When I was A young boy, My father Took me into the city To see a marching band. He said, "Son when You grow up, Would you be The savior of the broken, The beaten and the damned?" My Chemical Romance.
Я расскажу вам о девушке, которая искала парня. Эта девушка была очень умна, красива и, соответственно, требовательна. Ей нужен был достойный спутник с хорошо подвешенным языком, редким чувством юмора и, самое главное, высоким уровнем интеллекта. А ещё он должен был быть красивым, опрятным, уверенным, грамотным, вежливым и непременно существующим. Я не скажу вам, чтобы всем встреченным ею кандидатам не хватало именно последнего, нет. Подавляющему большинству не хватало интеллекта. Трудно соответствовать такой умной девушке, скажете вы, и будете правы. Я расскажу вам о Кристине Морган, но эта история – не её.***
Я делаю вид, что мне интересно слушать Сёгниффер, но на самом деле мне куда интереснее за ней наблюдать. Как она перекладывает бокал в другую руку, освобожденную взметая к волосам и заправляя ею их за маленькие аккуратные ушки. Как её рука опускается обратно, скользя длинными крепкими ноготками с ужасно милым белым френчем по шее, ключице, пересекая тонкое золото цепочки, на которой висит, посверкивая на меня глазами, маленькая изумрудная сова. Саша рассказывает что-то о своей жизни в Феррогадэме. Я знаю эту историю наизусть, потому что сам жил там с ней, но ей это не мешает рассказывать во второй, третий, четвертый раз. Если бы не старший Абриэль, стоящий рядом со мной с видом восхищенно внимающего слушателя и уводящий её внимание от того, как невнимательно её слушаю я, раздевая её взглядом, я непременно обзавёлся бы шикарным пятном от кархо на рубашке: с Сёгниффер йер Сэйвер шутки плохи. - …а воды там просто не было, понимаете, просто не было! – долетел до меня обрывок разговора. Сёгниффер улыбается, обнажая ровные белые зубы, улыбается беспечно и беззаботно. Вокруг нас, оказывается, не так уж мало народу. У Сёгниффер быстро появляются слушатели, особенно когда она в вечернем наряде. Большинство этих слушателей такие же затаённые наблюдатели, как я. Сёгниффер заканчивает свою историю и вокруг раздается заслуженный хохот слушателей. Уриэль открывает рот, чтобы высказать свои комментарии, но тут чей-то тихий голос позади Сёгниффер заставляет её обернуться. - Здравствуйте, шейринн. Все мы, как и Сёгниффер, удивлённо окидываем незнакомца взглядом. Я никогда не видел его прежде – и попытка прочесть его печать не увенчалась успехом. На незнакомце слишком прочная защита – значит он находится под эгидой кого-то из распорядителей вечера. Возможно, кого-то из самих Илиэль, день рождения младшего из которых сегодня и празднуется. - Я вас не знаю, шейр, - мягко откликается Сёгниффер, любопытствующее разглядывая его. - Я знаю вас, шейринн, - серьезно отвечает паренек, разглядывая её в ответ. Он произносит это «шейринн», как и в первый раз, неправильно – с ударением на «е», а надо – на «и», из чего я делаю вывод, что он не местный. Для вампира он слишком молод и слишком солнечен – рыжие волосы, пронзительно-голубые глаза, подернутые каким-то непонятным кольцом льда, веснушки. Но тем не менее – застывшая жилка на шее выдает в нем вампира, причём потомственного. И это заставляет сестрицу кивнуть и дождаться продолжения. - Вы очень красивы, шейринн, - и она его дожидается, слегка приподняв брови от удивления. – Сегодня прелестный вечер, и вы – достойнейшее его украшение. - Вы умеете делать комплименты, - усмехается Сёгниффер и отпивает кархо. Её губы на мгновение становятся кроваво-красными, затем бледнеют – кархо впитывается почти мгновенно. Паренек, словно не услышав, продолжает: - Я очень печален сегодня, шейринн. Сегодня день моего рождения… - В один день с виновником торжества, - замечает сестренка. – Действительно печально. Я вам искренне сочувствую, шейр. Паренек грустно улыбается ей. - Я знаю, что будет грубо, цинично и эгоистично, а более того, нагло просить вас об этом, но я рискну. Я ещё никогда не видел, чтобы Сёгниффер так удивлялась в течение одной минуты. - Будьте моей женой. В наступившей тишине отчётливо было слышно, как вздыбились ангельские перья на моей спине, готовые рвануться острым крылом и снести нахалу голову. - Вы уверены в том, что знаете, кого вы об этом просите? – быстро произнесла Сёгниффер, становясь между ним и мной. - Смею заверить вас, шейринн, - усмехается незнакомец. - В таком случае, вы знаете мой ответ, - в ответ усмехается Сёгниффер. Я примериваюсь к шее паренька. Он не медлит с ответом: - Знаю, шейринн, и не смею надеяться, что он будет положителен. Незнакомец вздыхает и делает шаг к ней. Я дергаюсь. Рука сестры ложится на мою руку, обхватывая запястье. - Знаете, шейринн, одна девушка точно так же отказала мне, только ранее, дней восемь назад. Потому, - он пожал плечами, - что я не могу быть для неё тем, чем сейчас являетесь вы для меня. Рука Сёгниффер разжалась от удивления. - И я поклялся, шейринн, что я стану в сотни раз умнее, образованнее и харизматичнее, - усмехнулся он. – Но я не стал клясться, что через некоторое время снова попрошу её руки, - он усмехнулся. – Нет. Я не считаю её достойной. Первое, что я решил взрастить – это свои приоритеты. Вокруг стояла гробовая тишина. - И поэтому я клянусь, при всех свидетельствующих здесь, что ровно через год я попрошу вашей руки снова, шейринн йер Сэйвер. Сестра молчала. - И как знать, может быть тогда вы не откажетесь сделать мне этот подарок на день моего рождения, - усмехнулся парень, развернувшись и зашагав прочь. - Вельхеор, что это было? – оправившись, спросила Сёгниффер, развернувшись и взглянув на меня совершенно шокированными глазами. - Кажется, это был младший Илиэль, - задумчиво ответил я, не обратив внимания на ошарашенное ахание вокруг.***
Мне было девятнадцать и всё, что я к тому времени имел – оставленная родителями квартира, брошенная учеба в университете, работа на обшарпанной автомойке и серая тоска в глазах. Я встретил её на сайте знакомств и чётко ощутил, что влюбился с первого взгляда. На единственной фотографии, которую она вывесила на сайте, она была в бежевой блузке, темно-синей юбке до колен и такого же цвета шляпке. Её ножки, затянутые в белые сетчатые капронки, элегантно смотрелись в вечерних туфлях на высокой платформе. В такую женщину нельзя было не влюбиться. А она была женщиной. Лишь потом, задолго потом я узнал, что она могла вести себя и как девушка. Она написала мне первой. Я был одним из немногих, кому она писала первой, и это – единственное достижение, которым я мог гордиться в отношениях с ней. Как она потом выразилась, «таким парнем нельзя было не заинтересоваться». И здесь я всем обязан своей внешностью. Я был красавчиком. Рыжие – почти всегда красавчики, особенно, когда у них глубокие серые глаза. На самом деле, они у меня были голубыми. До тех пор, пока не погибли мои родители, они у меня были голубыми. Я обладал той редкой внешностью, которая заставляла проходящих мимо девушек обернуться и взглянуть на меня ещё раз. Не всегда – остановиться, но всегда – обернуться. Кристину Морган она заставила написать первой. Я никогда не думал, что я идеален, но читая анкету знакомств Кристины, я понимал, что не подхожу ни под один её запрос. Я не читал Фридриха Ницше, не знал, кто такой Кришнамурти и чем прославился Великий Гэтсби. Я не понимал, что значит загадочное «сенсорикам не беспокоить» и чем отличается психология от психософии. Я любил футбол, мотоциклы и пиво «Белый медведь», ходил по утрам в тренажерку и не задумывался о великих вещах. Поэтому первое, что я ответил ей на её приветственное «И где же ты украл такие глаза?» было: «не знаю а чем вы я ничего не брал». Это смешно, согласитесь. Она тоже так считала, рассмеявшись и загадочно добавив «Ну, ты ещё маленький, тебе можно». Я не понял, что мне «можно», поэтому написал ей, чтобы избежать этой неудобной темы, наглое предложение встретиться. Предложение включало в себя интим, потому как в ту пору я, как все девятнадцатилетние юнцы, был одержим процессом слияния мужчины и женщины во всех его видах. Сначала ей не понравилось это предложение. Она ответила «мда» и отправила меня в лист игнора. Через полчаса она добавила меня обратно и сказала «Давай. Через полчаса в кайфе «Моккато». Не опаздывай». Мне повезло, что я знал, где находится это кафе, и добрался до него довольно быстро. Она уже ждала меня за столиком на террасе, но попрекать за опоздание не стала – я пришёл на две минуты раньше. В жизни она оказалась ещё прекраснее, чем на фотографии. Я прежде никогда не видел таких красивых женщин. Мы не просидели в том кафе дольше десяти минут. Он задала мне несколько загадочных и непонятных вопросов вроде «Какой у тебя айкью?» и «Ты читал Кафку?». Я попробовал дать ей свой номер аськи и сказал, что не люблю кашу с детства, чем поверг её в неудержимый хохот. В конце концов она встала и, улыбнувшись, вздохнула: «Ну, веди, герой-любовник». Я воспринял её слова как то, что они подразумевали, наверное, единственный раз за всё недолгое время нашего общения и сразу же повёл её к себе. Квартира у меня была чистая. Это было её главное преимущество, потому как ни дизайном, ни изящностью она не блистала. Всё, что осталось мне от родителей – старая, но ещё годная мебель. Она оглядела квартиру скептическим взглядом и, вздохнув, бросила маленькую сумочку на тумбочку у кровати, развернувшись ко мне. Я разглядывал её восторженным взглядом, в оцепенении наблюдая за тем, как её тонкие белые пальцы скользят по белой ткани, медленно расстёгивая элегантную рубашку. Она перешагнула через упавшую на пол одежду и подошла ко мне, неслышно ступая своими безумно возбуждающими ножками в туфлях на высоких шпильках. Она улыбнулась, глядя в моё лицо и наклонилась ко мне, взяв мои руки и положив их на свою грудь. Я просто обомлел от этого жеста и сразу сжал её немаленькие груди в тонком кружевном бюстгальтере. Она едва не расхохоталась и подошла чуть ближе, носком туфли проведя по моей голени и закинув на меня ногу. Я почувствовал, как у меня сносит голову от желания и дернул её на себя, прижимая так крепко, что она только удивлённо всхлипнула. Я тут же заткнул ей рот самым страстным поцелуем, на который был способен. Её нога сильнее сжала мою, а моя левая рука опустилась на её бедро, сжимая нежную белую кожу. Она улыбнулась сквозь поцелуй и внезапно разорвала его, выдохнув мне в губы. Я почувствовал почти невесомое прикосновение её губ к моим и понял, что теряю голову. Она внезапно толкнула меня на кровать. Я упал, словно в зачарованном сне наблюдая, как она забирается на неё, крадучись, словно хищный зверь. Её колени обхватили мои бёдра и я сцепил зубы, моля себя удержаться и досмотреть, что она будет делать дальше. Эта женщина (я до сих пор не могу заставить себя называть её по имени) коварно улыбнулась, проведя ногтями по моим бёдрам. Её пальцы остановились возле набухшей ткани моих джинсов, и тут я, не выдержав, рывком сел на постели, повалив её на спину. Её глаза расширились и в этот момент я, не отдавая себе отчёта в том, что делаю, вжал её в кровать всем телом, впившись губами в её раскрытый от удивления рот. Её изящные руки внезапно обвили мою шею, а ножки обхватили меня так крепко, что я напрягся ещё больше. Её тело выгнулось мне навстречу и она что-то простонала, сжав пальцы на моей голове. Я приподнялся, в несколько секунд разорвав её нижнее белье (она недовольно скривилась, но тем не менее, безропотно помогла мне освободиться от одежды). Мои руки сжали её возбужденную грудь с затвердевшими сосками, отчего она облизнула пересохшие губы и притянула меня к себе. Я двинулся вперед, упершись вставшим органом в её промежность и эта женщина двинулась мне навстречу, едва ли не до крови вцепившись ногтями в мою спину. Я рыкнул от неудовольствия. Её пересохшие губы извиняющееся скользнули по моим, а потом её рука скользнула куда-то вниз, нащупав мой колообразный член и приставив его к трепетному влагалищу. Я резко рванулся вперёд, заставив её громко вскрикнуть и с наслаждением вошёл до упора, вызвав у неё длинный грудной стон. Её пальцы мяли мою спину, норовя впиться ногтями в кожу, и они впились, едва я сделал третий рывок. Выдохи стали частыми и рваными, полузакрытые глаза застлала пелена какого-то дурмана. Я двигался словно во сне, обезумев от наслаждения. Её короткие и редкие стоны, тихо врывающиеся в сознание, заставляли меня прикусывать кожу, по которой я скользил губами, от чего стоны становились длиннее. Так продолжалось целую вечность, пока я не почувствовал приближение взрыва. Она стала стонать громче, а её ногти впивались в кожу уже почти невыносимо. В момент, когда она выгнулась мне навстречу, я толкнулся последний раз и замер, совершенно обессилев. Её руки расслабленно легли на мою спину, тихонько сползли с неё и упали на кровать. Я нежно поцеловал её в шею, испытывая самую сильную благодарность, которую когда-либо испытывал. Наутро я не нашёл её рядом. И на сайте я её не нашёл. Анкета была удалена, а во входящих сообщениях числилось одно новое, от удалённого пользователя. «Спасибо за прекрасную ночь, удачи тебе во всём. Жаль, что ты такой глупый, я вышла бы за тебя замуж, будь ты немного умнее». И это сообщение перевернуло всю мою прежнюю жизнь.***
- Что-нибудь ещё? – склонился официант. Молодой мужчина поднял голову от газеты, окинув его задумчивым взглядом серых глаз через очки. - Ещё чашку кофе и счёт. Официант понятливо кивнул и, забрав со столика опустошенную чашку, растворился. Мужчина вернулся к чтению характеристики английских фондовых рынков. Он как раз думал о том, какому виду листинга подлежит его компания, когда внезапно заметил, что второе место за его столиком занято. - Простите? – мужчина вскинул бровь, глядя на улыбнувшуюся ему молодую девушку. - Тут было не занято, я подумала, вы, наверное, не будете против моей скромной компании, - голосом, который показался ему знакомым, проворковала девушка, и мужчина нахмурился: - Буду. Девушка растерялась. - Ваш кофе, - возникший из ниоткуда официант поставил перед ним чашку и положил рядом шкатулку со счётом. Вопросительно посмотрел на девушку и обратился к мужчине: - Дама с вами? - Нет, дама не со мной, - покачал головой мужчина, вставая и складывая газету. Он аккуратно вложил в шкатулку новенькую купюру и произнес, взглянув на девушку в последний раз: - Кофе за мой счёт. Официант удивлённо поглядел ему в спину, а девушка, внезапно вскочив с места, крикнула на всё кафе: - Ты?! Мужчина остановился, обернувшись и смерив её удивленно-непонимающим взглядом, спустился по лестнице, на ходу отключая сигнализацию серебряного «Лексуса». - Прощай, Кристина Морган, - прошептал руководитель только развивающейся, но уже крупной лондонской компании, выруливая со стоянки.***
Я хотел рассказать вам историю своего становления, как личности. А потом решил – не буду. Разные люди становятся тем, кем должны стать, по разному. Мне было девятнадцать, а сейчас мне двадцать пять. Я прочитал от корки до корки Дейла Карнеги, Джидду Кришнамурти, Фрэнсиса Скотта Фицджеральда и ещё многое количество авторов, знаю, в чём состоит различие между логопсихологией и сурдопсихологией, много раз мог бы поспорить с Ницше, точно знал, что я логико-интуитивный экстраверт, и совершенно точно знаю, что благодарен Кристине Морган за то проклятое сообщение. Но за всё это время, набираясь мудрости, я понял – я набираюсь её не для женщины, сказавший, что я недостаточно умён для неё. Я набираюсь её для себя. И знаете, мне это приносит куда больше пользы, чем принесло бы ей. Мораль сей басни такова – мотивация изменчива, как шлюха из-под ближайшего моста. Но мотивация – это первое, что толкает нас на великие поступки. Пусть она и неверная.