Путешествие

— Омск, прекрати ерзать! Я сейчас размажу всю подводку! — Воскликнула Кемерово, поднимая подбородок подруги вверх, чтобы лучше осветить черное кольцо вокруг ее глаза, а не какую-то другую часть лица.  — Ну прости! — Омск глубоко вздохнула, глядя на свет на потолке, — Я просто так нервничаю!  — С чего бы? Это же твой день, твоя свадьба.  — Именно из-за этого и волнуюсь.  — Ты ведь не струсила, правда? Только не говори мне, что ты один из тех людей, которые говорят об отмене свадьбы в последнюю минуту.       Брюнетка усмехнулась и выдала, — Ты что, издеваешься надо мной? Уже все равно поздно что-то останавливать, даже если бы я захотела, а я этого не хочу.  — Ладно, я закончила. Если бы ты не дергалась, то вышло бы еще лучше, — Омск наклонила голову назад, чтобы посмотреть на свою подругу, которая смотрела на нее, подняв бровь.       Высокая девушка лишь произнесла:  — Ты уверена, что готова? Время еще есть…  — Конечно. Я люблю Москву. — Улыбнувшись ответила омичка.  — Тогда почему ты ведешь себя как я перед тем, как у меня начнется приступ паники?       Омск проигнорировала попытку подруги разрядить обстановку, продолжая говорить, — Потому что это все еще очень раздражает. Там собрались его родственники, которые не особо желают меня видеть. И еще та девушка, Краснодар, не дает ему проходу. Так и хочет отобрать его у меня! Так же — это мы оба говорим, что хотим провести остаток наших жизней вместе, хорошо это или плохо, пока смерть не разлучит нас! Не говоря уже о том, что все это время нам не только приходилось планировать свадьбу, но еще же работа все никак не отпускала нас. Между стрессом от этого всего и принятием этого важного шага, я немного ошеломлена.       Кемерово одарила ее ослепительной улыбкой, в ее голосе сквозил энтузиазм, — Ну, если тебе от этого станет легче, то меньше всего тебя должна волновать твоя внешность. Осмелюсь сказать, Москва потеряет сознание, когда увидит тебя.       Она медленно развернула кресло, ее улыбка стала еще шире при виде лица Омск, посветлевшего при виде своего отражения; Кемерово была почти уверена, что это не из-за нескольких сотен мегаваттных лампочек, обрамляющих зеркало.  — Вау.  — Не перестаралась?  — Это. Очень хорошо. Ты проделала невероятную работу.       Кемерово ухмыльнулась и небрежно пожала плечами. — Ну да, я училась у лучших.  — О нет! — Омск шлепнула подругу по руке, ее жизнерадостное поведение продлилось не долго, как будто ей что-то пришло в голову, — Ты солгала мне. Ты ведь это знаешь, да? Это уже проблема.       Зеленоглазая брюнетка сморщила лоб в замешательстве, — Что не так-то?  — Мы не сможем обручиться, если он отключится! — Ответила Омск, и обе девушки разразились хохотом.       Тем временем в комнате напротив послышался громкий звук шагов, идущий взад-вперед, издаваемый будущим женихом.  — Чувак, ты прожжешь дыру в ковре, — предупредил Саратов своего друга, Москву. Протянув ему бутылку воды, он отскочил в легкой тревоге, когда москвич выхватил ее у него из рук и сделал большой глоток, -Ты точно в порядке?  — Что? О, я в порядке. Лучше и быть не может.       Саратов стрельнул в него понимающей ухмылкой, — Все будет хорошо. Когда ты увидешь Омск, идущую по этому проходу, ты даже не вспомнишь, как нервничал.  — Да, конечно. Как скажешь. А сколько сейчас времени?  — Без десяти три.       Москва снова принялся расхаживать по комнате, — О нет. Нет, нет, нет. Десять минут. Через десять минут она станет моей женой. Это будет ужасно. И я это знаю. Она собирается уйти от меня. Она наверное сожалеет, что сказала «Да», когда мы говорили об этом. Я это чувствую.       Саратов от души расхохотался и поддразнивая, ответил:  — Она так долго терпела тебя. Я очень сомневаюсь, что именно сейчас она решила бы отступить.       Столица бросил на него сердитый взгляд и выбросил пустую бутылку из-под воды в мусорное ведро. Он разгладил свой смокинг и сделал глубокий, очищающий вдох, -Ты совершенно прав. Все нормально. Все будет хорошо.       Когда он начал представлять себе, как выглядит Омск, на его лице появилось задумчивое выражение.  — По правде говоря, я не могу больше ждать.       Десять минут прошли очень быстро. Саратов и Москва подошли к передней части церкви, где стоял пастор, и заняли свои места.       Когда Москва повернулся лицом к фасаду часовни, в церкви эхом отдавались первые звуки свадебного марша.       Внезапно в дверях появилась Омск, а рядом с ней брат, Новосибирск; при появлении невесты сердце жениха замерло. Конечно, он всегда считал Омск красивой. Здесь не было никаких «если», «и» или «но» по этому поводу. Однако в этот конкретный момент слова были для него полной потерей. Это было выше всякой красоты. Она была… завораживающей. Саратов был прав: клубок нервов, который раньше казался таким подавляющим, полностью распутался.       Органная музыка медленно и размеренно смолкла, когда Омск подошла к капелле. Ослепительно улыбнувшись своему будущему мужу, она деликатно вручила Кемерово свой букет.  — Возлюбленные мои, — хвастался пастор, — Мы собрались здесь сегодня, чтобы засвидетельствовать соединение этого мужчины и этой женщины в священном браке. Если у кого-то есть возражения против этого союза, пожалуйста, говорите сейчас или навсегда замолчите.       Омск, периферийным зрением заметила, как Краснодар замялась и выражение ее лица изменилось с нейтрального на кислое. Голубоглазую брюнетку это забавляло, ведь даже она не смогла разрушить их отношения. Однако и Санкт-Петербург, джентельмен, пытался наговаривать всякие ужасы о ней, лишь бы Москва задумался, что не стоит встречаться с Омском. «Девушка с окраина», «У нее грязная кровь» и прочая чепуха. Никого не должно волновать, что у нее есть казахские корни.       Паства хранила молчание.       Пастор улыбнулся, -Тогда мы начнем с того, что эти двое обменяются своими клятвами.       Москва взял ее за руки и заглянул в глубокие голубые глаза, — Омск, с того самого момента, как я тебя встретил, я знал, что от тебя одни неприятности. Откровенно говоря, ты упряма, сначала делаешь, а потом думаешь, и большую часть времени пренебрегаете правилами.       На лице Омск появилось неловкое выражение. А со скамеек послышался тихий смешок, наверняка принадлежавший Петербургу. Он предвидел это и проигнорировал, его улыбка стала еще шире, когда он продолжил говорить.  — Несмотря на это, ты также один из самых смелых, свободных духом и добросердечных людей, которых я знаю. В тебе было что-то такое, что сразу же привлекло меня, и я до сих пор не могу точно сказать, что именно. Помню только, что в тот день, когда ты врезалась в меня, я сказал себе: «я должен познакомиться с этой девушкой.» С тех пор я все больше влюбляюсь в тебя, и мне не терпится начать следующую главу своей жизни с тобой, как ее частью. Я обещаю любить тебя безоговорочно и оставаться рядом с тобой, что бы ни случилось в нашей жизни.       Омск улыбнулась и слегка шмыгнула носом, а ее глаза наполнились слезами. Она крепко сжала его руки, пытаясь собраться с мыслями. — Москва, — начала она, откашлявшись, — жизнь с тобой до сих пор была не чем иным, как приключением, и я не сомневаюсь, что когда мы вместе отправимся в это «путешествие», нас ждут новые приключения. Ты самый сострадательный, заботливый и самоотверженный человек, которого я когда-либо встречала. Я вижу это каждый день, не только в том, как ты относишься ко мне, но и в том, как ты относитесь к другим. Я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить, и мне не терпится провести с тобой остаток своей жизни.       Пастор улыбнулся, когда понял, что Омск закончила говорить, и слегка кивнул. — Теперь перейдем к кольцам.       Московская область подошла сзади к Омску, которая несла кольцо Москвы на подушке, а Тюмень подошел сзади к Москве с кольцом Омска. Москвич осторожно снял кольцо с подушки.  — А теперь, Москва, пожалуйста, повторяйте за мной, — сказал пастор, — «Этим кольцом я обвенчаю тебя.»  — Этим кольцом я обвенчаю тебя.  — «Я обещаю любить, чтить и лелеять тебя всю свою жизнь.»  — Я обещаю любить, чтить и лелеять тебя всю свою жизнь, — повторил он, осторожно надевая кольцо на палец Омска.       Пастор с улыбкой повернулся к омичке, — Омск, пожалуйста, повторяй за мной. «Этим кольцом я обвенчаю тебя.»       Она посмотрела на рыжего перед собой с широкой улыбкой. — Этим кольцом я обвенчаю тебя.  — «Я обещаю любить, чтить и лелеять тебя всю свою жизнь.»  — Я обещаю любить, чтить и лелеять тебя всю свою жизнь, — прошептала она. Слегка дрожащей рукой она надела кольцо ему на палец, а пастор с тихим стуком закрыл Библию, которую держал в руках.  — Властью, данной мне страной, я объявляю вас мужем и женой. Москва, Вы можете поцеловать свою невесту.       Собравшиеся разразились тихими аплодисментами, когда Москва притянул девушку к себе. Его губы нежно прижались к ее губам, и он тут же почувствовал ее улыбку.  — Я не могу… поверить себе, — пробормотала она сквозь поцелуи с хихиканьем, — Что теперь, официально, я твоя жена.       Пара нерешительно разошлась, когда к ним подошли братья Омска. Глаза Тюменя были налиты кровью от слез.  — О, милая, ты выглядишь такой красивой! — Омск заключила его в теплые объятия, ее голос срывался, — Спасибо, братец.       Новосибирск повернулся к столице. — Если я узнаю, что ты не заботишься о ней…       Москвич слегка закатил глаза, — Да знаю я, знаю. Не волнуйся так. Даю тебе свое слово.       Старший брат ответил ему искренней улыбкой.       Краснодар и Московская область, которые все это время жестко критиковаси все относящиеся к Омск, вдруг издали пронзительный визг, заставивший Омск и остальных обернуться. Девушки отшатнулись друг от друга, когда Кемерово пронеслась мимо них на своих двоих, резко остановившись прямо перед Омском, — Может, уже пора за тортом?       Подмосковье взволнованно ахнула, совершенно позабыв об угрюмой обстановке. — О, я очень на это надеюсь! Ну пожалуйста! Так ли это, Москва? Так ли это? Так ли это?       Москва рассмеялся, — Почти.       Он кивнул в сторону обеденного зала, — Нам лучше пойти на прием, пока гости не умерли от недостатка торта.       Кемерово выпрямилась, широко раскрыв глаза и вытянув руки, поговорила, — У. КАЖДОГО. ДОЛЖЕН. БЫТЬ. ТОРТ. — О нет! — Воскликнула Омск, прикрыв рот рукой в притворном ужасе, — Недостаток торта начинает сказываться. Быстро! В обеденный зал!       Группа последовала за небольшой толпой, которая постепенно собиралась в обеденном зале для приема гостей. Москва и Омск заняли свои места перед тортом. Они отрезали первый ломтик, деликатно положив первый кусочек друг другу в рот. В следующее мгновение Омск поняла, что Москва сунул ей в лицо всю свою тарелку с тортом.  — Москва, — начала она, и по ее тону было видно, что ей пришлось приложить немало усилий, чтобы сдержаться, — Я думала, мы договорились, что не будем этого делать.  — Ты выходишь замуж только один раз.       Глаза Омск превратились в щелочки, — Вот тут ты ошибаешься.       Она сунула свою тарелку ему в лицо и сильно пошевелила ею, покрывая его лицо белой глазурью.  — Нет! — Закричала Подмосковье, бросаясь к ним, — ОНИ ЗРЯ ТРАТЯТ ТОРТ!       Омск не смогла удержаться от смеха, увидев смятение маленькой девочки, — Не беспокойся, — пообещала она, схватив салфетку и начав вытирать глазурь с лица, — Здесь хватит на всех.       Пока Москва и Омск умывались, Кемерово и Саратов помогали подавать торт. Как только гости были избавлены от недостатка торта, Омск постучала вилкой по бокалу с шампанским, чтобы привлечь всеобщее внимание, — Пора подбрасывать букет!       Все присутствовавшие дамы принялись устраивать за спиной Омском небольшой слэм, а она, отвернувшись от собравшихся, с силой швырнула букет цветов за спину; Кемерово вытянула руки так высоко, как только могла, и поймала цветы с абсолютной точностью. Омск обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть это, ее глаза блестели от возбуждения, — Молодец, подружка невесты!       Кемерово ответила экстравагантным поклоном, — Спасибо, большое вам спасибо.       Комната наполнилась звуками нежной медленной песни, которая начала доноситься из динамиков. Москва взял Омск за руку и повел ее на танцпол.       Кемерово стоя у стола с выпивкой, наблюдая издали, как ее лучшая подруга покачивается в такт музыке вместе с мужем, она не могла не думать о том, как счастлива она была за них.       Поначалу братья Омска высказывали немало возражений по поводу их бракосочетания; они настаивали, что, хотя ей уже исполнился двадцать один год, она все еще слишком молода, чтобы выходить замуж, и что ей следует все хорошенько обдумать, прежде чем принимать такое опрометчивое решение. Родственники Москвы, с другой стороны, были очень обеспокоены тем, что это обязательство может повлиять на его карьеру. После долгих бесед, они ели как дали свое разрешение. И то, это можно было назвать «шантажом».       Вот Кемерово — совсем другое дело. Она не понаслышке знала, как сильно Омск любит Москву, и не сомневалась, что у них все получится. Не было никаких сомнений, что в будущем возникнут разногласия. Кемерово была очень умным человеком и знала, что не всегда все будет идеально между ними, но она также была достаточно умна, чтобы знать, что они были преданными людьми, которые не сдадутся друг от друга.       Беспокойство о будущем ничего не изменит. И мы все знаем, что беспокойство — это не их стиль.