Дым заполняет лёгкие, и кажется на секунду, что ты вот-вот задохнёшься, но делаешь выдох, и всё растворяется, дым уходит вместе с частицей пугающей тревоги в душе. Но вновь делая затяжку — это всё повторяется. И будет повторяться, пока вся тревожность не покинет истерзанное душевными муками тело. Но этого ещё никогда не происходило. Даже несмотря на это, мужчина продолжает курить и отдаваться этому моменту, который скоро навсегда останется позади, ведь ни что не вечно, как и он сам.
Ему постоянно говорили перестать курить, ведь от этого станет ещё хуже, но они не понимали, что это единственный способ справиться со всей этой бессмысленной тревогой, хоть и неправильный. Но выбора не оставалось.
Или он был, а его игнорировали.
Сделав очередной вдох, дым окончательно засел в лёгких и на одежде курящего. Такой запах ещё не скоро выветрится, если, конечно, вообще сможет это сделать. После шестой сигареты за раз, запах может остаться и навсегда. По крайней мере, так казалось, сейчас державе, которая пыталась утихомирить шальные нервы. Слишком сильно они разгулялись. Будто случится неизбежное, что перевернёт вверх дном всё, что есть на данный момент. Но этого не произойдёт. Мужчина уверен в этом. Ведь тревога приходит каждый раз, как и каждый раз так ничего и не происходит.
— Когда-нибудь курение тебя убьёт, — пронёсся над ухом слабый шёпот человека, что вроде хотел напугать курящего, но в тоже время пытался не сделать этого. Он также был в небольшом смятении. И так же не знал откуда это взялось. Словно тревога подкралась к каждому и как схватила их мёртвой хваткой, так и не отпускает, заставляя судорожно пытаться что-либо понять или сделать, но даётся с трудом из-за неугомонного страха, который то и дело всё сильней проявлял себя, то иногда затухал, давая слепую надежду. Надежду на покой, который может сейчас лишь быть в грёзах. Как хотелось бы отдохнуть от всей тревоги и суеты вокруг. Однако сейчас это кажется непосильной задачей.
— Это будет потом, так что не важно, — в отличии от собеседника, Советы ответил довольно громко и пугающе, словно хотел напугать всю тревогу в себе, которая тешилась сейчас спокойствием, что разрушалось его голосом. И в какой-то степени ему это удалось, так как вся тревожность и страх отошли на второй план и слились с ним, будто их и не было, но коммунист знает точно, что они ещё вернутся, но сейчас они покинули его, поэтому можно слегка расслабиться, но не до конца, чтобы не дать им и шанса застать его врасплох.
— Как похоже на тебя, — северянин слегка усмехнулся, но в отличии от русского, его тревога не покинула, и он попытался отвлечься от этого, посмотрев вдаль, на бескрайние леса и огромное чистое озеро, чья гладь блестела при свете полной луны, что неспешно плыла на безоблачном небе, чувствуя там полную свободу, которую никто из смертных не смог бы отнять. Прекрасная тишина окутывала всё вокруг. Всё замерло в ожидании. Но в ожидании чего никто не знал, ведь всех посетило тревожное сомнение, что заставило всё живое застыть в страхе и пустой надежде.
— Здесь чертовски красиво, мне определённо нравится, — громкий голос СССР слегка напугал финна, что на миг затерялся в своём лабиринте из тысячей мыслей и одной тревоги, но что-либо говорить не спешил, так как понимал, что его собеседник не закончил мысль, и похоже не собирается, так как перескочил с одной идеи на другую. Тревога понемногу возвращалась и сбивала мысли в кучу. — Как, ты говорил, это место называется?
— Кóли, — Финляндия лишь отвёл взгляд в сторону, не решаясь продолжить мысль, что зародилась после слов Союза, который вероятно не совсем осознал смысла своих же слов. Хотя, ему даже польстило, услышав это от дорогого человека, который наверняка сказал, не подумав, но какая разница? Важно лишь то, что говорит душа, а она часто говорит, не посоветовавшись с разумом. После этого отступила даже тревога, и, казалось, что её вовсе не осталось в северной стране, что была крайне рада и благодарна своему другу за это. Как же хотелось, чтобы этот момент длился вечность.
— Но ничего не вечно… — прошептал про себя скандинав, не сразу осознав, что он сказал это вслух. Слегка повернув голову в сторону славянина, мужчина убедился, что тот всё же не услышал его и лёгкий испуг покинул душу, оставляя после себя пустое облегчение.
Завыл слабый ветер, нарушая ночной покой, заставляя листву деревьев шуметь, а по телу Совета прошла от этого дрожь. Чем дальше в ночь, тем становилось холоднее. Но холодная страна не замечала изменений вокруг и, вновь уйдя в себя, в свои бесконечные чертоги разума, что похожи на лабиринты, прильнула телом к коммунисту, от чего тот вздрогнул, но ничего не произнёс, словно всё так и должно быть. Ведь стоит наслаждаться этим моментом, пока он не ускользнёт от тебя. Но желанной капли тепла не было, ведь, несмотря на всё, от Фина исходил холод, очень особенный и прекрасный, но сейчас не этого хотелось русскому.
Северянин резко отдёрнулся и вернулся в вертикальное положение, слабо повернув голову в сторону друга. Тот же слегка испугался и удивлённо взглянул на мужчину. Он не мог понять, что случилось.
— Тебе холодно? — СССР не ожидал такого вопроса, поэтому медлил с ответом, не зная, что, собственно, ответить. Холодно было, но он не знал, что будет, если скажет правду, не хотелось бы рушить эту хрупкую идиллию, что воссоздалась между ними. Но несмотря на то, что ответа республика так и не получила, она знала ответ, ведь чувствовала дрожь чужого тела. — Ты дрожишь.
— Это так важно? — держава не могла понять почему на это вообще обратили внимание. Почему его товарищ решил поднять эту незначительную тему, и чему он удивился, будто ему самому не холодно. И тут Союз вспомнил, что это действительно так. Северная страна неоднократно говорила об этом. Да и не имеет это особенного значения.
Однако, так и не ответив на вопрос, финн расстегнул свою зимнюю куртку, с которой он ходит даже летом, и снял её под удивлённый взгляд друга, а затем, встав, легко накинул на плечи ошарашенного мужчины, что с каждой секундой всё сильнее переставал понимать происходящее.
— Она немного мала тебе, но так должно быть потеплее, — затем, устроившись обратно, Финляндия отвернулся от Союза из-за его пристального наблюдения за ним, не понимая, что он сделал не так. Стало как-то неловко, будто в первый раз делает что-то подобное. Не в первый раз, так ведь? Странное волнение захлестнуло его и у него не осталось идей, как вообще реагировать на это. Неужели он сделал что-то странное?
Такое действие сильно удивило Совета, который явно был не готов к такому. Да и к тому же, Фин снял свою куртку, с которой почти не расстаётся, что уже делает эту ситуацию странной. Кто бы мог подумать, что он сделает это ради него.
К чему удивление, не в первый раз ведь. Да и потому что из-за того, что холодно.
В один момент коммунисту стало очень забавно от всей сложившейся между ними ситуации. И не сдержавшись, русский залился смехом, ошеломляя при этом сидящего рядом, что ещё сильней смутился от своих же действий и не знал, куда деть свой взгляд.
— Что смешного?.. — лишь слабо произнёс скандинав, который немного залился краской от стыда и неловкости. Ему хотелось провалиться сквозь землю из-за всего этого. Не такой реакции он ожидал. Хотя, какую он вообще ждал? Лучше бы ничего не делал, тогда бы всего этого не произошло бы, и ему не пришлось так краснеть.
— Да нет, — попытался успокоиться старший, что всё ещё слегка смеялся, — извини, не хотел, — сделав небольшую паузу, ему удалось успокоиться, — просто это было слишком неожиданно.
— Неожиданно? — республика никак не могла понять, что же творится у его друга в голове. Не уж то он действительно сделал что-то нелепое?
— Да, просто, я заметил, что ты почти не расстаёшься с курткой, — на славянине красовалась яркая улыбка, которая полностью разогнала смуту в его душе, и теперь он мог спокойно насладиться обществом любимого человека. — А тут ты из-за того, что мне холодно, даёшь её.
— Ты считаешь, это так странно? — всё-таки собрав силы и посмотрев на мужчину, государство удивилось столь милой улыбке и почти растаяло от неё, но всё же небольшая неловкость оставалась.
— Нет, не считаю, — держава слегка покачала головой и легко дотронулась до холодной щеки собеседника, что вздрогнул от прикосновения, — я думаю, это очень мило, — и на его лице ещё сильнее расплылась улыбка.
Финляндия обомлел и слегка опустил голову, накладывая свою руку на чужую. Внутри будто начало кипеть и бурлить от всех чувств и эмоций, который он испытывал в данный момент. Хоть, было и непривычно к такому, но хотелось, чтобы этот момент длился вечно. Хотелось бы здесь с любимым человеком навсегда забыться и отгородиться от всего остального мира, чтобы он никак не мог вмешаться в их маленький мирок, что невероятно хрупок. Было так чудесно, что невозможно описать словами. Ведь если человек счастлив, ему хватит пару слов, чтобы сказать об этом, когда грустные люди могут рассказывать о своих проблемах вечно. Такое лёгкое чувство, что казалось будто они далеки от этого мира и покинули его, оставшись лишь вдвоём наедине с этим умиротворяющим пейзажем, который так нравился им обоим.
Северянин убрал чужую руку и положил свою голову на плечо русскому, который был рад этому вновь. Союз перевёл взгляд вдаль и приобнял младшего. А сигарета продолжала тлеть в его руке.
Момент, который хотелось, чтобы он длился вечность.
Но ничто не вечно.
***
Завывал сильный ветер, что с яростью разносил вокруг мягкий снег, не давая тому осесть на одном месте, и с силой будоражил деревья, которые качались ему в такт.
Мужчина сидел один, приобняв колени, и опечалено смотря вдаль, пытаясь вдыхать запах сигарет, который исходил от его верхней одежды. Этот запах напоминал ему о прошлом, которое так сложно забыть и в которое так хочется вернуться. Запах сигарет полностью пропитался в куртке и не мог выветриться даже таким ветром. Хотелось полностью в нём раствориться и перестать существовать. Он вновь один. И ничего не может с этим поделать. Вновь приходится надеяться. А на что, он толком не знал. Хоть бы во что-то, но не оставаться с пустым от боли сердцем. Боли от потери близкого человека, с которым был готов связать всю свою жизнь и навсегда остаться в его объятиях. Но этот человек умер. И в душе финна осталась лишь после него пустота, которую уже никак не закрыть.
Сделав вдох, табак вновь ударил в нос, напоминая о прошлом посещении этого места с Союзом. Тогда его куртка так сильно пропахла сигаретами, что долго держался запах. И теперь ему он кажется вновь. Только скандинав так думает, что кажется. На деле он сам долгое время недавно курил, чтобы хоть как-то можно было воссоздать то чудесное воспоминание, когда они были вдвоём. И ничто, и никто не могли разделить их. Разве что, только смерть.
В последние годы она наступала на пятки коммунисту, которому из года в год становилось всё хуже, пока смерть его не догнала и не забрала из этого мира, оставив связанную с ним душу здесь.
Теперь Финляндия не мог найти того покоя, который был с ним в то безмятежное время, и вновь тревога бушевала в его сердце. Она заново схватила его и не собирается допускать прошлых ошибок, которые заставили её покинуть счастливую душу, что сейчас разбивалась на осколки от несчастья.
Как же хотелось вернуться в прошлое, где они были вместе.
Как же хотелось, чтобы тот момент длился вечность.
Но это невозможно.
