Любить нельзя ненавидеть.

POV Пабло Собираясь на сегодняшний прием, я поправил лацкан своего серого пиджака, который кажется был мне несколько мал. Черт бы побрал эту дурацкую моду на приталенные пиджаки и зауженные брюки. Я с неудовольствием осмотрел свое отражение в зеркале и поправил торчащие после душа слегка мокрые волосы на затылке. Кто-то скажет, что я слишком много внимания уделяю своему внешнему виду, но я всегда был таким и тем более, сегодня все должно быть идеально. Отдернув узкие рукава, я выдохнул, чтобы поскорее справиться с волнением, зреющим где-то глубоко внутри меня. Видел бы меня сейчас Хоакин… он бы не поверил собственным глазам. Я всегда делаю то, что хочу, без оглядки на то, что скажут люди вокруг меня, в отличие от своего старшего брата. Из нас двоих я всегда был легкомысленным бунтарем, доставляющим неприятности и череду проблем, и все из-за моего вспыльчивого характера и несерьезного отношения к жизни. Другое дело Хоакин. Его не выгоняли из университета за неуспеваемость и непосещение. Он окончил престижный экономический факультет в известном на весь мир университете Чикаго. Мы были словно огонь и вода, как черное и белое, но это никогда не мешало нашей крепкой мужской дружбе. Хоакин был не просто моим старшим братом, это был единственным человеком в моей окружении, к советам которого я старался прислушиваться. Я говорю «старался», потому что для меня и это уже огромное достижение. А теперь мой брат в тюрьме, что неудивительно для нашего образа жизни. Наш прадед Хорхе Бустаманте стоял у истоков аргентинской мафии «Ндрангета"(пер с итал. «Доблесть»), после чего важный пост занимал мой дед, а позже и отец. Хоакин совсем недавно получил ранг «Vangelo o Vangelista», — позволяющий ему принимать участие во всех заседаниях мафии. Спустя всего пара недель он отправился в тюрьму. Мы с ребятами попытались сделать его жизнь в местах заключения более сносной, но три года приговора говорят сами за себя. Мой брат мог столько всего сделать для нашего картеля, но теперь нам только и остается, что считать месяцы до его возвращения. Размышляя о Хоакине последние несколько дней, в голове невольно всплыли отрывки разговора на нашем последнем свидании в тюрьме. — Нет, — я отчаянно бросил телефонную трубку и вскочил со стула так молниеносно, что тот с глухим звуком упал на бетонный пол. — Ты в своем уме, брат?! Мое поведение привлекло внимание охранников, поэтому справившись с эмоциями, я нехотя подошел к непробиваемому стеклу, разделяющему меня и Хоакина. Брат молча указал мне глазами на трубку, и несмотря на препятствие между нами, я даже не думал о том, чтобы его ослушаться. В гневе он был страшен, и я один из тех, кто знал этот факт не понаслышке. Прислоняя ухо в динамику, я вновь уловил непримиримую интонацию брата: — Ты сделаешь это, Пабло, — уверенно закивал мне Хоакин. Его такие же голубые глаза, в которых я находил собственное отражение, прямо-таки заклинали меня выполнить свое обязательство, — потому что ты не только мой брат, я твой Босс, черт возьми! «Да сгорит моя плоть, как сгорает этот священный образ, если я нарушу мою клятву», — повторил Хоакин, напоминая мне об обряде посвящения в члены «Ндрангеты». — На предстоящем приеме ты объявишь Марису своей невестой, — уверенно произнес он как данность. А ведь он говорил о своей почти жене. Только от одного упоминания имени этой ведьмы, во рту пересохло, а мой кадык непримиримо дернулся вверх. — Мы же ненавидим друг друга… — невзирая на последствия, я попытался проявить свою непокорность перед словами старшего брата, а по совместительству и моего непосредственного начальника, но Хоакин только лишь криво ухмыльнулся: — По крайней мере, у вас есть одна общая черта на двоих, вы оба не знаете, когда вовремя нужно заткнуться. Мне искренне было неясно, каким место Мариса Спирито заслужила такую благосклонность от моего брата. Хотя я подозревал, что ему просто нравится, что она в корне отличалась от девушек, семьи которых тоже состояли в мафии. Мариса была невыносимой, непокорной, несносной и еще множество частиц «не» я мог бы добавить к описанию всех черт ее характера. Я был склонен считать, что брата попросту соблазняла сама мысль усмирить ее пыл. Мне же всегда по душе были скромные девушки, воспитанные в строгости и ограниченные четкими рамками. Те, что знали свое место и открывали рот только лишь по необходимости да и то, с разрешения отца, мужа или брата. Мариса же не отвечала ни одному из этих параметров. Надменная, напыщенная, самовлюбленная зазнайка, у которой в арсенале на любой случай была припасена колкая фразочка. Боже, я не мог выносить ее общество больше пяти минут, что уж говорить о том, если она все-таки станет моей невестой… Брат поерзал на стуле и продолжил: — Наш отец давно в могиле, Пабло. И теперь только ты должен позаботиться о нашей семье. Пока я здесь, мое влияние вероятнее всего ослабнет, а тебе нужно закрепить наш союз с другими членами северных районов «Ндрангеты» и Спирито это самый подходящий для нас вариант. — Однажды ты сказал мне, что женишься на Марисе… Хоакин разочарованно осмотрел поверхность стола перед собой, после чего коротко заключил: — Семья важнее глупых чувств. И при этом, будем честны, вы вряд ли полюбите друг друга. Скорее убьете… — несмотря ни на что, он был способен улыбаться. Мы потеряли отца, и совсем недавно простились с дядькой, а теперь еще Хоакин отбывает срок в тюрьме. Он никогда не терял свой здоровый оптимизм и всегда ставил интересы семьи превыше всего. Таков был мой старший брат. Именно поэтому, даже несмотря на свой достаточно молодой возраст, он добился такой высокой должности в синдикате. — Брат за брата, помнишь? — напоследок Хоакин оголил груди, показывая мне татуировку в виде пятиконечной звезды, которую делали все, кто так или иначе был связан с «Ндрангетой». — Бустаманте, время посещения окончено, — объявил охранник позади спины брата. Я молча наблюдал через экран, как на его руки надели железные наручники. — Сделай это или я тебя больше не знаю, — прошептал Хоакин одними губами, перед тем, как его под конвоем увели обратно в камеру. Откинувшись на спинку стула немного назад, я сцепил руки за головой и прикрыл глаза. Я предался совсем не свойственному для меня приступу злости и отчаяния, понимая, что следующие несколько лет моей жизни будут невыносимыми…разумеется, если эта цифра не сократится до нескольких часов, и я сойду с ума от напыщенной болтовни этой ведьмы раньше времени. *** POV Мариса — Простите, сеньорита, — один из официантов натолкнулся на меня, неся в руках поднос с грязной посудой. Закатив глаза от своего пренебрежения, я зло прошипела ему в лицо «идиот» и проследовала в зал, уже наполненный многочисленными гостями. Подобные сборища устраивали не реже, чем один раз в месяц, и обычно они носили характер праздника по случаю назначения на новый более высокий пост кого-либо из служащих синдикату. Я любила подобные мероприятия, ведь для единственной дочери главы одного из домов «Ндрангеты» это было единственным развлечением. Еще одно развлечение, в добавок к походам по магазинам и салонам красоты, добавилось год назад, когда мне исполнилось восемнадцать. Теперь я официально имела право насладиться шампанским. Устроившись рядом со своими двоюродными сестрами и кузинами, которые наблюдали за танцующими парами, я успела перехватить один бокал игристого с подноса, проходящего мимо официанта. — Мне это только кажется, или эти праздники раз от раза становятся  все скучнее и скучнее, — я попробовала предложить Мии свой бокал игристого, но та вежливо отказалась. В отличии от меня моя двоюродная сестра была кроткой и послушной. Она всегда подчинялась строгим правилам, особенно что касалось спиртного и общения с противоположным полом. Нельзя сказать, что мой отец был менее строг, чем сеньор Коллучи, но по натуре я была той, кто сам создавал свои правила, не боясь понести за это законное по меркам мафиозной семьи наказание. — Господи, что на ней надето? — я окинула взглядом одну из своих теток, платье которой больше напоминало огромный розовый торт с розами на лифе. К слову, у моей матери было трое сестер и один брат, он же отец Мии. И все из этой семейки были с причудами, но каждый по-своему. Мой отец Фабрицио Спирито во время моих очередных проступков нередко обвинял семью мамы в моей взбалмошности и непримиримости. — Смотри, — моя подруга Сол воодушевленно толкнула меня в бок, — там Пабло! Я не только не могла разделить щенячьего восторга подруги, но и почувствовала рвотные позывы, сиюминутно подступающие к горлу. — И на одного идиота в зале стало больше! — Отпивая шампанское из своего бокала, я наградила младшего Бустаманте долгим испытывающим взглядом. Что говорить, а костюм стального цвета был к лицу этому мерзавцу. На том и закончим. Пабло не стал изменять себе и по обыкновению решил сделать вид, что мы не знакомы, проходя мимо. Хотя на один короткий момент я сумела-таки поймать взгляд его голубых глаз на себе. Как в одной семье могли родиться настолько разные братья? Хоакин был прямой противоположностью Пабло, которого я не невзлюбила с самого первого взгляда. Оба довольно рано потеряли отца, но каждый справился с этим горем по-своему. Хоакин быстро повзрослел и стал не по годам мудрым и дальновидным, тогда как Пабло пустился во все тяжкие. Может сказалось и то что Мора, их мать, слишком избаловала его своим вниманием, ведь на правах младшего сына он всегда был ее любимчиком. — Почему ты его так ненавидишь? — поинтересовалась Сол, словно я посмела задеть самого Бога. — Ты еще спрашиваешь? Он же… — мои глаза нашли светлую макушку его головы в зале, — он высокомерный, незрелый и совершенно непроходимый тупица. Одного взгляда на него достаточно, чтобы понять, что Пабло Бустаманте не видит дальше своего носа. Я выпила еще немного шампанского, чтобы наконец перестать говорить о нем. Слишком много чести этому идиоту. Тем не менее, вопрос Сол, заставил меня непроизвольно окунуться в наше прошлое. — Девочкам нельзя лазить по деревьям… — Никто не любит умников! Запомни это, Пабло, — несмотря на предостережения, я отмахнулась и продолжила лезть по длинному стволу сливы вверх. — Когда-нибудь найдется тот, кто тебя накажет! Не удержавши равновесия, я приземлилась с одной из поломанных веток прямиком на свою пятую точку. Накаркал! Громкий смех и тень над моей головой, закрывающая лицо от прямых солнечных лучей, заставили меня отвлечься от растирания ушибленного локтя. Пабло одной рукой держался за свой живот, и показывая на меня пальцем другой руки, заливисто хохотал. — Ненавижу тебя, Бустаманте… — прошипела я сквозь зубы, и с тех самых пор ничего между нами не изменилось. Поскольку Хоакин, чьей негласной невестой я считалась последние полгода, сидел в тюрьме, мне было не позволено танцевать ни с кем из других мужчин, разве что только отца или дяди. На душе становилось совсем грустно, ведь Мия кружилась в танце с Мануэлем, своим будущим супругом, а я была лишена этой самой обычной на первый взгляд возможности. Сколько раз я наблюдала за поведением девушек в ночном клубе, чьи родители не были членами мафии. Я искренне завидовала им, ведь он могли сами выбирать того, кто украдет их первый поцелуй, и кто самое главное, в конце-концов, станет их законным мужем. У меня же все было решено наперед. Отец и глазом не моргнет, как выдаст меня за одного из членов мафиозного клана, дабы расширить сферу своих интересов. А я в тайне мечтала быть одной из тех девушкой из клуба, в котором я имела удовольствие быть пару раз, когда мы отмечали мои два последних дня рождения. Я хотела бы сама выбирать с кем танцевать и кого целовать. И совсем не обязательно, чтобы это был один и тот же мужчина. Я бы поцеловала целую дюжину! Целую сотню малознакомых мне мужчин, которые в какой-либо степени мне понравились… Я бы взяла их всех, если бы только могла… От всех этих мыслей я убежала подальше, спрятавшись в полумраке террасы на свежем воздухе… — Мариса, — бархатный голос Пабло, заставил меня немедленно оглянуться назад, — привет. Очертания его фигуры у колонны завладели моим вниманием. Он курил крепкие сигареты, и это было вторым его пагубным пристрастием после бесконечного волочения за юбками. Я была наслышана об его похождениях, и должна сказать, эта его черта не добавляла образу Бустаманте привлекательности. Даже эта его ленивая манера говорить, немного растягивая слова, словно ему было в тягость, раздражала меня меньше, чем его кривая усмешка на лице. Он определенно издевался надо мной, и об этом свидетельствовал и его оценивающий взгляд из-под ресниц и его выпяченная вперед грудь. Заметив синяк под его левым глазом, я подошла к Пабло немного ближе и тоже усмехнулась: — Вижу, ты опять напоролся на такого же как и ты любителя помериться собственным эгом. И кто же вышел победителем в этой схватке? — Догадайся! — поддразнил меня он. Мне было прекрасно известно об увлечениях Пабло боевыми единоборствами. Краем уха я даже слышала о том, что он участвует в поединках на ринге в одном из подпольных клубов, который как и многие другие принадлежали «Ндрангете». — Твой синяк под глазом служит красноречивым доказательством того, что ты всегда слишком много болтаешь. Пабло вышел из тени, и немного прищурился, затягиваясь сигаретой. — А я слышал синяки украшают мужчину. — Так горят о шрамах, — я закатила глаза, словно говоря ему «идиот» и попыталась скорее закончить наш разговор, но у Бустаманте были свои планы на этот счет. — Я был недавно у брата, если ты такового еще помнишь… — У меня не настолько плохая память, Пабло, — я перебила его дерзость, не в силах больше выносить этот его высокомерный тон. — Но знаешь, я не живу прошлым. Три года это слишком долго для такой нетерпеливой девушки как я и отец в этом со мной солидарен. — Не терпится выскочить замуж, зачем? Ты преследуешь цель загнать в могилу будущего мужа своими пустыми разговорами? — А если и так? — я гордо вскинула свой подбородок. — Тебе то с этого что? На самом деле, Хоакин нравился мне своей обходительностью, но я никогда особо не верила в то, что однажды смогу выйти за него замуж. Да, мы хорошо проводили время за пустыми разговорами, но ничего во мне не переворачивалось, когда он украдкой мог случайно задеть мою руку, или поразить мои глаза достаточно откровенным взглядом. Может, я начиталась глупых книжек или насмотрелась романтических фильмов, а может просто была старомодной, мечтая выйти замуж по большой любви. И хоть моем мире такого просто не может быть, я продолжала верить в лучшее. — Ничего, — Пабло равнодушно пожал плечами, отшвыривая свой окурок к пепельнице. — Простое любопытство и не более… скажи, а… — Извини, — намеренно коснувшись его плеча, я старалась показаться Бустаманте совершенно незаинтересованной в нашем дальнейшем разговоре, — там, кажется, мидии на стол поднесли. Кивнув подбородком в сторону фуршетного стола, я закончила свою мысль, — обычно в таких случаях говорят было приятно пообщаться… так вот… не было. Закончив, я двинулась вперёд легкой непринужденной походкой. Мне нравилось то напряжение, в которое я вгоняла Пабло, говоря ему что какие-то морепродукты, к слову, на которые у меня была аллергия, могут быть более приятными собеседниками, чем он сам. Уходя, я обернулась через плечо у самых балконных дверей для того, чтобы посмотреть смотрит ли Бустаманте мне вслед. И он смотрел. Смотрел, отпивая из своего бокала. Смотрел поверх своих темных ресниц. Мне едва удалось сдержать свою язвительную усмешку, понимая как он сейчас хочет наказать меня за проявленную дерзость. В мою голову пронзила безумная идея, способная подлить масла в огонь в эту ситуацию, и я была бы не я, если бы ею не воспользовалась. — Да, Пабло… — кинула я вполоборота, все еще находясь одной ногой на террасе, — надеюсь, что твоя будущая невеста не будет такой же скучной как и ты, а то вы оба заснете во время своей брачной ночи… Я заметила как напряжённо сжалась его челюсть, а на лице заиграли желваки. Но вместо того, чтобы отвечать колкостью на колкость, Пабло просто улыбнулся, словно оценил мою шутку с полна. — Вашими молитвами, сеньорита Спирито, — он язвительно отсалютовал мне бокалом напоследок, — вашими молитвами… *** Пока распорядитель вечера толкал речь о традициях и о том, что положило им дорогу, я пребывала в собственных раздумьях. Маникюр вызывал во мне гораздо больше интереса, нежели чествование какого-то очередного героя синдиката, поэтому я зациклилась на своих красных ногтях. К платью этот цвет подходил просто идеально, поэтому в конечном итоге я осталась довольной своим выбором. Оглядев толпу приглашенных, которая в отличии от меня была увлечена процессом, я со скукой выдохнула весь воздух из лёгких. Губы непроизвольно скривились, а их уголки опустились вниз. Я посмотрела по правую сторону, где Мию, практически поедала глазами Мануэля, прочем он сам был не против. Им нельзя было жениться до тех пор, пока сестренке не стукнет восемнадцать. Глядя на этих двух безумцев, стоящих в противоположных концах зала, я возмущенно, но с долей иронии толкнула сестру в бок. Коллучи только проглотила улыбку, поняв, что я их рассекретила и смущенно потупила взгляд в пол. Распорядитель продолжал болтать, и с каждым его словом мне становилось все хуже и хуже. Клянусь, за окном все мухи от скуки передохли. Намеренно вытянув сзади прически одной из моих тетушек одну шпильку, я коротко хихикнула, чем привлекла внимание Сол, стоящую по левую руку от меня. Риваролло сдвинула брови на переносице как признак того, что всецело не поддерживает мою игру. Тоже мне, светская дама! Потерпев очередную, я опять надула щеки и разочарованно вздохнула: Может стоит посчитать кристаллы на люстре… — Господа, прошу минуточку вашего внимания… — я ненадолго прервалась, но когда поняла, что эти слова были обращены гостям от имени Пабло, вновь стала увлечена процессом. Двадцать один… двадцать два… двадцать три… — … и поэтому пользуясь случаем, я хотел бы представить вам свою невесту… …тридцать три… — Мариса Спирито, — Бустаманте указал на меня рукой. … тридцать пять…э…э…что????? Мне это только что послышалось? Сол и Мия смотрели на меня ошалелым взглядом. Когда я сумела-таки прийти в себя, Пабло уже стоял рядом со мной, и по традиции прикалывал к лифу моего платья лилию — герб клана Бустаманте, как символ того, что он выбрал в невесты именно меня. — Ты совсем спятил, — злобно прошептала я, раздавая многочисленным гостям праздника лживые улыбки направо и налево. Пабло губами коснулся моего лба одним целомудренным поцелуем, вызывая в моей груди ещё больше гнева и негодования. Внутри меня все кипело от злости. Меня практически разрывало от собственной беспомощности перед всей этой глупой ситуацией. — Я только лишь воспользовался твоим советом. Надеюсь, что в спальне, ты не дашь мне заскучать… А потом Пабло незаметно для всех гостей мне подмигнул. Подмигнул, черт его возьми! Но не так как это делают, когда заигрывают или хотят сблизиться, а с намеренной издёвкой. В поисках защиты я отчаянно искала глазами своего отца, но когда нашла, сама была не рада. Он удовлетворенно аплодировал, стоя рядом с моей матерью, которая как и я пребывала в недоумении от всего здесь происходящего. Фабрицио все решил за моей спиной. Как это на него похоже! Мне удалось отвести глаза от отца, только когда горячая рука Пабло сжала мою ладонь. От него пахло дорогим виски, сигаретами и ускользающим, едва уловимым ароматом моей свободы. По традициям синдиката, женщина, отвечающая за сватовство среди членов мафиозных семей, связала наши руки ажурным платком. Мне не хватало воздуха в груди и я попыталась вырваться из этого ада, но захват Бустаманте был таким крепким, что моя попытка так и осталась лишь попыткой. Последнее что я запомнила была его улыбка, словно в зверином оскале. Белоснежный ряд зубов и этот хищный взгляд, что теперь он волен распоряжаться моей жизнью, пока один из нас не умрет. И обещаю, я скорее стану вдовой, чем лягу в могилу раньше Пабло. Как он там говорил? «Загнать будущего супруга на тот свет пустой болтовней!» Будет сделано, дорогой мой бабничек!