Грех иного рода

***

      Воздух был таким душным и плотным, что на него можно было лечь. Каждый взмах руки был замедлен, веки смыкались реже. Запах церкви был обволакивающий, напоминал расплавленный воск, который застывал на коже, сковывая движения.       Питер передернул плечами и постарался как можно вольготнее устроиться на неудобной скамье. Его попытка сопровождалась укоризненно-недовольным взглядом старушки, которая смотрела на мужчину, сжимая в руках крестик.       Подавившись смешком, Стайлз отвёл взгляд от старушки и перевёл его на Хейла. Тот оскалился в ответ пожилой женщине и сощурился. Глубоко вздохнув при попытке унять подступающий смех, Стилински закашлялся. Служитель церкви перевёл на него осуждающий взгляд, старушка сосредоточилась на нем, а Питер смог наконец-то удобно устроиться.       К счастью, ненадолго.       Стайлз искренне надеялся, что пастор никак не замешан в новых разборках, и, что следы, ведущие в церковь — следы одного из прихожан. Но сейчас Стайлз и Питер проверяют данного подозреваемого, находясь в церкви на протяжении получаса, но никаких повадок мифического существа у служителя не обнаружено.       Неожиданно Стайлза подзывают ближе к алтарю, желая его наставить на путь правильный, или же узнать, почему он ошивается здесь такое долгое время. Парень чертыхается, видя, как служитель на его словах удручённо покачивает головой.       Питер тихо и гаденько хмыкает, но потом поднимается со скамьи, приближаясь к алтарю с подростком.       — Чем ты озадачен, сын мой? — Стайлза мутит от подобной фразочки, которая, скорее всего, встречалась в ролевом порно, но от желания доставить Хейлу как можно больше неудобств, Стайлз приходит в норму.       — Грешен я, Отец. Не представляете насколько, — парень театрально вздыхает и ловит заинтересованный взгляд Питера.       — Покайся, сын, да будешь чист перед отцом Всевышним, — служитель не выглядит таким вдохновлённым, как звучит его голос, но парню на это плевать. У каждого своя работа.       Питер слегка сужает веки, уже вопросительно взирая на разворачивающуюся сцену.       — Поглядите на этого мужчину, поглядите же, Отец. Он так нечестиво со мной поступил, — Стилински на мгновение зажмуривается, а потом указывает рукой на начинающего раздражаться Питера. — С моим телом, Отец.       Старушка прижимает ладони ко рту и глядит на Хейла так озлобленно, словно Стайлз ее единственный, горячо- любимый внук. А Питер делает медленный, глубокий вдох и смотрит подростку в глаза, пока губы его принимаю форму крайне злой улыбки.       «Устрою тебе персональный ад» — вот о чем говорит его взгляд.       — Как же такое могло случится! — служитель слишком резко взмахивает руками и испуганно смотрит на подростка.       — Если бы я знал, Боже, если бы я знал, — Стайлз поджимает губы и отводит взгляд, вытаскивая из своего арсенала задатки актерского мастерства.       Пожилая женщина позади едва ли не плачет, она смотрит так сочувственно в сторону парня, что Стилински становится самую малость стыдно.       — Сын мой, жди меня здесь, жди меня и моих указаний, — пастор утирает пот со лба и, покачав головой, уходит в проем под резной аркой.       Питер мог поклясться, что услышал тихое «грешники» от служителя, а также уверен, что тот удалился, чтобы влить в себя что-либо с высоким градусом. Тц, как не по-божьему.       Стайлз аккуратно, что было странно, приблизился к арке и замкнул ряд из пепла рябины, пока всё внимание было сосредоточенно на оборотне. Таким образом они с Питером проверят этого пастора без лишних часов пребывания здесь. Хейл был этому очень рад, ведь он спиной чувствует взгляд старушки и ещё примерно двоих людей, которые шепчутся уж слишком громко.       — Бедный мальчик, как так можно с ребёнком поступить? — это произнесено слишком громким шепотом, который услышал даже Стайлз.       — Да, Питер, как так можно было? — Стайлз цокает языком и мотает головой. — Скверно, очень скверно.       Питер Хейл разворачивается на каблуках к парню, успевая при этом закатить глаза, и встречает внимательный взгляд подростка.       Стайлз смотрит долго, изучающе, не моргая. Оборотню было даже приятно такое внимание.       — Нравится такой растлитель, как я? Так внимательно смотришь.       — Не хочу пропустить момент, когда ты вспыхнешь.       Уголки губ оборотня опускаются.       В следующую секунду парня хватают за капюшон очередной толстовки и тянут к лавкам. Питер тащит упирающегося парня без какого-либо труда. Дойдя до нужной скамьи, оборотень толкает Стилински на скамью, а потом садится следом, слишком близко.       — Скамейка-то самая последняя, ты чего удумал, оборотень? — Стайлз нервно перебирает завязки кофты пальцами.       — Буду соответствовать твоим словам, — Питер склоняется ближе, проговаривая следующие слова парню на ухо. — Нечестиво поступил с твои телом, Стайлз?       Хейл кладёт ладонь парню на колено, мягко растирая и при этом следя за реакцией парня. Тот шумно выдыхает, чувствуя уверенные движения руки и горячее дыхании на своей коже. Возбуждение душное и тяжелое накатывает на все сознание человека, Стайлз тихо всхлипывает и облизывает губы, собираясь что-то сказать, но ладонь мужчины, поднимаясь все выше, обхватывает бедро, сильно сжимая, впиваясь вылезшими когтями в ткань джинс.       — Господи, дай мне терпения, — парень шумно выдыхает и зажмуривается.       — Ты хотел сказать «сил» — Хейл целует парня за ухом, спускаясь губами ниже.       — Если бог даст мне сил, — Стайлз на секунду останавливается, переводя дыхание, — то ты будешь мёртв, Питер.       Рука скользит выше, пальцы касаются ширинки, поглаживая очертания вставшего члена.       Стайлз бы покривил душой, если бы сказал, что ему не нравится.       Губы Питера сухие и горячие, они ощущаются на шее так приятно и правильно, что парень не в силах сдержать стон. Вдоль позвоночника прокатывается волна жара, парень выгибается, чувствуя, как ладонь мужчины прижалась к паху.       — Чтоб тебя черти побрали, Хейл, — подросток постанывает сквозь плотно сжатые губы, ощущая всем своим телом жар и нетерпение.       Усмехнувшись, Хейл сильнее сжал член парня сквозь одежду и прикусил кожу на шее, секундой позже проходясь языком по пострадавшему месту.       Стайлз вцепился пальцами в ворот рубашки мужчины, притягивая к себе, как можно ближе. Жар собирался под кожей, скапливался на нервных окончаниях.       — Питер, — запрокинув голову и жарко выдохнув чужое имя, парень приподнял бёдра, потираясь стояком о ладонь мужчины.       Понятливо улыбнувшись, Питер убирает ладонь с паха парня, словив стон, полный разочарования. Он хватает парня за волосы и впивается ему в губы, покусывая и распаляя желание с каждым новым укусом-поцелуем.       Ширинка джинс неприятно давит на возбужденную плоть, запах воска и старых книг заставляет задыхаться, горячие губы жестко сминают губы парня.       Стайлз клянётся, что для него эти ощущения — шквал, целое цунами, что обрушивается на него. Он ещё сильнее сжимает пальцы на воротнике рубашки, ещё ближе притягивает к себе мужчину, сталкиваясь с ним зубами, позволяя чужому языку жестко проходится по губам, слизывая алые капли.       Не сумев сделать вздох, Стайлз приоткрывает рот, мужчина, пользуясь заминкой, углубляет поцелуй и тут же усиливает хватку в волосах. Парень чувствует, как под веками печёт от подступающих слез.       Поблизости раздаётся глухой звук падения.       Питер, проведя тупыми человечески ногтями по щеке парня, отстраняется, вставая с лавочки. Он поправляет мятый от сильного сжатия воротник рубашки, приглаживает слегка взлохматившиеся волосы и ослепительно улыбается, подавая Стилински руку.       — Ненавижу тебя, Хейл, — Стайлз озлобленно поглядывает на мужчину, отталкивает протянутую руку и встаёт со скамьи, оттягивая края толстовки вниз.       — А вот и нет, дорогуша, — Хейл пожимает плечами и довольно улыбается.       Служитель поднимает какую-то книгу с пола, ранее упавшую, зло поглядывает на грешную парочку и переводит взгляд на старушку, рассказывая о ценности морали в современном мире.       Питер фыркает и отворачивается от пастора, смотря на барьер рябины, который никаким образом не изменил своего положения.       — Здесь нам делать больше нечего, верно? — Стилински вскидывает бровь, оглядывая в полумраке помещения фрески.       — Если, конечно, не желаешь закончить начатое, — оборотень ехидно оглядывает парня, задерживая взгляд на ширинке.       — Сомневаюсь, что тебе стоит рассчитывать на продолжение.       — Сомнения — грех, — философски изрекает Хейл.       — Есть грехи иного рода, — Стилински, ухмыльнувшись, закусывает губу, смотря мужчине в глаза.       — Несомненно, есть.       Выйдя из церкви и вдохнув полной грудью свежий, лёгкий воздух, Питер останавливается, зная, что парень последует его примеру.       — Так это был намёк?       — Не пойти ли бы тебе к черту, Питер?       — Для этого мне нужен повод.       — Сделаю всё, чтобы обеспечить тебе туда дорогу.       Питер серьезно кивает. Стайлз закусывает губу в нетерпении.