Палочки и цветочки

      В маленькой каморке где-то в недрах было так темно - хоть выколи глаз. Но сидящий в ней не нуждался в свете.       В проеме возникла тонкая фигурка. Острые уши выдавали эльфийку. Она моргнула раз, перестраиваясь зрением. Золото Виндикара слепило ее, привыкшую высматривать следы в ночном лесу и выслеживать осторожных зверей в зарослях.       Сидящий не повернул головы, но его голос прокатился рокочущей волной по отсеку:        - Зачем ты пришла? Там внизу ты нужнее.       Эльфийка приблизилась к сидящему и в нерешительности остановилась. Ее голос прозвучал тихо, но мягко:        - Я ненадолго. Я помню день, когда легион вторгся в наши леса. Когда горел Тельдрассил. Когда все живое паниковало и сама земля стонала под моими лапами.        - Это было давно, а легион все еще жив. - в голосе собеседника слышалась ярость и боль.       Эльфийка протянула ладонь и положила ее на руку полудемона. Вопреки ожиданиям, он не отдернул руки. Кожа его была груба и горяча, будто тело его терзала лихорадка. Впрочем, Фелисин помнила, что у большинства демонов кровь почти кипит, а в собеседнике демонического было предостаточно.       Эльфийка вздохнула и промолвила:        - Иллидан, не все из нас были согласны с обвинителями. Я зашла сказать, что понимаю твое решение. И всегда понимала, что ты сделал для нас и какой ценой.        - Это мало кто может понять, Фелисин. Ты потеряла кого-нибудь тогда? Наверняка нет. Иначе ты уже пришла бы ко мне. Бросила бы свои палочки и цветочки. Зверюшек и птичек. Ты пришла бы, чтобы пламя скверны выжгло твои глаза, которые так хорошо видят во тьме, чтобы ты видела еще лучше. Чтобы твои воспоминания обратились прахом и навсегда отпечатались на твоей нежной коже. - Иллидан усмехнулся, и глаза его блестнули зеленоватыми точками. - Если ты закончила, то ступай, исцеляй святош и по возможности - помоги моим иллидари. Они сильны, но ненависть иногда толкает на необдуманные поступки.       Фелисин присела рядом с Иллиданом и достала поясную сумку:        - Позволь мне кое-что вернуть тебе. Я понимаю я ужасно виновата… - По голосу было ясно, что девушка сбита с толку. - Я была в черном храме, когда Майев настигла тебя второй раз… и… вобщем...       Иллидан повернул голову, чуть не приложив большим рогом друидку и терпеливо ждал, когда она закончит мямлить. Наконец в ее руках появился какой-то светящийся фиал.        - Я нашла это у тебя, раньше, чем твое тело унесли, и спрятала от стражниц. Фелисин протянула склянку и положила в когтистую ладонь Иллидана. Внутри был белый цветок. Даже сорванный он не увядал, если раз в месяц оставить его под светом луны. Цветок Элуны, сорванный много тысяч лет назад, вплетенный в волосы чернее воронова крыла руками мягкими и теплыми, как у этой друидки.       Иллидан поднес фиал к глазам и мягкий свет озарил его темное лицо и повязку на слепых глазах.       Фелисин встала и грустно улыбнулась:        - Прости меня, пожалуйста, если сможешь. Я понимаю, что сейчас выгляжу в твоих глазах отвратительно, взяв чужое… Но я не хотела чтобы кто-нибудь бросил этот цветок в жаровню или растоптал. Как ты сам сказал? “Веточки и цветочки”? Боюсь они и есть смысл моего существования все эти века.       Иллидан ничего не ответил.       Выходя из каморки Фелисин обернулась:        - Некоторые шрамы остаются глубже чем под кожей.       Друидка развернулась и уже за дверью, она могла поклясться, услышала тихое “Спасибо, Фелисин”.