Блэр

— Доброе утро, Гарри! Гарри Поттер — Национальный Герой и самый молодой в истории Магической Англии Глава Аврората — обернулся на знакомый и очень родной голос. Со стороны входа к нему стремительно приближалась ослепительно красивая Гермиона Грейнджер, которой невероятно хорошо шли строгие костюмы и алые губы. — Не такое уж и доброе, — остановившись, устало улыбнулся Гарри подруге. Гермиона, оказавшись совсем близко, окинула друга критикующим взглядом, покачала головой и ответила совсем уже без улыбки: — Я вижу. Ты вообще спишь? Под глазами Гарри давно уже залегли огромные синие круги, из-под стильного клетчатого костюма торчала заметно мятая рубашка, кое-как повязанный галстук сбился куда-то в сторону, а скулы и подбородок покрывала жесткая черная щетина. — Возьмем кофе? Гермиона вздохнула, пожимая плечами. — Я опоздаю, Гарри. — Ты глава отдела по защите магических существ, Гермиона, — улыбнулся Гарри своей давней школьной подруге. — Глава, Гермиона, — это главный начальник. Начальник над начальниками. А начальство не опаздывает, начальство задерживается. На щеках Гермионы заиграли ямочки, смешинки в глазах не желали скрыться под напускной строгостью, и девушка, прикрывшись ладошкой, тихо рассмеялась. — Вот почему ты никуда не спешишь? Кофейня, расположенная на первом этаже Министерства Магии, манила невероятными запахами, и Гермиона решила, что наказывать саму себя за получасовое опоздание на работу не станет. Они расположились за дальним столиком. В ожидании кофе Гермиона, изящно взмахивая палочкой, приводила Гарри в порядок. — Как у тебя дела? Гарри вздохнул. — Ты же знаешь, я весь в работе. Уже второе темномагическое убийство маглорожденных волшебников за этот месяц. Зацепок ноль, работа по этому делу не сдвигается с места, а Кингсли не дает мне заняться делом лично из-за чертовой прессы. Министр не хочет раздувать панику, якобы эти смерти никак не связны между собой, но… — Гарри! — перебила его Гермиона, — а ты почему так уверен, что они связаны? Может, и правда совпадение? — Я знаю, что это не совпадение! Знаю и все. Если, не дай Мерлин, это снова повторится, то плевал я на Кингсли с его боязнью прессы, я… Договорить Гарри не дали: в кофейню влетел, громко хлопнув дверью, молодой аврор Сэм и, не дожидаясь разрешения, плюхнулся на стул рядом с Гермионой. Взволнованный вид Сэма ясно дал понять, что спокойно выпить кофе этим утром не выйдет. — Сэр, мы не могли бы поговорить наедине? — Мы можем говорить в присутствии мисс Грейнджер. Сэм, взглянув на Гермиону, кивнул, но только он собирался открыть рот, как Гарри приложил палец к губам, указывая глазами на что-то позади Сэма. Парень обернулся, за его спиной стояла молодая официантка с двумя кружками кофе. Сэм нетерпеливо ерзал на стуле, пока официантка ставила на стол кружки, интересовалась, не желают ли мистер Поттер и мисс Грейнджер еще чего-нибудь. — Не желают, — рявкнул Сэм. Гермиона только открыла рот, чтобы возмутиться по поводу наглости подчиненного Гарри, но тот смерил ее раздраженным взглядом и вполголоса заговорил: — Срочное донесение из Хогвартса, убит магглорожденный ученик. — Рассказывай. Если бы Гермиона не знала Гарри так хорошо, она бы подумала, что ему все равно — со стороны его лицо ничуть не изменилось. Ничего не выражающий взгляд, рука, крепко обхватившая кружку с ароматным напитком. Пока Сэм говорил, Гарри подносил кружку к губам, делая мелкие и осторожные глотки. Но Гермиона могла заметить то, что для окружающих было незримым: сталь в глубине зеленых глаз, пальцы, слишком цепко впивающиеся в край стола и слишком отрешенное спокойствие выдавали гнев и тревогу Гарри. — Министр знает? — Не уверен, я сразу побежал искать вас. Гарри встал, быстро достал из бумажника деньги и кинул их на стол. — Гермиона, извини, увидимся в другой раз. Я сейчас же отправляюсь в Хогвартс. Сэм, соберешь группу — сразу за мной, и пусть Кингсли до последнего остается в неведении. Все ясно? Воспользовавшись своим личным камином, Гарри оказался в Хогсмиде, откуда ему предстояла пешая прогулка до стен школы. Гарри шел, вертя головой, рассматривая низенькие дома, припорошенные снегом, кутался в шарф, стараясь натянуть его на лицо повыше не столько от холода, сколько от нежелания привлекать внимание, но люди его все равно узнавали. Да, конечно, за давностью лет прошли те времена, когда каждый прохожий норовил пожать ему руку, выпросить автограф или хотя бы дотронуться до живой легенды. Теперь люди просто сверлили его долгими взглядами и одаривали улыбками, но, тем не менее, Гарри Поттер все еще привлекал к себе внимание. Благо, он научился жить со своей популярностью еще со школьных лет. Сейчас это даже забавляло, а иногда — придавало уверенности. Гарри спешно шел, и чем скорей он приближался к незыблемому, будто бы вечному Хогвартсу, его все больше охватывало тоскливое чувство ностальгии. Нет, он, конечно, бывал здесь после выпуска, но было что-то сладкое, тревожное в каждом шаге, сделанном в сторону школы. Как будто Гарри не аврор, не взрослый мужчина, а совсем еще мальчик, ученик школы, который после веселой прогулки по Хогсмиду возвращается… домой. Да, дом! Это было именно то ощущение! Он представил круглую спальню, где кровати с красными балдахинами, общую гостиную и камин с потрескивающими в нем поленьями. Он стал размышлять о том, в цвета какого факультета сейчас окрашен Большой Зал, и знает ли кто-нибудь из учащихся там юных магов о Выручай-комнате. Гарри не заметил, как дошел. Его встретил неизменный Филч, держащий на руках уже другую кошку, но все так же подозрительно косящийся на Гарри. В школе было тихо и пусто. Занятия были сегодня отменены, и ученики сидели в гостиных своих факультетов, боясь лишний раз высунуться в коридоры. Лишь приведения сновали по пустынным холлам мрачного сегодня Хогвартса. По пути в кабинет директора Гарри встретились только несколько преподавателей, но и те ужасно куда-то торопились, удостоив Главного Аврора лишь рукопожатиями. Макгонагалл ждала его. — Мистер Поттер! — директор школы кинулась к нему навстречу, едва завидев. — Я не сомневалась, что вы явитесь лично… Это ужасно! — она всплеснула руками и ее тревожные глаза предательски заблестели. — Профессор… — тихо сказал Гарри, приобнимая женщину за плечи. Они вошли в кабинет, который совершенно не изменился со школьных лет Гарри за исключением одного: добавился портрет на стене. Северус Снегг, изображенный на нем, увидев Гарри, фыркнул и демонстративно отвернулся. Остальные директора тихо перешептывались между собой. — Меня едва ли ввели в курс дела, — признался Гарри присаживаясь. — Кстати, если вдруг здесь появится патронус Министра, шлите его ко всем чертям… — он осекся, хотя во взгляде Макгонагалл не было осуждения. — Извините. Просто Министр не хочет придавать огласке дело, а, как вы понимаете, если Главный Аврор самолично займется всем, в это обязательно влезет пресса. — Конечно, — кивнула женщина. — Мальчика нашли сегодня утром возле ванной старост в подземельях. Он учился на седьмом курсе в Когтевране. Спокойный, способный мальчик. — Родители магглы? — Да. — Интересно, что делал магглорожденный когтевранец в подземельях Слизерина… — проговорил Гарри, а потом записал эту мысль в блокнот. — Кто нашел парня? — Профессор Малфой. Гарри глубоко вдохнул, чтобы не выдать разыгравшихся эмоций. Он-то совсем забыл, что зельеварение в Хогвартсе теперь преподает Драко Малфой — школьный недруг Мальчика-который-выжил и виновник всех его школьных бед. Гарри на миг представил себе его в роли преподавателя: гадкий кровопийца наверняка вырос в озлобленного и противного стервеца, валящего учеников на экзаменах и заваливающего домашними заданиями. Представив, как тот, вероятно, ненавидит ни в чем неповинных гриффиндорцев и снимает с них баллы за любую оплошность в угоду своему обожаемому Слизерину, Гарри поморщился. Не хотел бы он оказаться на месте ученика Драко Малфоя. Гарри совершенно не удивился бы, если ко всем этим убийствам приложил свою руку этот мерзкий слизняк. — Ма-а-алфой, значит… — Мистер Поттер… Я знаю, о чем вы думаете. Не спешите подозревать мистера Малфоя. — Что? — удивился Гарри. Он совершенно не ожидал, что профессор Макгонагалл станет заступаться за гадкого Слизеринца, бывшего Пожирателя. — Забудьте о своих детских обидах, мистер Малфой — очень компетентный и справедливый преподаватель, ученики его… очень уважают. За семь лет работы в школе он ни разу не поставил под сомнение свою репутацию. С прошлого года года он даже был назначен мной деканом Слизерина, и, поверьте, мистер Малфой это заслужил. Гарри оставалось только пожать плечами. Не станет же он спорить с Макгонагалл о душевных качествах и компетентности Малфоя! Со всем этим он совсем скоро разберется сам. — Я хотел бы увидеть труп парня, также подготовьте его личное дело, кроме того, оповестите всех преподавателей… и, пожалуй, учеников тоже, как только прибудет группа авроров, начнется череда допросов. Пусть преподаватели ожидают в своих кабинетах, а ученики — в своих гостиных.

***

Бледная, будто сама смерть, мадам Помфри впустила Гарри в больничное крыло и провела к кровати за ширмой, где под простыней лежало холодное тело парня. Гарри откинул простыню. Все как он и предполагал: внешне никаких повреждений не было, паренек выглядел так, будто просто спал, лишь кончики пальцев были обожжены. Гарри уже знал, что обнаружит вскрытие — как и в двух предыдущих точно таких же случаях, внутренние органы будто бы обгорели. Гарри взглянул на умиротворенное лицо мальчика: тот, наверное, не успел понять, что произошло. Даже боли не почувствовал. Мальчик был очень красив — правильные черты лица и россыпь светлых веснушек, пухлые губы и острые скулы, русое золото волос — до плеч. — Как, напомните, его звали? — глядя на мальчика, обратился Гарри к мадам Помфри. — Блэр… — тихо ответила она, — Блэр Пасс. — Блэр… — повторил Гарри. «Красивое имя, — подумал он, — красивый парень с красивым именем». После, Гарри сразу отправился в подземелья. По пути он встретил стайку авроров, которые уже были тут как тут. Впереди всех шел неугомонный Сэм, размахивая руками и что-то рассказывая. Завидев начальника, он замолчал и ускорил шаг. — Так… — открывая свой блокнот, приблизился к нему Гарри. Он пощелкал ручкой, что-то быстро написал и вырвал несколько листов. — Вот, — протянул он листы Сэму. — Список тех, кого вы допросите, а вот тут подробности, которые я узнал. Сейчас говорить некогда, я спешу. Обязательно заберите у Макгонагалл личное дело парня. Можете сначала сходить поесть, если не успели позавтракать, только не задерживайтесь. — Да, сэр. У кабинета зельеварения Гарри немного заколебался. Малфоя он не видел больше десяти лет — с самого суда над его семьей. Тогда Гарри выступал в суде как защитник, но защищал он в основном Нарциссу Малфой, которая буквально спасла его от неминуемой гибели. Драко тоже сумел выйти чистеньким из этой истории, не повезло тогда только главе семейства Люциусу — он отправился, а Азкабан, там и сгнил. Драко же суд приговорил к штрафу, который для Малфоя был просто смешным и грошовым. Потом пару лет Малфой, как поговаривали, путешествовал, вроде бы даже отучился семестр (кто-то говорил — два) в Дурмстранге, и каких только слухов не водилось вокруг его личности. А после, совершенно внезапно Малфой вернулся в страну и пришел в Хогвартс, и для Гарри всегда оставалось загадкой, как директор могла взять его преподавателем в школу. Гарри не стал стучать в дверь, напротив, он резко распахнул ее, будто надеясь застать Драко за чем-нибудь противозаконным. К сожалению для Гарри, Малфой противозаконным занят не был: он спокойно сидел за преподавательским столом, заваленным книгами, и что-то писал. Вздрогнув, он поднял глаза и, увидев Гарри, отложил перо и встал с места. — Мистер Поттер, — сдержанно кивнул он аврору и добавил: — Я предпочитаю, чтобы в дверь моего кабинета стучались перед входом. — Я это учту, — безразлично бросил Гарри. — Я пройду?  — Вы все равно уже вошли. — Малфой, мы перешли на вы? Драко не ответил. Он молча опустился на свое место и указал Гарри на первую парту. Гарри за партой сидеть не пожелал, он взял стул, вплотную придвинул его к преподавательскому столу и сел прямо напротив Драко, без стеснения его рассматривая. Малфой практически не изменился: может, разве что черты лица заострились и между бровей залегла складка, а так — все тот же школьный выпендрежник: дорогая ткань черной мантии, расшитая серебром, струилась до самого пола; в свете свечей, ослепительно переливаясь, сверкали бриллианты и изумруды на его ухоженных пальцах; платиновые волосы были убраны назад и, когда Драко обернул голову, чтобы посмотреть на магические часы, висящие за ним, Гарри увидел, что его волосы собраны в замысловатую, будто бы даже девчачью прическу, которая, несмотря ни на что, невероятно ему шла. Малфой выглядел великолепно, и Гарри хотел бы солгать себе, что как минимум картину портит недовольное и скучающее выражение лица, но на самом деле даже это придавало Малфою некого шарма. — Чего молчишь? — распаковывая папку и раскладывая записи перед собой, осведомился Гарри. — Задавай вопросы. — Я задал. — Это дурацкий вопрос, Поттер, — раздраженно поморщился Малфой. Гарри снова уставился на него, уперся глазами в глаза, будто надеясь увидеть там что-то, что даст ему все ответы на вопросы. Но Малфой в полном спокойствии выдержал его взгляд, и тогда Гарри подмигнул ему. Драко скривил краешек губ, но больше никак не отреагировал. — Ладно, — махнул рукой Гарри и достал прытко пишущее перо. Оно что-то быстро черкануло на листке бумаги и зависло в ожидании, — как и когда ты обнаружил тело? — Примерно в половину шестого утра. Прытко пишущее перо сразу же стало записывать. — Он лежал в коридоре, рядом со входом в ванну старост. Я сразу послал за другими преподавателями и за мадам Помфри, которая диагностировала смерть. Мы обыскали все, но во всей школе не нашлось ничего подозрительного. Его личные вещи мы тоже проверили. Гарри закатил глаза: он совершенно не верил в Малфоевскую невинность, поэтому подобные заявления его пробивали то ли на смех, то ли на раздражение. Драко сделал вид, что ничего не заметил и продолжил рассказ: — Он лежал на полу в неестественной позе, все еще теплый. — Малфой, почему вы не дождались авроров и самовольничали? Перетащили тело, затоптали следы, распотрошили его вещи? Теперь была очередь Драко закатывать глаза. — Ты разве забыл, Поттер? Хогвартс, обычно, сам решает свои проблемы. Мы проверили весь замок, обыскали каждый угол перед тем, как вызывать вас. Само собой, что мы не хотели предавать дело огласке и надеялись быстро найти убийцу, но мы не нашли вообще ни одной зацепки, и директору ничего не оставалось кроме как связаться с Авроратом. — Что это еще за идиотизм… — простонал Гарри. — Помню, когда я был учеником, меня устраивало подобное положение дел. Только став аврором я осознал, насколько это тупо. Драко подпер кулаком подбородок, глядя на Гарри будто на глупого ребенка. — Поттер, если бы мы каждый раз сообщали о том, что здесь происходит — школу бы давно закрыли. Ты это прекрасно знаешь. — Малфой! — сталь в голосе выдавала яростный гнев Гарри. Было видно, что он едва сдерживается, чтобы не повысить голос. — Бывают разные случаи, согласен, что не обо всем стоит докладывать, но это… Человек убит, Малфой. Человек. Невозмутимость Драко еще больше злила Гарри. Его выводило из себя, как тот безразлично пожимает плечами, мол: это не мое дело, раздражало, как тот любуется переливами света на драгоценных камнях своих колец. — Или ты все еще не считаешь магглорожденных за людей, Малфой? Гарри заметил, как в лице Драко что-то изменилось. Как прищурились глаза и брови подползли ближе к переносице, как на секунду дернулась в право верхняя губа, исказив красивое лицо. Малфой будто бы заволновался и сказал тихо и вкрадчиво: — Я так не считаю. Впрочем, смятение Малфоя испарилось так же неожиданно, как и появилось, и в следующую минуту он съязвил: — Поттер, так и не научился думать прежде, чем говорить? Гарри проглотил насмешку — желания устраивать бесполезный спор с Малфоем у него не было. — Что ты делал так рано в коридоре? — Хотел чего-нибудь съесть перед сном. Заметив недоуменный взгляд Гарри, Драко пояснил: — У меня сегодня должен был быть свободный день, поэтому я не ложился спать до утра, надеясь выспаться днем. Поттер опять впился взглядом в его лицо. — И чем же ты всю ночь занимался? — Тебя это не касается. — Меня все касается, — возразил Поттер. Драко фыркнул, давая понять, что отвечать на подобные вопросы не собирается. Он не отводил взгляда от Гарри, и будто прочитав что-то в зелени его глаз, улыбаясь, спросил: — Подозреваешь меня, Поттер? Гарри не стал лукавить. — Да, Малфой. Подозреваю. Драко уничижительно усмехнулся, вставая с места. Он медленной походкой прошел к книжному шкафу, одна дверца которого не замыкалась, а другая была заперта на ключ. Гарри смотрел на его прямую спину, гордо вскинутую голову и, черт бы ее побрал, женскую прическу с бриллиантовой шпилькой, отмечая про себя, что вид у Драко более, чем вызывающий. Тот будто все не может смириться с тем, что он просто человек, хоть и богатый, но не царь и не Бог, и в попытке продемонстрировать свое превосходство придумывает все новые и новые самодурства вроде этой дурацкой прически, расшитой серебром мантии или колец и перстней, которых Гарри насчитал пять: два на правой руке и три на левой. Вдруг Гарри отчетливо осознал: если Малфой пытается привлекать внимание своим внешним видом, то у него это прекрасно получается. Взгляда от него было не отвести. Гарри смотрел на его спину и видел почти наяву, как сам подходит к Малфою, обхватывает его сзади, забирается руками под роскошную мантию и заставляет его прогнуться в спине… Гарри сморгнул, тряхнул головой, выгоняя из мыслей наваждение, в котором податливый Малфой прижимается ягодицами к его паху. Тем временем Драко, отыскивая что-то в своем шкафу, заговорил вновь: — Ты всегда видишь во мне виноватого, Поттер. Гарри хотел возразить, но не нашел, что ответить. — С тех пор, как ты уничтожил Сам-Знаешь-Кого, я не совершил ничего противозаконного. Услышав смех Гарри, Драко обернулся, с легким недоумением глядя на аврора. — Малфой, — сквозь смех выдавил Гарри, — даже я таким похвастаться не могу. Теперь очередь смеяться была за Малфоем. — Святой По-о-оттер, где же твоя святость? Драко замкнул шкафчик и походкой короля приблизился к Гарри, встал совсем близко. «Слишком близко!» — забилось в голове у Гарри, когда его глаза намертво уперлись в ширинку Малфоя. В попытке пересилить себя, он скользнул взглядом чуть выше и остановился на ремне с изящной бляхой в виде змеи, но его воображение, вместо того, чтобы успокоиться, стало рисовать еще более откровенные картины: Гарри закидывает Малфоя грудью на стол и бьет этой самой бляхой по обнаженной заднице… Малфой великолепно пах: бергамотом, сухими травами и совсем немного будто бы свежей древесиной, и этот запах едва ли не свел Гарри с ума, когда он закрыл глаза в попытке не думать о соблазнительности Малфоя. — Поттер? Гарри посмотрел на него. Малфой держал в руках потрепанный учебник по зельеварению для шестых курсов. Гарри мгновенно его узнал. — Откуда… — Я нашел его в выручай-комнате, Поттер. Адское пламя сожгло далеко не все. Sectumsempra, помнишь? Гарри помнил. Помнил, как Драко лежал на залитом кровью полу в туалете, и как багровые пятна расползались по его белоснежной рубашке. Помнил свой страх за содеянное и страх перед этой книгой. Помнил и поцелуй с Джинни в выручай-комнате. — Да. — Я сразу понял, чья книга. Гарри отрицательно махнул головой. — Эта книга Снегга. Драко усмехнулся, открывая титульный лист. — Я про него и говорю. Конечно же, я догадался, что это не ты создал эти удивительно сложные заклинания и поменял рецепты зелий. Даже твоя подруга Грейнджер не способна мыслить как обладатель этого учебника. Кстати, как она? Все еще борется за права домовых эльфов? — Сомневаюсь, что тебя на самом деле интересует, как у Гермионы дела. — Ты прав, — махнул Драко рукой с зажатой в ней книгой. Потом он положил книгу перед Гарри. — Оставь ее себе. Как память. — Присядь, — Гарри удивленно услышал свой собственный почти трясущийся шепот, — я еще не закончил тебя опрашивать. Он задавал оставшиеся вопросы уже без попыток обвинить, а Драко отвечал ему без попыток обидеть. Сухо окончив опрос, Гарри встал и, прощаясь, неожиданно для себя самого, протянул Малфою руку. И Малфой пожал ее. *** Когда Гарри вернулся в свой кабинет через камин в кабинете директора Макгонагалл, его уже ждал Кингсли. По недовольному лицу Министра Гарри понял, что разговор будет долгим и не очень приятным. — Почему я узнал обо всем последний? — спросил он, игнорируя приветствие. Кингсли сидел в кресле самого Гарри, закинув ногу за ногу и покуривая его табак. — Вызов был срочным, я не успел Вас оповестить, — солгал Гарри, опустив то, что сам запретил аврорам передавать информацию Министру. — Это может стать катастрофой, Гарри. — Это уже стало катастрофой. Умирают люди, и нужно заниматься этим всерьез, а не бегать от прессы. Кингсли сурово взглянул на Гарри, но Гарри уже давно не страшили чужие суровые взгляды. Он посмотрел на него в ответ — серьезно, строго, и Кингсли ничего не оставалось, кроме как отступить. — Только будь благоразумен. Гарри кивнул. — Ваше кресло останется при Вас, будьте уверены, Министр. *** Гарри попал домой поздно — даже позже обычного. Он так и жил на Гриммо 12 в старом доме Блэков, оставленном ему в наследство Сириусом. Когда-то он хотел сменить жилье, но сначала времени категорически не хватало на поиск и покупку квадратных метров в магическом мире, ведь он сразу после войны поступил на учебу в Аврорат, при этом зачастую участвовал в операциях связанных с Пожирателями Смерти и устранении последствий войны. К тому же известность не оставляла его — ему приходилось бывать на всех светских мероприятиях, сверкать лицом в благотворительных акциях и в избирательной кампании Кингсли. А потом он просто передумал переезжать. Дом на Гриммо 12 стал совсем родным: Кикимер, ворча и пререкаясь, создавал подобие уюта — он заменил мебель, переклеил обои и даже унес в дальнюю неиспользуемую комнату портрет любимой бывшей хозяйки, чтобы ее вопли не мешали спать хозяину нынешнему. И Гарри привык к этому дому. Не то, чтобы он его полюбил, но переезжать не хотел. Его все устраивало. Дом хоть и стал намного уютнее, но запах затхлости и старости едва ли выветривался с годами. Он тускнел, перебивался готовкой Кикимера и духами Гарри, но все еще чувствовался — этот запах стал для Гарри олицетворением дома. Каждый вечер с работы Гарри встречали этот запах и ужин от эльфа. Гарри на этот раз ужинать не стал. Он быстро принял душ и лег спать с надеждой хоть немного выспаться, но сон совершенно не шел. Гарри все думал о работе, об убийстве мальчика-когтерванца, о связи этого убийства с другими, о Хогвартсе и… о Малфое. Он пытался повернуть свои мысли в сторону причастности Малфоя ко всему этому, но мысли то и дело путались, а воображение как назло рисовало образ Малфоя слишком соблазнительным. Малфой, сверкая серыми глазами, манил его, на его тонких пальцах блестели перстни, а шикарная мантия спадала с плеч, оголяя бледность тонкой кожи. Для Гарри давно уже не было секретом, что ему нравятся мужчины. Он неосознанно заглядывался на парней еще в Хогвартсе, но не придавал этому значения. Уже в годы обучения аврором Гарри впервые столкнулся с гомосексуализмом: парочка его однокурсников не считала свою связь чем-то зазорным, выставляя ее напоказ. Гарри не то, чтобы осуждал их, просто считал это чем-то… дурным. Он говорил себе, что желает только девушек и у него даже очень хорошо клеилось с Джинни, пока не появился тот мальчишка-маггл из Оксфорда, сразивший его окончательно. Парень стал предметом его постоянных размышлений и тайных желаний, но Гарри держался изо всех сил, пока тот маггл сам не намекнул на возможное развитие их отношений. Гарри отказался, но после этого впервые осознанно дрочил на парня, не стесняясь самого себя. Расставшись с Джинни, Гарри не единожды заводил отношения с парнями, однако, скрывая это от окружающих. Ему нравились и девушки, и парни, но он совершенно не понимал, почему парни тоже: он любил исключительно сверху, хотя и пробовал роль пассива. И теперь воображение заставляло его думать о том, как Драко Малфой стонет под ним. Гарри дотронулся до себя через трусы, а в голове его коснулся Малфой в черной мантии, накинутой на голое тело. В воображении Малфой был податлив, и когда Гарри толкнул его голову вниз, он с удовольствием стащил с Гарри совершенно лишний предмет одежды и дотронулся языком до сочащейся смазкой головки. Гарри простонал, стаскивая с себя трусы. Малфой облизывал, посасывал, его губы пылали, и Гарри будоражила мысль, что это те самые губы, которые извергали столько ругательств в школе в его адрес и в адрес его друзей. Гарри, облизнув руку, взял себя за член и толкнулся, представляя, что толкнулся во влажный рот Малфоя. Представляя, как держит его рукой за затылок, как прозрачная струйка слюны стекает по губам школьного врага. Гарри стонал, представляя, как глухо стонет Малфой с членом во рту, как сползает мантия с его плеч, как бледные пальцы цепляются за кожу, как его собственные руки оставляют красные отметины на тонкой коже Малфоя, стискивая его горло. Гарри чувствовал, что близок к разрядке и представлял, как делает это в рот Малфоя, а Малфой послушно сглатывает… Глядя на свою руку, облитую спермой, Гарри осознал, что впервые за десять лет ему стыдно за онанизм. После, бессонница отступила, позволив национальному герою выспаться, а утром его врасплох настигло чувство презрения к самому себе, потому что Малфой был не из тех парней, о которых Гарри позволял себе фантазировать.