Dragonmare

      В очередной раз исполнив свой долг перед Перном, драконы Бендена спали в своих вейрах, измученные, но не сломленные очередным многочасовым Падением. Спал огромный бронзовый Предводителя, чье дыхание по-прежнему отдавало едким фосфином, спала старшая королева, до самого заката облетавшая окрестности вместе с наземными поисковыми отрядами, спали остальные защитники планеты – постанывая под компрессами из холодилки, прикрывая крыльями своих раненых всадников, щелкая зубами и даже во сне продолжая преследовать, догонять, уничтожать не ведающие пощады Нити!..       И только одному-единственному дракону снилось… нечто иное.       Стоя на краю Чаши, Шаймит смотрел вдаль, на широкие равнины Керуна, затянутые легкой дымкой весенней травы. Небо было чистым и ослепительно-синим – ни следа серебряной дымки – так что, подставив голову ласковому солнцу, голубой дракон впитывал его благословенное тепло, чувствуя, как разогревается его гладкая шкура, как быстрее пульсирует в перепонках кровь, как растекается жар по раскинутым в стороны крыльям – двум великолепным, сильным крыльям!..       И, оттолкнувшись лапами от камня, он бросился вниз.       Быстрее. Быстрее-быстрее-быстрее! Он отвел крылья назад и вытянулся струной, стараясь принять как можно более обтекаемую форму, набрать максимальную скорость, заставить края перепонок трепетать от еле сдерживаемой дрожи, чтобы в последний миг – вж-ж-жах! – с громоподобным звуком расправить крылья и падающей звездой пронестись всего в половине длины дракона от земли, едва не задевая брюхом колючие заросли кустарника. На такой скорости даже одна веточка может рассечь шкуру от груди до хвоста, но Шаймит умен и обладает идеальным глазомером, уже не раз выручавшим его во время Весенних игр, так что вслед пролетевшему дракону лишь полощут, срываясь с ветвей, пыльно-зеленые иголочки листьев.       Взмах, взмах – и вот он уже набирает высоту, пользуясь остатками инерции, чтобы сэкономить силы. Прогретый воздух толкается под крылья, оглаживает кожу, играется с трепещущей вилкой хвоста, и дракон едва не мурлычет от удовольствия, описывая в небе широкие круги. Какое-то время он просто отдыхает, паря на восходящих потоках, но потом ему становится скучно, и внезапно он резко опускает правое крыло…       …После чего сон меняется.        – Бенден! Бенден! – грохочут трибуны, приветствуя всадников своего Вейра, и с высоты полета дракона весь Холд кажется еще более пестрым, чем обычно: пусть Встречи в нем никогда не достигают такого размаха, как в Форте или Руате, Бенден явно не собирается ударить в грязь лицом перед многочисленными гостями! Алая Звезда ярко пылает в весеннем небе, и вулканы Исты содрогаются до самого основания – пошел отсчет последним Оборотам перед началом Прохождения, поэтому люди и драконы стараются взять от мирной жизни все, что только возможно, все, что только еще не успели попробовать!       «Давай, малыш», – раздается в голове беззвучный приказ, заставляющий голубого дракона с восторгом подчиниться: добавив себе скорости несколькими сильными взмахами, он кувыркается через голову – раз, второй, третий! – после чего выписывает в воздухе изящную восьмерку, сопровождаемый громкими аплодисментами собравшихся зрителей. Многие драконы пытались повторить «воздушный танец» Шаймита, и кое у кого это даже почти получалось… но зеленым, более быстрым и ловким, не всегда хватало смекалки, чтобы в точности повторить однажды увиденную фигуру, драконы старших цветов были слишком тяжелы и медлительны, чтобы выйти на нужную скорость, а голубые… скажем так, им просто не хватало упорства, ибо из всех драконов Перна едва ли жил когда-либо еще хотя бы один, которому столь же нравилось осваивать искусство полета…        «Хочешь потрясти их еще больше?»        «Я смогу, – он слегка покачивается из стороны в сторону, словно разминаясь. – Это не так уж и сложно! Сделаем?»        «Ну давай!» – в голосе его всадника звучит нечто похожее на плохо сдерживаемый азарт, и Шаймит немедленно начинает подниматься вверх, словно бы вгрызаясь в воздух когтями на растопыренных пальцах крыльев. Натянутые до предела жилы перепонки только что не звенят, принимая на себя удары беснующегося от драконьих выкрутасов ветра – драконы не летают так высоко, им не нужно летать так быстро, остановись, сумасшедший, что же ты делаешь?! – но маленькому голубому и его отчаянному всаднику было чихать на то, что там драконы могут или не могут, поэтому, как только воздух начинает опасно истончаться, он делает еще один сильный взмах, после чего, на мгновение застыв над землей, начинает свободно падать вниз, сложив крылья на груди.       Выглядит это так, словно дракона хватил удар, и снизу доносятся испуганные крики… но вот, на высоте примерно сотни длин дракона, Шаймит плавно разворачивает крылья, ставя их друг против друга, закручиваясь винтом, с разрывающим уши свистом рассекая воздух! Земля с каждым ударом сердца становится все ближе, страховочные ремни скрипят от напряжения, ветер бьет в сомкнутые щели ноздрей и вдавливает в череп глаза, прикрытые прозрачными внутренними веками – но сердце все равно поет от радости, когда даже драконье зрение начинает не поспевать за окружающим миром, смазывая облака, скалы и запрокинутые лица людей внизу в одно сплошное разноцветное пятно! На такой скорости воздух ощущается скорее как бешено несущийся тебе навстречу поток воды, и неопытному дракону таким напряжением вполне могло вывернуть наизнанку крылья – но Шаймит уже не раз доказывал самому себе, на что способен, поэтому специально дождался последнего момента, чтобы выйти из пикирования и завершить свой номер элегантной посадкой на главной площади, настолько аккуратной, что ни один из растянутых вдоль стен навесов торговцев даже не покосился. Его всадник привычно расстегнул ремни и, перекинув ногу через шейный гребень, спрыгнул со своего дракона, как с самого обычного скакуна, после чего Шаймит уже поднял крылья, собираясь взлететь и присоединиться к другим драконам на скалах…       …Как словно бы опомнившиеся трибуны взорвались криками и восторженным хлопаньем!..       «Малыш! Малыш, просыпайся! Да проснись же, Шаймит!»       «Где ты? – голубой едва сумел приподнять веки и слепо пошарил головой вокруг себя в поисках всадника. – Где ты?!»       «Я здесь, – сильные руки обняли его, заставив приподнявшегося на своем ложе дракона с глухим стоном упасть обратно, обвивая своего человека гибкой шеей. – Я здесь, малыш. Все хорошо».       «Нет, – мысленно он уже почти плакал. – Нет. Не хорошо. Мои крылья!..»       «Я здесь, – повторил ласковый голос. – Я рядом. Я никогда тебя не оставлю, слышишь?»       «Мои крылья…» – простонал Шаймит, дергая оставшимися ему обрубками, которые, несмотря на все усилия, целители так и не сумели ему спасти. В первом же Падении, проявив излишнее безрассудство, голубой дракон бросился на выручку своей зеленой приятельнице, но не рассчитал с прыжком через Промежуток и угодил под удар клубка Нитей в тот самый миг, когда огромный бронзовый уже сделал огненный выдох. От жуткой боли Шаймит потерял сознание и, вне всяких сомнений, погиб бы вместе со своим всадником, если бы тот самый бронзовый, очевидно, вспомнивший тренировки, не бросился на выручку и не подхватил маленького голубого на спину…       Хотя иногда, судорожно дергая огрызками на спине, Шаймит почти жалел, что не погиб в тот роковой день.       «Мы живы, – будто подслушав его мысли, раздался в голове спокойный ровный голос его всадника. – Мы живы и приносим пользу. Разве мало того, что молодые драконы учатся маневрировать в воздухе под твоим руководством?»       «Я бы и во сне смог летать лучше, чем они», – заворчал голубой: пусть он и не торопился в этом признаваться, наставничество помогло ему справиться с затяжной депрессией после потери способности летать, и даже коричневый Гелерт, дракон их наставника молодежи, не торопился его одергивать, если Шаймит вдруг начинал ругать младших соплеменников, укоряя их за неосторожность. Потеря крыльев сильно сказалась на его характере – безбашенный любитель опасных трюков в воздухе стал гораздо сдержаннее и молчаливее, но буквально взрывался негодованием, когда видел, что юные драконы попусту рискуют жизнями на тренировках…       «Ты сам был когда-то таким же».       «Чушь! – он фыркнул. – По крайней мере, я никогда не делал чего-то, в чем был не уверен!»       «И тот твой маневр над Срезанным пиком?»       «Я знал, что у меня получится приземлиться».       «И твоя неожиданная посадка на небесном дереве?»       «Всего лишь вывихнутый коготь! Это даже травмой считать нельзя…»       «И наши бреющие над морем?»       «Эй, я думал, тебе нравились такие полеты!..»       

Конец.