Верни мне мое сердце

Стрелки на часах постепенно приближались к полуночи, символизируя о скором начале нового времени суток. Из раскрытого окна в комнату проникал свежий воздух. Озорной ветер «разгулялся» в душной комнате после знойного летнего дня. Он распространял дуновение по небольшому помещению, задевая все на своем пути. Аккуратно сложенные стопки бумаг на рабочем столе слетели с законного места, словно на короткое мгновение превратились в птиц, которые неуклюже парили в воздухе, предаваясь своему первому и последнему полету в жизни. Они крутились в мимолетном танце с ветром, который вскружил им голову, призывая к свободе. Капитан второго отряда недовольно поморщилась на сию ситуацию, не радостная тому, что снова придется приниматься за уборку и раскладывать все по местам, чтобы завтра с утра разобраться с нужной стопкой и приступить к новой. Она поднялась из-за стола, подошла к окну, взглянув в прозрачную стеклянную поверхность. Перед ней открывался вид на весь Сейрейтей, горевший множеством огней в ночи. Из-за яркого света в ночном небе не было видно звезд. Он застилал светила своим сиянием, слово ревностно охранял красоту «солнца», которое раскололось на множество частей. Листья деревьев, стоящих недалеко, шелестели и пели песни на мотив известный только им. Черные короткие волосы девушки хаотично задвигались, словно поддались соблазну ветра–хулигана, пускаясь в заветный и головокружительный пляс. Вот только хозяйка совсем не рада такому раскладу. Шинигами тяжело вздохнула, посмотрев в последний раз на Сейрейтей, и закрыла окно. Жизнь, творящаяся в кабинете, начала потихоньку умирать. Летающие документы успокоились и плавно снижались вниз, приземляясь на пол. Сой Фонг медленно разглядела весь бардак, который теперь царил вокруг, и принялась за уборку. Когда дело касалось работы, то девушка исполняла все идеально, выполняя даже больше положенной нормы. Этот раз не стал исключением. Засидевшись до полуночи, она успела сделать многое наперед и не планировала останавливаться дальше. Но только не в эту ночь. Наведя порядок, Сой вновь взглянула на часы. Стрелка на циферблате показывала полпервого ночи. Богиня смерти потянулась, расправляя свои затекшие конечности. Сегодня не нужно было идти на ночное дежурство. Вчера прошла ее смена, а значит осталось немного свободного времени на себя. Если бы раньше кто-то сказал капитану второго отряда, что она будет думать о чем–то другом, кроме работы, то она незамедлительно дала бы такому «сказочнику» в рожу, не жалея собственных сил. Свою должность Сой Фонг ценила больше всего, конечно, после госпожи Йоруичи. Знатная леди Шихоин всегда была на первом месте. Она — идеал, эталон женственности, грации и силы. Девушка обожала свою наставницу и ценила больше всех людей, которыми когда-либо дорожила. Только теперь шинигами заметила, что в последнее время с ней творится что–то странное. Почему–то не хватало свободного времени. Что бы лидер второй дивизии задумалась об отпуске? Уму непостижимо! Она тряхнула головой, отгоняя лишние мысли прочь, скидывая все на духоту в комнате, которая витала в воздухе. Покинув свой кабинет, девушка вернулась в личные покои, решив выпить чаю, а затем принять душ, чтобы набраться сил. Когда основные дела были завершены, капитан второго отряда не отправилась спать, чтобы утром приступить к излюбленным должностным обязанностям. Переодевшись в повседневную одежду, она покинула квартиру и отправилась своей дорогой, стараясь идти так, чтобы никто не заметил ее. Используя технику быстрой поступи, Сой Фонг смогла преодолеть расстояние в тридцать километров от Сейрейтея, остановившись перед заросшей чащей. Сама чаща представляла собой огромные бамбуковые заросли, пройти которые составляло непосильную задачу. Неопытный путник легко бы заблудился, плутая от растения к растению, в поисках выхода. Бамбук рос плотно друг к другу, не пропуская толику света, делая и без того недружелюбное место мрачным и агрессивным. Пейзаж вокруг выглядел скудно и однообразно, смотря на это зрелище, богиня смерти легонько зевнула, прикрывая рот ладошкой. Долгий путь утомил странницу, а проведенные часы за работой без перерыва, накладывали свой отпечаток. Она не в первый раз приходила в этот «отталкивающий лес», который совершенно ее не пугал и не страшил своим одичалым и диким видом. Сой Фонг зашла вглубь дебрей, утопая в растительности, что окружала ее, зная путь, как свои пять пальцев. Побродив по лесным тропам полчаса, она вышла на поляну, на которой росло множество различных лесных цветов и трав. Они доходили миниатюрной ростом шинигами до колен, намереваясь каждый раз запутать ее, чтобы та упала или споткнулась. Но капитан второго отряда вальяжно шагала, плавно переступая через каждый камушек, прятавшийся в земле. Это секретное место вдали ото всех, даже от госпожи Йоруичи. Сой Фонг нашла укромный край в тени одинокого дерева, присев на мягкую подстилку из травы, взглянула на наручные часы, увидев на стрелках три с половиной часа. Тяжело вздохнув, шинигами улеглась на земле, смотря в темное небо. Ночь постепенно отдавала свои права новой правительнице дня — солнцу, начиная потихоньку покрываться светлыми пятнами. В запасе осталось всего несколько часов свободного времени, а богиня смерти до сих пор не сомкнула своих глаз. Серые очи стали медленно закрываться от усталости, которая скопилась за день, погружая свою обладательницу в легкую дрему. Девушка далеко забрела в царство Морфея, не видя совершенно никаких снов. Сладкая и умиротворяющая нега продлилась около часа. Темный небосвод еще не спешил уходить вне бытие, но белых блик стало намного больше, чем раньше. Тишину на поляне нарушало пение птиц, что просыпались с утренними лучами солнца, и тихий шорох шагов по земле. На поляне появилась неизвестная личность, мягкая трава заглушала топот его ног. Походка, как у кошки, осторожна и бесшумна. Незнакомец остановился, осмотревшись по сторонам, словно искал что-то, ведомое только ему. Ничего не заметив, он досадно вздохнул, щелкнув пальцами, поглубже вздохнул воздух носом, сконцентрировавшись на окружающих запахах. Некто чувствовал благовоние: травы, животных, насекомых, но все это было не то. Раздраженно фыркнув, чужак оскалился, сделав вторую попытку. Вскоре послышался сладко–приторный аромат, который мог исходить только от души с сильной реацу, он усмехнулся своей неожиданной находке, цокнув языком, отправился на изучение сокровища, оставленного под деревом. Шинигами не подозревала об опасности, не слыша подозрительных звуков и шорохов, из–за усталости, свалившейся на нее за последние дни. Кто–то тихо и стремительно приближался к спящей. Когда неизвестный оказался рядом, он внимательно рассмотрел девушку, отмечая, что та совершенно беззащитна. Хищная улыбка расплылась на лице чужака. Неизвестный перекинул правую ногу через девичье тело, сел на колени, гаденько посмеявшись, обхватил руками горло своей жертвы, начиная душить ее. Богиня смерти резко распахнула глаза, почувствовав удавку на шее. Ее тело рефлекторно содрогнулось, а руки попытались отшвырнуть нарушителя спокойствия в сторону. Мышцы моментально напряглись, закаленные не в одном бою и постоянных тренировках. Сой Фонг резко повернулась на бок, чтобы скинуть противника с себя, она смогла застать его врасплох. Чужая хватка на мгновение ослабла, шинигами поспешила воспользоваться этой возможностью, расцепляя чужие конечности. Враг долго мешкать не стал, уцепившись за плечо девушки, с большими усилиями уложил ее обратно на спину, нависнув сверху. Он лишь больше раззадорился от ее попыток к сопротивлению, заключая запястья Сой Фонг своими ладонями, сжимая их до хруста, а сильные мужские ноги обвили с силой девичью талию. «Жертва» всячески брыкалась, не желая успокаиваться, парень вздохнул, произнеся: — Успокойся уже и взгляни на меня! От мужского голоса богиня смерти вздрогнула, прекращая чертыхаться, успокаивая свое обострившееся от адреналина дыхание. Она внимательно присмотрелась к нахальному существу, узнавая в нем знакомые и привычные черты бывшего врага, с которым когда-то вела битву в фальшивой Каракуре. И того, кого выпустила из темницы двенадцатого отряда. Арранкар победоносно усмехнулся, понимая, что соня, наконец, полностью вернулась в реальность и узнала его, но не спешил ослабить хватку на ее руках. Он прекрасно знал чем грозила закончиться эта невинная на первый взгляд затея. Стоит отпустить — сразу накинется с кулаками. Придется еще несколько часов отбиваться, пока шинигами не успокоится. Уж слишком тяжелым характером обладала «жертва», находящаяся в лапах «хищника». Джио полгода «тесно» общался с Сой Фонг и успел заметить, что они во многом похожи, хотя у каждого из них имелись свои различия. Порой шинигами была до занудства правильная, что бесило его. Она редко улыбалась, а тем более смеялась. Вега видел, как брови девушки нахмурены, а челюсть крепко сжата от дикой злобы на его «безобидную шутку». Он понимал, если расслабится, то горько об этом пожалеет. Вот чувство юмора у них явно отличалось. Продержав ее в плену минут десять, фрассьон почувствовал, что вспышка ярости улетучилась, и осмелился отпустить ее левую руку. Шинигами пронзительно взглянула на Пустого, будто хотела проделать в нем еще одну дыру, но бить не стала, а наоборот расслабилась. Джио усмехнулся, убирая свободной рукой черные волосы с женского лица, которые спутались после «поединка». Сой напряглась, неотрывно следя, ожидая следующего удара. Парень же лишь склонился и поцеловал ее. Девушка внезапно вспыхнула: то ли от возмущения, то ли от смущения. Она ударила мужское плечо, но Джио было безразлично ее сопротивление. Страсть накрыла с головой, и он не контролировал себя. Под чужим напором Сой Фонг сдалась и поддалась неизвестным до сей поры чувствам. От новых ощущений закружилась голова, а сердце бешено застучало в груди. Она никого не подпускала так близко к себе, но теперь готова довериться фрассьону. И вдруг шинигами вспомнила, что мужчины всегда злили и раздражали ее: Урахара — ленивый лоботряс; Омаэда — трусливый пройдоха. Они — мусор, а вот госпожа Йоруичи — иная. Мысли о дорогом человеке заставили сознание Сой Фонг протрезветь, а желание, как вода, сошло на нет. Проводница душ резко оттолкнула от себя Пустого. Он яростно на нее взглянул, не понимая, почему произошла резкая перемена в настроении пассии. Вега отстранился от девушки, отсев чуть в сторону, раздражение плескалось в его янтарных глазах. Слишком грубый и жесткий отказ злил его. Сой Фонг знала, что Джио больше нее склонен к переменам настроения. Она видела, как он тяжело дышал, пытаясь контролировать себя. Раньше Вега всегда ставил свое «хочу» на первое место, а чужие недовольства отметал, предпочитая попусту игнорировать их. «Значит, не только во мне произошли изменения», — промелькнула мысль в голове шинигами. Наконец, Вега нашел внутренний контакт со своим оскорбленными эго и гордостью, потихоньку успокаиваясь, привел мысли в нужный порядок. Недавно он стал замечать, что в нем появилось нечто новое. И всему виной эта вредная и противная женщина, сидевшая по соседству. Постепенно парень мирился с непростым характером подруги, приспосабливаясь к ней, потому что она — не враг или подушка для битья, а женщина — его женщина. По крайней мере, так подсказывали ему инстинкты, которым он привык доверять. Тишина давила на обоих, поэтому Пустой решил нарушить ее, интересуясь: — Что случилось? Сой Фонг съежилась от вопроса, взглянув в янтарные глаза фрассьона, задумавшись, как ответить. Мысли в голове путались и не складывались в единую, логическую цепочку, которая поможет ей объяснить свой поступок. Кое–как собравшись, она озвучила то, что волновало ее, когда она ступила на «неправильный путь»: — Ты и я… Это неправильно! От услышанных слов Джио склонил голову в бок, правая бровь слегка приподнялась, выражая тем самым бурное изумление от сказанного. На какое–то время он притих, глубоко задумавшись, поднес указательный палец правой руки к своей щеке, проведя отросшим ногтем по светлой коже, разрезая ткань эпидермиса, из которой засочилась тонкая струйка крови, а лицо приобрело серьезную и почти устрашающую гримасу, и спросил: — Что ты имеешь в виду? На его вопрос капитан второго отряда лишь нахмурилась, ощущая тяжелую атмосферу. В душе девушки неприятно заскреблись кошки, как жаль, что это была не госпожа Йоруичи. Она чувствовала, как реацу собеседника тяжелеет, а нервное состояние становится нестабильным, хотя его упорно контролируют. К ней оставались терпимы, что радовало гордость. Но раз Сой затеяла этот неприятный разговор, то придется отдуваться до конца, потому что их отношения больше продолжаться не могут. Женские губы на одном дыхании, стараясь не проглотить ни один слог, прошептали: — Арранкары и шинигами не могут быть вместе. Вега раздраженно фыркнул, сохраняя последние остатки самообладания, глубоко вдохнул, а затем выдохнул, прожигая своим взглядом собеседницу. Он был крайне раздосадован такими словами и не понимал, почему она думает о таких глупых, по его мнению, вещах. Ее «правильность» и «зацикленность на правилах» — самые главные недостатки в характере. С ними непросто мириться. Как–то давно они делились друг с другом своим прошлым. Сой Фонг кратко упоминала о своем детстве и о женщине, которую она ценила больше всех. — Почему ты думаешь о такой чепухе? — голос Пустого звучал спокойно и ровно, но богиня смерти знала, что за этой стеной пряталась кипящая лава, которая бурлила на самом краю. Терпение Джио подходило к концу, но она понимала, что этого невозможно было избежать. — Я — шинигами, а ты — арранкар. Я несу службу на одной стороне, ты на другой. Мы — враги, — сказала Сой Фонг. — Если наши «встречи» раскроются, то я лишусь своего звания. И что тогда обо мне скажут?! Кипение дошло до своего предела, Джио кинулся в сторону капитана второго отряда, хватая ее за плечи. Мужские пальцы сильно сжали закорки, девушка почувствовала боль, от которой едва взвизгнула, уставившись удивленным взглядом в янтарные глаза фрассьона. Его тело трясло от злобы и раздражения, фаланги еще прочнее давили на плечи, но ногти не впивались в покрасневшую от давки женскую кожу. Сой дернула плечами, стараясь ослабить стальную хватку, и вздрогнула, потому что голос игриво зазвучал прямо у уха: — Какая разница, что о тебе подумают? — прошептал Джио низким бархатистым тоном. — Разве тебе нехорошо со мной? — бас заглох, и девушка почувствовала, как по верхушке ушной раковины заскользило что–то влажное и теплое. Щеки шинигами моментально покраснели, словно свидетельствовали о «сладких речах» негодяя, который вновь воспользовался положением, играя на ее слабостях. Сой молчала, не зная, что ответить. Зато Вега все понимал, и ухмыльнувшись своей маленькой победе, продолжил: — Та женщина, — девушка моментально напряглась, — не побоялась, стала свободной. Оставила все позади, даже тебя, — слова, как нож, проходились по внутренним не затянувшимся ранам Сой. — Ты никогда не сможешь ее превзойти, если все время будешь прятать голову в песок. Все нутро богини смерти сжалось в комок, а затем тяжким грузом упало ко дну. Она чувствовала, как все внутри разрушалось, арранкар тронул запретное, самое сокровенное, куда вход был закрыт, ударив по больным местам. Сой прикусила нижнюю губу от негодования и обиды, которые кольнули в груди, уступив место ярости. Девичья рука замахнулась, оставив красный отпечаток пощечины на мужской щеке, а из глаз шинигами потекли горькие слезы, говорящие об униженном достоинстве. Не ощущая на себе больше никакого давления, она покинула поляну, решив, что на этом их неприятный разговор будет закончен. Солнце медленно поднималось из-за горизонта, и свидетельствовало о том, что начинался новый день, а значит пора приступать к повседневным делам. Джио изумленно посмотрел ей вслед, приложив к щеке свою руку, но ничего не сказал, не попытался остановить. Его гордость трубила о том, что это недопустимо! И он прислушался к своей эгоистичной сущности. Встав с земли, Пустой развернулся в противоположную сторону, и направился в только ему известном направлении. Кожа на щеке нещадно ныла и горела, а сам Джио был взбешен до чертиков. Теперь он понял, что это прекрасное начало их общего конца, в котором поставлена точка. На утро Омаэда вернулся на рабочее место раньше обычного времени. Солнце за горизонтом лениво освещало небо, а он едва проснулся с первыми лучами, и быстро собравшись, «полетел» на работу, стараясь прибыть туда раньше своего капитана. Начальство в такое время только просыпалось у себя в покоях, приходя где–то за полчаса до начала рабочего дня. Лейтенант знал, что вчера мелкая пронырливая шинигами осталась в кабинете до глубокой ночи, уединяясь с бумажками. Он был прекрасно осведомлен о таком поведении, поэтому не перечил ей в этом. С самого начала их знакомства Маречиё не заботила судьба пришедшей на должность капитана Фонг. Мужчина не понимал, почему место Шихоин заняла ее ученица. На первый взгляд Сой Фонг не выделялась ничем особенным, кроме маленького роста, хрупкого телосложения и холодного высокомерного взгляда в его сторону. Тогда скрестив руки, Омаэда молча хмыкнул, усмехнувшись, подумал: «Она здесь точно долго не задержится. Слишком мало потенциала». Теперь же он понимал, что ошибся с самого начала, как только увидел ее. Показная хрупкость — иллюзия, вызывающая жалость, дурманила сознание, заставляла недооценивать своего противника. Напротив, Сой Фонг оказалась сильной, вольной и очень агрессивной. Она никому не давала спуску в отряде, а особенному ему. Тело лейтенанта прекрасно помнило все удары капитана за промахи и ныло от ощущения встречи с новыми. Сой Фонг никогда не являлась образцом почетного лидера. Но все подчиненные карательного отряда следовали за ней, и он был одним из них. Она всегда говорила жестокие и бессердечные слова: «Ты сам виноват в том, что слаб. Если ты продолжишь дальше ныть, то лучше дай убить себя врагу, тогда пользы от тебя будет намного больше. Здесь нет места тюфякам и нытикам, Омаэда». И благодаря им ему приходилось становиться сильнее, в желании доказать обратное, но трусливую натуру никуда из себя не вытряхнешь. Маречиё богат и весьма капризен, а его капитан — строга и никого не слушает. Закрыв за собой дверь, лейтенант вынул из рукава формы шинигами упаковку с едой, решив ее запрятать в укромном месте, чтобы капитан второго отряда не нашла. Он часто перепрятывал свои заначки, но Сой Фонг умудрялась их находить и выкидывать в мусорное ведро, а нерадивого подчиненного наказывала. Маречиё ничего не мог с собой поделать, так как отличался отменным аппетитом, который не давал ему покоя. Успев затаить пару упаковок, он подошел к столу капитана, но резко попятился назад, и запнувшись о собственные ноги, приземлился на пятую точку, создавая шум. На деревянной поверхности крепким сном спала лидер второй дивизии. Сой открыла глаза, медленно поднимаясь, тело ныло от неудобного положения. Она совершенно не спала ночью, прибыв утром в свой кабинет, просидела за столом, пока не задремала. Но сон продлился недолго, пока богиня смерти не услышала посторонний звук. Капитан прищурила глаза, узнавая распластавшегося на полу лейтенанта, просканировала его взглядом, и заметила с поличным. Губы девушки скривились в раздраженной ухмылке, а во взгляде загорелся недобрый огонек, не означавший ничего хорошего. — Что такое, Омаэда? — грозно произнесла Фонг, выйдя из-за стола и разминая руки. — Решил перекусить с утра пораньше? — плавно приблизилась к своему подчиненному. — К–к–капитан, это не то, что кажется! — замямлил Маречиё, пятясь назад и размахивая руками. — Я… я… в–все объясню! — буквально завопил мужчина, ожидая того, что с ним сейчас будет. — Правда? — ехидным тоном спросила Сой, продолжая свое наступление. — Что ж, я вся внимание. По лбу лейтенанта соскользнула капелька пота, нервная дрожь охватила тело, а взгляд забегал из стороны в сторону в поисках куда скорее улизнуть. Он понял, что Сой Фонг не просто в плохом настроении, а в ужасном; надо как можно быстрее отсюда сваливать, пока еще жив. Обычно капитан всегда была равнодушной ко всем, не выражала эмоций и в целом вела себя спокойно. Но это утро явно не задалось. Омаэда боялся даже представить, что могло так разозлить наследницу клана Фонг. Но еще больше страшило то, что под удар подвернулся именно он с едой. Даже зубы, словно стучали от холода. Мужчина молчал, не зная, что сказать, да и мысли были заняты лишь собственным спасением. Но Сой не нуждалась в чужих оправданиях, добравшись до лейтенанта, схватила его за ухо и поволокла к выходу. Подчиненный болезненно айкнул, собирая своей нехилой тушей ковры под собой, схватил женское запястье, стараясь оторвать от себя, но капитан сильнее сжала пальцы. Открыв дверь, шинигами выставила лейтенанта, и отпустив, пнула под зад, что тот покатился кубарем по ступенькам. Потерев руки, она хмыкнула, вернулась в кабинет, громко хлопнув дверью, и принялась за свои должностные обязанности. Как бы Сой Фонг не пыталась сосредоточиться на работе: все валилось из рук. На важных документах появлялись ошибки, постоянные исправления и перечеркивания. Фыркнув, она приложилась лбом о стол, пытаясь изгнать из своей головы недавние события. Положив письменную принадлежность на стол, решала, как дальше быть. Слова Пустого отразились в памяти, подобно прожженному клейму на коже, заставляли почувствовать вкус горечи и раздражения. Члены карательного отряда стали подозрительно тихими и старались всячески избегать встречи с капитаном. Похоже, их утренняя ссора с Омаэдой разбудила всех в ближайшей округе. Сам лейтенант старался не попадаться на глаза. Впрочем, он никогда не стремился работать, что уж говорить о миссиях. Гораздо больше ему было важнее показать свой материальный достаток, чем заниматься пользой для Общества душ. Решив, что так дальше продолжаться не может, девушка поднялась с рабочего места и отправилась к начальству, стоящему выше по карьерной лестнице, с заявлением об отпуске. Сама богиня смерти не могла предположить, что с ней такое случится. За последние несколько десятилетий она отказывалась от отдыха, работая не покладая рук, но сейчас душевная организация была готова взорваться. Она не хотела кого–то беспокоить своим напряженным настроением, понимала, как это может сказаться на общем настрое отряда в целом. Такое просто немыслимо допустить для капитана второй дивизии Готей–13. Через несколько дней заявление было рассмотрено и одобрено. Прошла неделя с того момента, как начался отпуск Сой Фонг. За этот период она поняла, что совершенно не знает, что делать с таким большим количеством времени. Только девичье тело познало больше изнурения от продолжительных тренировок. Нагрузка каждое занятие «набирала в весе», доводя мышцы до предела. Богиня смерти никогда не боялась одиночества; ее тяготили мысли о ее прошлых отношениях с арранкаром. Ее решение — верное, самое правильное, в нем не может быть колебаний. Шинигами и арранкары — враги по природе. Первые — защитники людских душ, вторые — пожиратели. Иного взаимодействия между ними быть не могло. Вот только черви–сомнений зародились внутри Сой, шебуршели, вились, размножались, становясь все больше, и заставляли жалеть о таких выводах. Отчего–то ее тянуло обратно в сети взрывного и хитрого арранкара, который словно привязал ее к себе. Она боролась с собой, заглушая зов о неправильном. Внутреннее сражение утомляло намного сильнее: не было средств, чтобы превозмочь своего худшего врага — саму себя. Сой лишь подавляла свои истинные эмоции и чувства, но никак не имела власти над ними. А они только сильнее овладевали ей, начиная диктовать свои условия. Она успела испробовать много техник по устранению лишнего в голове и душе, но так и не выкорчевала остатки. Богине смерти казалось, что безумие медленно распространялось в ней и сводило с ума. Поняв, что самостоятельно со своими проблемами Фонг не справится, она отправилась в людской мир: в город под названием Каракура, где жил единственный дорогой человек. Сой Фонг остановилась у порога небольшого аккуратного магазинчика, на вывеске которого было написано: «Магазин Урахары». Шинигами презрительно фыркнула на фамилию владельца сего заведения. Она с трудом переваривала этого гнусного, хитрого, ленивого пройдоху, вид которого вызывал злость и раздражение. Сой не понимала, что ее госпожа могла найти в этом унылом и неотесанном человеке. Но ей пришлось смириться с выбором Шихоин, который она никак не комментировала. Киске для Йоруичи не просто лучший друг детства, а некто особенный. Сой догадывалась об этом и каждый раз бесилась еще сильнее, стоило только появиться Урахаре на горизонте. Этот мужчина пленил и похитил сердце ее наставницы. Как бы в прошлом не пыталась Фонг противостоять этой связи: ничего не вышло. На все аргументы против Урахары Йоруичи предпочитала отшучиваться, считая, что ее ученица испытывала влюбленность по отношению к нему. Но в сердце юной Шаолинь не было любви, там таились беспокойство и плохое предчувствие. Так и случилось: влекущая свобода, в лице Урахары, звала за собой. Подальше от скучных обязанностей на работе, семейных ценностей, традиций и долга. И Шихоин, не колеблясь, отправилась за ним и за своими мечтами. Но больше юную ученицу расстроило то, что госпожа оставила ее позади. Тогда презрение к Урахаре переросло в ненависть, а темный сгусток осадка перешел и на светлые чувства к бывшей наставнице. И месть стала единственной мыслью в голове. С тех пор много воды утекло: Сой простила свою госпожу, но отголоски прошлого никуда не исчезли. Отношения с Урахарой были натянутыми, но капитана второго отряда устраивал такой расклад — дружить с ним необязательно, а вот сотрудничать приходилось. Фонг признавала его ум, способности и изобретательность. Пускай Киске — лентяй, но он является гением в своем деле. И все в Обществе душ полагались на него во многом. Но богиня смерти не нуждалась в его помощи, а явилась с визитом к своей бывшей наставнице. Она единственная, у кого можно спросить дельный совет в непростой ситуации. Но Сой не собиралась прямо рассказывать о своей проблеме, так как это ее личные замыслы, и опасалась неодобрения со стороны. Девушка уже минут пятнадцать стояла у прилавка, замявшись, не решаясь зайти. Окончательно сдавшись своей нерешительности, капитан второго отряда повернулась обратно, чтобы уйти прочь, но едва сделала шаг в сторону, как дверь позади открылась и раздался мужской мелодичный бас: — Оя–оя. Какие редкие гости нас сегодня посетили! Услышав голос позади себя, богиня смерти напряглась, между девичьими бровями образовалась складка, а челюсти плотно сомкнулись. Она узнала обладателя ехидного приветствия, глубоко вздохнула, приводя свое эмоциональное состояние в стабильное, хотя ей хотелось в ответ сказать какую-нибудь колкость. Владельца магазина проще всего игнорировать, чем вступать в словесную перепалку. Сой развернулась к нему лицом, на котором отражалось безграничное спокойствие, молча кивнула в знак приветствия. Киске внимательно оглядел одежду Фонг, заметив, что на ней не было формы карательного отряда. Бывшая ученица Йоруичи очень редко появлялась на пороге его дома. В основном она приходила по каким–то заданиям, например, за гигаем — искусственным телом для шинигами. Иногда Сой наведывалась к Шихоин, но они сразу же уходили на прогулку по городу и по магазинам. — Я так понимаю, ты пришла к Йоруичи–сан, Сой Фонг–сан. Она ушла за молоком. Скоро вернется, — нарушил тишину мужчина в полосатой шляпе, прикрывая свое лицо веером в руке. — Я не договаривалась о встрече, — отозвалась шинигами, прожигая строгим взглядом собеседника. — Пожалуй, мне лучше уйти. — Ой, брось, — усмехнулся мужчина, скрывая некий смешок за кашлем от ее детского поведения, — Йоруичи–сан как раз на днях вспоминала о тебе. Заходи внутрь, — Киске махнул рукой, скрылся на миг внутри помещения, отворив дверь сильнее. — Она будет рада тебя наконец увидеть. Девушка проследовала за хозяином магазина, разувшись у входа. В комнате творился хаос из различных товаров, которые совсем недавно поступили на продажу. Они ждали своего часа на оформление и место на складе. Шинигами давно не удивляло то, что творилось в магазине. Урахара всегда был неряхой, неуспевающим закончить все быстро. — Чай будешь, Сой Фонг–сан? — спросил из вежливости Киске свою гостью. Она кивнула и, не дожидаясь приглашения, присела на ближайший стул в ожидании Йоруичи. Мужчина окликнул двух подростков, которые находились неподалеку, попросив их сделать чай. Дзинта, рыжеволосый паренек, недовольно пробурчал на заявление «старика», сказав о том, что он не слуга, а Уруру, темноволосая юная леди, попыталась его успокоить, говоря что–то ободряющее, напоминала о правилах гостеприимства. Прошел час с того момента, как капитан второго отряда оказалась в лавке шляпника, чай был давно выпит, а от Йоруичи не было ни слуху ни духу. Киске упорно пыхтел над завалами, постоянно что-то сверяя со смятым листком в руке, перечеркивал, пересчитывал и вновь что-то записывал. Похоже, у Тессая — работника, который обычно занимался складом, — сегодня выходной, и тот отлучился в город по своим делам, оставив всю головную боль на владельца магазина. Сой надоело сидеть на месте, она знала, что Киске не соврал ей, просто Йоруичи могла задержаться там, где находила веселье. Она поднялась и подошла к мужчине, протянув руку, осторожно вытянула листок из чужих пальцев. Урахара вздрогнул от неожиданности, увлеченный своей работой, он не заметил, как гостья приблизилась к нему, забрав злополучный мятый комок бумаги. Серого цвета глаза раскрылись шире, удивленно уставившись на шинигами, внимательно изучая, как капитан второго отряда читала содержимое. Сой положила бумажку на стол, запомнив все, что написано на ней. Осмотрев комнату, она быстро нашла первый товар, подойдя к нему, взяла в руки, и кратко пояснила Киске, который до сих пор на нее пялился: — Я помогу. Благодаря ее помощи, работа стала протекать гораздо быстрее. Богиня смерти прекрасно ориентировалась на складе, раскладывая товар по нужным местам. Иногда она задавала мужчине вопросы, когда сомневалась в том, куда стоит положить вещь. Урахара был очень ошарашен ее инициативой. Он давно знал о неприязни Сой в его сторону и привык к такому поведению. Киске всегда забавляла такая детская реакция на него, даже спустя сто лет, Сой не изменила отношения к нему. Он часто подшучивал над ней, поднимая себе настроение. А в ответ получал колкости, грубость и обиду. Иногда его попросту игнорировали, словно его и на свете не существовало. Но сейчас девушка вела себя совершенно иначе. Киске чувствовал холод и дистанцию, идущие от бывшей ученицы Йоруичи, но ненависти среди них не наблюдалось. Сой Фонг была совершенно спокойна, словно не существовало давней односторонней вражды между ними. Совместными усилиями они закончили раскладывать и сортировать товар: Урахара вел и подсчитывал общую статистику, а Фонг собирала мусор с пола. В помещении подуло сквозняком, когда дверь со скрипом отворилась. Капитан второго отряда обернулась, решив, что в магазин зашел какой-то посетитель, но на входе застряла сама Йоруичи, с удивлением переводя взгляд с ученицы на друга детства. Отчего-то Шихоин озорливо заулыбалась, в янтарных глазах заплясал огонек веселья, и она произнесла с иронией: — Смотрю, вы здесь мило воркуете, голубки. На фразу подруги Урахара растерянно почесал левую щеку, на которой отросла щетина, рукой накрыл губы, скрывая за ней улыбку. Правый глаз Сой нервно задергался, скулы покрылись густым румянцем, а ее тело затрясло, как в старые добрые времена, когда она была еще юной и неопытной, она крикнула: — Да ни в жизнь! — Шучу-шучу, — весело признала свое «поражение» Йоруичи. На самом деле она изумилась тому, что Сой и Киске могли работать сообща и совершенно не ссориться. Она зашла в дом, закрыв за собой дверь, и поставила пакеты с продуктами на пол. В комнате все сверкало чистотой, смуглая женщина помнила, какой бардак здесь находился утром и думала, что Киске управится с ним лишь через несколько дней. Шихоин обрадовалась тому, что любимые ею люди существовали вместе. Сой очень редко прибывала в Каракуру из-за своего плодотворного графика, но увидев свою ученицу в повседневной одежде, сразу поняла, что та на заслуженном отдыхе. Она подошла к девушке и, обняв ее, сказала: — Как же я рада, что ты наконец нас навестила. Сой обняла госпожу в ответ, и впервые за долгое время искренне улыбнулась. Шихоин отпустила ее, взяв за руку, повела дальше в дом. Там им предстояла долгая беседа. Новостей за большой промежуток времени накопилось много. Прошло три дня с того момента, как Сой переступила порог дома ненавистного ей человека, Урахары. Она так и не решалась завести важный разговор, который был ее главной целью пребывания в мире людей. Йоруичи видела смятение бывшей ученицы, но не спрашивала о ее переживаниях. Женщина прекрасно помнила о характере Сой. Он не такой уж и сложный, как думают обычно окружающие, незнакомые близко с Фонг. Достаточно просто пообщаться с Сой получше и сразу предстает картина того, кто перед тобой. Шихоин давно знала о заморочках своей ученицы. Для чужих людей она — ровная, неприступная крепость, которая прячет ценное внутри; для близких — кроткая, мягкая, любящая и преданная. До безумия преданная, отчего с трудом прощала предательство. Для дорогого человека Сой готова отдать всю себя целиком. Для нее не существовали границы жертвенности, если речь шла о родных. Йоруичи опасалась верности Фонг, видя во взгляде серых глазах смирение и фанатизм. Она никогда сама не желала покорности и не хотела, чтобы прислуживали ей, когда носила титул госпожи дома Шихоин. Клан Фонг от поколения к поколению служил ее семье, не изменяя своим традициям. Женщина не видела проблемы в последовательности Сой за ней, гораздо больше ее огорчало то, что бывшая ученица никому больше не могла открыть свое сердце. Одна привязанность к кому-то губила и разрушала значительно сильнее, чем несколько к разным людям. Шихоин расположилась на старом, немного ветхом, диванчике, закинув ноги на спинку, положила руки под подушку. В магазинчике совсем не было посетителей, что наводило полнейшую скуку. Она тяжко вздохнула, смотря в потолок на узорчатую плитку, старалась чем-то себя занять, затем перевела взгляд на соседку, которая находилась неподалеку. Сой сидела на кресле у головы наставницы, держа в руках раскрытую книгу, увлекаясь ее содержимым. Женщина вытащила руку из-под укрытия и помахала ей перед лицом Фонг, не дождавшись какой-либо реакции, цокнула языком и приподнялась с дивана. Она потянулась и коснулась короткой пряди волос капитана второго отряда, сжав ее между кончиками указательного и большого пальцев. Волосы Сой: жесткие, непослушные, неровные, как колючки ежика. Они торчали в разные стороны. Йоруичи вздохнула, прикрывая свои янтарные цветом глаза, и вспомнила о давних временах, когда Сой была у нее на попечительстве. Тогда ее ученица имела среднюю длину волос, а пряди аккуратно лежали на плечах. Шихоин любила ухаживать и расчесывать волосы юной Шаолинь, на лице которой всегда красовалась счастливая улыбка. Нынешняя Сой носила до безобразия короткую и ассиметричную прическу, которая «не дружила» с расческой, а во взгляде серых очей таилась печаль. Йоруичи считала, что «стрижка под мальчика» убивала всякую женственность в бывшей воспитаннице. Перестав трепать чужие волосы, она ожидала какой-либо реакции от Фонг, но та полностью сосредоточилась на рассказе и игнорировала происходящее. Женщина обиженно фыркнула, приподняв правую бровь, она сверлила гостью взглядом, а затем резко потянула Сой за щеку. Девушка поморщилась и лишь отмахнулась свободной рукой, сосредоточившись на чтении. Вот-вот она была готова узнать, кто же убийца, что проворно скрывался от самых профессиональных детективов в произведении, которое читала. События приближались к своей развязке, отрываться от книги совершенно не хотелось. Сой проигнорировала второй толчок в свою скулу, потом третий, затем четвертый, когда тронули в пятый раз, терпение медленно стало покидать гостью дома Урахары. На шестой — она резко ударила по чужой руке, отчего раздался громкий хлопок и тоненький голосок: — Ой… Фонг плотно сжала челюсти, тоненькие брови нахмурились, выказывая агрессию и раздражение своей обладательницы, пальцы сжались в кулаки, а книга валялась на коленях. Нужная страница произведения потерялась среди прочитанных, а главный момент истины ускользнул от читательницы. Сой была не просто зла, а буквально кипела от бешенства, как чайник. Тишина в комнате нарушилась громким женским ором: — Сколько раз я должна просить тебя не лезть ко мне, пока я занята?! Глаза Шихоин удивленно раскрылись, когда она услышала крик своей подопечной. Сой никогда себе не позволяла такого тона в присутствии наставницы. Впервые в жизни Йоруичи видела гостью по-настоящему сердитой. Даже в далеком прошлом, когда она покинула ее, в безразличном лице Фонг не было ни намека на злость. Лишь в битве Сой дерзко ухмылялась, уверенная в своей безоговорочной победе и силе, которую приобрела за десятилетия тренировок. Йоруичи оказалась в замешательстве. Казалось бы, что она через многое прошла на своем пути. Ничто не могло заставить ее так изумиться, как простой крик Сой. Он, как кинжал, поразил смуглянку до глубины души, заставив ее замереть на некоторое время. Фонг все еще сверлила нарушителя спокойствия колким взглядом. Длилось это недолго. Всего несколько секунд. Лик девушки покрылся румянцем, взгляд стал хаотично бегать, в нем четко читался приступ паники. Сой швырнула книгу на пол, подскочив с кресла, она схватила руку наставницы. Девушка присела на краешек дивана, где лежала госпожа, и накрыла своей ладонью руку, которую мгновение назад отшвырнула от себя. Шихоин почувствовала нервную дрожь пальцев на своей длани, и то как их хозяйка напряглась. Женщина сжала чужую ладонь, давая понять, что все в порядке. Тишину в комнате нарушил тяжелый вздох гостьи, а после раздался ее голос: — П-простите… меня, госпожа Йоруичи. Я… не хотела. Сой не смела смотреть в глаза наставницы, покусывая свою нижнюю губу от досады за свой поступок. Зубы сильнее впивались в нежную кожу, которая начала приобретать багровый оттенок. В комнату вновь возвратилось молчание, словно посторонние звуки умерли, пребывая в небытие. Чем дольше Шихоин никак не реагировала, тем сильнее Фонг сжимала челюсти, принося себе новые порции страданий. Она считала, что по праву заслужила их. Ведь поднять руку на собственное божество было немыслимым и непростительным грехом. Нижняя часть губы посинела, а из рта текли маленькие струйки крови. Они стекали по подбородку, срывались с него вниз, на пол, где окончательно разбивались на малюсенькие осколки. Йоруичи очнулась, словно отошла от долгого сна, свободную руку положила на черные волосы Фонг. — Все хорошо, — ласково проговорила смуглянка, стараясь успокоить свою глупую и испуганную ученицу. — Взгляни на меня, Сой. Гостья осмелилась поднять свою голову, взглянув на госпожу. Ее голос помог ей расслабиться, а прикосновение к голове заставило скулы гореть ярким пламенем еще сильнее. Девушка молчала, смиренно сидя у дивана, ожидала приговора, который для нее приготовила Шихоин. Но женщина не спешила нести осуждение, а лишь прищурила янтарные глаза, отмечая, что ученица морально подавлена. Когда она появилась на пороге дома Урахары, то не могла поверить, что Сой и Киске могут ужиться вместе, работая сообща: без ссор, криков и тупых подколов. За три дня, которые Фонг прожила у них, Йоруичи заметила, как девушка спокойно общалась с Урахарой. При этом она всегда оставалась отстраненной и погруженной в свои собственные мысли. Именно тогда смуглянка задумалась о том, что Сой о чем-то сильно беспокоилась, но сразу же откинула свою теорию, так как ученица всегда старалась быть серьезной. Только в момент удара Шихоин поняла, что оказалась права. Она успела позабыть, что Фонг слишком гордая, чтобы просить помощи даже самых близких людей. — Хочешь о чем-то спросить? — тихо спросила Йоруичи, потянув девушку за руку, призывая ее подняться с пола, чтобы та села на диван. Сой послушно последовала за ней, присев аккуратно рядом, крепче сжала ладонь госпожи, ища поддержки в физическом контакте. — Возможно. Просто не знаю, как правильно спросить, — она замолкла, а Йоруичи продолжала гладить ее по голове, словно старшая сестра утешала младшую. Гостья прикрыла глаза, погружаясь в воспоминания далекого прошлого, которые были наполнены счастьем и радостью. Но хорошее всегда длилось недолго. Радужный мир юной Сой разрушил ураган, которого звали Урахара Киске. Он мигом вскружил ее госпоже голову, заставив последовать за собой. Когда Йоруичи ушла, Сой возненавидела Киске за разруху вокруг, а госпожу за предательство. Но больше всего Фонг возненавидела себя за то, что доверилась кому-то. С тех пор капитан второго отряда верила лишь себе, отрекаясь от близких отношений с кем-либо. Разорванные связи с Шихоин были восстановлены, но боль никуда не исчезла спустя века. До сих пор Сой не верила никому, кроме своей госпожи. Даже собственные подчиненные боялись и сторонились грозную Фонг, но уважали ее силу и способности. Она никогда не улыбалась, спрятав глубоко внутри истинные эмоции за «маской». Но один мерзкий, противный арранкар сумел прочитать ее, как раскрытую книгу. Еще тогда в битве над фальшивой Каракурой, когда он сказал про то, что ей не все равно на собственного лейтенанта, которого она защищала, как притворялась слабачкой, чтобы нанести удар в слабую точку. В подземной темнице Маюри: Вега снял с Фонг ее «маску» серьезности и безэмоциональности, которой она пользовалась много лет. Джио слишком быстро сблизился с Сой, ставя под сомнение то, во что она верила. Бывший враг нашел брешь в крепких и толстых стенах, которые выстроены для защиты от окружающих, создал в них щель, давая им стать трещинами. Фонг и сама стала замечать, что стала верить в свою ложь, а Джио ненавидел примитивное вранье. И как бы капитану второго отряда не нравились слова Веги в свой адрес, глубоко в душе она признавала его правоту в том, что всегда «прятала голову в песок». Девушка вспомнила о пронырливом и раздражающем фрассьоне, а также об их ссоре и его последних словах — на что громко фыркнула; Йоруичи удивленно взглянула на нее, пытаясь понять происходящее. Сой отклонилась от ласк госпожи, вытерев кровь с подбородка, и задала вопрос: — Скажите, госпожа Йоруичи, когда вы покинули Общество душ с Урахарой — разве вам не было страшно? Сбегая вместе с ним, вы прекрасно знали, что потеряете все: дом, титул, положение и близких! Вы прекрасно понимали, что станете не госпожой Йоруичи, а просто Йоруичи. Предательницей. Изменницей. Гонимой и проклинаемый всем Сейрейтеем. А все ради чего? Ради мнимой свободы? Или ради ленивого балбеса? Слова ученицы поразили Шихоин своей прямотой и открытостью. Они заставили ее немного напрячься, так как она никогда не думала, что Сой будет задумываться об истинных причинах. Женщина знала о прошлой обиде Фонг за то, что оставила ее позади, но все-таки смогла дать тогда ответ. Сой получила в «наследство» тяжелую ношу в виде должности капитана второго отряда Готей-13 и командира тайных операций в специальном отделе. Теперь бывшая ученица спрашивала не о себе, а о причине такого поступка. Шихоин взглянула на ученицу своими янтарными глазами, растянула губы в улыбке, желая отшутиться, но резко осеклась. Она увидела, как Сой сидела в нервном напряжении, желала раствориться и исчезнуть в воздухе, сложив руки на коленях. Ее маленькие пальцы ногтями впивались в ладони, нижняя губа посинела от истязания зубами, а сама гостья переводила взгляд, то на Йоруичи, то на пол, повторяя свои действия по кругу. Шихоин еще никогда не видела Фонг в таком состоянии. С ней творилось что-то странное, чего никогда не происходило. Видя, как ученице плохо, она захотела ей помочь и неважно какие неудобные вопросы задаст Сой. Йоруичи вздохнула достаточно громко, так что Сой прекрасно слышала в ее вздохе «озадаченность», правой рукой она стала поправлять свои длинные волосы, слетевшие на плечи, и закрыла глаза. — Нет никакой особой причины, — начала она, Фонг с удивлением на нее взглянула, но тут же отвела взгляд, смущаясь. — Хотя я немного приврала, — женщина невесело улыбнулась, начиная заплетать свой хвост в косу. — Мне никогда не нравился мой статус в обществе. Я родилась принцессой, но никогда не хотела быть ей. Все, что перешло мне в наследство от семейства — это пост главы и работа капитана в Сейрейтее. Так было всегда, в каждом поколении нашей семьи. Кто-то нес наше «бремя». Но для меня же это стало удавкой на шее, которая с каждым годом затягивалась сильнее. Я практически задыхалась от того, чего делать совершенно не хотела. Мне не нужны титул или статус аристократии. Все это претило мне. Я старалась смириться со своей участью, потому что традиции должны быть соблюдены. Но так лишь сильнее мучила себя, — она остановилась, прикусив нижнюю губу, не скрывая своей печали от нахлынувших воспоминаний. — Я терпела и думала, что вот-вот привыкну. Перестану мечтать о свободе. Ведь многие были бы рады оказаться на моем месте. Но проходило время, а я так и не смогла выбросить «неправильные мысли» из своей головы. Потом… много чего произошло. Со мной случились прекрасные вещи. Я познакомилась с тобой, Сой Фонг, — женщина остановилась, взглянув на девушку, подмигнула ей. Сой сильно изумилась словам своей госпожи. Она ожидала любого ответа. Но только не такого, который бы касался как-то ее. Фонг удивленно взглянула на свою госпожу. Йоруичи увидела, как глаза Сой широко раскрылись, губы, истерзанные зубами, слегка приоткрылись, на щеках заискрился красный румянец. Женщина с азартом хохотнула над бывшей ученицей. Ей казалось, что она никогда не устанет смущать ее. Сколько бы лет не прошло, а Сой все так же реагировала на ее слова. Фонг закрыла лицо руками, стараясь скрыть свои чувства. — Госпожа, вы просто издеваетесь надо мной, — ее голос был тихим и зажатым, но стальные нотки проскальзывали в нем. Если бы в комнате не было тишины, которая стояла между ними, то Йоруичи никогда бы не расслышала ее слова. Определенно женщина игралась с гостьей дома. Шихоин прищурила свои хитрые янтарные глаза, впериваясь сильнее острым взором в ученицу, словно проверяла Фонг на выдержку. Подопытная справлялась с задачей. Йоруичи оценивала душевное состояние Сой, которое находилось в шатком состоянии. Она поняла это сразу же по реакции гостьи. Сой никогда не стеснялась показывать свои истинные чувства перед ней. Она никогда не закрывалась руками и не стремилась укрыться в уголке, либо просто сбежать. Наоборот Фонг всегда встречала Шихоин с распростертыми объятиями, принимая любой ее жест. Теперь она точно знала, что с гостьей не все в порядке. Как бы Сой не пыталась скрыть свои чувства, Йоруичи жила давно на этом свете и имела больше опыта, чтобы замечать мелочи, которые невозможно скрыть за всеми масками. — Вовсе нет, — отозвалась женщина. — Ты же знаешь, что я никогда не говорю просто так, — она продолжила смотреть на Сой. Та, немного успокоившись, убрала руки с лица, осмелилась взглянуть на свою госпожу, и кивнула, ответив: — Признаю вашу правоту. — Вот видишь. Я никогда не вру, — ласково улыбнулась Шихоин, перестав рассматривать Сой. На несколько минут между ними воцарилось молчание. Каждый думал о своем. Фонг переваривала сказанное Шихоин, пытаясь найти в ее словах ответы на вопросы, которыми она мучилась все это время. Сой глубже погружалась в свои мысли, начиная понимать смысл сказанных фраз Джио. Она так долго «пряталась в песок», что потеряла саму себя, растворяясь в образах. Чем больше она думала, тем сильнее понимала, как же она заблуждалась во всем. Образ Йоруичи как идеала и богини рушился в ее глазах. Он падал карточным домиком, осыпаясь на множество частей. Фонг никогда не задумывалась над тем, что саму Шихоин может что-то угнетать. Когда они проводили много времени вместе, то даже не заметила тоску в глазах той, кого ценила и уважала больше жизни. Йоруичи — не святая, не идол, не идеал, которым Сой сама стремилась стать. Йоруичи — простая девушка со своими чувствами и переживаниями. Сой всегда думала, что Богам неведомы чувства. Они сильны, властны, справедливы и страшны в своем гневе. Боги не ошибаются. Йоруичи была такой же грешницей в бессмертном теле, как и сама Сой. От всего осознания Сой начало трясти. Дрожь мигом отозвалась во всем ее теле. Йоруичи вновь обратила внимание на гостью, когда почувствовала вибрацию от дивана, на котором обе сидели. Увиденное заставило ее изумиться: все тело Фонг тряслось в нервной дрожи. Женщина почувствовала то, как ее спину обхватили тонкие женские руки, от которых она вздрогнула. Сой крепко обнимала свою госпожу, прижимая ее к себе. Девушка положила свой подбородок на плечо женщины, сжимая ее крепче в объятиях. Изумленная Йоруичи почувствовала бешеный ритм сердца в груди, но не в своей, а в груди Сой. Гостью продолжало трясти, но она бережно обнимала Йоруичи. Шихоин растеряла всякий дар речи, замявшись, пыталась понять, что же происходило в голове ученицы. — Простите меня, — услышала она тихие и слабые нотки в голосе. Йоруичи напряглась, не понимая, за что Сой перед ней извинялась. — Я всегда считала себя жертвой обстоятельств. Что виноват, кто угодно, но не я, — Йоруичи не видела лица Сой, но могла себе представить, как печаль заскользила по нему, — была такой эгоисткой, думая все время о себе, — вздохнула Сой, после небольшой паузы продолжая говорить: — Я так была ослеплена вами. Хотела быстрее достичь своей звезды. Работала как проклятая, выкладываясь на полную, не жалея себя. Все, чего желала, быть с вами и оберегать. Даже находясь рядом, я совершила непростительную ошибку. Простите, что никогда не замечала ваших страданий. За то, что не смогла вас защитить, — Сой закончила, закрыв глаза, дрожь в теле отдавалась теперь судорогами. Шихоин, замерев, продолжала сидеть на месте. Ей казалось, что Сой вот-вот расплачется, но этого не произошло. Ведь будь перед ней прошлая Сой, ее ученица, то она бы непременно заплакала, с криками выражая все, что есть у нее на сердце. Теперь ее обнимала внезапно повзрослевшая девушка, которая отказалась от собственных иллюзий, принявшая истинную действительность. Шихоин расслабилась, легонько улыбаясь, пока не услышала следующие слова: — Теперь Вы больше не моя Богиня, не мой кумир, не мой идеал. Вы — моя госпожа и близкий человек. Та, кого я могу назвать своей семьей. — Что с тобой, Сой? — удивленно произнесла Йоруичи, найдя в себе силы, и нарушила длинный монолог Фонг. Ее охватило непонятное беспокойство, которого она никогда не испытывала за весь свой огромный жизненный опыт. Казалось, что Сой отказывалась от нее, и это сомнение болезненно закололо в груди. Положив руки на плечи ученицы, ее пальцы сжались, и она хорошенько встряхнула Сой. Не ожидавшая такой реакции, Фонг вздрогнула и выпустила свою госпожу из объятий. Судороги в теле прошли, словно тех и не было, а грустное выражение на лице исказилось в нейтральное. Она отодвинулась от Шихоин настолько, насколько позволяли женские руки, не смея сбрасывать их. — Все хорошо, госпожа Йоруичи. Благодаря нашей с вами беседе мне стало немного полегче, — ответила Сой. — Но у меня остался еще один вопрос, который я бы хотела вам задать. Йоруичи постепенно приходила в себя от всех слов, которые на нее были высыпаны несколько минут назад. Гостья показалась ей неожиданно спокойной, словно все произошедшее — плод чьего-то больного воображения. Она еще больше запуталась в своих мыслях — что же на самом деле происходило с ее бывшей ученицей? Сой перескакивала с темы на тему, а ее настроение изменялось, подобно урагану. — Какой вопрос? — поинтересовалась женщина, убирая руки с плеч Сой, и расположилась поудобнее на диване. — Скажите, госпожа Йоруичи, что вас связывает с этим оболтусом? Кто он для вас? От такого неожиданного вопроса Шихоин подпрыгнула на месте, ошарашенно рассматривая Сой. Воздух куда-то делся из легких, а слова не хотели рваться наружу. Женщина закрыла глаза и глубоко вдохнула, успокоившись, она ответила, заливаясь озорным смехом: — Ха-ха-ха! Он мой друг детства. Ты и сама это прекрасно знаешь. — Да ну? — недоверчиво отозвалась гостья, впиваясь взглядом серых глаз в свою бывшую наставницу. — Ну да, — нервно отозвалась Шихоин. — Кто-то же должен подносить мне молоко. Брови Фонг насупились, на лбу появилась венка от раздражения, а губы исказила кривая усмешка. Сой — неглупая девочка — давно знакома с Йоруичи и прекрасно знала ее повадки. Она видела, как пальцы наставницы вцепились в ее длинный хвост, который она стала перебирать. Взгляд янтарных глаз забегал по комнате, а голос слегка подрагивал от волнения. Всех этих признаков хватило понять, что Йоруичи сильно нервничала, но старалась скрыть все за своей манерой веселья. Фонг слишком давно работала на посту капитана второго отряда, чтобы отличить, когда от нее что-то пытались скрыть. Она решила не вмешиваться в жизнь своей наставницы, хотя Урахара не симпатизировал ей. — Он удерживает вас здесь силой?! — обеспокоенно выкрикнула Сой, используя хитрость, на которую попалась госпожа. — Ха-ха-ха! Он в жизни меня здесь не удержит, скорее, это я заставлю его съехать, если сама того пожелаю! — улыбка на лице Йоруичи заиграла новыми красками. — Точно? — продолжила свою игру гостья. — Вы только скажите! И я быстро отправлю его на опыты к Маюри! Обе рассмеялись над сложившейся ситуацией, решив, закончить их непонятный диалог. Точнее непонятным и странным он являлся для Шихоин, а для Фонг имел совершенно другое значение. Он стал переломным для судьбы Сой, которой сложно было отказаться от иллюзий идеала и образов. Она настолько долго жила этим, что совершенно забыла о том, кто она настоящая. Вспомнив об арранкаре, Сой закусила губу, сдерживая внутри себя рычание. Джио Вега не несет вины за то, что она стерла себя настоящую, соответствуя какому-то придуманному кодексу. Это не он поставил себя на алтарь служения и почета. Несмотря на то, что Вега преданно служил Бараггану, он был самим собой и разделял цели и интересы своего начальства. Сой хотела стать не только поддержкой и опорой для Йоруичи, но и быть такой же величественной, как и она сама. Она так долго смотрела на свою Богиню, что позабыла о том, какой сама бы хотела стать. Ее детство прошло в бесчисленных истязающих тренировках — в нем не было место для простых радостей. Учителя ломали волю потомков Фонг, как тесто, и лепили из нее — идеального солдата для служения семьи Шихоин, чтобы те никогда не посмели предать их. Возможно, воля Сой была сломлена, но тренировки закалили в ней твердый характер. Теперь ее мысли изменились, а вместе с ними начинала меняться и сама Сой Фонг. Разминая затекшие конечности после сидения, Сой потянулась и посмотрела на Йоруичи, а затем на настенные часы, которые пробили ровно час ночи. Они обе засиделись и не заметили, как вечер сменился темной и таинственной ночью. Сой поднялась с дивана и поклонилась госпоже. — Спасибо вам за все, госпожа. И спокойной ночи. — Спокойной ночи, Сой, — улыбнулась женщина, следя за Фонг. Ученица проследовала в центр комнаты, поднимая с пола книгу, которую недавно читала, бережно расправила смятые страницы, закрывая ту. Ее взгляд был наполнен спокойствием и какой-то легкой грустью. Она зажала книгу подмышкой, кивнув Йоруичи, покинула помещение, оставив госпожу со своими мыслями. Шихоин прикрыла глаза, позволяя себе полностью расслабиться, и закинула ноги на диван. Почему-то ее сердце бешено колотилось в груди после их разговора, приложив руку к левой части грудной клетки. Быстрый ритм прекрасно ощущался на пальцах через одежду. Глубоко вдохнув, Йоруичи попыталась обуздать волну беспокойства. Она не понимала, как смогла помочь своей ученице, потому что та не объяснила ничего, что творилось у нее на душе. Сой и раньше особо не делилась своими проблемами, предпочитая обращаться за советами, когда приходилось совсем туго. Она всегда справлялась со всем самостоятельно. Но когда Йоруичи спрашивала о том, как у нее дела, то Сой всегда делилась с ней своими переживаниями. Маленькая Сой ей нравилась своей искренностью и глубиной чувств, а взрослая Сой — себе на уме. Йоруичи так увлеклась своими мыслями, что не заметила постороннее присутствие в комнате. Она подумала, что Сой вернулась обратно, чтобы еще о чем-то ее расспросить, но ужаснулась, когда чья-то рука накрыла ее рот, стиснула пальцами губы, зажимая скулы. На своей коже Йоруичи почувствовала всю шероховатость от мозолей огромной ладони. «Явно не женская», — пронеслась лихая мысль в ее голове. Незнакомец двигался так бесшумно и быстро, что Йоруичи не успела среагировать, когда вторая рука разместилась на ее талии. Такой наглости и дерзости Шихоин никому не простила бы. Ее янтарные глаза раскрылись, сверкнули по-кошачьи в темноте, словно предупреждали о том, что темному-силуэту-в-ночи очень не поздоровится. Она открыла свой рот, дернула головой назад — мужские пальцы попали прямиком ей в зубы, которые плотно сжались. Силуэт-в-ночи издал приглушенный звук, оторвав от женского лица укушенную руку, а затем почувствовал саднящий удар в солнечное сплетение, что заставило его скрючиться от боли. Глаза Йоруичи адаптировались в темноте, а сама она готова к дальнейшему бою, но отчего-то закинутая рука, которой хотела нанести удар, опустилась, словно у нее иссякли все силы. — Какого черта, Киске? — прорычала Йоруичи, сверля взглядом скрючившегося на полу друга детства. — Гм, — промычал Урахара, отходя от такого подлого приема. Даже самые опытные бойцы, прошедшие через бойню, не вытерпели бы такой сильный прием в слабую точку. Он тяжело дышал, продолжая периодически охать. Хриплое и сдавленное дыхание нарушило таинственную тишину комнаты. Йоруичи лишь пожала плечами и раздраженно фыркнула — сам виноват. Урахара очень давно знаком с ней, чтобы понимать любой ее жест без слов. — Я звал тебя несколько раз, а ты не отзывалась. Наконец его боль отступила, и Урахара стал приходить в себя. Он поднялся с пола и присел на диван без какого-либо приглашения со стороны. Не ожидая от нее никаких извинений, потому что они были не в ее стиле; он осознавал свои вину и глупость, которые совершил — она всегда права. Йоруичи глубоко вздохнула, но не смогла расслабиться — на нахмуренном лбу появилась забавная складка, которая всегда веселила Урахару. В такие моменты она напоминала ему маленькую обиженную девочку. Не удержавшись, он растянул губы в улыбке, подавив в себе смешок. Находясь в темноте и несмотря на Киске, Йоруичи чувствовала, как он смеялся над ней, отчего напыжилась сильнее, похожа на обозленную кошку, которую довели до нервного припадка, отчего та дергала резво своим хвостом. Урахара отчетливо представил данную картину перед собой, хоть Шихоин пребывала в человеческом облике — большую часть времени она предпочитала находиться в лике кошачьего зверя. — Чего приперся так поздно? — холодно спросила Йоруичи. — Время видел? Ну, так уж и быть, прощу тебя за стакан теплого парного молока, — смилостивилась женщина. — Конечно, — согласился Киске, — но немного позже, — она кинула на него гневный взгляд, после чего он добавил: — Обязательно. Йоруичи расслабилась, ликуя своей маленькой победе в который раз. Урахара пожал плечами, продолжая улыбаться. Он давно сбился со счета — сколько раз позволял ей взять над собой верх. Ему нравилась ее улыбка в такие моменты — она сильная женщина, но все сильные — хрупкие и сломленные внутри. Такой же была и сама Йоруичи в далеком прошлом, когда они, еще детьми, находились рядом друг с другом. Урахара видел, как она прятала за радостью свою грусть и печаль от всех. Он помнил как тряслись ее руки, когда ее звали примерить очередной цветочный наряд, украшенный драгоценностями; губы превращались в узкую линию, когда она слышала почтительное «принцесса»; закрывались глаза, чтобы остановить бесконечный поток слез. Йоруичи никогда не плакала над своей долей и не жаловалась, но Урахара видел то, чего не могли рассмотреть в ней другие люди — ее «невидимые слезы», Йоруичи никогда не плакала — это выла и ревела ее собственная душа. — Я видел, как Сой Фонг вышла из комнаты и отправилась к себе. Решил, что ты еще не спишь. Ты не обратила внимание на то, как я зашел и три раза позвал тебя по имени, даже постучал в дверь. Обычно тебя сложно вывести из равновесия, но сейчас ты сама не своя. О чем таком вы говорили? — Так, девчачьи сплетни. Она махнула рукой в сторону друга, давая ясно понять, что не желает обсуждать данную тему с ним. На лице Киске появилась усмешка, когда он поймал своей ладонью женское запястье. Осторожно с заботой и лаской Урахара перехватил ее ладонь, переплетая свои пальцы с ее тонкими, бережно сжимая. От его действий Йоруичи опешила, но возражать не стала — этот день был до дурости странным. — О как? — лукаво спросил Киске, и его улыбка очень не понравилась Шихоин, отчего брови самопроизвольно насупились. — Я слышал что-то о друге детства, которого хотят выгнать из его же собственного дома. Девичьи щеки покрылись алым цветом, выдавая истинные эмоции, которые пытались утаить от задорного взгляда Урахары. Дерзкий и озорной «огонек» в глазах Йоруичи стал постепенно затухать, она отдалась на волю своим чувствам, которые сдерживала. В такие моменты Шихоин казалась уязвленной, беззащитной и сломленной, а ненависть к самой себе разъедала ее душу из-за временной слабости. Ее победы над Урахарой доставались всегда легко и просто только потому, что он добровольно исполнял и следовал ее женским прихотям. Киске уважал и ценил всех женщин, но по-настоящему любил только Йоруичи и был собой лишь рядом с ней. — Как долго ты подслушивал? Ее голос звучал слабо и тихо. Урахаре показалось, что Йоруичи медленно умирала в его объятиях, словно его руки держали не ее мягкие ладони, а сомкнулись на горле. Но Йоруичи не умирала — разве только от дикого смущения. Не удержавшись, Киске мягко хохотнул над ней, прекрасно понимая ее эмоции. До скрежета зубов Йоруичи ненавидела смущаться: ее трудно удивить, но заставить испытывать смущение еще тяжелее, но Урахара знал за какие ниточки можно дернуть, чтобы вызвать в ней нужные эмоции. Он знал, однако пользовался очень редко, но метко. Йоруичи ненавидела смущение, гораздо больше она предпочитала пребывать в веселом настроении. — Друг детства, да? В его голосе чувствовались нотки досады. Киске навис над Шихоин, пытаясь заглянуть ей в глаза, но потерпел неудачу, потому что она закрыла их. Не скрывая в себе разочарованного вздоха, его лицо не покинула лукавая ухмылка. Йоруичи ощутила на своих губах нежное касание мужских обветренных губ. Урахара подарил ей легкий поцелуй, отстраняясь сразу же, Йоруичи, сбитая с толку, раскрыла глаза. Она потянулась навстречу, но Киске чуть наклонился и коснулся своей левой щекой ее правую, потершись о нее. Йоруичи изумилась. Урахара редко проявлял ласку и нежность так открыто. Он был похож на мартовского кота, который радовался приходу весны. Она почувствовала, что ее кожу защекотала трехдневная мужская щетина, отчего из ее груди вырвался смех. Смущение отошло на второй план, а прежняя веселость возвратилась обратно. Йоруичи не понимала, как Киске мог запросто проворачивать с ней такое. Никто другой не может вызвать такую гамму эмоций в ней, как это делал он. Порой ей казалось, что она — натянутая до предела струна от гитары, а он — умелый музыкант, который может заставить ее звучать так, как ему хотелось. — Не так много, чтобы выгнать из своего дома одну наглую дерзкую кошку за ее роковые слова, — шутя сказал Урахара, отпуская руку Йоруичи, и уселся на диван. — Брось, — задорным тоном отозвалась Йоруичи. — Ты должен сильно постараться, чтобы заставить меня покинуть свою обитель, — ее глаза опасно горели в темноте, блеск которых Урахара прекрасно видел в тесном пространстве комнаты. — И не смогу, — вторил он, отчего Йоруичи удивилась его словам. — Даже при всем желании. Йоруичи нервно почесала щеку, решив, что постепенно сходит с ума. Слишком много странностей за несколько часов прошлись в ее душе. Сой Фонг была какой-то не такой, даже Урахара — друг детства и единственная любовь — вел себя непривычно, по-другому. Она возмущенно шикнула, когда почувствовала, как мужские пальцы осторожно ущипнули ее за бок. — Ты что творишь? Смерти ищешь? — прошипела Йоруичи, возмущенная его наглостью. — Это не сон, Йора, — ласково заверил Киске. — Я слишком давно тебя знаю, чтобы понять то, о чем ты думаешь. От его голоса по телу Йоруичи прошлись мурашки. Но внезапный звук за дверью отвлек ее от размышлений. — Ты слышал? — Хм? — Киске прислушался, но ничего не расслышал. — Нет. Послушай, Йора, я правда не подслушивал ваш разговор. Услышал только то, что касалось меня и только. У тебя был тяжелый день, я вижу, как ты измотана и подавлена. Похоже, у вас был нелегкий разговор. Спрашивать не стану, что вы обсуждали. Все равно не ответишь, но сейчас я хочу попросить тебя о том, чтобы ты уже легла спать. У тебя пульс слишком высокий и температура поднялась.  — То есть ты все это время щупал меня не для того, чтобы полапать, а поиграть в врача и пациента? — не скрывая своего ехидства, Йоруичи ухмыльнулась.  — Тч, — просипел Урахара от раздражения. — Ты за кого меня принимаешь? Ясное дело, что я о тебе беспокоюсь.  — Спасибо, Киске. Сой сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, и закусила прокусанную до этого губу от раздражения. Тонкие брови нахмурились от происходящего за стеной, которое сокрыто от глаз, но звуки прекрасно передавали информацию. В комнате с Йоруичи находился Урахара — сладко-пряный шлейф тянулся тоненькой стрункой. Только Киске пах заморскими пряностями, и от такого аромата могла пойти кругом голова. Сой думала, что он специально использовал такой «ядовитый» парфюм, чтобы окружающие шарахались от него, когда слышали запах за версту. Когда мужчина заговорил, то она уже не сомневалась в том, что это был никто иной как Урахара Киске. Мир Сой вновь встал с ног на голову, когда до нее начали наконец доходить их истинные отношения. Она давно подозревала Йоруичи — еще тогда — Киске впервые появился на пороге второго отряда, когда Шихоин была капитаном. Недаром ей казалось, что Урахара нечист не только в работе, но и имел какие-либо планы на саму Йоруичи. Сой всегда отчаянно изгоняла мысль из своей головы о том, что они могли быть больше, чем друзья. Но во время их разговора, когда Йоруичи занервничала, она поняла, что госпожа что-то скрывала и явно недоговаривала — именно тогда все ее подозрения подтвердились. Фонг чувствовала всю неловкость от ситуации, в которую попала — она стала свидетелем того, чего не должна была касаться. Ей действительно не хотелось подслушивать. Она вернулась из своей комнаты, чтобы задать Йоруичи еще один вопрос, но не решилась зайти, так как она была не одна. Когда Сой услышала странные звуки, то не удержала свое раздражение в узде и стукнула кулаком о стену, чтобы сдержать поток злости, который овладел ей. Она только-только начинала отпускать покровительство к Йоруичи, но контролировать гнев и ненависть к Урахаре было куда сложнее, хотя она добилась небольших успехов в своем нелегком деле. Сой вернулась обратно в свою временную комнату, не желая больше находиться рядом, пока те, оба, миловались обществом друг друга. Она легла в постель с решением, что на грядущее утро попрощается с Йоруичи, поблагодарив ее за гостеприимство. — Ты правда уже собираешься уходить? — спросила Йоруичи, провожая Сой, стоя у порога магазинчика. — Не хочешь остаться подольше?  — Спасибо за гостеприимство, госпожа Йоруичи, но мне пора возвращаться. Спасибо за все, что вы для меня сделали. Сой обняла Йоруичи, прощаясь с ней, ее взгляд упал на Урахару, который стоял позади, внутри магазина, через раздвижные двери можно было прекрасно разглядеть его помятую от подушки физиономию. Почувствовав на себе взгляд, он обернулся на обнимающихся девушек и заметил, как Сой пристально наблюдает за ним своими пронзительными серыми глазами, просверливая в его лбу дырку. Ее колкие взоры нисколько не задевали и не беспокоили его. Наоборот, ее подростковая ревность и подозрительность только забавляли его самолюбие. В памяти пронеслись картинки далекого прошлого — взгляд серых глаз, наполненный укором и неприязнью; лицо еще юной Сой, перекосившееся при его появлении. Он все понял тогда — по ее глазам, и она недооценивала его. Сой пристально следила за всеми его действиями, пытаясь доказать Йоруичи его некомпетентность, потерпев в этом неудачу. Она не подозревала о том, что какой-то лоботряс, который не мог должным образом о себе позаботиться, окажется настоящим гением — мозговым центром. Именно Урахара основал двенадцатый отряд в Готей-13, который занимался научными исследованиями. И он же создал все технологии — их использовали и покупают все в Обществе душ. Пусть и признав его навыки и заслуги, тогда Сой не могла отпустить ту, кто дороже для нее на свете. Она была ее смыслом: Сой — клинок, а Йоруичи — мастер, который им орудовал. Слова, истина, цель и воля — это закон для оружия, в чьих руках оно находится. Сой Фонг училась, исполняла ее волю, желая служить и защищать свою госпожу. Ей казалось, что Йоруичи наслаждалась каждой победой и боем, но на деле ей было нужно другое — ни статус, ни слуги, ни должность — свобода, веселье и друзья. И Урахара мог и дал ей все то, в чем она так нуждалась. Осознав все, Сой решила, что больше не встанет ни у кого из них на пути. Крепче обняв Йоруичи, прижала ее к себе, лицо расслабилось, а губы растянулись в улыбке. Киске удивленно застыл, созерцая ее состояние, его правая бровь приподнялась. Еще никогда он не видел у Сой такой улыбки. Но в этот раз Сой улыбалась не для своей госпожи, а для Урахары. Киске с трудом успел прочитать по ее молчаливым губам короткое «спасибо за все». Не веря себе, он потер глаза руками, желая убедиться в трезвости своего рассудка. Киске давно знаком с Сой Фонг — никогда и ни за что она не поблагодарила бы его, пока ее губы снова не повторили: — Говорю, спасибо, Урахара Киске. Ее слова побудили лицо Киске скривиться от удивления. От неожиданности он обронил веер, а Йоруичи обернулась назад и пыталась понять происходящее, творящееся за ее спиной. Вначале она взглянула на растерянного и застывшего Урахару, а затем на Сой, которая залилась веселым и тихим смехом. Тело Йоруичи застыло, словно подхватило заразу от Киске. Она почти успела позабыть этот смех, наполненный жизнью и эмоциями. И на секунду, всего на одну маленькую секунду, она ощутила счастье за то, что ее маленькая Сой вернулась обратно. Сой потратила неделю на то, чтобы разыскать Джио в лесной роще. К ее сожалению, за все время их общения она ни разу не спросила его о том, где он обитал. Джио не спешил делиться с ней подробностями своей жизни, пока она корпела над кучей документов на работе. Ее никогда не интересовало, чем занимался Джио с тех пор, как обрел свободу из темницы двенадцатого отряда. Никто из служащих Готей-13 не разыскивал пропавшего фрассьона, решив, что тот пошел на опыты Маюри Куроцучи. Лишь двое душ держали правду в секрете — Маюри и сама Сой. Когда-то давно она заключила с ним сделку, предоставив капитану двенадцатого отряда ценный образец для исследований и опытов. Достать нужные образцы было непросто, потому что запросы Маюри были высоки, чтобы по-настоящему заинтересовать его. Сой ни раз проклинала себя за то, что решила помочь своему собственному врагу выбраться на свободу, но такова была ее женская и странная, даже для нее самой, прихоть. Она понимала, что поступала глупо — не по уставу законов Общества душ, впервые нарушая догматы, которые поклялись чтить все капитаны в дивизионах. Но только Маюри провернул бы фокус с исчезновением Джио, поэтому Сой хотела заручиться его поддержкой. Куроцучи плевал на правила. Про него говорили, что он когда-то имел сердце, но вырвал его из груди, заменяя искусственным — устранял несовершенство, заменяя совершенным и идеальным. Сой не знала правдивы ли слухи, но определенно точно осознавала, что Маюри состоял из плоти и крови, склонный к безумным идеям, которые не все разделяли. Он опасен для общества. Общество душ терпело его из-за нестандартного подхода мыслей и идей. Они огромным роем жили в его голове. Сой сторонилась Маюри, стараясь не задерживаться в его обществе дольше, чем полагалось. — Ты боишься меня, Сой Фонг? — спросил Маюри, когда увидел капитана второго отряда на пороге своей лаборатории. — Смотря, что ты вкладываешь в это понятие, — отчеканила ровным голосом Сой. — Я не боюсь тебя. Лишь проявляю осторожность. Безумный взгляд Маюри переметнулся на ее лицо. Она не вздрогнула от его заинтересованности, лишь напряглась. В ее словах не было лжи, которая легко подмечалась в людской натуре. — Зачем пришла? У меня нет времени на бесполезные разговоры с тобой. Как раз собирался провести одно исследование. Или ты хочешь стать объектом для исследования? Еще немного и Куроцучи полностью утратил бы к ней интерес. Его волновала лишь наука, а не коллеги. — Я хочу попросить тебя об одолжении. Глаза Маюри опасно блеснули, он скосил на нее свой пронзительный взгляд вновь, пытаясь предугадать то, что она могла предложить. — О, чего же ты хочешь? — Я хочу, чтобы образец номер семьдесят три выпустили из заключения. — Тот, который буйный? — Куроцучи призадумался, переплетая свои пальцы между собой. — Никто не смеет покушаться на мои ценные образцы! Тем более на образец семьдесят три. Он ценен для изучения! Я не планирую так просто расстаться с ним. До сих пор он продолжает стойко сносить все мои пытки. И от этого только заводит меня. Я хочу его полностью изучить, пока он не сдохнет! Сой скривилась от того, как резко и быстро менялась мимика на лице Маюри, когда он говорил об упрямом арранкаре. Маюри слишком безумен и ни перед чем не остановится, пока не сломает жизнь Джио Вега. — Я могла бы предложить тебе образец ценнее, чем номер семьдесят три. — Хм. Что ж, не могу отрицать твой маленький вклад в мои исследования. Маюри потер свои ладони друг о друга, улыбаясь. Иногда Сой приносила ему образцы, которые могли заинтересовать этого нестандартного ученого. Она умела добывать их. — Скажи мне, что ты хочешь за этого арранкара? — Что же моя цена будет весьма скромной, — запел Куроцучи. — За образец номер семьдесят три я хочу гэлдврэя, — он лукаво улыбнулся. Гэлдврэй — редкий вид зверя, похожий на гибрид волка и дикой кошки, заразившийся пустофикацией. Они необычайно сильны и свирепы, но держались обособленно и не жили долго в природе. Правая бровь Фонг удивленно приподнялась, она понимала, почему Маюри питал трепетный интерес к неизведанному животному, которому еще не посчастливилось встретиться с его ножом. — Ты совсем из последних остатков ума выжил?! — закричала Сой, взбешенная до глубины души. — Где, по-твоему, я должна его искать?! Их не так просто найти! — Избавь меня от своей истерики, — в голосе Маюри читалась угроза, — меня не волнует, как ты будешь выкручиваться. Это твои чертовы проблемы. Я назвал свои условия — торговаться не стану. Нет гэлдврэя — не будет сделки, — хмыкнул. — Уходи, ты уже начинаешь действовать мне на нервы. Сой не пришлось просить дважды. Она понимала, что шла на сделку с самим дьяволом, но ее цена оказалась слишком высокой. Маюри разозлился, когда двери в его лабораторию так бесцеремонно раскрылись. Его одежда пропиталась кровью, а в комнате витал запах формалина. Он как раз проводил вскрытие погибшего арранкара, над которым ставил опыты примерно четыре часа назад. — Нему! Я же просил, чтобы меня никто не беспокоил! Нарушителем спокойствия оказалась Сой Фонг, которую он не видел в своих стенах больше месяца. Она стояла с каким-то мешком за спиной, перепачканная зеленой кровью, волосы растрепаны, под глазами синяки из-за недосыпа. Маюри был готов ее убить, кинув нож в ее сторону, Сой запоздало увернулась. Если бы Куроцучи по-настоящему захотел предать ее тело земле, то сделал бы все изящнее, а так он просто предпочел ее немного покалечить. — Какого черта ты приперлась, когда я так занят? — Сделка, — напомнила она ему. — О-о-о-о! — радостно воскликнул Маюри. — Неужели сам гэлдврэй? Покажи-ка, вдруг ты врешь. Сой закатила глаза, достав сонного зверя из мешка, ей пришлось потратить немало времени, чтобы найти, выследить и изловить его живьем. Маюри ценил живой материал гораздо больше, чем мертвый, хотя мертвым он не брезговал. Рассмотрев гэлдврэя получше, он не поверил своему счастью, убитое недавно настроение резко скакануло вверх. — Что ж, забирай образец семьдесят три. — И… — Ах да. Образец семьдесят три на благо послужил моим опытам. Она кивнула, ей было важно знать, что Маюри сдержит свое обещание. Покинув его лабораторию, Сой решила никогда больше не связываться с дьяволом — с самим Маюри Куроцучи. Сой помотала головой, откидывая прочь старые неприятные воспоминания о сделке с Маюри Куроцучи. Сосредоточившись на поисках Джио, она все больше и больше исследовала территорию чащи. В ней зародилась уверенность, что он скрывался именно в этом месте. Вот только она не могла найти где. Ей казалось, что Вега растворился в воздухе, не оставив после себя никакого следа. Похоже, арранкар тщательно скрывал свою реацу, хотя никто не угрожал его жизни и не за чем было прятаться. Но Сой не сдавалась, а продолжала потакать своему упрямству. И ее упорство вознаградилось, когда она наткнулась на хибару. Она удивленно застыла, так как не ожидала увидеть в густой лесной роще чье-то жилище. Оно было ветхим, но добротным, краска облезла, а некоторые материалы сгнили от старости. Кажется, лесничий давно покинул это место и нашел себе жилье получше. Сой подошла к хибаре, заметив в ней новые приспособления, словно кто-то старался починить разваливающееся жилище. Ее взгляд забегал по местности, стараясь уловить все детали необычного места, пока не заметила движение позади себя. Используя быструю поступь, она увернулась от удара, который пришелся бы ей по голове, и отскочила от земли так высоко, что запрыгнула на крышу хибары. — Хм. Все такая же быстрая и верткая, капитанша, — раздался игривый голос, который Сой могла узнать из тысячи. — А теперь свали с крыши, которую я только на той неделе починил! — зарычал Джио, раздраженно цыкнув. Бровь Сой изумленно приподнялась от его слов, она взглянула под ноги, заметив, что крышу недавно полностью перекроили. В ней одновременно смешались удивление и восхищение — кто бы мог подумать: трепливый арранкар может не только драться и распускать руки. Она кивнула и спрыгнула на землю. — Откуда у тебя эта хибара? — спросила Сой, скосив взгляд на Джио. — Избавился от прежних хозяев? — Пф, — фыркнул. — Еще чего. Нашел ее пару месяцев назад. Вот в порядок привожу. Сой вновь присмотрелась к хибаре, при внимательном и углубленном изучении заприметила в ней множество новых приспособлений. Жилище постепенно обновлялось. Ему только-только приходилось начать новую жизнь с новым владельцем. — Зачем ты используешь бамбук? Джио вновь цыкнул от раздражения. — Не замечал раньше у тебя проблем с мозгами. Совсем от работы крыша съехала? — Ты хочешь сделать из хибары бамбуковый дом, — не отреагировала на его едкий комментарий Фонг. — Для чего? — Видно еще шевелишь извилинами, — Джио немного успокоился. — У меня нет денег на доски. Вот и использую подручные материалы. Тем более, здесь полно бамбука растет. — Сой осуждающе на него посмотрела. — Чего? Хочешь мне предложить переехать в Уэко Мундо или в клетку двенадцатого отряда? — Нет. Мне дорого обошлась твоя свобода. На ее лице появилась улыбка, от которой Вега вздрогнул, — редко приходилось видеть такое мягкое и нежное выражение. — Ой, брось, — Джио усмехнулся, пожав плечами. — Подумаешь перенесла пару укусов, царапин и синяков. Его правая рука опустилась на волосы, потрепав их, — это означало, что Вега начинал нервничать. Она покачала головой. — Нет, то было лишь последствием этой свободы, а до этого — гэлдврэй. — Чего? — в его голосе звучало неподдельное удивление. — Этот двинутый хотел какого-то волкокошака за мою жизнь? Она промолчала, Джио все понял прекрасно без ее дальнейших объяснений. — Кажется, они довольно редки. Где ты такого раздобыла? — Где раздобыла, там уже нет, — уклонилась она от ответа. — Я действительно стоил таких усилий? — Вега по-доброму усмехнулся, кинул на нее взгляд янтарных глаз. Сой не взглянула в его сторону, но он прекрасно знал, что она закусила свою нижнюю губу от раздражения, а ее скулы приобрели багровый оттенок. Он слишком хорошо изучил ее. Неловкая пауза повисла между ними. Сой вздохнула, приводя свои мысли в порядок, посмотрела на арранкара, прямо ответив: — Стоил. Ты действительно этого стоил, Джио Вега. Ее заявление настолько ошарашило Джио, что тот растерялся от неожиданности. Он ожидал, что она ответит что-то едкое и обидное, а потом кинется на него с кулаками, чтобы показать, где его место, и как он задел ее гордость. Пару раз моргнув, стукнул себя по щекам, чтобы прийти в чувства. — Э-э-эй, — его собственный голос предательски дрогнул. — С тобой все в порядке? Сой ничего ему не ответила, продолжая стоять, и совершенно не двигалась. Янтарные глаза Джио прищурились с подозрением, она казалось какой-то странной — неестественной, но в ее речи не присутствовала фальшь. Вздохнув, он прикрыл свои глаза, вбирая в себя больше кислорода, чтобы успокоить свои бушующие эмоции — именно Сой Фонг была источником его шаткого состояния. Плавной и расслабленной походкой Джио направился к Сой, та не обратила или проигнорировала его, пока рука не опустилась на ее лоб. Его ладонь была такой ледяной, словно на нее положили кусок льда. Джио нахмурился, отчего между его бровями образовалась складка. — Чертов жар, круги под глазами! — выпалил Вега. — Когда ты в последний раз спала? — Хм, — она явно задумалась, считая про себя последние дни своего отдыха. — Пять дней назад. Может больше… — Точно из ума выжила, — цыкнул Вега, убирая ладонь с ее головы. Слабо кивнув, Сой почувствовала невыносимую слабость и усталость, которые скопились в теле, у нее иссякали последние силы, чтобы продолжать бесполезный спор с арранкаром. Прикрыв глаза, она резко распахнула их, голова нещадно кружилась и горела от температуры. Бессонница во время рабочих будней вполне привычное состояние, но продолжать поиски, концентрируясь на боевых способностях — еще более изнурительно для организма. Она потратила слишком много энергии, а теперь собственный предательский организм требовал возместить ему потери. Когда веки сомкнулись еще раз, Сой окончательно отключилась, ее тело качнулось, начиная падать по прямой траектории, рухнув на Джио. Он поддержал ее рукой за талию, чтобы та не свалилась с него на землю, взглянул на лицо Сой и понял, что она заснула на месте. Фыркнув, Джио закатил глаза, поворчав о ее беспечности, но Фонг не могла расслышать его слов. Когда Сой пришла в себя, то оказалось, что она внутри ветхой хибары. Поднявшись с належанного места, которым оказалась заботливо сделанная подстилка, она стала озираться по сторонам. Удобствами и ремонтом внутри даже не пахло. Сой не понимала, как Джио выживал тут, что планировал делать в дальнейшем, но согласилась — такой образ жизни лучше, чем предоставленные условия Маюри. Помотав головой, она избавилась от лишних мыслей в своей голове, решив осмотреться. В хибаре имелось немного предметов мебели: кресло, стол и стульчик, переплетенные из бамбука, в стенах жилища были дыры, зато крыша была полностью перекрыта. — Ненавижу дождь, — раздался голос Джио позади, отчего Сой вздрогнула. — Проблем от него еще больше, чем от самой хибары. Вечно затапливало дом, а потом приходилось убираться и ждать, пока все просохнет. Вот и гниль откуда, — фыркнул он. — С пробуждением тебя, что ли. Сой кивнула, не зная, что ответить. Между ними вновь образовалось молчание, которое никто не стремился нарушить. Пару раз Джио выходил на улицу и возвращался, Сой следила за его действиями из окна, но в ночной темноте было сложно разглядеть, чем он был так занят. Вскоре он вернулся с жареной кроличьей ножкой, которую протянул Сой Фонг. Она не стала возражать, принимая угощение, а Джио сел рядом, растянувшись во весь рост. Сой медленно зубами отрывала мясо, долго пережевывая его, с трудом глотая. Мясо было хорошей обжарки — только есть его было сложно, — но ослабшему организму нужна энергия. Время от времени Джио кидал на нее взгляды, пару раз их взгляды встречались, но Сой всегда первая прерывала зрительный контакт. Когда она доела ножку, а их взгляды вновь встретились, он спросил: — Тебя что-то интересует? — Да, — кивнула Сой, похожая на болванчик. — Чем ты питаешься? — Охочусь, — ответил он, пожимая плечами. — На кого? — Лесная живность, как видишь, — он кивнул на оставшуюся кость из-под кролика. — Ты же Пустой, — не унималась Сой. Джио зарычал от негодования, пожалев о том, что начал этот разговор. — Не беспокойся о своих жалких людишках. Я перебиваюсь душами животных и других Пустых. На одном мясе и травах я долго не протяну, как и любой из нас, — он раздраженно фыркнул. — И какого черта я должен перед тобой отчитываться? Чего приперлась?! Бесишь уже. Если нечего сказать, то вали в свой Сейрейтей! — Ты — арранкар. — Да, — подтвердил Вега и сжал кулаки, пытаясь удержать свой гнев. — А я — нет. — А ты — нет. — Поэтому мы не можем… — Почему? — спросил Джио, взглянув на Фонг. — Можем. Все зависит от твоего ответа. Внезапно она замолчала, обремененная какими-то своими мыслями, которые роем вертелись в ее голове. Ему не составило большого труда понять то, что Сой чем-то сильно озабоченна — странное и нетипичное поведение только подтверждали его теории о том, что капитан второго отряда где-то сильно стукнулась головой и потеряла с ней центральную связь. Ее взгляд был долго направлен в потолок, хотя Джио понимал, что ее духовная оболочка находилась не в хибаре, а где-то глубоко за пределами физической оболочки, словно она погрузилась в глубокий астрал. Порядком ему уже начинало надоедать то, что они молчали уже несколько минут — это недопонимание, которое образовалось между ними, можно решить всего двумя словами — незачем тратить столько времени. Зато Сой Фонг никуда не торопилась, а продолжала смотреть немигающим взглядом. Она казалась ему гигаем — пустой оболочкой без души, безжизненной и неинтересной. Его янтарные глаза сузились, терпение было на исходе, Джио больше не хотел ждать, оскалившись, схватил Фонг за плечо, тряхнув с такой силой, что едва не приложил ее затылком об пол. К его изумлению, Сой не среагировала на грубость, оставаясь бездарной пустышкой. Зарычав, он насупился, а когтистые пальцы с силой сжались, пробивая тонкую и хрупкую кожу Сой. В комнате витал запах крови и легкой затхлости от стен хибары. В серых глазах заиграл живой огонек жизни, губы Джио растянулись в ухмылке — осталось ждать, пока она не ответит ему силой. Девичья ладонь потянулась к арранкару, и он был готов почувствовать удар прямиком под дых — она всегда приносила ему боль, не жалея собственных сил. Джио закрыл глаза, упиваясь воспоминаниями их отношений на кулаках, но привычной боли не последовало. Ее рука опустилась на его черные волосы, которые едва отросли, взъерошивая их, она усмехнулась, довольствуясь своей маленькой победой над ним. — Прежде чем сказать что-то, я хочу вернуть то, что ты так бесцеремонно украл у меня. Джио раскрыл веки от удивления, пораженно разглядывая Сой, и пытался строить догадки на очередную загадку от нее — издевается или прикалывается. Ее голос звучал требовательно, а тон был пренебрежительным, почти таким же как перед последней их встречей. Копаясь в своей памяти, Вега старался вспомнить то, что мог стащить у нее. — Не понимаю, о чем ты, — Джио цыкнул, но не отстранился от ее руки. — Я ничего не крал у тебя. — Правда? — спросила Сой, хватаясь пальцами за волосы, отчего Джио зашипел на нее. — Я так не думаю. Злобно взглянув на нее, Джио оказался в непростительной близости от лица Сой, ее глаза смотрели на него непроницательным взглядом, в котором невозможно прочесть какие-либо эмоции. Он действительно не понимал в чем его обвиняли. — Ты несешь какую-то чушь, капитанша, — злобно парировал он, схватив ее запястье, чтобы та отпустила его. — Надо же какая у тебя короткая память. Бессердечная капитанша хочет получить то, что по праву принадлежит ей. Она выпустила его из своих рук, позволив отстраниться Джио настолько, насколько он сам хотел держать дистанцию от нее. Но Джио не волновала близость, ему хотелось разобраться с ее обвинениями. — Совсем ополоумела?! — рявкнул он. — Говорю же, ничего я не крал! С раздражением Сой злобно зыркнула на него, закатив глаза. — Погоди,... — Джио притих, начиная складывать пазл в своей голове. — Ты про то самое?! Джио не верил ей, его янтарные глаза прищурились. Фонг смиренно сидела и молчала, когда их взгляды встретились, первой зрительный контакт прервала Сой. Вега изумился, пытаясь лучше рассмотреть ее лицо, скулы девушки горели красным, и до него дошло, что ему говорили правду. Сой почувствовала суету и осмелилась вновь взглянуть на арранкара, отчего-то тот стал нервничать, а его бывалая уверенность куда-то исчезла. Он несколько раз проходился пальцами по своим волосам, задевая ногтями затылок, и тихо ругался матерными словами. Видя его метания, Фонг усмехнулась и сказала: — Верни мне мое сердце. Джио вздрогнул от ее слов, словно они могли ударить его статическим разрядом — что-то в районе грудной клетки болезненно заныло. В голову закрались давние воспоминания об эволюции, когда приходилось выживать и охотиться в условиях жесткой конкуренции. Но отчетливо в памяти удалось запечатлеть первое убийство, когда острые клыки пронзили бестелесную оболочку — человеческую душу. Тогда и сам Джио выглядел ни как человек, а как древнее давно вымершее в природе животное — саблезубый тигр. Он стоял на четырех лапах, грозно смотря на потенциальную добычу, а она что-то пыталась спросить у него, находясь в дикой панике. Человеческая душа была явно перепугана от столь недружелюбной первой встречей в загробной жизни. Ей не повезло встретить на своем пути Пустого, а не шинигами. Он долго и выжидательно наблюдал за душой, выискивая в ней слабые точки для будущей атаки, а затем злобно рыкнул, оголив свои клыки, отчего душа замерла, страшась пошевелиться. Она тяжело задышала и положила руку на свою грудь, откуда росла железная цепь, которая раньше связывала ее с физическим телом. Вспоминая о давнем, Джио нахмурил свой лоб: тогда будучи зверем — он не понимал, почему добыча хваталась за столь странную часть тела — было бы куда логичнее прикрыть шею, именно туда он намеревался вонзить свои острые зубы. Но прожив в мире людей, не составило особого труда понять, что за грудью у человека хранилось что-то важное, кажется, эту вещь они называли сердцем. Джио коснулся рукой там, где предположительно у него должно оно находиться, но ничего не почувствовал, кроме собственной дыры пустого, которая всегда скрывалась за одеждой. Вопросительно приподняв бровь, он с недоумением взглянул на Сой, пытаясь определить для себя — есть ли у него то самое сердце, которое он забрал у нее. В человеческом мире — все слишком сложно. Люди придумали кучу вещей, чтобы упростить себе жизнь, но и в то же время сами не могли разобраться с дурацкой игрой слов. На губах Джио расплылась самодовольная ухмылка. Постепенно ступор стал отступать, а смысл сказанного начинал проясняться. Она произнесла самые заветные и, пожалуй, самые желанные слова, о которых он не мог подумать даже в своих мечтах. Это было не признанием его правоты в их ссоре, а что-то нечто большее, что Сой могла предложить ему. Даже Джио не предполагал точного исхода окончания их затянувшегося диалога — длинной почти в месяц. — Я ожидал чего угодно, но не этого. Сой вздрогнула от твердости и сарказма в его голосе. Его надменный тон явно взбесил ее, но ронять собственное достоинство во второй раз она не хотела. Джио видел, как сошлись ее тонкие брови в одном места, а уголки губ опустились вниз от досады и неимоверной злобы. От такой реакции Джио рассмеялся в голос — только она умела так развеселить его. — Полагаю мне стоит уйти и больше не возвращаться? — Напротив. Тебе стоит остаться и никогда не возвращаться в Сейрейтей. — Почему это? Джио заметил, как на лбу Сой выступила венка, которая стала пульсировать от ярости. Сой была готова плюнуть на свое терпение и запустить наглого арранкара прямо в крышу хибары. Поняв ее намерения, Джио улыбнулся. — Я прекрасно знаю, что не смогу разлучить тебя с твоей работы, так как ты до смерти предана ей. Но на одну вещь я точно имею право — я никому не отдам сердце моей бессердечной капитанши, которое с огромным трудом смог получить.

***

Омаэда лениво плелся в сторону штаба второго отряда. Наступала глухая и беспросветная ночь. Это означало, что он должен был сменить своего капитана и приступить к ночному дежурству. Вдохнув глубоко, Маречиё ухватился пальцами за дверь, отворяя ту, и прошел в просторный кабинет. Открыл рот, чтобы поприветствовать своего капитана, но нижняя челюсть лишь отвисла от изумления. Внутри помещения по центру стоял рабочий стол, за которым сидела Сой Фонг и перебирала какие-то документы. Совершенно привычная для глаз повседневная картина. Сой всегда предпочитала сама заниматься бумажными делами, чем поручать это дело своему бестолковому лейтенанту. Однажды Омаэда перепачкал все важные документами жирными от еды пальцами. Он все никак не мог избавиться от привычки постоянно что-то пережевывать. А если его рот не был занят едой, то из него лился бесконечный поток слов, который мешал капитану второго отряда сконцентрироваться на своей работе. Но Омаэда удивился не тому, что Сой работала до поздней ночи, к этому он давно привык, а тому, что было на этом проклятом столе. Всю рабочую картину сбивала чья-то спина, которая сразу бросилась в глаза лейтенанту. Вначале он поморгал, решив, что увиденное показалось, но галлюцинация никуда не испарилась, а лишь приобрела новые очертания. Маречиё увидел, что «неизвестная спина» принадлежала мужчине, который расположился прямо на столе. Незнакомец сидел спиной к Омаэде, и он не мог рассмотреть его лица. Только затылок и черные волосы цвета вороного крыла, доходившие до плеч, стянутые в тонкий хвост к низу. Неизвестный был одет в белые одеяния свободного покроя, которые не облегали его тела, но и не свисали мешковатой формой. От всей этой белизны лейтенант прищурился, а мужчина оторвал свой взгляд от бумаг, которые до этого читал, и повернул голову в сторону вошедшего. — О, привет, Омаэда, — нарушил тишину незнакомец своим голосом. — Давно не виделись! А ты все такой же… габаритный. Он беззлобно хохотнул над ним. Омаэда замер от шока, трясущейся рукой указал пальцем на гостя, пытаясь разумно мыслить. Он узнал эту ухмыляющуюся и нахальную морду. Янтарные глаза незнакомца буквально искрились при слабом освещении в комнате, словно кот охотился за мышью. — К-к-какого черта тут делает а-а-р-ранкар?! Как там тебя?! Джио Вега! Т-ты же умер! Как ты смог в-в-выжить? — При чем дважды умер, — иронично отозвался Вега, пожимая плечами. — Заткнитесь оба! — рыкнула Сой, сосредоточенная на своей работе. — Мешаете. На ее слова Джио только хмыкнул, складывая бумажки в руках в ровную стопку. — Прости, друг, но ты здесь не вовремя. В его голосе Омаэда отчетливо уловил «язву», если бы Вега мог плеваться ядом при разговоре, то непременно поделился бы им с лейтенантом. Маречиё собрал остатки храбрости и сказал: — Это ты не на своей территории, арранкар. Глаза Джио опасно блеснули, а ухмылка исчезла с лица. — Что? На драку нарываешься? — Вы сейчас вдвоем на нее нарветесь, — резко оборвала их зарождающуюся перепалку Сой. — Джио, положи эту кипу в секцию четыреста тридцать один. Я позже ее посмотрю. Омаэда вздрогнул от слов своего капитана. То ли от угрозы, то ли от того, как просто она называла бывшего врага по имени. Он ожидал, что арранкар взбесится от того, что им пытались командовать, но ожидания разбились о жестокую реальность. Джио пожал плечами, кивнув ей, и без всяких слов направился в сторону указанной секции. Лейтенант удивился тому, что арранкар знал о них. Ведь Фонг не указывала точного места расположения. Это значило только одно — Вега давно помогал ей с работой. Омаэда не верил собственным глазам! Сама Сой Фонг доверила важные данные своему неизменному врагу! Внутри Омаэды рвались шаблоны, да ни за что на свете Сой не подпустила бы врага к важным бумагам, потому что почитала правила Готей-13. — К-капитан, почему вы даете врагу копаться в важных данных? Он же в любой момент может передать нужную им и-информацию для своих. И тогда они могут развязать новую войну! Фонг смерила его грозным взглядом, от которого Маречиё захотел спрятаться. Она тяжело вздохнула, отложив письменные принадлежности. — Ты действительно думаешь, что я такая глупая, Омаэда? Я прекрасно помню правила и законы Готей-13. А арранкарам вряд ли будут интересно хозяйственное продовольствие для солдат. — Нет, — возразил Вега из далека кабинета. — Нам очень интересно, как вы срете и чем при этом подтираетесь. На его слова Сой злобно на него посмотрела, на что Вега самодовольно ухмыльнулся. — Омаэда, приступай к ночному дежурству. До утра этот кабинет в твоем распоряжении, но смотри мне, чтоб ни крошки! Джио закончил со своим заданием и пошел в сторону выхода. Открыв дверь, он вышел наружу и остался ждать на крыльце, опираясь на перила. Джио посмотрел в небо на луну, что вышла из-за туч, освещая собой весь Сейрейтей, который предстал как на ладони. Фонг двинулась в его сторону, но была остановлена. Ее запястье сжала огромная рука лейтенанта. Она обернулась в его сторону. Он крепко сжимал ее тонкую руку в своей ладони, пытаясь понять, откуда в Сой столько сил и смелости для боя. В этот момент собственный капитан показалась ему такой хрупкой и слабой. Весь этот короткий миг Маречиё не отпускал ее, пока его слуха не коснулся грозный рык, который принадлежал арранкару. Омаэда обернулся и увидел, как Джио в прямом смысле оскалился, в его глазах читалась звериная злоба. Еще тогда в битве над фальшивой Каракурой он не подозревал о том, что арранкар способен на такую яростную эмоцию. Но стоило только Сой просто взглянуть на него, как Джио спрятал клыки и нецензурно ругнулся себе под нос. Взгляд Фонг не был наполнен раздражением, он излучал какую-то несвойственную для него заботу, отчего Омаэда почувствовал укол зависти. Как бы он не старался добиться хоть какой-то похвалы капитана, но ничего не мог достичь. А тут какой-то арранкар и такая реакция! Джио еще раз смерил его строгим взглядом, и лейтенант отпустил женскую руку. — Совсем страх потерял, Омаэда? — ее голос был наполнен возмущением и раздражением. — Никак нет, к-капитан. Позвольте лишь один вопрос. Фонг вздохнула и кинула. — Задавай быстрее, а то ты уже начинаешь исчерпывать мое терпение. — Почему вы находитесь в его обществе? — спросил Маречиё очень тихим голосом. — Разве я обязана оправдываться перед тобой, Омаэда? Она начинала закипать, и лейтенант прекрасно чувствовал это. — Т-только э-этот в-вопрос, к-капитан. Обещаю, я больше ничего не спрошу! На какое-то время Фонг задумалась. Они стояли в тишине еще минуту, пока она не ответила: — Потому что его общество — это то, что мне нужно. Фонг развернулась спиной к собственному лейтенанту и покинула кабинет, оставив лейтенанта со своими раздумьями наедине. Когда они покинули пределы Сейрейтея и оказались в бамбуковой хибаре. Джио расположился на кресле. А Сой огляделась. Прошло много времени с того момента, как они помирились. Хибара приобрела божеский вид. Пока Сой работала, Джио занимался домом, обустраивая его. От прежней ветхости и запущенности ни осталось и следа. Домик заметно похорошел и обзавелся ремонтом с небольшим количеством мебели. Фонг не оставалась в стороне, помогая финансово, и сама принимала участие в работах. Увы, Джио был изгоем, как для шинигами, так и для арранкаров. Среди шинигами — он числился мертвым, а среди арранкаров — он сам не пожелал находиться. Сой присела на диван, напротив Джио. — Не боишься, что этот балбес кому-то растреплет о нас? Язык у него за зубами не держится. Но если ты только пожелаешь, я вырву его из его поганого рта. Сой покачала головой. — Омаэда — дурак. Это так. Но не настолько, чтобы трепаться об этом. — Оу, — театрально произнес Вега, разыгрывая удивление. — Так хорошо знаешь своих подчиненных. Помнится, ты говорила мне, что тебе на них плевать. — Джио Вега, умри трижды, — парировала она. — Даже, если он расскажет кому-то, то мне плевать. Джио удивленно приподнял правую бровь и поднялся с кресла, приближаясь к дивану. Он плюхнулся рядом с ней, обнимая Сой за талию, и прижал ее к себе. — Полегче! — шикнула Фонг, когда когтистые руки арранкара, едва оцарапали ее живот, но не поспешила отодвинуться. — Я случайно, — неуклюже извинился он. — Разве ты не боишься стать предательницей и быть изгнанной из Сообщества душ, когда правда всплывет наружу? — А тебе не кажется, что мы меняемся местами, а?! От ее вопроса Джио весело хохотнул и укусил ее за мочку уха. — И все же ты не ответила. — Я не боюсь стать изгоем, если ты об этом. Йоруичи смогла жить другой жизнью, и я тоже смогу. — Надо же какая уверенность и целеустремленность, — съязвил Джио. Цокнув языком, Сой стукнула локтем арранкара в живот. Тот зашипел, выпуская ее из своих объятий, и схватился за больное место. Она повернулась к нему лицом, заехав кулаком в грудную клетку, отчего Джио свалился на спину. Сой последовала за ним, наклонившись максимально близко к его лицу. Вега почувствовал ее жаркое дыхание, губы Фонг приближались к его, отчего он закрыл свои глаза, ожидая долгожданный поцелуй. Но губы шинигами коснулись его кончика носа. Раскрыв глаза, он разочарованно посмотрел на нее, а Сой на это только улыбнулась, расположившись сверху на Джио. — А что же будешь делать ты? — спросила она его, наклонив голову в бок. — Как что? Быть счастливым и портить жизнь одной шинигами. Такой план тебя устроит? — Вполне.