Вы знаете, что такое злой омега? А разозлённый беременный эспер-омега, в очередной раз потерявший своего мужа? Дазай знает…
Дела в агентстве шли не по самому лучшему сценарию. Работы внезапно прибавилось, люди будто сошли с ума: заявления о пропаже людей, животных, вещей; дела об убийстве; просьбы о предоставлении охраны — всё это засыпало стол директора вооружённого детективного агентства. Рук не хватало. Работники мельтешили, словно муравьи, относя отчёты или убегая на очередное задание. Хотя, были и те, кто решил избежать этой участи. Дазай уже три дня успешно игнорировал любую работу, конечно, это не означало, что он не будет мешать другим её выполнять. Неполноценный буквально прилипал к загруженному Ацуши, забрасывая того глупыми шуточками и наставлениями в любовных делах, заставляя молодого тигра покрываться краской. От скуки он перетасовывал документы в файлах назло, обожающему порядок, Куникиде. Осаму, даже пытался прятать очки Ранпо, но ему досталось от Фукудзавы. Казалось избавиться от навязчивого скучающего Дазая невозможно, как, в прочем, заставить его работать или уйти домой. Несмотря на атмосферу безделья, окутавшую всего детектива, домой Осаму не приходил, предпочитая ночевать на диванчике в агентстве. Да и стены агентства суицидник почему-то покидать отказывался, раздражая всех исключительно в пределах главного штаба, также, никто не видел, чтобы Дазай пытался в очередной раз покончить с жизнью каким-нибудь глупым способом. Вот это было странно. — Дазай-сан, — раздался однажды неуверенный голос белого тигра, — у вас дома что-то случилось? — У нас все прекрасно, Ацуши! — лживо улыбнулся Осаму, складывая журавлика из отчёта Куникиды. — А вот Акутагава скоро устроит нападение Портовой мафии, если ты в скором времени его не навестишь. Молодой тигр смущённо отвернулся от наставника, решив разобрать самую дальнюю от него стопку бумаг. Дазай лишь хмыкнул, отмечая чужие розовые уши. Молодость… Как же славно быть беззаботным и юным. Можно влюбиться, напиться и вместе спрыгнуть с моста, совершая двойной суицид, подтверждая свои чувства. Так он отвечал на все вопросы. Просто отшучивался или переводил тему. Хотя иногда Осаму просто молча смотрел в одну точку, не подавая признаков обычной жизнерадостности. В кармане бежевого пальто надоедливо запищал мобильник, напоминая о своем существовании. Дазай поморщился, словно его ударили. Посмотрев на имя звонящего, он предпочёл проигнорировать. В агентстве привыкли и к этому. Телефон звонил несколько раз в день, обычно утром или ближе к вечеру, но эспер ещё ни разу не ответил. Они поругались. Чуя не выдержал и вспылил, после очередной неудачной попыткой самоубийства. «Если ты попытаешься сделать это ещё раз — больше не смей попадаться мне на глаза» — сказал разозлённый омега, после звонкой пощёчины. Дазай тогда пришёл с новым ранением после неудачи, спрятанным под слоем бинтов, но Чуя заметил. А через месяц, он свалился от наркотического отравления. В общем, домой ему путь заказан. Так и видишь перед глазами его хмурое лицо: напряжённые губы, превратившиеся в тонкую полоску, недовольно дёргающийся нос, брови, сведённые вместе, глаза готовые убить. Что-то дрогнуло внутри, пробегаясь табуном мурашек по спине. Дазай вздрогнул. Но в то же время Чуя в эти моменты пах просто крышесносно. Феромоны омеги заполняли всё свободное пространство в лёгких, словно заменяя кислород. После нескольких минут ты просто забываешь, что произошло и готов на все, ради этого омеги. Это пугает… Конечно, он слышал, что во время беременности связь усиливается, но чтоб настолько. С другой стороны, бегать от своей пары отвратная идея, Осаму понял это спустя несколько часов. Ему совершенно негде остановиться или банально переночевать. В бумажнике всего несколько некрупных купюр, одежда, как всегда не по погоде. Тонкая рубашка, жилетка и лёгкий плащ больше подходят для конца или середины весны, а не для ее начала. Еще и заморозки обещают. Может, вернуться? Хах, глупость. После стольких дней пряток, Накахара просто свернёт ему шею, если повезёт. Беременность добавила вспыльчивости рыжему мафиози, хотя куда уж больше. Противные трели стихли, давая неполноценному спокойно вздохнуть в надежде, что у мафии тоже немало работы. Не хотелось бы, чтобы Чуя пришёл в агентство. То, что его благоверный однозначно знает, где он, Дазай и не сомневается. У Акутагавы, на удивление длинный язык. Компактный кнопочный телефон завибрировал, оповещая о сообщении. Детектив испуганно вздрогнул, задумавшись. Кажется, Чуя понял, это единственное, что могло достучаться до придурка Дазая. Осаму открыл раскладушку, читая сообщение. Скорее всего, очередная тирада или новость о том, что Накахара выкинул все его вещи. «Я у агентства. Если тебя не окажется на работе, то я разобью твою тупую голову об асфальт! Чуя» Чёрт. Как же не вовремя… Пока Дазай лихорадочно думал, куда спрятаться от расправы со стороны своей пары, Чуя уже поднимался в контору. Рыжий возмущённо пыхтел, сжимая в руках перила и придерживая округлый живот. Щёки омеги раскраснелись от нагрузки, но он упрямо шагал по ступеням, представляя хруст ломающихся костей. Этот паршивец несколько дней не появляется дома, пресекает все попытки увидеть его и не отвечает на звонки. Терпение кончилось, Осаму, сегодня ты не сбежишь! Виновник же спешно осматривает помещение, думая заметят ли его под опрокинутой кучей бумаг. Спрятаться у Ёсано? Отчаянно прикусывает палец, качая головой. Нет, слишком много острых предметов. В кабинете босса? Может, сбежать через окно? Второй этаж, не так уж и высоко, пока Чуя будет спускаться, он уже успеет убежать… Руки дрожат, как и всё внутри. Поворот ручки и… Какой идиот понаставил тут москитные сетки?! Карие глаза отчаянно забегали в поисках спасения. Оглушительный удар открывшейся двери о стену разгоняет все мысли, оставляя пустоту и панику в голове детектива. Поздно! Он точно станет трупом. Дазай, невнятно мыча, позорно прячется под одним из столов, вжимая голову в плечи и стараясь слиться с деревом. Дыхание становится глубже, он рвано хватает воздух. Осаму тонет в бездне нахлынувшей паники, не осознавая её причин. Ранпо удивлённо сопровождает его действия взглядом, шире открывая глаза. Названный гость лишь бросает ему короткое: «Меня здесь нет!» Кажется, грядёт что-то интересное… — Накахара-сан, — слышится голос из соседней комнаты. Ацуши как раз нёс стопку отчётов, когда вошёл Чуя. — что-то произошло? — Пока, нет. — бросает рыжий. Чуя глубоко вздыхает, переводя дыхание и осматривая помещение: куча разбросанных бумаг, занятые детективы и ни следа Дазая. Хотя… Омега слегка повёл носом, ощущая запах жареных орехов, запах его пары. Мужчина с силой ударяет по стене и игнорируя вскочивших работников, кричит: «Дазай, тупорылая скумбрия, выходи!» Но шум не производит ожидаемого эффекта. Прохвост даже не откликнулся, продолжая скрываться от расправы в подстольном королевстве. Злой Чуя словно маленькая бомба, которая вот-вот взорвётся от малейшего касания. Но сейчас, это скорее минное поле, где каждый шаг приведёт к неминуемому концу. Эспер кусает пальцы, пытаясь успокоить внутреннюю панику. Он не хочет умирать. Точнее, не хочет умирать от рук Чуи, вряд ли это будет безболезненно, как мечтает детектив. Рыжий омега недовольно поджал губы, сильнее хмурясь. Ацуши неосознанно покосился на дверь, ведущую в соседнее помещение, где обычно обитал Дазай. Омега проследил за его взглядом и, отодвигая юного тигра, направился туда. Тут запах был сильнее. Хотя разозлённый омега вряд ли смог бы найти его только по нему. Дазай всегда сидел около открытого окна, словно предполагая такую ситуацию. Голубые глаза, щурясь, осматривали помещение. В момент, когда Чуя прошёлся взглядом по рабочим столам, Осаму мог поклясться, что крошечная молния пронзила его позвоночник, пробежавшись по спине. На шум вышел директор агентства, недовольно растирая переносицу. Юкичи забирал на себя большую часть бумажной работы: перепроверки отчётов, согласование договоров — всё это требовало времени, иногда заставляя мужчину засиживаться до поздней ночи, а потом слушать ворчание Ранпо. После недели такого режима, усталость все же сломила белого волка, и он уснул на рабочем месте. Прошло меньше часа, а уже что-то произошло. Этих детей невозможно оставить надолго. — Что происходит? — как можно громче спросил Фукудзава, поправляя смявшиеся рукава. Под рукой сразу оказался Рампо, ласкаясь как домашняя кошка. Гений ухватился за ткань, приобнимая. В зелёных глазах играли смешинки, а на губах была лёгкая улыбка. — Ничего. — смотря прямо в серые глаза мужчины, сказал Ранпо. — Просто Накахара-сан ищет Дазая, который прячется у меня под столом. «Ребёнок, большой ребёнок.» — глядя на подчинённого, думает белый волк. Но Ранпо тянет его руку, укладывая её себе на голову. Юкичи мягко улыбается, ероша неопрятный ёжик из волос. Дазай услышав, что гадёныш Ранпо его сдал, дёрнулся, в миг воздух будто закончился. Чуя подошёл к столу, благодарно кивнув детективу. Осаму слышал его шаги, лёгкие наполнял почти забытый запах вина, но с нотками чего-то ещё. Омега медленно присел, придерживая край стола и живот. — Наигрался? — от голубых глаз веяло холодом и злостью. — Чуя-тян, — слащаво, как за спасительный канат, тянет застуканный Дазай, — как твои дела? Почему ты не на работе? Брюнет бродит глазами по лицу пары, по его руке, придерживающей выпирающий живот. Кажется, его пара уже на четвёртом месяце, Дазай внезапно вспомнил, что никогда не спрашивал своего омегу про ребёнка или походы к врачу. Злобно рыкнув, Чуя вытягивает альфу, за ворот рубашки, крепче сжимая столешницу. Дазай сдаётся на милость своей пары, поддаваясь вперёд. Бежать некуда — он пойман. Руки сами тянутся вверх, в шутливой манере показывая, что он сдаётся. Весь и полностью на растерзание злобному, любимому омеге. — Ты меня нашёл, что же дальше? — улыбается, хотя знает, что этим раздражает еще больше. Но сейчас его мысли были где-то далеко, чтобы внятно осознать происходящее. Страх постепенно отступал, оставляя после себя странное ощущение. Чуя вздыхает, ощущая родной запах. Он успокаивает. Омега осматривает его, блуждая взглядом. Осаму отводит взгляд, смотря куда-то в сторону, думая о чём-то своем. Он так давно не видел этого придурка, его тупую улыбку, глупое лицо. Будто вечность. А все из-за его идиотского «хобби»! Так бы и врезать… Усталый вздох, рука сжимает ткань сильнее и расслабляться. Истерики подождут до дома, сейчас он слишком нуждается в нём, чтоб не расплакаться у всех на глазах. Перепады настроения, чтоб их. — Ты идёшь со мной, — по-детски тыкая острым пальцем в грудь, говорит омега, поднимаясь. Тон, нетерпящий противоречий. Дазай хмыкает, приходя в себя, и, как ни в чём не бывало, встаёт на ноги перед ним. Лицом к лицу. В беременности есть и свои плюсы. Под глазами Чуи едва заметная синева, покраснения, кажется, плакал. Из-за него. Дазай мнётся, отворачиваясь. На месте, где была рука Накахары дерево начало гнить и разлагаться. Нехороший знак. Осаму аккуратно обнимает партнёра за талию, отворачивая от этого безобразия, и ведёт к выходу, игнорируя взгляды коллег. По пути он перехватывает вторую руку притихшего Чуи. Слишком много лишних глаз. Кажется, он понял, что это за странное чувство. Это стыд. Он оставил беременного омегу одного, совершенно не задумываясь о его состоянии. Довёл его до вспышки скверны, которая разъела дерево (а лучше бы его глупую голову). Они шли, наслаждаясь временной идиллией. Чуя периодически, шмыгая, сжимал чужую ладонь, будто проверяя, правда ли это, а Дазай перекатывал на языке привкус любимого, нежная сладость с кислыми нотками фруктов. Так пахла его пара. Но теперь к нему прибавились лёгкие, ещё слабые нотки шоколада и вишни и, кажется, молока… Чуя сказал, у них будут близнецы. Целых два малыша, две крохи, похожие на них… Дети. Да, Чуя носит его детей. Ворчит, готовит, убирается, встречает его, когда он приходит с очередного задания, забирает все квитанции, смешно упираясь и настаивая на своей самостоятельности. А ещё он так мягко смотрит на него сейчас, дёргает пальцы, будто боясь, что он, Дазай, сбежит. В голубых глазах нежность, словно куча заботливых беспокойных вопросов в голове у альфы. Ты поел? Не устал? Где ты ночевал? Не замёрз? Он чувствует болезненный укол совести где-то в сердце. А он дурак. Дурак, потому что не ценит этого, потому что боится ответственности. Чего-то нового, что может изменить всю его привычную жизнь. Не может признаться. Сказать, что ему страшно, что он правда любит. Единственное, что может Осаму — это изводить свою пару. Губить чужие нервы своими выходками или очередной попыткой суицида, неудачной, пока… Он совершенно не умеет быть отцом и мужем. Тогда почему с ним сейчас идёт его Чуя? Почему он держит его руку, нервно перебирая пальцы? Почему так тепло смотрит на него, что лёгкие опаляет его запахом? Он этого не заслуживает. Чуя точно не заслуживает такого придурка. — Я… — кажется, что в горле застрял ком, словно ощетинившийся ёж, мешая говорить, — Чуя, я виноват. Он все-таки признается, потому что рядом с ним его омега. Это не пугающие свойства запаха его беременной пары, это чёртова совесть, разъедающая кислотой его внутренности. Дазай почувствовал себя кораблём, вышедшем в шторм. Одно неверное движение и буря разобьёт тебя о скалы. — Ты идиот! — дёргается Чуя, крепче сжимая чужую руку. Дазай чувствует горящую, словно от удара боль, оседающую грузом внутри. — Ты знаешь, как я волновался? Знаешь, как это, когда ты шляешься где-то, промышляя своим сраным суицидом. А если тебя не найдут, не успеют откачать? Что если у тебя и правда это получится?! Голос омеги срывался на крик. Он отчаянно высказывал все. Тело предательски трясло, ноги подкашивались. Внутри всё будто горело, распространяя странную лихорадку. Сердце бешено стучало, с силой ударяясь об рёбра. — Я дурак, я знаю… Почему он не ударит его? Почему, несмотря на крик, продолжает так мягко смотреть на него? Чуя, почему? — Нет, ты не просто дурак, — истерично вскрикивает Чуя, отталкивая, — ты просто тупорылая скумбрия! Какого чёрта, ты совершенно не думаешь обо мне, о нас? — он прикладывает руку к животу, чувствуя, как щиплет в носу. Кажется, он всё же позорно разревётся, как какая-нибудь жалкая плакса. — Прости, — шепчет Дазай испуганно и отчаянно. Он виноват, он довёл его. Теперь он сам должен всё исправить. Рыжий омега позволяет чужим рукам прижать его к себе. Чуя жалобно всхлипывает, утыкаясь носом в ворот бежевого пальто. Хочется кричать, срывая голос, но он может лишь плакать, скуля раненным щенком. Дазай обнимает его, мягко проводит по собранным в хвост волосам и не прекращая шепчет куда-то в макушку: «Прости.» Истерика ушла, оставляя после себя тянущую пустоту и усталость. Чуя готов был свалиться на прохладный асфальт. Сил не было даже говорить, но его все еще держали в тёплых объятиях, позволяя опереться на себя. Им повезло, что мало кто ходит узкими улочками между высокими домами. Никто не видел их. — Я тебя ненавижу. — слишком вяло, чтобы это звучало правдиво, говорит Накахара. — Я знаю. — мягкий голос около уха. Дазай целует его в висок. — Ты всегда можешь ударить меня, если тебе станет легче. Я не против. — Ещё бы ты был против, — фыркает Чуя. — У меня ноги затекли, пойдём домой. Дазай неловко улыбается, отстраняя омегу, но одёргивает себя. — Ты устал? Может, хочешь пить, есть? Больше ничего не болит? — ворох вопросов сыплется из губ нервного Дазая. Чуя невнятно фыркает, вытирая остатки слёз о бежевый плащ. — Подождёт до дома, — отвечает рыжий, касаясь обветренных и покусанных губ своего альфы. Мягкий поцелуй, всего лишь лёгкое касание, но оно успокаивает. — а теперь прибавь шагу, иначе кое-что до дома не дотерпит. Чуя тянет его за руку, слегка краснея. Просвещать своего альфу о прелестях беременности он будет потом, а сейчас ему успеть бы в уборную… Дазай лениво развалился на окне, мечтательно рассматривая потолок. Мужчина периодически что-то бормотал или напевал незнакомый мотив, не переставая улыбаться самому себе. Коллеги посматривали на него с нескрываемой завистью. Кто-то сплетничал, вспоминая в деталях визит злобного мафиози, указывая на место, где стоял испорченный стол. Но погружённому в себя альфе было не до них. Он инстинктивно подбрасывал что-то в руке, ещё раз обдумывая, предстоящее событие. Но разве Куникида это так оставит? После сотни испорченных Дазаем отчётов, однозначно нет! — Ты — автомат по переработке бинтов, — возмущённо начал эспер, поправляя очки, — опять затеваешь, что-то? Даже не думай: погром твоей рыжей бестии буду исправлять за твой счёт. Так что, если не начнёшь работать — будешь ночевать на улице, прося еду. Дазай поднялся, встречая чужое возмущение слащавой улыбкой. Он спрятал бархатную коробочку в карман пальто, придумывая, что ответить на тираду коллеги. — Что у тебя там? — Ничего. — Тогда иди работай, недоразумение. — Доппо поморщился. Эта сушенная скумбрия его раздражает. — Куникида-сан, Дазай-сан все закончил, — белый тигрёнок спешил на защиту наставника, подбежав с другого угла комнаты. — он даже помог мне с оформлением отчёта. Не ругайте его, пожалуйся. — Если ты всё сделал, какого чёрта, ты ещё тут? — мужчина, отмахнулся от кланяющегося Ацуши. — Иди домой, никто не позволит тебе снова устраивать спальню из здания агентства… Дазай прервал его, выставляя вперёд руку. Телефон пискнул о новом сообщении, и неполноценный отвлёкся. Возмущённый гений, смерив напоследок злобным взглядом Дазая, откланялся. Ему оставалось лишь перенаправить свою злость в энергию для написания отчётов, этот придурок все равно его не слушает. — А что это? Ой! — спросил Ацуши, указывая на выпавшую коробочку. Дазай резко дёрнулся, поднимая вещь и пряча обратно на дно кармана. — Ничего. -сухо бросил брюнет, поднимаясь с подоконника.- Увидимся завтра.- Неполноценный вяло помахал рукой, скрываясь в дверях. — Ставлю сто йен, что это было кольцо! -выкрикнул Ранпо, открывая глаза. Работники агентства сконфуженно посмотрели на выход.Легкомысленный Дазай и брак, звучит как что-то нереальное.