Адское пламя

      Подземный бункер был отличным убежищем во время солнечного затмения. План по вторжению в столицу народа Огня оказался провальным с самого начала, а люди Огня были лишь прикрытием, дабы уберечь своего правителя.       Зуко неуверенно стоял перед дверью. Да, именно там и находится его отец, в глаза которого он решил наконец взглянуть, дабы признаться в своей гнусной лжи, от которой он не может отделаться. Он больше не может так жить.       — Я сражусь с тобой, — опускает он голову и закрывает глаза на доли секунд. Медлить нельзя.       Хозяин Огня точно не ожидал гостей, но в его взгляде не особо было заметно удивление.       — Принц Зуко? — посмотрел на сына Озай. — Что это ты здесь делаешь?       Лучшие воины народа Огня. Ничего удивительного в этом не было, обычная практика. Пусть правитель надежно укрылся от команды Аватара, на его защите все равно стояли вооруженные солдаты.       — Зачем ты пришел? — вновь задал интересующий его вопрос Озай.       — Я пришел, чтобы сказать правду.       — Говорить правду? В самый разгар затмения? — усмехнулся он, махнув рукой, приказывая своим людям покинуть помещение. — Это что-то интересное.       Когда дверь за последним закрылась, Зуко осмелился:       — Прежде всего… — он собрался с мыслями и проглотил образовавшийся в горле ком. — В Ба Синг Се Азула победила Аватара. А не я.       — Но зачем же ей врать мне об этом? — недоверчиво спросил Озай.       — Потому что Аватар не умер. Он выжил.       — Что?! — нахмурился Озай.       Теперь не только удивление лорда Огня можно было увидеть, но и гнев от услышанного мгновенно отобразился на его лице.       — Думаю, он руководит этим восстанием, — продолжил спокойно Зуко, однако внутри бушевал ураган эмоций. — И, наверное, он уже недалеко.       — Убирайся! — резко вскочил хозяин Огня со своего места, указывая на выход. — Убирайся отсюда! Иначе тебе не поздоровится.       Зуко не шелохнулся даже от угроз отца. Ничего он не сделает ему в данный момент. Ничего.       — Есть еще кое-что, — сказал принц, чувствуя необыкновенную легкость от того, что говорит это. — Я больше не подчиняюсь твоим приказам.       — Нет, ты подчинишься мне, — еще сильнее нахмурился Озай. — Или эти слова станут для тебя последними! — рявкнул он, двинувшись навстречу сыну.       Зуко резко выхватил мечи из ножен.       — Повторяю, я собираюсь все тебе рассказать, и ты меня выслушаешь.       Озай послушал его и снова сел на свое место.       — Всю жизнь я мечтал о том, чтобы ты любил меня, признавал меня. Я думал, что я восстановил свою честь, но все, что я хотел, это только ублажать тебя, — презрительно произнес Зуко, чувствуя отвращение к самому себе от осознания.       Раньше он был слеп. Принц не верил тому, насколько раньше он был слаб в своем желании угождать все время отцу. Не получалось, а он начинал снова. Он готов был ходить по головам, лишь бы найти признание. Он ведь так и делал…       — Ты — мой отец, который наказал меня только за то, что я появился, — негодовал юноша, выставив меч перед собой. — Мой отец, который бросил вызов тринадцатилетнему мальчику в Агни Кай! Чем ты можешь оправдать дуэль с ребенком?       — Я должен был проучить тебя.       — Это было жестоко и неправильно!       — И ты ничего не понял, — лишь сильнее разгневался Озай, убеждаясь в своей собственной правоте.       — Нет, я все усвоил. Но я понял это самостоятельно. В детстве нас учили, что нация Огня — это самая великая цивилизация в истории. И только посредством войны мы могли разделять наше величие с остальным миром. Какое восхитительное вранье! Все народы мира были в ужасе от племени Огня. Они не видели величия, только ненависть. И мы заслужили это. Мы создали эру мирового страха, и если мы не хотим, чтобы мир уничтожил сам себя, нам нужно перейти к эре мира и добра, — заключил молодой принц.       Озай рассмеялся от такой трогательной речи, однако ему было вовсе не смешно от того, что он услышал. Он не смог. Это был величайший провал. Он всегда контролировал людей, делал их своими марионетками, вертел до тех пор, пока они попросту не ломались. Так было с его сыном. Но он ошибся, думая, что Зуко будет продолжать бегать у него на поводу и винить во всем себя, пытаться вновь вернуть его доверие и расположение. Зуко жил им, готов быть подчиняться беспрекословно. Но этот глупый старик…       — Заткнись! — резко прервал он Зуко, когда речь зашла об Айро. Его слова просто вывели Озая из себя. Как он может упоминать этого жалкого предателя? Еще и называть его отцом? Какая низость. — Хочешь правды, да? Хорошо, я скажу тебе все.       Он не мог точно собрать все свои мысли, не мог сосредоточиться. Лорда Огня всегда выводило это. Он не готов говорить в таком состоянии, однако они оба на эмоциях.       — Однажды за столом я сказал, что тебе повезло появиться на свет, — начал Озай, заставляя сына вздрогнуть и вспомнить тот ужасный день, будто он был только вчера, будто он все еще ребенок.       Он опустил голову. Тяжело вспомнить подобный стыд, который произошел на глазах его матери и сестры. А Азула то как ликовала, когда отец все сильнее и сильнее втаптывал его в грязь, унижал словесно, не заботясь о том, что это может причинить ему боль. А он был ребенком.       — Я сказал, что Азула превосходила тебя, хотя была младше, — продолжал давить Озай, чего он так сильно любил делать, что обычно работало лучше всего на сына. Он давал ему болезненные воспоминания, которые были где-то глубоко в нем заложены, но Зуко не желал к ним возвращаться, дабы не испытывать то горькое унижение. — Разумеется, ты это прекрасно помнишь. И как бы ты не старался получить мое признание и мою любовь, у тебя все равно ничего не выходило. Потому что у меня нет сына, — отвечает спокойно хозяин Огня, хотя прекрасно знает, что психика подростка еще не устойчива, что надежда где-то внутри его теплится все еще, а он продолжает топтать его. Как тогда. — Нет. И никогда не было.       — З-зачем ты мне все это говоришь? — отчаянно спрашивает принц.       — Я ненавидел тебя с самого начала. Когда я видел тебя в саду, мне хотелось сжечь тебя изнутри. Ты не понимаешь, как тяжело жить с грузом, когда питаешь самую ужасную слабость. Похоть.       Озай тяжело вздыхает. Он не лжет, лишь хмурится, раскрывая себя все глубже, поэтому и причиняя себе боль. Вот черт, он же обещал себе после его изгнания никогда не возвращаться к этой теме, запихнуть ее куда дальше в глубины своего сердца.       — Ты не понимаешь? Я вот тоже не понимал, как так вышло, что вместо своей красивой жены я питаю нездоровую любовь к своему сыну, которую я никуда не могу деть.       — Ты… ты лжешь! — выкрикнул Зуко, пожалев об этом, ведь его несчастный выкрик отдался эхом по всему залу.       — Я пытался оградиться от тебя, держаться на расстоянии. Но это было невозможно. Это было адское пламя, которое выжигало меня изнутри. Знаешь, мне казалось, что мое отношение поменяет тебя, что ты сам возненавидишь меня, однако ты все еще лип ко мне, заглядывал каждый раз в глаза, смотрел и искал любви, признания, заботы. Ты желал получить от меня все то, что дарила тебе твоя мама, — презренно вздыхает он, вспоминая Урсу. — И даже когда ты снова и снова позорил меня, клеймил наш род перед моим отцом, Азулоном, я все равно испытывал животную страсть к тебе. К тебе, к жалкому недоноску, который в этой жизни столько облажался.       Казалось, что Озай скорее изливает душу перед самим собой, нежели обращается к сыну. Он никогда никому не говорил об этом, всегда держал в секрете свою ужасную любовь, неправильную, которая злила его. Нет, он мог признаться, что ненавидел прежде всего самого себя, а не своего ребенка. Он имеет такую огромную силу, но такая ужасная вещь надламывает и портит ему все. Все планы, что он строил долгие годы, просто рушились, потому что он утопал в собственной похоти.       Зуко молчал, опустив голову. Слышать это было противно. А от осознания бежали мурашки по коже. Все эти годы отец хранил такой секрет. Весь боевой настрой иссяк в один миг. А про солнечное затмение он и подавно забыл.       — Кто-нибудь знал об этом? — наконец подал голос принц. — Азула…       — А что Азула? Да, она отличная дочь, — отвечает равнодушно Озай. — Но это не значит, что я стану делиться с ней всем. Да, она выросла идеальной… идеальной машиной для убийства. Она прекрасно справляется со всем, что я ей приказываю. Она моя дочь, но… не более того.       Слушаешь его, вроде да, в этом есть какой-то смысл, удивляться особо нечему, Озай был такой личностью, которая готова была сносить все на своем пути, не оборачиваясь назад. Вроде и так все понятно, что хозяин Огня не питал особых чувств ни к кому. Ни к жене, ни к дочери. Гордость за нее была, похвалы были, одобрение было. Но на этом все и кончалось. Зуко осознал, что с Азулой они находились в одной лодке все это время.       — Ты монстр. И ты отвратителен, — заключил он.       Невольно парень прикоснулся к своему шраму, чем вызвал реакцию у Озая. Каждый раз находиться с отцом в одном помещении и вспоминать о том, что произошло на Агни Кай…       — Тебе казалось, что я вовсе не замечаю тебя, но я наблюдал за тобой все это время. Все твое детство. Я следил за твоими жалкими попытками, успехами после сорок пятого раза, неудачами. Я был всегда рядом с тобой, принц Зуко, — хмыкнул Озай. — И даже ночью.       — Ночью?       — Ночью я приходил к тебе, когда меня донимали мысли, а страсть сжирала меня изнутри. Я хотел просто смотреть на тебя.       Так странно слышать это от него, слышать спокойный и уверенный в себе голос. Даже сейчас он говорит четко и уверенно. Никакой дрожи в голосе, никаких сомнений.       — Я часто садился на твою кровать, убирал твои непослушные волосы или распускал их, когда ты забывал это сделать. Я знаю, как тебе было тяжело, однако в том, чтобы ломать тебя… есть какая-то прелесть. Я просто хотел посмотреть, что будет с тобой после этого. Когда я окончательно сломлю твою волю. Ты ведь помнишь Агни Кай? — слегка улыбнулся Озай, будто говорит про семейный пикник, а не смертельную дуэль, в которой покалечил своего ребенка. — Конечно, такое уже не забыть. Но ты должен быть благодарен мне за то, что я не убил тебя.       — Я? Благодарен? — Зуко чуть не задохнулся от негодования. Такая злость поперла, что хотелось просто взять и вмазать по аккуратному лицу за такую наглость. — Ты в своем уме? Ты оставил мне уродство на всю жизнь, за которое я должен тебе в ноги кланяться?       — Иногда я не мог контролировать себя, поэтому целовал тебя во время твоего чудного сна. Я знал, что это не могло продолжаться дальше, поэтому искал лишь повод, чтобы наказать тебя и изгнать прочь из страны Огня.       Все это было изначально подстроено им? И все эти придирки к тому, что он типа оскорбил какого-то там генерала — ложь? Отец хотел найти повод, чтобы изгнать его и надеяться на то, что сын не вернется, чтобы закрыться от своей похоти?       — Ты жалок.       — Зачем я все это тебе говорю? — хмыкнул Озай, пропустив мимо ушей высказывание сына, зная его вопрос на такое откровение. — Это последнее, что ты услышишь от меня, — закрывает он глаза, чувствуя прилив сил от солнца.       Озай резко открывает глаза и испускает из двух рук молнии, направив их в сына. Зуко швырнуло назад, но он быстро сосредоточился и вспомнил учения дяди, воспользовавшись этим и перенаправив молнии в отца. Пол под ногами хозяина Огня взорвался, а его самого откинуло к стене.       Когда Озай поднял голову, сына в помещении уже не было. Он был готов метать молнии, но и догонять спотыкающегося подростка не собирался. Весь его гнев выходил наружу, ему хотелось к чертям спалить тут все.       Они оба понимали, что теперь как раньше друг к другу относиться не смогут. Больше никогда.