Цветы и звёзды

      ― Хэ-сюн, Хэ-сюн! ― Ши Цинсюань расставляет руки и падает на мягкую траву, окружённый мириадом благоухающих белоснежных цветов. Ввысь тут же вздымается бесчисленное количество бабочек ― не призрачных, а самых настоящих. Они исчезают из виду где-то там, во тьме ночи, и Ши Цинсюаню остаётся лишь тянуть руку за ними вслед, хватаясь за пустоту, не переставая, однако, улыбаться.       Хэ Сюань сидит тут же, под деревом, лениво поглядывая из-под полуприкрытых век.              Всё-таки неправильно думать, что ночью жизнь замирает. Ночью на охоту выходят дикие звери, свободно летают насекомые, распускаются хрупкие цветы, не выносящие интенсивности солнечного света.              Ши Цинсюань лежит тихо, всматриваясь в чёрное небо широко открытыми глазами. Пусть луны не видно, зато россыпь звёзд будто смеётся над нежными растениями, научившимися существовать в темноте, смеётся и дарит жизнь, любуясь.              Ши Цинсюань громко вскрикивает, когда Хэ Сюань тянется к нему молчаливой чёрной тенью.              ― Хэ-сюн, Хэ-сюн, застал меня врасплох, ― вздыхает Ши Цинсюань, делая вид, что совсем не испугался. А может, он и правда теперь не боится, всё же прошло уже больше сотни лет…       Ши Цинсюань цепляется за Хэ Сюаня, хватко, крепко, заставляя того сначала неловко покоситься, а затем и вовсе роняя его на себя.       ― Я тебя поймал, ― шепчет Ши Цинсюань, а потом пытается перекатиться, чтобы самому оказаться сверху. Вот только Хэ Сюань не даёт этого сделать, упирается руками и ногами так, что никуда не сдвинуть и самому не сдвинуться.       ― Хэ-сюн, ― в голосе Ши Цинсюаня чувствуется наигранная обида, которая почти сразу же пропадает: ― Хэ-сюн?              “Это потому, что я давно не пытаюсь скрыться, ― думает Хэ Сюань обречённо. ― Не после того, как ты выучил моё настоящее имя.”       И долго-долго целует.