Нет никакого Рая, Джек

– Нет никакого Рая, Джек. А если и есть, нам он точно не светит, – печально вздыхает Риз и опускает голову. Дождь насквозь промочил его - выжимать можно, как половую тряпку, а холодный ветер заставляет уставшее тело невольно ёжиться. Серое небо, серый дождь, серый воздух. Этот мир отравлен и данное обстоятельство уже никому не по силам изменить. Джек молчит и угрюмо смотрит на небо, задрав голову вверх. Для него это необычно - раньше бы он сразу припечатал Ризу за такие слова, начал бы угрожать и сыпать оскорблениями. Джек ненавидел, когда в нем или в выбранной им дороге сомневаются. – Не светит, – вторит Риз сам себе, будто бы забивая гвозди в крышку собственного гроба. Но нет, какие гробы, что за глупость? Таким занимаются люди. В их случае хотя бы уползти в какой-нибудь угол и умереть там, где никто не увидит, уже достойно. А если уж совсем повезёт, то можно найти или выкопать себе яму. Если хватит сил. Джек все ещё молчит и смотрит в небо. Со стороны кажется, что ему нипочём и дождь, и ветер, и все жизненные горести. Он даже не дрожит, в отличие от Риза, стоит и молча думает о своем, упрямец. Гордый и своевольный, как и полагается их породе. Риз тоже считал себя гордым и своевольным, но все это быстро потерялось под гнетом тяжелых потерь и бед, обрушившихся на голову и сердце. Ризу кажется, что он совершенно разбит, что он сгорел где-то внутри, а серый дождь теперь поливает безжизненное пепелище. Джек выглядит непобедимым, но молчание больше всего выдаёт его. Он тоже сломан, хоть и умеет держать лицо на порядок лучше. Или не умеет. Может, он уже просто произнёс все существующие ругательства и исчерпал запас отчаянных возгласов, а теперь осталась только пустота и безнадежность. – Что это за хрень ты несёшь, тыковка, – наконец произносит Джек. Его голос ровный, в нем нет привычной злобы или знакомых истеричных ноток. Джек был горазд на истерики раньше – когда его предавали, когда все его планы рушились, когда он заходил в тупик. Но не теперь. С тех пор, как они потеряли Ангел, многое изменилось. В день, когда это случилось, Джек был вне себя. Он кричал не своим голосом, обещал отомстить всем на свете и никому в частности, весь мир был его врагом и заслуживал гибели. Щенком Риз до ужаса боялся гроз и все время жался к матери, как только слышал первые звуки грома. Но ни одна из гроз не могла напугать его так сильно, как вид Джека в тот день. «Он спятил», - носилось в голове. «Он спятил и от него нужно бежать». Но несмотря ни на что, почему-то Риз остался. Не смог бросить Джека, хотя знал, что в очередном приступе неконтролируемой ярости тот может перегрызть ему глотку. Просто Джек говорил, что они стая. А стая должна держаться вместе. – Я говорю правду, – бурчит Риз. Он и правда не понимает, почему Джек все ещё так одержим идеей дойти до Рая. Рай – это сказки для щенков. В этом мире не может существовать Рая, потому что он заслуживает того ужаса, что в нем происходит. Но Ангел... Ангел была единственной из них, достойная спасения и счастья, но они не смогли ее защитить и уберечь. Не смогли. Интересно, Джек тоже до сих пор слышит ее голос и смех у себя в голове, когда пытается уснуть? Почему-то Риз уверен, что да. Ангел так красиво пела, а ее тёплые руки всегда заставляли их забыть обо всем – хоть на минуту забыть, в каком кошмаре они живут. – Ты говоришь херню, – наконец отзывается Джек, опуская голову и прожигая Риза холодным взглядом. Разного цвета глаза, но в каждом виден лёд. На этот раз в его голос просачивается глухое раздражение, потому что Риз его доконал своим скулежом. Все равно побрыкается и пойдёт за Джеком, к чему без толку сотрясать воздух унылыми речами? – И что ты предлагаешь? Я почти поверил в этот поход, когда мы нашли цветок, но без цветка мы никогда не найдём дорогу, – упрямится Риз. Он хочет вразумить Джека, объяснить ему, что в их случае лучше бросить глупые мечты и просто уйти подальше от людей, найти убежище и там остаться, пока не настанет конец этого мира. – Она не просто цветок, мать твою! Ангел... – Ангел погибла. И нам не вернуть ее, Джек. – Заткнись нахрен. Заткнись, пока я тебя не выпотрошил, заткнись сейчас же! Джек отворачивается, оглядывая территорию вокруг них. Снова думает, и Ризу это не нравится. Дождь начинает лить сильнее. – Мы идём на север, – вдруг безапелляционно заявляет Джек, сдвигаясь с места. Он не проверяет, последовал ли за ним Риз, он доподлинно знает, что это так. Потому что Риз вздыхает и правда идёт за ним. Джек - матёрый, мощный волк. Когда-то у него даже была кличка. Его называли Красавчик Джек. Но теперь Риз видит перед собой только усталое, побитое жизнью существо, которое не знает ничего, кроме как двигаться вперёд, потому что других вариантов нет. Может, именно из-за этой привычки идти вперёд Джек и кажется непобедимым. Однако Риз знает, что это просто привычка - понял за то время, что они провели в обществе друг друга. Вдалеке виднеются остатки леса. Люди уничтожили на этой земле все, что только могли, и от былой природной красоты остались лишь жалкие ошмётки. Но даже эти ошмётки вселяют в Риза подобие надежды. Если повезет, Джек сжалится и решит остановиться, найти укрытие от дождя и хотя бы немного переждать. Обычно он рычал на любые попытки приостановить их путешествие, но после гибели Ангел стал гораздо спокойнее. Риз в открытую перечил ему и даже не получил, где это видано? Раньше он бы обрадовался, но теперь думает, что такой Джек – посеревший, более спокойный и безразличный – его пугает. Хотя бы упрямство сохранилось. – Ты жрать хочешь, пирожок? Надо бы поймать что-нибудь, – подаёт голос Джек, и это даже было бы похоже на попытку примирения, не знай Риз его лучше. – Надо бы. Только, думаешь, там что-нибудь осталось? – отвечает он, прибавляя ходу, чтобы поравняться со своим вожаком. Вожак... Приемлемо ли вообще это понятие, когда в вашей стае только двое? – Осталось, почему ты думаешь, что не осталось? Пустая башка. Всю живность отовсюду не вытравишь. Этого даже людишки не могут. Джек ощетинивается, и это успокаивает. Таким он больше напоминает прежнего себя, нормального себя. Если бы Ангел была жива и шла с ними, может, все было бы хорошо... Риз пытается не дать горестным мыслям забить сознание до краев. Он пытается просто идти, не обращая ни на что внимания. Ему холодно и хочется забиться куда-нибудь и не вылезать до того, как погода сменится, но он продолжает двигаться. Наконец они добираются до леса. Джек оказывается прав – черт подери, слишком часто он оказывается прав – и они ловят кролика, которого напополам съедают. В животе перестаёт урчать, появляется приятная наполненность. Для них это ознаменовывает ещё один выигранный у судьбы день, день, обменянный на обещание рассчитаться позже. – Остановимся там, – Джек указывает на поваленное давным-давно громадное дерево. Под мощными корнями, выдернутыми из земли, вполне можно пристроиться. – И пожрать нам нашёл, и место для отдыха, ай да я, тыковка! Повезло тебе со мной, а? Старина Джек обо всем вечно заботится. Риз слабо улыбается, и они бредут в укрытие. Под корнями дождь почти не достаёт их; Риз устраивается, как может, и устало прикрывает глаза. Они постоянно в пути, но выматывает не это, а то, что в их путешествии нет особого смысла. Одного упрямства не хватит, чтобы не падать духом, но спорить и объяснять это Джеку бесполезно. Риз твердит, что Рая нет, не ему, а себе, чтобы неповадно было надеяться, чтобы поскорее отболело и можно было смириться. – Ей было бы плохо сейчас без солнца, а? Зато воды вдоволь. Не разберёшь, что нужнее, – бормочет Джек совсем рядом, и Риз с неохотой приоткрывает глаза, чтобы столкнуться с ним взглядом. – Всё нужно – в равной степени, – отвечает он. Ему больше не хочется говорить об Ангел, это слишком больно. Не было и не будет ничего страшнее картины ее смерти. Этот мир жесток и несправедлив – сначала он мучил Риза, дав ему тяжелую жизнь, потом наградил ненадолго невероятным счастьем, позволил распробовать – и тут же отобрал. Он прав в своих суждениях: в таком мире не может существовать Рай. И почему только Джек в него верит... «Я не верю, я знаю», – вот, что тот обычно об этом говорил, когда его спрашивали. И шёл, шёл, шёл вперед... Будто и правда знал и чувствовал то, что другим недоступно. И только теперь он все чаще молчит или коротко огрызается на любые вопросы. – Как дождь кончится, пойдём дальше. Движемся, как гребаные улитки, позорище. Так что будь готов к новому старту, тыковка, – сквозь зубы тянет Джек, укладываясь совсем близко. Риз ничего не отвечает. Он знает, что Джека на самом деле гонит вперёд не только упрямство, но и злость, боль, горечь. Если он отринет свою цель сейчас, у него ничего не останется. Риз уважает эту стойкость, даже если она лишь видимая. Он сам с удовольствием бы остался в этом хлипком лесу и прожил бы свои последние дни в приятной тишине, подальше от всей суматохи. Не видеть людей, не слышать их криков и шума, который производят их машины. Однако такой возможности у него не будет, и он снова закрывает глаза, погружаясь в недолгий сон. У Риза нет в этом мире ничего, кроме Джека. Может быть, он даже любит его. Нет, точно любит, хоть эта любовь и не принесет ему ничего. Но почему-то в момент, когда весь мир балансирует на краю, готовясь свалиться в бездонную пропасть, кажется самым важным цепляться за это чувство. Во сне он видит Ангел. Она улыбается, радуется солнцу и говорит, что они все вместе обязательно найдут дорогу в Рай. Джек отвечает что-то резковатое, свойственное его мерзкому характеру, но она только смеется, и его взгляд смягчается. Риз разваливается на траве, и ему совсем не хочется говорить. Ангел заводит свою вечную тихую песню, и на душе становится так спокойно, словно и не было этих тяжелых лет, этой боли, оставившей так много шрамов, видимых и невидимых глазу. Где-то рядом то же самое чувствует Джек – слышно, как он тихо и облегченно выдыхает, расслабляясь. Как будто даже в этом мире еще можно умудриться побыть счастливыми. Риз просыпается от тычка в бок. Джек недовольно хмурится, и нет никакого желания разбираться, чем он раздражен в этот раз: тем, что хотел отправиться в путь раньше и проспал слишком долго или тем, что будить своего спутника не самая приятная задача. – Подъем, тыковка. Пора на север, – поторапливает он, и Риз поднимается, разминает уставшие и затекшие конечности. Несмотря ни на что, после еды и отдыха ему немного полегче, и он готов идти. – Где остановимся в следующий раз? – спрашивает Риз, когда они выбираются из-под корней дерева, где нашли свой недолгий приют. – А черт его знает, там увидим. Шагай, – как всегда, Джек сразу начинает идти, вырываясь вперед, и это вызывает у Риза печальную улыбку. Он и правда совсем-совсем не верит, что они дойдут до Рая. Но Джек идет, и Риз идет за ним.