Вопрос привычки

Дин идет немного впереди, и Сэму кажется, что он всегда будет идти так — за спиной брата, никогда не в силах догнать. Дин одет в отцовскую куртку, которая велика ему в плечах, и в драные джинсы, которые драные не потому, что так модно, а потому что Дин позавчера свалился с забора, удирая от вампира. Посторонний человек вряд ли заметит, но Сэм хорошо видит, что старший брат прихрамывает на левую ногу — там останется добротный шрам, может быть с палец длинной, или больше. Кровь с джинсов отстиралась только со второго раза, а Дин не пустил Сэма в ванную, отправил в прачечную. Но он потом без труда заметил на стыках между плитками кафеля бурые следы. Крови было много. Отец в разъездах уже третью неделю, Дин не усидел, нарвался на приключения, добросовестно прошерстив новостные сводки по городу, вычислив гадюшник вампиров. Отправился туда один, даже не посчитав необходимым сообщить Сэму. Да, впрочем, он никогда этим особо не страдал, и Сэм был счастлив, что брат легко отделался; и надеялся, что отец не приедет до момента, пока Дин перестанет хромать окончательно. Иначе им обоим влетит по самое не могу — Дину за то, что оставил младшего и полез на рожон; Сэму за то, что отпустил Дина, и не пошел с ним. И плевать, что Сэму в мае будет только восемнадцать. Сэм за год привык думать об этом событии, как о чем-то сверхъестественном. Дин прикалывается, треплет его по щеке и говорит: "Тебе можно будет целовать девчонок, малыш, и пить виски со льдом". Сэм улыбается, и думает о том, что Дин — дурак, и что прикосновение к щеке до сих пор ощущается так, будто горячие сухие пальцы все еще там. У Дина чайно-зеленые глаза, лучистые, почти всегда прищуренные, будто ему в лицо светит солнце. Дин спит с ножом под подушкой. У Дина ни слуха, ни голоса, но он мурлычет что-то, когда нервничает, или когда увлечен чем-то. У Дина на левой щеке ямочка, когда он ухмыляется. В этой ямочке — средоточие соблазна и кошмарных снов. Для Сэма. Они уже почти сравнялись в росте, хотя на определенном этапе Сэму казалось, что он всегда будет смотреть на старшего брата снизу вверх. Сэм не знает, что это суждено Дину. Сэм не дорос до "детки". Сэм-Сэмми. Сэм-младший брат. Сэм-"Хочешь хлопьев?" Дин курит редко и тайком, чтобы не засек отец. Дин таскает в кармане мятую пачку "Лаки страйк". Когда-то он шифровался даже от Сэма, но сейчас он идет впереди, низко опустив голову к сложенным "лодочкой" ладоням, пытаясь прикурить от задыхающейся газовой зажигалки. У него не получается, он срывает металлическую деталь, прикрывающую механизм, бесполезно щелкает клавишей, останавливается. Сэм замирает в шаге от него, смотрит, как после недолгих мучений из-за плеча Дина выплывает струя дыма. Зажигалка летит в мусорник. Дин курит. Они идут дальше. Сэм обнимает бумажный пакет с их ужином, смотрит под ноги, наблюдая за тем, как раз за разом окунается в грязные лужи развязавшийся шнурок на его кроссовке, шмыгает носом. У него насморк. В номере мотеля, где их оставил отец, — сыро и холодно. Промозглая мартовская погода просачивается через дрянные оконные рамы, Дин заклеил скотчем трещину на стекле уже на четвертый день их пребывания здесь (как только засек, что она существует) но теплее от этого не стало. Если бы Дин не тянул тайком одну бесконечную бутылку виски, он бы тоже наверняка простыл. Окурок гаснет в луже, звенит мелочь по карманам, звенит замок куртки, звенят ключи. Дин открывает двери в номер, впускает Сэма, оглядывается. Дин никогда не отряхивает ботинки на входе. Он ест всякую дрянь прямо в постели. Он зажимает в туалетах кафешек барышень, млеющих от одного его взгляда. Он пытается оттереть засос, глядя в зеркало заднего вида, будто этот засос — пятно от шоколада, не иначе. Сэм подбирает за ним фантики от конфет и батончиков. Сэм носит их шмотки в прачечную. Сэм прикладывает массу усилий, чтобы не подраться с братом, когда тот приходит домой позже обычного, и от него пахнет выпивкой, а не порохом. Сэм — гигант мысли, зануда и плакса. Дина прет от его собственного мачизма. Они оба — неизлечимы. У Сэма не складывается опять с учебой, он пытается нагнать программу очередной школы, это чертов выпускной класс, и он старается. И обнаружив на полях тетради Диновым почерком выведенное "талантеще", он пребывает в смешанных чувствах. Первая реакция — раздражение, вторая — невольная улыбка. Для него мучительно принять решение — стереть эту наскальную живопись, или оставить. Все в этом мире после Дина — вторично. Сандвичи, салат, горячий шоколад в стакане с зеленым логотипом "Старбакса". Дурацкий урок математики, иксы и игреки, косые взгляды на телевизор, где помимо слонов и жирафов "дискавери" проскакивают кадры с силиконовыми буферами и ярко накрашенными стонущими губами. Звука почти нет. Сэм привык. Вкусный, почти праздничный звук открываемой бутылки пива, хруст чипсов от постели Дина, щелканье пульта, шорох сменяющихся каналов. Дин привык не мешать ему с уроками. — Холодно? — Свет давно потушен, Сэм не ворочается, лежит неподвижно, делая вид, что спит. Но это ничего не меняет. Дин всегда спрашивает. Всегда для Сэма — последние три недели. Его не посещает мысль о том, что Дин от раза к разу задает этот вопрос потому, что ему так же холодно. Сэм предпочитает верить, что Дину просто хочется держать его под боком, даже если у каждого своя кровать. Когда-то они спали вместе. — Иди сюда. — Сэм знает, что Дин никогда не ожидает его ответа. Дин знает, что Сэм всегда переползет к нему под одеяло. Лежа на боку в руках брата, перестав стучать зубами от холода и чувствуя затылком теплое влажное дыхание, Сэм думает о той картинке, которую нашел на днях в сети. Два сердца, пробитых насквозь одним кольцом, бок к боку. "Не двигайся, иначе будет больно". И Сэм не двигается, он закрывает глаза и притворяется, что не чувствует губ, невесомо касающихся шеи под вихрами, в теплой ямочке с персиковым пухом. Он притворяется, что спит. И Дин притворяется, что верит. Для них обоих это просто вопрос привычки. PS • Слово "талантеще" написано с намеренной грамматической ошибкой. • "Starbucks" (произносится Ста‘рбакс) — американская компания по продаже кофе и одноимённая сеть кофеен.