Госпожа его желаний

      Он любил зеркала. Ибрагим обожал любоваться собой, ловить малейшие черты, которые отбивались в его изображении на ровной глади.       Его детство, проведённое на острове Парга, совершенно не перекликалось с тем, кем он есть сейчас. Маленький, смышлённый, хитрый грек Тео каждый день помогал родным ловить рыбу на берегу моря. Не был смуглым, несмотря на палящие лучи солнца. Обожал музыку и играл на всём, что попадалось под руку. Отец, который наотрез отказывался разделить увлечение сына, постоянно старался выбить из него эти глупости, ещё больше загружая того работой.       Мать не соглашалась с отцом. Она разглядела в малыше Тео талант, который требовал развития. За сумму, накопленную годами, женщина купила небольшую старую скрипку, которую сын воспринял, словно величайший дар. Мальчик носил всегда с собой инструмент и всюду играл на нём. Отец, узнав про поступок матери, устроил скандал и, найдя тайник, разломал скрипку пополам. Для Тео — это был первый жизненный удар. Но старый Манолис так и остался рыбаком, еле сводящим концы с концами, топящим горе своей судьбы в дешёвом вине. А сын вырос и даже имя его больше не Тео, а Ибрагим.       Друг султана Османской империи, его доверенное лицо, его отрада. Красивый, статный и богатый. Не имел он знатного титула, но держал в своих руках огромную власть. Хитрый грек-Ибрагим, как прозвал его народ. Который тайно ненавидел мужчину за его лёгкий и стремительный взлёт. Называли врагом, шпионом, тем, кто разрушит империю, но только лишь за глаза. При встрече никто не осмеливался заявить об этом, ведь знали, что обида Ибрагима воспринималась Сулейманом как личная. Будучи простым сокольничим, грек пользовался неограниченным доверием султана. Властелин всего мира просил обращаться к нему не иначе, как к брату. Где такое видано?       Он спал с Сулейманом в одном шатре, ел с одной тарелки. Он, простой грек из Парги, сын рыбака Манолиса, удостоился чести обращаться к султану по любому незначительному пустяку. Они посвящали друг другу стихи, вели беседы о величайших мыслителях мира и чувствовали себя так, будто делят один престол на двоих. Сулейман не принимал ни одного решения, не посоветовавшись со своим Ибрагимом, не назначал новых людей в совет, предварительно, не узнав мнения грека.       Ибрагим, казалось, был везде. Даже сама валиде Айше Хафса была недовольна таким поведением сына, который порой ставил раба выше представителей династии. Но, в чём женщина была абсолютно уверена, так это в безграничной преданности Ибрагима Сулейману. Он всегда был рядом и в любую минуту готов отдать свою жизнь за безопасность её сына.       Была и другая сторона, которую не замечал Сулейман, но она прекрасно была известна Ибрагиму. Он, несмотря на всё, оставался рабом. Часто вспоминал, как шехзаде впервые услышал его скрипку и, очарованный игрой, выкупил семнадцатилетнего юношу у вдовы Ханым-хатун. Султан никогда не затрагивал эту тему, считая Ибрагима почти равным себе. Но грек думал иначе. Не взирая на безгранично теплые отношения с повелителем, он внутри держал незримую дистанцию.       «Братья по духу, но не по крови», — словно мантру напоминал себе Ибрагим. Попытки султана возвеличить его всегда натыкались на ту самую преграду. Да, кафтан как у Сулеймана, дворец на Ипподроме, роскошью, пожалуй, уступавший лишь Топкапы, безграничное доверие и любовь. Но, с другой стороны — рабство, которое перечёркивало всё. Гордость грека была превыше всего.       Ибрагим жаждал власти, он стремился к ней, никогда того не скрывая. И активно пользовался расположением султана, всегда показывая свой особый статус поведением, напыщенной роскошью. Пожалуй, власть и деньги — это то, чем он всегда руководствовался. Сулейман давал, а Ибрагим без зазрения совести брал. Глупец тот, который отказывается от таких широких жестов. Он, Ибрагим, заслужил подобное. Султан сумел превратить и эту сторону в очередное достоинство грека. Он считал искренностью и честностью то, что Ибрагим никогда не отказывался от всех предоставленных ему привилегий. Последний же видел в этом сухой расчёт.       Мужчина безмерно гордился тем, что сейчас имеет возможность без проблем купить самый изысканный музыкальный инструмент, видимо, помня случай со времён детства. Ибрагим любил окружать себя красотой и всегда покупал самые невероятные вещи, привезенные (часто за его же просьбой) со всех уголков мира. Сидящая напротив него в карете девушка — прямое тому подтверждение. Он вёл себя так, как ведут себя аристократы, не отказывая своей персоне ни в чём, но ревностно помня о своём происхождении.       Глядя на девку, Ибрагим пожалел тысячу раз, что купил её, отдав немалые деньги. Лучше бы её забрал тот мужик, который готов был расстаться с суммой, равной поместью и паре породистых арабских скакунов. Чёрт его попутал связаться с ней!       На рынок он отправился по просьбе султана. Пришло много жалоб на эфенди, который занимался спекуляцией цен на зерно. Конечно, Ибрагиму в душе было абсолютно безразлично то, что какой-то проходимец обманывал людей, но вот Сулейман с его иногда доходящими до абсурда честностью и справедливостью сразу же решил заняться этим делом. Греку стало ясно, почему повелитель пользуется всеобщей народной любовью даже за счёт злобно настроеных пашей и беев, которые нагревали руки на подобных делах. Сам Ибрагим считал это малозначимым и второстепенным, но был обязан покориться султану и отправиться на рынок, чтобы раз и навсегда решить эту проблему. Доводы, что этим нужно заниматься великому визирю, а не сокольничему, на Сулеймана не подействовали. Всё же, если держишь власть, то приходится крутиться.       — Ибрагим, ты обязан наказать всех, кто смеет идти против народа, работая на свой кошелёк! Отправляйся на рынок и выясни, кто этот эфенди. Когда найдешь, то воздай ему по заслугам. И помни, если кто-то помешает или этот шайтан будет противиться, то скажи, что действуешь по моему указу, — сказал Сулейман, стоя у зеркала и застёгивая на пуговицы свой кафтан.       — Повелитель, помилуйте, но не это ли обязанность Пири Мехмеда-паши? Его должность более распологает к решению таких важных социальных вопросов.       — Тебе известно, что он человек преклонного возраста. К тому же, я дал ему приказ готовиться к походу на Родос. А тебе я доверяю как себе и знаю, что ты справишься с этим.       — Как прикажете, повелитель. Вижу, вы в добром здравии и настроении? Если не секрет, что вас так порадовало?       — Любовь, Ибрагим. Очаровательная девушка, которую я тебе как-то представлю. Она растопила моё сердце после тяжёлых утрат. О, Мухибби, за что тебе такое счастье? — воодушевленно заявил Сулейман и принялся работать с картой, жестом приказав греку идти.       Ибрагим вышел из покоев повелителя. Действительно, давно он таким не видел Сулеймана. Смерть маленьких шехзаде заставила замкнуться его и полностью погрузится в государственные дела. Видимо, эта девушка умеет делать что-то невероятное, раз заставила султана вновь радоваться жизни.       — Ибрагим, стой!       Мужчина мысленно выругался и, досчитав до трёх, развернулся и склонил голову в почтительном поклоне.       — Махидевран султан, добрый день. Рад видеть вас в здравии. Что вам угодно? — не давая открыть рот черкешенке, ответил грек.       — Ибрагим, ты должен помочь мне.       — В чём заключается суть вашей просьбы, султанша? Вы же знаете, я не всесилен.       — Я знаю, ты сможешь что-то придумать. Всегда меня выручал, хвала Аллаху. Помоги и в этот раз. И проси всё, что хочешь, ничего не пожалею.       Ибрагим чуть ли не рассмеялся вслух. Что, даже будучи женой падишаха, может дать ему эта женщина? Деньги? Смешно. Со времён Манисы мужчина завёл дружественные отношения с будущей госпожой. Когда она ещё была наложницей Гюльбахар, он знал, что ей удасться очаровать повелителя и подарить ему славных шехзаде. Девушка была почтительна, не чванлива, чем и привлекла его, ведь однажды она смогла бы сыграть на руку. После рождения Мустафы, Сулейман увлёкся новой рабыней, забыв про свою Весеннюю розу. Ибрагим видел, как страдает Махидевран из-за любви и решил помочь ей вновь привлечь внимание султана. Грек невзначай упоминал при разговоре с шехзаде Сулейманом о её страданиях, устраивал их встречи в саду и в покоях. А также устранил соперницу. И вот уже почти шесть лет никаких других девушек не было. Если и были, то только на один раз, не задерживаясь в сердце повелителя.       Да, Махидевран намекнула Сулейману, что Ибрагим заслуживает большего. Султан сделал его хранителем покоев. Должность, которая ранее, за время существования империи, не имела почти значения, но которую так высоко оценил шехзаде. На этом польза от Гюльбахар закончилась, а Ибрагим продолжал верно служить, выполняя всё, что попросит эта девушка. Но ему уже порядком всё надоело. Быть цепным псом для жены падишаха? Увольте. Мужчине вполне достаточно поручений от повелителя.       — Что произошло, госпожа? Чем вы опечалены?       — Новая рабыня, Ибрагим, — действительно, он мог и сам догадаться, — она ходит в покои султана уже целый месяц. Но я не могу узнать, кто это. Валиде тщательно прячет её от меня в опасении, что я избавлюсь от неё.       — Вы хотите, чтобы я поговорил с валиде? — скривил в усмешке губы Ибрагим. Ему было невдомёк то, что хотела от него эта назойливая девушка. История повторяется.       — Ты знаешь, что я недавно потеряла ребёнка Сулеймана. Валиде опасается того, что султан не имеет наследников, кроме Мустафы, и посылает ему новых наложниц. Она не видит моих страданий, не слышит моих уговоров. Падишах отстранился от меня после смерти Абдуллы, но теперь он увлечен новой рабыней! Он избегает меня, лишь навещая Мустафу, не зовёт на хальвет, кроме ночи четверга.       — Махидевран султан, что вы хотите, что бы я сделал? Я не могу заставить нашего повелителя забыть о любимой наложнице и вновь вспомнить о вас.       Он понял, что невзначай сказал лишнее, когда губы госпожи затряслись, и она сжала крепко кулаки.       — Любимой? — прохрипела девушка.       — Прошу простить меня, но я должен ради нашей давней дружбы сказать вам правду. Султан увлечен и окрылён новой рабыней. Она подарила ему второе дыхание. А счастье повелителя — моё счастье.       — Я знаю о твоей преданности династии, Ибрагим. Спасибо тебе. Узнай, кто эта девушка. Я не прошу избавиться от неё, только скажи мне её имя. Или тайно передай Гюльшах, чтобы не вызвать лишних подозрений, а дальше я сама справлюсь со змеёй.       — Только ради вашей улыбки, султанша. Я постараюсь это сделать в скором времени, а сейчас разрешите откланяться, имею поручение нашего падишаха.       — Благодарю, Ибрагим. Дай Аллах тебе счастья! — засветилась Гюльбахар и, поклонившись в ответ, подхватила подол своего красного платья и пошла дальше. Следом за ней посеменила верная Гюльшах.       «Теперь ещё и гаремные дела решать», — со злостью выдохнул Ибрагим и, указав своим охранникам следовать за ним, поспешил на рынок. Благо, он быстро по наводке приятеля Матракчи Насуха-эфенди вычислил нарушителя блаполучия жителей столицы. Спекулянтом оказался некий Бехрам-эфенди.       — Да как смеешь ты, шакал, идти против закона нашего повелителя — великого султана Сулеймана Хана?       — Помилуйте, о, великий! Моей вины в этом нет. Завистники оклеветали меня. Я продаю зерно по цене, установленной в распоряжении.       — Что? Кто оклеветал тебя, эфенди?! Неужели ты думаешь, что самому падишаху есть выгода портить твою репутацию? Я сам своими глазами и ушами видел и слышал, как ты продал человеку зерно по цене, втрое выше необходимой! Теперь ты хочешь сказать, что я лгу? Стража, немедленно арестуйте этого наглеца!       — Ивините, извините меня, я не собирался, я…       Ибрагим жестом руки приказал торговцу замолчать и, приказав охранникам отвести того к судье для вынесения приговора, ушел, не замечая криков спекулянта. Но возвращаться домой грек не собирался, решив, что немного прогуляется, а заодно послушает, о чём судачат жители Стамбула. Он направился в сторону места продажи рабов.       Когда-то и грек так же стоял на помосте. Грязный и жалкий Тео. Но те времена прошли. Сейчас же Ибрагим важно шёл мимо нахваливающих своих рабов торговцев. Блондинки, брюнетки, шатенки –здесь были девушки на любой вкус. Худые, фигуристые, персиянки, славянки, редкие дочери северного края — голова могла закружиться от такого разнообразия. Только не у Ибрагима. Мужчина был весьма искусным любовником. Ему были абсолютно не чужды любовные игры с наложницами, которых дарил греку Сулейман. Но       Ибрагим воспринимал девушек не больше, чем красивое тело для своих утех на пару ночей. Султан советовал жениться и обзавестись детьми, но мужчина абсолютно был не рад подобной перспективе, наслаждаясь моментом.       С какой целью он пришел сюда, не знал сам Аллах. Ибрагим уже было собрался возвращаться в Топкапы, как вдруг заприметил в толпе рыжеволосую рабыню.       «Да, это особая редкость. Волосы как пылающий огонь», — думал мужчина. Картина, которая открылась его взору, ему не понравилась. Девушку покупал другой, а сам он не успел. Внезапно рабыня закатила истерику, не став следовать за новым владельцем. Такой вспыльчивый характер показался греку весьма заманчивым, ему осточертили кроткие наложницы.       Ибрагим поймал умоляющий взгляд зелёных глаз и усмехнулся. Прервав эту связь, он развернулся с намерением уйти. И вновь его гордость дала о себе знать. Он захотел девушку и не допустит, чтобы она досталась другому.       — Беру её, ага, — Ибрагим был уверен, что удвоенная сумма будет обезоруживающим аргументом.       Услышав предложение, торговец, не задумываясь согласился, вернув деньги бедолаге, который небось строил планы на такую красотку. Грек передал всю сумму и наконец-то устремил взор на рабыню. Уже свою рабыню.       «Несомненно хороша!», подумал Ибрагим. Девушка удивилась такому повороту и притихла.       — Следуй за мной. Не вздумай сбежать, себе только хуже сделаешь.       И вот сейчас, сидя в карете с ней, пыл Ибрагима поубавился. Она не смела смотреть на него, старательно избегая контакта. Мужчине казалось странным, что такая бунтарка не пытается выпрыгнуть с кареты или выцарапать ему лицо. Чтобы следить за ней, он решил не ехать верхом, а вместе с ней. Вряд ли бы она спокойно оценила возможность езды в одном седле рядом с ним. Наверняка бы закатила истерику, что Ибрагиму было нужно меньше всего. Она не проронила ни слова, а он не хотел ничего спрашивать.       «Может отдать её падишаху? Преподнести ему подарок, он бы несомненно оценил девушку? И потом устранять рабыню по просьбе Махидевран?», — грек только потешился возможности такой ситуации. Нет, он оставит её себе и проведёт хорошо время. За такую цену она просто обязана понравиться ему.       В тишине они подъехали к Ипподрому. Рабыня молча вышла и последовала за ним во дворец. У порога его встретила служанка и поклонилась.       — Мелек-хатун, помоги расположиться этой девушке, накорми, искупай и следи за ней, чтобы не делала глупостей. Лучше — запри её до моего приезда.       — Как прикажите, господин. Это новая служанка?       — Нет, это наложница.       Раздав указания слугам, Ибрагим оседлал коня и отправился в Топкапы, докладывать повелителю о поручении.       — Пойдём со мной. — Мелек-хатун потянула Александру за собой.       Девушка была впечатлена размерами и роскошью дворца. Неужели это сам султан её купил? Александре не особо комфортно было ехать рядом с мужчиной, но она была рада, что её продали именно ему. Почему? Он был молод, по крайней мере. Перед дворцом был роскошный сад. Кусты роз образовывали собой разные по форме фигуры. Аромат стоял такой, что кружилась голова. Низкорослые кустарники были совершенны с виду. И, о Боже, даже подстрижены? Несколько фонтанов журчали посреди сада. Дивные каменные статуи в виде человеческих ликов стояли перед дворцом. Ей казалось, будто она попала в сказку.       — Кто этот человек? Султан Сулейман?       — Нет, глупая. Это господин Ибрагим — правая рука повелителя и хранитель его покоев.       «Если в Османской империи хранители покоев живут лучше королей, то боюсь представить, как живёт сам султан», — размышляла Александра. Правда, она не знала, как живут короли, но явно беднее, чем Ибрагим.       Внутри дворец был роскошнее, чем снаружи. На сводах потолков и стенах были нарисованы картины на древнегреческие мотивы. Посреди главного зала стоял стол тонкой работы, что удивило девушку, ведь варвары совершали приём пищи прямо на полу. Мягкие яркие ковры укрывали мраморный пол. А по углам огромной комнаты стояли диваны с разбросанными по ним разноцветными подушками. Также там стояло большое зеркало в золотой оправе. Всё в этом дворце кричало о богатстве своего владельца.       — Джафер-ага, вели подготовить хаммам и принести пару блюд.       — Хорошо, Мелек-хатун.       Александра наблюдала за девушкой. Та была явно чем-то недовольна. Пока готовили кушанья, она присели на тахту.       — А это был…?       — Евнух. — сухо ответила Мелек-хатун.       — Тоже значимый здесь?       — В смысле имеет ли он титул, ты хотела спросить? Нет, он обычный слуга. Даже за полноценного мужчину не считается.       — Как это?       — Он кастрирован, не может быть с женщиной. Как тебя зовут?       — Александра.       — Ты славянка? Неплохо говоришь по-турецки. Где ты встретила господина?       — Да. Я училась языку здесь и в Кафе. Он купил меня на рынке.       — Значит, ты всего лишь простая рабыня? — в голосе Мелек-хатун слышалось облегчение.       Девушку задели эти слова, и она решила не терять своего достоинства.       — Я наложница, господин сказал же тебе. Меня учили, как правильно радовать мужчину, делать его счастливым.       Хатун скривилась и не успела ответить. Пришёл Джафер-ага и принёс блюда. Александра быстро поела, после чего служанка отвела её в хаммам, помогла искупаться, дала новое платье и после закрыла в комнате. Последнему девушка была рада, ей совершенно не понравилась эта Мелек. Неизвестно, какие планы она строила на Ибрагима, была ли у них какая-либо связь, но ясно было, что служанка хотела этого.       Эта Мелек-хатун слишком хороша собой, как для обычной прислуги. Она не успела прочитать эмоций Ибрагима по отношению к этой девушке, но та смотрела на него с огромной долей обожания.       Впрочем, это совершенно не важно. Александре было даже лучше, если она станет просто давать поручения евнухам и выполнять работу по хозяйству и избежит возможности возлечь на ложе с Ибрагимом.       Укутавшись одеялом, Александра размышляла о том, кем же всё-таки был мужчина. Он явно не турок, изучить которых она успела за время своего пребывания здесь. Тогда кто? Правая рука султана? Его брат? Важная персона? Голова гудела от такого количества мыслей. Девушка решила не думать об этом сейчас. А постараться уснуть и набраться сил. Неизвестно, когда вернётся Ибрагим. Но то, что он обязательно встретится с ней, это девушка знала точно.