***
"Пшеничный сноп" был заведением из тех, где останавливаются проезжие, купцы и крестьяне позажиточнее. Так что в базарный день свободных комнат там было не сыскать, тогда как в будни, да по дневному времени, ясное дело, "Сноп" практически пустовал. Поэтому хмурый долговязый тип в потертом рединготе, пристроившийся в углу, сразу бросался в глаза. На вошедших жандармов он зыркнул так, словно целился. Мирел присмотрелся, скривился, одернул Космина, который едва не приплясывал рядом и уже был готов за пистолем тянуться. — Да не лезь ты поперед батьки... тьфу, дядьки! — Так вон же он! — Космин едва пальцем не тыкал. — Может, он, а может, и нет, — покачал головой Мирел. — Тут разобраться бы надо, с толком, обстоятельно. Он назидательно поднял палец, кивнул хозяину и неспешно направился к столику, за которым устроился подозрительный тип. Тот, слава Всевышнему, резких движений не делал, за выложенный на стол подле тарелки револьвер — непростой, в несколько стволов, явно на заказ сделанный — хвататься не спешил. — Доброго дня, — поздоровался Мирел и уселся напротив. Космин остался стоять, еще и ладонь на рукоять пистолета положил. — Доброго. Чем обязан? — Да городок у нас тихий, новые лица редкость. Вот, бдим, господин...? — Рейнеке. Барон фон Рейнеке, — спокойно представился тип, потом покосился на переминающегося с ноги на ногу Космина и понимающе усмехнулся. — Новобранец? — Угу. Молодой еще. Глупый. Всему учить надо, — кивнул Мирел. — А... — упомянутый молодой и глупый раскрыл было рот, но капрал поднял руку. — Космин, ты ступай. Вон там в сторонке сядь, выпить возьми. Только сидру, не сливовицы, а то знаю я тебя. — Но... — не унимался тот. — Ступай, ступай, — прозвучало уже на два голоса, после чего капрал с "бароном" продолжили разговор, словно забыв о существовании Космина. — И каким ветром в наши края, господин барон? — Проездом. Из Бухареста в Вену. Бумаги показать? — Ну что вы. Разве ж я благородного господина без бумаг не признаю, — Мирел пригладил усы. — Чай, не первый год службу несу. — И, видно, хорошо несете, раз городок тихий, — собеседник не скрывал ехидства в голосе. — Я как приехал, сразу внимание обратил. Сплошное благолепие. — Тихий, — снова кивнул Мирел. — Так что, боюсь, вам тут скучно будет. Заняться нечем, никакого светского общества. Бургомистр уже немолод, балы дает редко. — Так я и ненадолго. Послезавтра уеду, — "барон" залпом опрокинул чокань* ракии. — Так, передохнуть остановился, старые раны ноют. Говорят, тут у вас неподалеку грязи целебные. — Ну вот и ладно, — мирно протянул капрал. — А то знаете, всяко бывает... Не хотелось бы... А грязи да, есть, сам пользую. Всего две мили на восток по торговому тракту, там повернуть к мельнице и еще полмили.***
— И мы его не арестуем?! Это же Марджелату! — возмутился Космин, когда они вышли из "Пшеничного снопа". — Все же сходится! — Да что сходится-то? — проворчал Мирел. — Приметы! — Да какие приметы? Мало ли, кто на кого похож. Марджелату еще и дерется будь здоров, и стреляет как дьявол. А ты когда последний раз пистоль-то доставал? — он посмотрел на Космина как можно строже и припечатал: — Марджелату в Бухаресте куролесит, вот пусть там его и ловят. А это — барон Рейнеке из Вены, приехал целебной грязью старые раны полечить! Восьмиствольный револьвер Мирел успел рассмотреть хорошо, как и напарника "барона", седого широкоплечего парня, весь разговор стоявшего с двумя пистолетами наизготовку на лестнице. Три года до отставки. А этот дурень молодой не то что жениться, еще по девкам, кажись, не бегает. За полгода самое серьезное происшествие — пьяная драка с поножовщиной. Жалованье платят исправно, пенсион приличный положат, Космин повышение получит... Нет уж. Господин барон послезавтра уедет, а никакого Марджелату в городе нет и не было!