Становиться лучше

10 класс 27 лицея. Элизабет и Джеймс перестали контактировать совсем. Холл – грёбаный староста школы среди мальчиков. Умереть и не встать. Элизабет смотрела на учителя так, словно видела заместителя директора впервые. Или, скорее, словно к затылку только что приложились чем-то тяжёлым. Железным. Вбившим в голову этот нелепый… страх? Очень смешно. - Просто не может быть, – едва слышно произнесла она одними губами. Видимо, недостаточно тихо, чтобы слова ускользнули от чутких ушей преподавателя, который тут же удивленно поднял глаза. - Чего не может быть, Тейлор? – голос звучал спокойно. Словно вообще ничего особенного не происходило. Будто это не Лиза с чёртовым Холлом будет делить общий кабинет после уроков! Губы сжались сами собой, пока завуч спокойно продолжал вещать очевидные вещи: – В начале каждого учебного года директор выбирает старост школы среди девочек и среди мальчиков, о чем вы отлично осведомлены. Вы дали своё согласие вступить на этот пост. Дала согласие. Конечно, чёрт возьми, она дала согласие! - тут же зарычала про себя, перебарывая желание крепко обхватить плечи руками и хорошенько себя пожалеть. Ей выпала честь представлять женскую половину школы. Ей достался долгожданный значок старосты. Она всю жизнь ждала, когда же у неё появится шанс оказаться на этой должности! А теперь… Теперь Холл разобьёт все её планы. Уничтожит мечту стать наконец-то Лучшей. Он уже это делал – пытался разрушить её тщательно продуманный мир своим отвратительным поведением. И для этого чёртову однокласснику даже не приходилось находиться с ней в одной комнате. Если бы Холла можно было выжать, лицей захлебнулся бы в море самолюбия и отвратительной, почти болезненной уверенности в себе спустя 2 года. Губы Элизы сложились так, будто девушка хотела сказать что-то, однако не могла заставить себя произнести ни слова. В конце концов она закрыла глаза и медленно выдохнула через рот. Нужно взять себя в руки. Карин наконец-то оторвался от пергаментов и посмотрела прямо на девушку. Несколько секунд молчал, а затем произнес, и голос его звучал куда тише: - Полагаю, вы знакомы с ситуацией Джеймса Холла. - Конечно, - процедила девушка, опуская глаза. Да уж тяжело было пропустить это мимо ушей. После восемнадцати обширных статей. Считая и те, что венчали первые полосы, и те, что выходили по воскресеньям. Лиза не читала прессу - ничего вообще, касающееся этой семьи. Несчастный случай, после которого мать, по слухам, теперь была не в себе. Мёртвый отец, который после поражения созвал единомышленников и вырезал людей, словно скотину. Это всё мало интересовало её, как и сам Джеймс, который променял свою аристократичную бледность на бледность болезненную. Это всё. Её. Не касалось. Тем более, лицею удалось остановить весь этот непотребный беспредел. И спокойно можно было вспомнить о том, что Холлы – заносчивые аристократы. Или то, что от них осталось. Поделом. Жалость была неуместна. То, что скользило всю школьную жизнь, звалось одним простым, но вместительным словом – неприязнь. Здесь же сквозило другое. То, что кипело между Холлами и представителями семей таких, как Тейлор именовалось иначе. И носило иной характер. Ненависть. Горячая. Тягучая. Густая, словно патока. Вечная, чёрт её дери, ненависть, выстроенная стычками прошлых лет. А с годами она лишь подогревалась на медленном, однако оттого не менее жгучем огне. - Он… он знает? – Элизабет заставила себя говорить твёрдым, решительным голосом. – Знает, с кем он будет работать? – она сцепила перед собой руки. Подсознание нашёптывало ответ: нет. Если бы знал, сказал бы что-то об этом в начале года. Вряд ли бы промолчал. Холл? Промолчал? Он бы перегрыз Элизе глотку прямо на линейке. Педагог нахмурился. Его взгляд изучал лицо ученицы. Малая толика понимания на какой-то миг заставила его сжать губы, однако мужчина моментально взял себя в руки. - Лиза. Конфликты с Холлом… никак не должны повлиять на ваши обязанности старост школы. Вы понимаете это, надеюсь? Девушка покусала губу. - Конечно. - Ваши обязанности будут заключаться в том, чтобы работать… сплочённо. Старосты – это пример для подражания, как вы помните. "Сохрани, ебаный лицей…" - Лиза мрачно усмехнулась и кивнула учителю в знак согласия, пытаясь успокоить яростно бьющееся сердце. У неё просто не могло уложиться в голове. Она должна уживаться с человеком, к которому питала настолько сильную ненависть, что порой становилось страшно – а не останется ли в ней это чувство навсегда? В ней, доброй и отзывчивой Элизабет, всегда предпочитающей спокойно разрешать конфликты и часто примиряющей Нику и Лину, когда те цапались из-за очередной незначительной мелочи. Интересно, как они отреагируют на тот факт, что их подруга будет жить по соседству с заклятым врагом всей троицы? Всего лицея. Всего мира, кажется. А декан продолжал давить на воспалившуюся мозоль со спокойной размеренностью: - В определенные дни вы будете патрулировать школьные коридоры с девяти до одиннадцати вечера, - он постучала кончиком ручки по столу и поднял брови, заметив выражение лица Лизы. Трактуя его по-своему. - В этом нет ничего сложного, не беспокойтесь. В душе она действительно понятия не имела, что ей делать. Как себя вести. Потому что. Кажется, Холла даже устраивала его позиция. Вечная свита, которая таскается за ним в лице Юлии и Марка. Безмозглые кретины, умеющие лишь гыкать на остроты своего предводителя. Нужны ли они ему на самом деле? Нужны. Он привык выигрывать на контрасте. И на влиянии усопшего отца. За душой у него не было ничего, кроме яда и самомнения, которое в размерах превысило бы весь лицей раза в четыре. - Относительно графика… - Он отложил ручку и чинно сложила руки. - А, впрочем, это мы обсудим, когда придёт Холл, и я провожу вас в… Словно по мановению, дверь за его спиной без стука отворилась. И снова это отвратительное ощущение в животе, похожее на то, что Элизабет испытала, когда она перестала нормально контактировать с Холлом. Лёгкий приступ необъяснимой паники. Точнее, вполне объяснимой неприязни. Если бы потребовалось, Лиза смогла бы объяснить своё учащённое сердцебиение и ледяные подушечки пальцев. Но не сейчас. Сейчас она принялась судорожно пересчитывать мозаику портретов, висящих на стене за спиной учителя. Шаги его были практически бесшумны, и девушка скорее почувствовала, чем услышала - Холл вошёл в кабинет. Она терпеть не могла терять контроль над ситуацией. И поэтому происходящее злило до зуда где-то за ушами. Захотелось сжаться, чувствуя пресс взгляда у себя между лопаток. Сжаться и затопать ногами от обидной злости, сверлящей в затылке. Лиза промолчала. Только быстро облизнула губы и замкнулась. Действительно ощутила это физически. И ещё. Она чувствовала, как он приблизился к столу учителя. Видела, как Карин следит за ним настороженным взглядом, однако с вежливой улыбкой. Создалось ощущение, будто Эл участвует в каком-то несерьёзном, комичном эксперименте. Краем глаза заметила, что Холл остановился чуть поодаль. Девушка повернула голову, взглянув на него и приподняв подбородок. Казалось, температура воздуха в кабинете упала разом на несколько десятков градусов по Цельсию, стоило их взглядам на секунду пересечься. И вдруг душащая рука отпустила, позволяя вдохнуть. Холл. Это тот самый Холл, что три года назад. Ничего нового, ничего серьёзного. Кроме того, что невооружённым взглядом было заметно - его основательно потрепало. Но он остался тем же. Та же дешёвая неприязнь и дорогой лоск. Уставший взгляд и тени под пустыми, ледяными глазами. И море. Чертово море похабного цинизма. Он фыркнул так, будто не стоял перед заместителем директора лицея. Так, будто учуял своим чёртовым носом фарс. - Я опоздал, – просто сказал он и перевёл взгляд на учителя– учительница по математике задержала меня в кабинете. Сообщила, что вы и… староста девочек, - последние слова он выплюнул, словно они шевелились ядовитыми пауками на языке, бросив ещё один быстрый насмешливый взгляд в сторону Лизы,- будете ждать меня здесь. - Джеймс Холл, – кивнула, игнорируя этот тон и поднимаясь из-за стула. Вы почти успели вовремя. Я как раз начала вводить мисс Элизабет в курс дела. - Очень надеюсь, что не пропустил ничего важного. Господи, да ему плевать - Ниськолько, Идёмте, я провожу вас. И торопливо прошествовал мимо них Лиза тут же последовала за ней, стараясь даже не поворачивать в сторону Холла голову, однако в глаза всё равно бросились крепко сжатые губы и выражение глубокого отвращения на лице. Чёрт с ним. Оставь это. Пусть кривляется, сколько угодно. А Холл смотрел, как эти двое выходят из кабинета. И перебарывал в себе упрямое желание садануть кулаком по стене. Он не ожидал. Правда не ожидал. Увидеть здесь Тейлор было сравнимо разве что со встречей с грёбаным бомжом. Радости он испытал бы, наверное, ровно столько же. Думал, что после всего удивиться чему-то будет уже невозможно. Не тут-то было. - Джеймс? - раздался голос из коридора. С тяжёлым вздохом, Холл последовал за стариком и «ферфствай каралевай». Теперь ясно, что за ирония была в голосе учительницы математики, сообщающей “чудесную весть” о старостате. И ощущения, прямо сказать, не очень. Парень хмурился, без труда ориентируясь в полумраке. Чувствовал себя глупо-обманутым. Действительно глупо. Столько девчонок в школе, столько хорошо учащихся девчонок. И… здесь эта Тейлор. Да вашу же мать. Это было неправильно. Не окружение, нет. Каменные коридоры, лестницы, тишина. Всё было привычно. Всё это было даже радостно осязать. Впервые на его памяти они такое долгое время находились рядом друг с другом, не огрызаясь, не поливая друг друга привычными оскорблениями. Вообще не проронив ни слова. Лишь слушая то, что говорил завуч. Уничтожая друг друга в мыслях, он был уверен. По крайней мере, в своей голове он уже несколько раз приговорил её к смертной казни. Давай, сучка. Взгляни на меня ещё раз, и я не посмотрю, что здесь декан. Лиза, будто услышав угрозу, уставилась в спину учителя, хотя только что косилась на Холла, он мог поклясться. Он отвел глаза. Хер с ней. Просто. Хер. С ней. Несмотря на то, что маразматичный старик решил проявить своё маразматичное чувство юмора… это ничего не значило. Они с Элизабет не обязаны общаться между собой, будь они хоть старостами грёбаной России. Они бы никогда… они никогда не смогут нормально общаться. Чёрт, да это смешно. Ему даже показалось, что кто-то в груди гомерически захохотал. Его демоны недовольно раскрывали глаза и поднимали головы, с хрустом потягиваясь. Разбуженные молчаливой злостью хозяина. Нужно отвлечься. Ваня выхватывал только какие-то части фраз монолога старика, что эхом отбивались от стен, рассеиваясь в пустом коридоре, и думал о том, как он умудрился влипнуть в это дерьмо. Дерьмо, которое началось ещё поза-прошлым летом. О котором и вспоминать не хотелось. Которое выжрало из него все силы и наконец-то соизволило закончиться. Наконец-то оставить его, разбитого, уставшего до чёртиков. И теперь… Как можно прожить херов год бок о бок с этой..? Дышать с ней одним воздухом. Сосуществовать Да они же с разных планет. Из разных миров. Он, неторопливо вышагивающий, сунувший руки в карманы брюк и позволяющий пиджак колыхаться за спиной. Она, собранная, напоминающая тонкую холодную иглу, застёгнутая под самое горло на все пуговицы рубашки и полузадушенная своим обтягивающим желтым свитером. От мысли, что внезапно пришла в голову, Джеймс против воли сжал челюсти. Отец бы высмеял его. Наверняка процедил бы что-то вроде: «Как ты согласился на подобное? Или ты забыл, чему я учил тебя? Ты допускаешь в своё окружение это, а значит, сам позволяешь себе запачкаться. Мой сын никогда бы не стерпел нахождение рядом с ей подобными даже несколько минут». Голос отца звучал в голове, будто даже после смерти он жил с ним. Жил в нём. Следовал шаг за шагом, наблюдая своими стеклянными глазами из черепной коробки сына. Порой казалось, что так и было. Порой, когда вечные мысли и расчёты в голове сменялись голосом, диктующим ему. Указывающим. Направляющим. К чёрту. К чёрту это всё. Всё давно шло через задницу. Но ведь не в его, Джеймса, силах было что-то изменить. Разве что отказаться от значка старосты. А этого Холл допустить не мог. Пойти на попятную? Заведомо проиграть? Хватит. Ещё один проигрыш - и он попадётся в капкан, который с лязгом оттяпает Холлу голову. Ещё одного проигрыша он просто… не может себе позволить. Ни за что. Никогда в жизни он не позволит, чтобы она прошла перед ним. Чтобы Холл уступил дорогу. Чтобы остался позади. Смотрел в затылок этой крысе. Если бы он знал, что старостой будет она, то… То - что? Холл скрипнул зубами. Он до сих пор оправдывался перед ним. Перед призраком отца. И так было всегда. И три месяца назад он поклялся себе, что изменит это. Что больше не станет. Что, что… Было целое море этих “что”. И море бессильной тоски. Почему? Он не понимал. Понял только одно: Тейлор опять косит на него краем глаза. Холл сжал губы. Ему просто нужно попасть в свою комнату и остаться одному. В последнее время только это и спасало. В последнее… очень долгое время. Ладно, Холл. Серьёзно. Держи себя в руках и… просто пусть он быстрее покажет тебе нужный кабинет. Ободрённый мыслями о скором одиночестве, он вошёл внутрь, переступая крошечный порожек и скупо осматриваясь, почти не поворачивая головы, безо всякого интереса. Этого вполне хватило, чтобы понять: кабинет был тошнотворно-уютным, хоть и необжитым. Всё было выдержано в достаточно нейтральном, прохладном серо-бежевом цвете. Диван напротив камина, кофейный столик, пара кресел, чуть поодаль – массивный письменный стол и пустой книжный шкаф. Да уж. Недолго полкам осталось пустовать. «ферфвствая каралева» позаботится, чтобы добрая часть библиотеки перекочевала в этот кабинет. Джеймс подумал, что если бы жил здесь сам, ничего бы не захламлял, оставил бы шкаф пустым, а камин – неразожжённым. Эта заброшенность притягивала. Будто добавляла… чистоты. И комнате, и взгляду. Учитель остановился около дивана, касаясь обивки кончиками пальцев и мимоходом оглядываясь по сторонам, будто видел его впервые. Злость - и откуда бы ей взяться в таких количествах? Опасно-чистая, не встретившая сопротивления. Словно яд, впрыснутый в кровь. Горящий, как… В камине пылал огонь, и Холлу моментально захотелось затушить его. Чтобы стало темнее. Прохладнее. Спокойнее. Чтобы свет не душил, забиваясь под кожу. Здесь было жарко. Чёртово пекло. Лениво крутанувшись вокруг себя, скользнул хищным взглядом по голым стенам и высокому потолку. Благо, здесь не было вездесущих портретов, способствующих лишнему хламу. - Спасибо Холл едва не закатил глаза на негромкую тейлоровскую реплику, однако сам молчал, продолжая изучать взглядом каминную полку и часы над ней. Ему хотелось представить, что в кабинете он один. Получалось из рук вон плохо. - Здесь очень уютно,- голос Лизы искренний. Конечно, она в восторге от этой норки. А ему… Нужно просто убраться отсюда. Остаться наедине с самим собой. Слушать голос в голове. - Чёртово позерство… - почти не размыкая бледных губ. Почти мысленно. - Прошу прощения, Холл? Он посмотрел на декана - мельком, будто между прочим. Скользнул взглядом по старому лицу и сложил руки на груди, чувствуя, как подрагивают напряженные мускулы. - Всё отлично. Карин какое-то время изучал Холла, будто перед ним был не ученик, а препарированная лягушка. Затем, видимо, не разглядев ничего его интересующего, со вздохом отвернулся и направился в сторону письменного стола. Отодвинул верхний ящик. - Здесь находятся бланки для заполнения вашего графика. Когда распределите между собой… - Где я могу поспать? Фраза закончилась как-то слишком громко в зазвеневшей тишине. Карин сжал губы, смерив Холла долгим взглядом. Тейлор нахмурилась, в точности копируя старика. Впервые, кажется, за последние полчаса, посмотрев прямо на него. Два дурачины. Стало противно. – В лаборантской есть кресло. Тейлор вздохнула, когда он бесшумно скользнул за её спиной и исчез в полумраке двери. Она уставилась в огонь и чувствовала, как внутри кружит медленную воронку коктейль из поистине неприятных чувств. Стыд, раздражение, неуверенность. Разомкнула онемевшие пальцы и несколько раз сжала и разжала кулаки, чтобы восстановить кровообращение. Под ногтями тут же закололо. Она не хотела ничего говорить, но всё же выдавила из себя: - Извините за это. Холл... О, ради бога, какого она извиняется за него? Карин поднял руку в останавливающем жесте. Девушка послушно замолчала, утыкаясь взглядом в свод рубашки учителя. - Всё в порядке, Лиза. Джеймск сейчас очень непросто. Конечно же. Как не вспомнить о дерьмовой ситуации в его семье, которая вдруг начала оправдывать его дерьмовое поведение. Почему бы и нет. - Я знаю. - Вот и чудно. А теперь позвольте мне отдать вам кое-что.