Easier to run / Легче убежать.

Я сидела на полу в ванной комнате. Отбросив мокрую одежду, я прижалась всем телом к холодной стенке. Во мне все разрывалось. Я не понимала своего поведения, не понимала, почему слезы идут из моих глаз. Зачем, почему, для чего? Для меня все эти вопросы были без ответов. В душе колеблись несколько эмоций, чувств. Злость на Скуало одновременно и обида на него. Некая грусть, печаль и там же прописалось отчаяние. Восхищение мужскими телами тоже о себе давало знать. Мою душу словно разбили на мелкие осколки. Ах да, во мне еще немного пробивался шок от встречи с Ало – акулой мечника. Столько переживаний жгли меня, и поэтому я сидела на холодном полу, прижавшись к холодной стенке, в холодном помещении. Соленые слезинки шли из моих глаз. Я, честно говоря, ничего не понимала. Что, зачем… Был один единственный ответ, состоящий, если не ошибаюсь, из частицы и глагола, - не знаю. Такая безвыходность поселилась в душе. Небольшими искрами пролетали картинки с обнаженными торсами мужчин. У меня появлялось чувство, что я не прикоснусь и больше не увижу такого никогда. Жгло чувство стыда за себя и свои поступки. Объяснить я все не могла. Меня словно разрезали на несколько кусочков как-то неожиданно и необъяснимо. Мне казалось, что я не кому не нужна в этом бренном мире. Заблудшая душа, да. Я все еще слышала краем уха голос Скуало. Невелика потеря. Злость и обида разгорались ясным пламенен. Эти чувства неописуемы. Я не смогу передать все, что чувствовала в тот момент. Я прикоснулась лицом к коленкам и обняла коленки руками. Было неимоверно холодно. Телу холодно, и в душе ледяной порыв витал. Лишь песчинка в людском море, не имеющая, по сути, ни друзей, ни матери, ни родственников – никого. Одна. Самосожаление - плохой путь, но я не могла ничего поделать. Мой мозг вместе с мыслями был готов взорваться от напряжения. Столько чувств негативных много, и вместе с ними проглядываются некие нежные эмоции. Столько всего во мне вдруг нарасло, каждое чувство, так скажем, тянуло одеяло на себя и хотело захапать меня уже полностью, а не мою частичку. Меня словно раздирали. Я забыла обо всем на свете и погрязла в себе. Для меня словно ничего уже не существовало. Ни замка, ни Занзаса, ни этой ванной комнаты, ни мира в целом. От меня что-то отрывали словно, но я не понимала, почему сейчас, зачем сейчас, для чего. Со мной такого доселе не бывало, но, видимо, хранившееся долгое время вылезло наружу. Слезинка сползла по моей щеке и ударилась об пол. Руки дрожали, все тело дрожало. Я не могла объяснить всех чувств, хоть и пыталась как-то. Из-за чего все это? Последствие шока? Или просто вырвалось наружу то, что долго копилось? Или это слова Скуало так изрезали мою душу одним не сильным прикосновением меча. На мне были только трусики, лифчик я так и не надела. Не до него мне как-то было. Я ощущала себя такой никчемной, ничтожеством. Для чего я живу? Зачем я здесь? Я не знала. Сколько минут, может, часов я просидела, интересно. Казалось, каждая частичка тела что-то от меня требует или просто просит, а может и громко вещает на ту или иную тему. Там отчаяние, там боль, а там злость. Казалось, каждая клеточка испытывает свою какую-то эмоцию. Меня словно пробило чем-то прямо в сердце. Так неожиданно и негаданно совсем. Я вздохнула полной грудью, попытавшись успокоиться, но успехов каких-либо это не принесло. Слезы так и шли, не переставая, эмоции жгли мой рассудок, чувства ели душу. Еще немного и меня разорвет на мелкие кусочки, я это чувствовала. Сердце может не выдержать таких переживаний. Тем более, откуда они взялись вдруг - для всех загадка. Никто не знает, а если и кто-то знает, то наверняка не скажет. Я не чувствовала своих ног, не чувствовала рук. Ощущение такое, что кроме мыслей в голове, кроме чувств у меня ничего не осталось. Тело стало прахом, осталась лишь душа. Которая тянет меня куда-то в омут. В какую-то темную яму туда, куда я не хочу, но спускаюсь. Холодно. И в душе и в теле. Я сейчас словно не в замке, а в тундре, где полярные медведи. Все перемешалось. Совершенно все. Незнание, непонимание, грусть, печаль, восхищение. Я не различала ничего. Несколько секунд я даже не слышала ударов своего сердца, не слышала собственных всхлипов и собственных слез, которые должны падать на пол. Я их не чувствовала слез-то, но прекрасно знала, что они еще идут. Словно мировой запас слез во всем человечестве ко мне подключили.Словно на несколько кусочков все разорвало, а эти кусочки хотели воссоединиться, но не могли. Так бы я и сидела, и сидела, если бы не голос, а потом человек им обладающим, не пригрел меня. Послышался стук в дверь. Далекий такой, как будто бы из какого-то тоннеля. По всему моему телу табуном прошлись мурашки. - Катерина, ты где? Ты чего так долго? – По голосу, кажется, это Луссурия. Солнце Варии и просто самый добрый человек во всем замке, который пытается всех сплотить и убрать все разногласия. Я молчала, лишь всхлипывая время от времени. Я все еще чувствовала холод во всем своем теле. Какой-то ледяной ветерок ласкал мои плечи. На душе было как-то погано. Неужели это все из-за слов Скуало? Неужели на это все меня пробило его ко мне отношение? Какой же я странный все-таки человек, как не крути. - Эй, Катерина, - Лусс открыл дверь в ванну, догадался, видимо, где надо меня искать. – Ты чего? – Он вошел и опустился со мной рядом. Я все сидела и плакала. Чувствовала себя грязной, ненужной никому, поганой, как черт из табакерки. Он приобнял меня за плечи и прижал к себе. Он был таким теплым и непосредственным. Вот чисто солнышко пришло в мой, так скажем, дом. Лучик солнышка пронзил серые, грозные тучи. Моя голова покоилась на его груди, его рука тихонько гладила мои волосы. Успокоить пытается. Я закрыла глаза и продолжала хныкать. - Что ты плачешь, Катерина? – Я молчала и вжималась в него, дабы получить еще больше человеческого тепла. – Ну, ну… да ты же вся холодная! Ты чего сидишь-то на холодном полу! Простудится, знаешь, недолго! – Он попытался встать и утянуть меня за собой, но я не позволила. Сколько во мне было сил, столько я и положила на то, чтобы этот радужный человек остался со мной. Мне стало как-то реально легче, словно он на себя половину всех моих эмоций негативных взял. Постепенно слезы иссякли, и я просто сидела с ним в обнимку на холодном полу. Солнце Варии – Луссурия. Единственный человек, думаю, который может испытывать жалость к человеку, который к нему даже совсем не относится. - Давай, вставать будем, - прошептал Лусс через несколько минут. – Идти надо. Тебе работать, мне, если что, разнимать, - я, опираясь на его сильную руку, все-таки встала. Он вывел меня из ванны и закрыл дверь, дабы, если что, я не вернулась. Он сказал: - Ты не обращай на Скуало внимание. Он сам не знает, что болтает. Ты больше не сиди так, а то простудишься, вправду. Ты, если что, обращайся ко мне. Я подскажу, выслушаю, поддержу или просто с тобой посижу, - он хлопнул меня по плечу, а я с благодарностью посмотрела на него, руками прикрывая грудь. Он улыбнулся мне, а я пыталась что-то прошептать, но какой-то комок в горле мне всячески мешал. Он произнес: - Тебе нужно немного человеческого тепла, чтобы отогреться. Зачем он это сказал, я не знала. Обычный мой ответ, что уж тут поделать. Но на душе стало как-то теплее, яснее. Я вытащила забытый мной лифчик, потом отыскала форму – второй комплект. Надев на себя все, я посмотрела в зеркало и стала причесываться. Страшилище и то красивей. *** - Оба-на, кто соизволил появиться на своей работе! – Скуало раскинул руки как бы в приветствии, но потом плюхнулся в бассейн. - Ши-ши-ши, за что мы тебе только деньги платим! – Принц лежал в гамаке и что-то толи читал, толи писал, толи смотрел – хрен его знает. - А мы ей не платим, Бел-семпай, – Фран лежал немного поодаль с закрытыми глазами. Я кивнула всем, кто был в бассейне. На фигуры мужчин я реагировала не так рьяно, как в первый раз. В смысле, градус немного понизился. Мой взгляд снова поскользил к Боссу Варии. Тот дул виски и не обращал на меня, ни на кого никакого внимания. Я сглотнула и мысленно хотя бы попыталась переключиться. Почему мысленно? Потому что взгляд я бы и под дулом пистолета не отвела бы. Сильный, мрачный, смуглый и просто офигенный. Я выбрала себе идеал мужчины. Это был Босс. Такое чувство, что за короткое время он стал моей мечтой. Я и не думала, что я ему понадоблюсь, не думала, что когда-нибудь вообще к нему прикоснусь. Поэтому смотрела издалека, осторожно дыша. Меня пробудил зычный голос Скуало. - Врооой!! Ало, пас! – Я повернула голову на звук и увидела акулу, которая плыла в мою сторону. Он чего, ее на меня натравил, что ли? Я отступала назад, пока не врезалась спиной в стенку. - Скуало, может, хватит ее пугать, а! - Луссурия показал кулак в бассейн и с достоинством повернулся ко мне. – Не бойся, ничего он тебе не сделает. - Можно узнать, дорогие господа, - Скуало вышел из бассейна и сразу же завернул нижнюю часть своего тела в полотенце. Ему идет, да. Он продолжил: - Почему это я ничего не смогу ей сделать, а? Кто мне помешает! Я сам себе хозяин! Ай!... – мечник потер макушку и уставился на Занзаса, который кинул в него стакан. - Мусор, давай ты шуметь не будешь, а. Задрало твои вопли слушать. Вечно нужно орать и орать… что за люди пошли, – он посмотрел на меня. – Эй ты, как тебя там мусор, массаж делать умеешь? Хоть какая-то от тебя польза… - Да, – Я кивнула и впилась ногтем большего пальца правой руки в указательный пальчик. Как делать массаж – я не представляла. Иногда я видела, как тетенька или дяденька маме спину мнет, придется усиленно вспоминать. Разве я могла упустить шанс, прикоснуться к этому жгучему итальянскому мужчине. Он поманил меня к себе и перевернулся на спину. Я сглотнула и пошла навстречу разгоряченному телу. Краем уха я слышала дискуссию, возникшую между Франом и Белом. - Слышь, земноводное, - Бел задорно ухмыльнулся. – А ты чего себе массажик не попросишь? У тебя же хрупкие кости, их нужно укреплять! А то плюнешь на тебя, и ты рассыплешься. - Как смешно, Бел-семпай, - Фран и ухом не повел на подкол, - вы бы лучше себе заказали. Что обо мне-то беспокоитесь. О себе надо в первую очередь. - Это ты на чего намекаешь!? - Чего сказал, то и сказал, да. Бельфегор немного позлился, но потом шишикнул и вновь стал наезжать на лягушонка. Тот вновь стал от него отбиваться, но для меня следующие несколько минут существовал лишь Занзас. И поверить не могла себе, что смогу притронуться к нему. Да и не мимолетно, а даже очень много и длительно. Вот как! Я подошла к нему и провела тихонько по разгоряченной спине. Такое чувство, что не по Занзасу я рукой провела, а по мне каким-то жарким паром что-то провело. Мурашки побежали по телу кто куда. Это от одного прикосновения! Походу, я с мужчинами вообще-вообще долго жить буду привыкать. - Начинай давай, мусор, - прохрипел итальянец. Я кивнула, даже не думая о том, что мой кивок ему не виден, и начала уже делать так, как считала нужным, вернее, как помнила. Плохо, хорошо ли, но пока Занзас не жаловался. Его внутренний жар сначала перешел мне в пальцы, потом в руки, потом уже постепенно перешел и на все мое тело. Мне стало как-то душно и горячо. Такое чувство, что я сейчас не рядом с бассейном, а в бане самой настоящей. Запах Босса был просто… нет слов. Такой терпкий, горьковатый, но такой завораживающий, что я клала много сил на то, что бы просто-напросто не свалится на мужчину и не зарыться носом в его угольные волосы. Мимолетно я и их коснулась, что уж тут скрывать. Блин, словно я мужика никогда не видела и никогда не касалась его пальчиками! У меня как будто крышу снесло, вот честно. Я не замечала ничего, руки двигались в произвольной последовательности, мысли летели с ошеломительной скоростью. Его кожа такая гладкая, такая смуглая и восхитительная. У него по всему телу были шрамы. Они его только украшали, да. Если я не ошибаюсь, их оставил Девятый. - Поактивней, - меня из ступора вывел этот комментарий. Я вновь кивнула и стала более активно двигать своими конечностями. Жар просто шел от его тела, он словно горел изнутри. Это так… *** Несколько секунд, несколько минут прошли для меня как одно чудное мгновение. Я делала так, как считала нужным и, кажется, жалоб не было, что, естественно, хорошо. Хорошо для человека, который делает этот самый массаж раз в первый. Меня прямо раздирало от всей эйфории, которую я получала, прикасаясь к мужчине. Он, наверное, и не знает, что он заставляет меня улыбаться и получать удовольствие, заставляет меня хотеть жить. Жить ради того, чтобы видеть его хоть краем глаза, чувствовать его запах, касаться иногда руками его тела. Жить ради того, кто тебе, походу, очень нужен. А еще, жить назло Скуало! Кстати, я ему обязана что-нибудь устроить, а я не привыкла бросать слов на ветер. Рано или поздно он получит по заслугам. Не стоит обращаться плохо с людьми, в один прекрасный момент они могут подняться и надавать тебе по морде. Конечно, побить его не обещаю, а вот что-нибудь сделать в тихую – за милую душу. Что-нибудь не очень подлое или гадкое, что-то смешное для всех и не смешное для него. Мне захотелось жить дальше. Если раньше все сменялось апатией, а теперь, почувствовав жар мужчины, я не могу снова хотеть умереть, по крайней мере, сейчас. На долю секунды мне показалось, что он уснул. Я остановилась и тихонько пальчиком обрисовала контур шрама. Меня прожгло как будто синим пламенем. - Все, хватит, мусор, - Занзас повернулся, сел и смерил меня взглядом, а я сразу руки за спину спрятала. Моя обыкновенная реакция тогда, когда меня на чем-нибудь ловят. Помню, я у мамы хотела взять попробовать какие-то конфетки, которые она для кого-то специально привезла. Попробовать их мне так и не удалось, потому что мама была на стороже. К чему это я… просто я всегда прячу руки за спину, когда меня ловят на том, что я считаю не очень приличным или нужным, в общем-то. Я кивнула и подошла к бару. Я не увидела Маммон, видимо, девушка уже ушла. Бел и Фран о чем-то серьезно спорили. Бел шишикал и игрался со стилетом, видимо, он был инициатором этой дискуссии. Фран, сохраняя лицо пофигиста, что-то разъяснял и объяснял, изредка махая руками в ту или иную сторону. Скуало плавал в бассейне вместе с Ало. Честно говоря, вид акулы до сей поры внедряет в мой мозг беспокойство, страх и паническую боязнь воды. Луссурия прохаживал и что-то говорил, сам с собой, наверное, говорил-то. Потому что его наверняка никто не слушает, и я не исключение, да. А Луссурия тем временем обратился ко мне. - Сделай-ка нам что-нибудь покушать, а? Катерина, в холодильнике найдешь всякую еду, так что - вперед! – Он улыбнулся и махнул рукой. Адресованные мне слова я услышала и кивнула в сторону голоса. Я побрела к бару тихими шажками. Ранние мысли ушли куда-то, на их место пришли другие. Что мне готовить? Я же ни черта не умею! Вот Лусс, а! Помог и потопил в один день. Я открыла дверцу холодильника и стала обозревать продукты. Помидоры, огурцы, сыр, колбасня, то бишь колбаса. Много чего было там. Буквально, от А до Я. Но вопрос в моей голове висел все неспокойнее и неспокойнее. Что мне готовить, мать вашу!!? - А блюдо какого плана вы хотите? – рискнула я спросить у варийцев. Готовить придется только вот что. Если бутерброды, то пронесет. Их то я поди сготовлю, а вот если что серьезное, то пиши, как говорится, пропало. - Думаю, от канапе никто не откажется, – протяну Лусс. Нет, он чего издевается? Он думает, я знаю, что это такое? Что он меня все время топит! А я ему верила… Хотя нет, все-таки помню. Это что-то типа мини-бутербродов на палке такой. По-моему, ее называют шпажкой. Их я отыскала быстро, а вот с самим канапе пришлось повозиться. Мыслительный процесс в своей голове мне было как-то лень заводить, но пришлось, куда деваться. Немного пожевала губы и сделала так, как хотела бы я сама. Я порезала огурец кругляшками, потом взяла колбасы и ее тоже порезала. Немного подумав, я добавила туда оливки и лист травы. Ну, не помню я, как она называется. Шпинат, может, а, может, и не шпинат. Я попробовала, мне показалось вкусно. А может у них другой вкус? Вкусовые рецепторы воспринимают все по иному? Попытка не пытка, да. - Сделай нам чайку, что ли, - протянул Бел. – А то устал я от алкоголя. - Вы же его не пьете, Бел-семпай. - Заткнись, земноводное! А в моей голове мало-помалу созрела простенькая идейка, но, по-моему мнению, очень дельная.