас, когда в студии чистейше звучит новая композиция.       Виртуозная заупокойная месса. Сладостная горечь и пропитанный печалью воздух. Ему не нужен кислород. Он дышит отчаянием. Он утонул в этой пронизывающей боли и наслаждается плачущей тональностью.       — Довольно, Блинд.       Он мгновенно прекращает игру. В стенах особняка едва слышным эхом звенит ре-минор. Они ждут абсолютной оглушающей тишины.       — Тебе не понравилась тональность, Акане Дельта? — с улыбкой спрашивает ДеВой, даже не поворачивая голову в сторону слушателя. Он сидит, положив руки на колени, идеально выпрямив спину. Как и подобает профессиональному пианисту.       — Предыдущая композиция звучала лучше, — жёстко отвечает Дельта, продолжая стоять, облокотившись спиной о стену и сложив руки на груди. Совершенно не думает о ранимых чувствах юного музыканта.       Но Блинду такое нравится.       — Не думал, что тебе придётся по вкусу соната, — но ДеВой, на самом деле, был польщён. Нечасто удавалось ему услышать от Акане Дельты хотя бы небольшой комплимент в свою сторону.       — Она была красивая, — через несколько секунд молчания отвечает парень, всё же запнувшись на последнем слове. Незаметно для остальных, но прекрасно заметно для музыканта с чутким слухом.       Другого определения подобрать Дельта не может. Он не разбирался в музыке, не мог дать детальную характеристику игре Блинда. Но то, что было красиво, он мог сказать с уверенностью.       — А эта — нет? — музыкант спрашивает с такой улыбкой, что поначалу кажется, что он ждёт от Дельты какого-то конкретного ответа. Но нет — он просто интересуется.       — Нет, — да. Она тоже была красивая. Но признавать этого Акане не собирался. Потому что даже он знает, что это за композиция.       — Печально, — наиграно грустно подводит итог Блинд, практически неслышно закрывая крышку фортепиано. На самом деле ему даже не обидно. Он понимает нежелание Дельты признавать действительное.       — Придумай в следующий раз что-нибудь лучше, — грубо бросает Дельта, прежде чем выпрямиться и уйти из студии, даже не попрощавшись.       Блинд так к нему и не повернулся. Он прокручивал в голове свою композицию и не нашёл ни единого изъяна. Естественно: перед тем, как сыграть её Акане Дельте, она была перепроверена вплоть до каждой паузы, такта и репризы. Поэтому Блинд лишь подтвердил свою догадку.       Акане Дельта не хотел признавать, что сыгранный Блиндом реквием посвящён ему.