***
В зал вошла Альфис, в своём потрёпанном чёрном халате для работы, в плотном чёрно-красном свитере в полосочку, в строгих штанах, с тёмными очками. Сзади неё шёл какой-то монстр, но никто не обратил на него внимания. — Камера. Мотор. — прошептал Меттатон. Несколько ботов подлетели к Альфис и стали снимать её. Антенны загорелись красным. Рептилия очень неуверенно шла к Папирусу, перебирая пальцы и смотря куда-то в пол. Две камеры, стоящие рядом с Папирусом по обе стороны, придавали особый дискомфорт. Меттатон и все остальные стояли рядом. Монстр тоже отошёл куда-то в толпу. Папирус не придал этому значения. — Приветствую, Др. Шмидт Альфис. — сказал Папирус. Рептилия кивнула. — Сегодня мы собрались здесь для того, чтобы услышать Вашу исповедь перед монстрами, чьи семьи Вы навсегда изменили. Я не знаю, смотрят ли они это или нет, но хотелось бы надеяться, что до них дойдёт сегодняшняя запись. Помните об одном — именно Вы попросили, чтобы я организовал всё это. — Я помню, Ваше Величество. — сказала она. Она подняла голову. Её взгляд был серьёзен как никогда. — Прежде, чем я начну свою речь, хочу сразу сказать следующее: мне нечего терять. За совершённые преступления я готова сполна отплатить, даже если моим наказанием будет смертная казнь. Я осознаю тот масштаб, который сотворила и прекрасно понимаю, что нанесла непоправимый ущерб многим семьям монстров, чьи члены были подвержены моим испытаниям, связанные с изучением решимости. — Принято, Др. Альфис. Начинайте. Она поклонилась. — Я — Др. Альфис или Альфис Шмидт, Главная Королевская Учёная Подземелья-Центра с периода 19ХХ по 20ХХ, хочу исповедаться перед всем Подземельем за те грехи, что я совершала при жизни. Шаги к смерти у меня стали достаточно громкими, мне осталось совсем недолго, чтобы попросить у каждого монстра, кому вред я принесла, прощения. Я хочу, чтобы моя вторая смерть наступила с чистой душой, с чувством выполненного долга, пускай и не до конца. Я не хочу мучиться. И умираю не как все, хочу, чтобы моя скорая смерть была окончательной, потому что в Мире Мёртвых я обрела покой, мне там действительно нравилось, недаром в одной книге говорилось, что: «Кто хоть раз был мёртвым и оценил Покойный Мир Мёртвых после пересечения Водоворота Мертвечины, тот ни за просто так никогда не захочет вернуться назад, в свою реальную жизнь, где он погиб». Я уже была там и знаю о чём говорю. С недавних пор меня теперь держит только измученная моя совесть, которую я держу в себе очень долгие годы. Я не хотела, чтобы все узнали об этом вот так, но… гораздо будет проще, если я признаюсь во всём сама, нежели продолжатся все эти пляски вокруг неизвестного. Мне хочется умереть с осознанием того, что я поступаю правильно. Прошу простить меня, что я обращаюсь к вам, мои близкие, но я знаю, что если мне сохранили жизнь с надеждой на то, что я смогу привнести что-то нужное и полезное, то и я пришла в этот мир, чтобы сделать что-то хорошее, а последние произошедшие события, на моё же удивление, только подтверждают мою мысль. Альфис сделала шаг назад. — Пожалуй, стоит начать саму историю. Когда-то, в 19ХХ, когда только началась война с расой людей, когда я только стала Главной Королевской Учёной, после смерти Виндингса, я была полностью на стороне Асгора и хотела ему помочь с уничтожением людей. Для этого я стала изучать силы «РЕШИМОСТИ», так как они — основа практически любого человека. У Виндингса ещё были предположения (судя по его записям) того, что если ввести в монстра РЕШИМОСТЬ, то он сможет сломать барьер. К счастью, само РШ делается не сложно, а потому я начала делать то, что по каким-то причинам до меня не догадывался никто. Либо знал… Я стала проводить эксплуатацию РШ на монстрах. Было много добровольцев за солидную плату, которые согласились работать лабораторными крысами. Я колола РШ в нескольких монстров. Поначалу, всё протекало нормально — подопытные монстры не чувствовали себя плохо, а даже напротив, утверждали, что их самочувствие улучшилось: они чувствовали прилив сил и уверенности. Но… я колола всем разные дозы. Те монстры, которые получили самые минимальные дозы — выжили. Но к ним мы ещё вернёмся. Те монстры, что получили чуть больше, чем минимальные дозы — у них наблюдалась сильно повышенная температура, лихорадка. Те, что получили малые дозы — помимо температуры ощущали ломоту по всему телу, особенно те, кто «использовали» свои силы, данные РШ. Те, кто получали уже меньше среднего дозы (чуть больше малого) — их слабость сопровождалось кровью из носа, кровавыми харками, мигренями. Средняя доза всё усугубляла — постоянные магические обмороки, затруднённое дыхание, чрезмерно высокая температура. Чем выше — тем хуже. Чуть больше отметки «выше среднего» (ближе к 4/6 содержимого шприца) начинали со временем… плавиться. Причём сплавиться могли несколько монстров воедино. Так и появились амальгаметы. Амальгаметы — это… фактически бездушные монстры, а если точнее — неразумные чудища, не имеющие достаточно сильной и продуктивной физической материи, из-за которой они выглядят довольно своеобразно — их можно сравнить с лепкой маленького ребёнка из какого-нибудь пластилина: такие же кривые, неаккуратные, страшные, слишком анатомически неточные и по структуре непостоянные монстры красно-белого цвета. Перед их возрождением они были обычными монстрами, теми самыми, которые добровольно согласились принять РШ… но после превращения в новый «вид», эти монстры… они стали стыдиться себя и деградировать (они стали как домашний скот — дикий и неразумный), из-за чего были заперты в Нижней РЛ (тайный этаж Королевской Лаборатории, под Реальной Лабораторией), под присмотром моей ассистентки — Эниллы Хейт. Все эти годы именно Энилла Хейт сдерживала их в лаборатории, по той же причине пропала и она сама на долгие годы. Но она сама согласилась на это. Энилла кивнула, Альфис вздохнула. — Я не знала, что мне делать. Я не знала, как спасти мне этих монстров. Те, кто остались в живых… те, кто приняли чуть меньше дозы, чем те, кто стали амальгаметами… они в итоге тоже начинали плавиться… Я не знала, как это остановить. Лихорадка сильно-сильно усугублялась… Я терялась. Я не знала, что делать. Мне было… страшно. Поэтому, единственным способ всё это закончить, как мне казалось, это убить собственноручно этих монстров. Даже тех, кто отделался простой лихорадкой, не более того. Я не хотела, чтобы они знали, в кого они превратятся в итоге. Кто-то из них стал амальгаметом, а кто-то был сожран ими. Они прекрасно ели трупов… Я повела себя очень безответственно, но это было только начало моего безумия. Сходя с ума со своих экспериментов, мне стало только любопытнее изучить решимость. Я не смогла понять, каким образом решимость настолько негативно влияет на монстра и я должна была понять это. Может, решимость вообще была для нас опасна и мы даже касаться этой магии не должны были! Но из той литературы и тех записей, что вёл Гастер, я узнала, что есть особые монстры, чьи души способны интегрировать с решимостью. Но тем не менее, дальше я делала то, о чём жалею больше всего — если те монстры, что лично легли под мою иглу, пришли ко мне добровольно… то следующих монстров мне пришлось похищать. У меня были связи в мафиях и КГ, которые доставляли мне несколько подопытных: а это бывали и простые жители, и заключённые, и ещё какие-то монстры. Все они были убиты мной. Убиты ради, прежде всего, самой главной цели — изучить решимость. Я продолжала их колоть и не находя нужных мне результатов или проваливая один опыт за другим — я их скармливала амальгаметам. Проведя ещё несколько экспериментов уже с похищенными монстрами, я лишь частично сделала то, что хотела. И всё же, в какой-то момент… я просто опустила руки и поняла то, насколько же я оказалась бесполезной. Но стоят ли мои старания, когда пострадало очень много невинных монстров? Я так и не смогла понять того, что было моей целью на самом деле. Когда я осознала, что я вообще сотворила — мне стало ужасно плохо. Но открыла глаза на всё я лишь спустя многие годы, когда в моей жизни появилась Андайн — тот монстр, который пробудил во мне чувства и навсегда изменил меня, буквально заставив утонуть в социуме такого социально-опасного интроверта как я. Альфис вздохнула. — Но я справилась и даже почти забыла о своих убийствах — но семьи монстров из раза в раз спрашивали меня, мол, где их родные. Я не могла ответить на этот вопрос. Мне было стыдно и за себя и за свою безолаберность. Какое-то время я пыталась жить с этой ношей, думая, что оно пройдёт, ведь есть те монстры, которые убивали куда больше, чем я. И ведь самое забавное здесь то, что до этого я не чувствовала ничего — я всегда была хладнокровной и действовала лишь ради цели, даже если требовалось убить. Мне важно было признание Асгора, мне важно было показать, что я могущественная учёная, ничуть не хуже Виндингса, мне было плевать на чувства других. Была цель — я к ней шла. Но, тем не менее, я чувствовала — что- то со мной не так. И когда я поняла, что я, по сути, серийная убийца и что я с этим явно не смогу смириться — мне стало настолько плохо, что… я не знаю. Я дала себе слово, что уйду, покину этот мир и больше никогда не стану убийцей, что я сделаю все возможное, чтобы не возвращаться в ту нору, из которой нет выхода. Это было непросто. Я даже думала покончить с собой или сдаться властям. Но на тот момент Асгор мне был уже противен, как и очень многим другим монстрам. Ему сдаться — всё равно, что просто застрелиться. По сути, какое-то время, в этом мире меня держала лишь Андайн. Только она мне давала веру в лучшее среди всего мрака, царящего в Подземелье. «Андайн…» — подумал Папирус. — Я держалась только на ней. Со временем мои чувства стихли и я смогла перебороть свои ползущие грехи, стала делать вид, будто мне всё равно. Но… меня стало глодать раскаяние. Но я не знала, как мне выпросить у всех прощения, как признаться. Я знала, что хоть немного, но чистая исповедь поможет мне раскрыться, поможет выпустить из меня всё ужасное и плохое, что я держу в своей душе очень долгие годы. Для меня уже на тот момент было очень важным как-то успокоиться и найти поддержку. Но просто так выдать Андайн я ничего не могла, она бы меня точно осудила за то, что я так предала её по сути, ведь она была тем монстром, который твердил больше всех о мире и справедливости… хоть эти слова в её адрес сейчас и не особо актуальны, скорее наоборот, звучат как антиреклама, с чем я не могу не согласиться, но я говорю о том периоде, когда Андайн гордо носила звания «Героя Подземелья» и была на слуху у каждого. Вдох. Выдох. — И для такой миссии в качестве признания всему Подземелью мне нужен был не Асгор… знаете, я очень рада, что я застала то время, когда Асгор погиб и на его место встал тот монстр, которого я по камерам наблюдения знала достаточно неплохо, да и не только по камерам… — она снова поклонилась, — Спасибо, Папирус, прости за то что я говорю о тебе во втором лице, но спасибо… за то что ты стал королём. Это очень важно для многих монстров и я верю, что ты сможешь раскрыть этот мир, став лучом света и надежды. А также хочу всех поблагодарить, кто выслушал мою историю… мне… мне очень жаль, что всё так случилось. Я понимаю, что масштаб моих грехов непостижим и что навряд ли я смогу как-то искупить вину перед каждым, особенно учитывая то, что времени у меня осталось немного. Я заслуживаю смерти и я готова принять её. Даже если она будет мучительна. И всё же… Я хочу извиниться. Я хочу раскаяться. Я хочу исповедоваться. Я хочу, чтобы здесь и сейчас, мои грехи либо отпустили, либо отправили на смертную казнь. Простите меня, Ваше Величество, за то что я только сейчас признаюсь в своих тяжёлых преступлениях, за которые меня следовало бы казнить… но повторюсь — я согласна, я полностью осознаю свою вину. Альфис упала на колени. Резкое падение прострелило в ответ болью и Альфис скривила на пару секунд лицо от боли. — Простите меня, Др. Виндингс Гастер, за то что я так легко распоряжалась Вашими знаниями и пыталась вас переплюнуть, в надежде стать новой легендой, в погоне за славой и признанием. Простите меня, Энилла Хейт, за то что я втянула Вас в это и, по сути, оставила взаперти с чудищами на очень долгие годы. Простите меня семьи, у которых были родственники из следующих династий, я их помню отчётливо, но не помню имён, поэтому кто услышит — тот поймёт сразу о ком идёт речь: династия Вегетоидов и их вытекающих, династия Фроггитов и их вытекающих, династия Эндов, династия Мэмори, династия Квидез, династия Эфироуз, династия Мадро, династия Воксель, династия Доггерс, династия Доваче, династия Шеридон, династия Самберо, династия Демайз, династия Сноуди, династия Лаймон, династия Айвокер, династия Плакселотов и их вытекающих, династия Молд. Я помню каждую жертву, которую убила и кто-то из них был из одной династии. Есть ещё ряд монстров, которые не имели своей династии, были приезжими, были туристами и путешественниками. Я искренне соболезную утрате каждого, я встаю перед каждым на колени и прошу дать мне милосердия, если моё раскаяние истинно. Простите меня. За всё. Рептилия медленно встала. Последовало небольшое молчание. — Жду Ваш вердикт, Ваше Величество. Это было очень сильно. Для Альфис. Все камеры переключились на короля. Папирус встал с трона. — Доктор Альфис. Она подняла глаза. — Вы, безусловно, преступница. И по тяжести совершений преступлений, Вы действительно заслуживаете смертную казнь, не то что пять меток Вам на руку. Вас действительно стоило бы… изолировать от общества. — Я понимаю. — Но Вам осталось совсем немного, Др. Альфис. По идее, Вы уже были мертвы и Вы не должны сейчас стоять здесь. Однако, раз уж у Вас появилось такое желание исповедаться до того, как Вы снова покинете нас и отправитесь в Мир Мёртвых, то почему бы и не попробовать? Папирус сделал шаг вперёд. — Др. Альфис. Я вижу, что Вы раскаиваетесь. Вы искренне сожалеете о содеянном и хотите прощения. Но даже если я Вас прощу, остаётся главный вопрос — простят ли Вас родственники жертв Ваших пыток и игр? — Я пойму, если нет. — ответила рептилия. — Я тоже считаю, что при всём Вашем покаянии, им будет простить Вас куда тяжелее, если они вообще подумают о таком. Папирус сделал ещё шаг вперёд. — Каждый монстр совершает ошибки в той или иной степени. Все мы в порывах за властью, влиянием и авторитетом можем сотворить порой ужасающие вещи, выходящие за грань морали и нравственности. Порой эти вещи не столь значительны, а порой они масштабны и способны вызвать долю омерзения даже у стойких монстров. Второй случай Ваш. — Я понимаю. Альфис всё ещё стояла на коленях. — Мне очень жаль… — И всё же, я не могу Вас казнить. Вам всё равно осталось недолго, это во-первых. Во-вторых, как я уже и упоминал только что, Вы действительно раскаиваетесь. В-третьих, вы кое-чем всё же помогли нам. А ещё… Вы спасли жизнь Напстаблуку и во время вторжения Ордена Крови проявили себя как смелый монстр, способный рискнуть собой ради спасения других. Пускай Ваши боевые способности даже с модификациями от Ордена всё не так уж хороши, но у вас есть ум. И как бы Ваша самооценка не была низка — на самом деле, Др. Альфис, вы не глупый монстр. Вы очень полезный монстр и действительно заслуживаете звание Главного Королевского Учёного. Хоть Вы и не Виндингс, сделали Вы достаточно. Я помню ещё то, как Вы старались помочь с Коалицией Справедливости. Как Вы сидели ночами в лабораториях и библиотеках, пытаясь разобраться в той истории, в которую мы все попали. Как Вы изучали биороботов. Как Вы в принципе старались оказать многим другим поддержку, будучи совершенно небоевой единицей. Как вы смогли воссоздать систему ботов, которая пользуется спросом по сей день. — Я согласен с Его Величеством. — сказал Виндингс. — Я, Великий и Ужасный Папирус, принимаю Ваше раскаяние и отпускаю Ваши грехи, хоть мы и не в церкви. И призываю каждого присутствующего принять тоже, если ваши принципы позволяют сделать это! Каждый монстр, осознающий свою ошибку, имеет полное право на милосердие. — Колоссальное спасибо, Ваше Величество. Вплоть до своей смерти я не подведу Вас. Она сделала такой низкий поклон, какой только смогла. Омутия стала с визгами аплодировать рептилии, особенно Энилла и Меттатон, который смог приободриться. Камеры постепенно стали выключаться. Папирус расслабился.***
— А теперь, мой «подарок». — улыбнулась Альфис. — Видите монстра, который стоит рядом со мной? Все посмотрели на красно-рыжего лиса в одних мешковатых светло-коричневых штанах с шрамами по всему телу, который вышел из толпы. — Представься королю. — сказала она, — Твой час настал. Лис ухмыльнулся, сделав несколько шагов вперёд. Когда он остановился перед троном и королём, он начал говорить: — Приветствую каждого присутствующего. Моё имя Вербий, фамилия — Катаскопос. Хоть это и мой псевдоним, но в Центре я числюсь именно этим именем и этой фамилией. Сам я родом из Готтен-Арта, из Тореодора. Он поклонился. — Большая честь предстать перед троном, перед столькими удивительными личностями, перед Др. Альфис… и, разумеется, перед Вами, Ваше Величество. — Приятно познакомиться. — сказал Папирус, — Вставай. Вербий поднял голову. — Кто же ты? — Прошу меня выслушать и сразу не отправлять в темницу, Ваше Величество. — сказал он. — Я состою в тайном совете Тамагафков. — он резко расставил руки, — Не спешите на меня бросаться, сейчас я всё объясню. Папирус напрягся, но ничего не ответил. — Я пришёл с миром. И нет, я не буду предлагать вам мир с Тамагафками или что-то в таком роде. Я хочу стать вашим шпионом. Король тут же вскинул бровь. — Шпион.? — удивился он. — По словам Др. Альфис, а также по итогам недавних произошедших событий, Вы явно не настроены дружелюбно к Тамагафкам, верно? — Папирус медленно кивнул, — А потому — я с радостью стану вашим шпионом и буду доставлять любую важную информацию, которая всплывёт. Так как я состою в тайном совете — информация проходит через нас до того, как она попадёт в руки членов банды, через собрание. Вербий замолчал, а Папирус обдумывал сказанное. «Это… очень странно.» — Какова твоя цель помощи? Вербий не убирал улыбку. — Причин несколько. Прежде всего — долг. Я Альфис обязан жизнью и давал клятву, что буду помогать ей в любых проблемах вплоть до смерти. Я всегда держу своё слово. Но последнее, что она попросила сделать — стать королевским шпионом даже после её смерти. Я не могу ей отказать, да и мне эта идея показалась… интересной, с учётом того, что в Тамагафках сейчас ещё та неразбериха и уже витает в атомах воздуха такое сомнение, что будет что-то… нехорошее. Следующая причина — ненависть. Я не люблю некоторых личностей, как и Альфис, а именно — ту же Металикану Ансет (лидер Тамагафков, вот в чём вся соль). Она мне сильно доверяет, однако взамен многого не даёт. Я устал играть под её дудку, а потому, чтобы мои старания в клане не были столь напрасны — будет лучше, если ваш клан будет осведомлён в том, как дела у врагов обстоят. Все слушали Вербия. — Ещё есть куча вопросов с нынешним владыкой, которого именуют Сумеречным. Явно с ним какая-то пурга неясная, но об этом мы поговорим в другой раз. Есть ещё несколько Тамагафков, с которыми у меня свои личные счёты, но оно и не столь важно на данном этапе. Больше меня беспокоят Металикана Ансет и Сумеречный, в прочем — лидеры. Последовало молчание в несколько секунд, прежде чем Вербий продолжил: — Прежде всего, ещё одна причина предложения моей личной помощи такова — я верю в Вас, Ваше Величество. Пост-Асгоровский период очень тяжёлый для нас всех, потому что предыдущий король, простите за такое слово, был ещё тем ублюдком. Я думаю, здесь согласен с данным утверждением каждый монстр и… возможно единственный человек. Я наблюдал за ходом голосования в Подземелье и был очень удивлён, когда на престол решили взойти именно Вы. Я слышал многое о Вас, в том числе от той же Др. Альфис. Она не имела с Вами особого личностного контакта, зато у вас было достаточно общих знакомых и друзей. Но я слышал и о Ваших взлётах и падениях, о различных подвигах и победах, о достижениях и продвижениях. Вы — один из тех монстров, что вызывают устрашающее восхищение. Ваша натура такова, что за Вами хочется идти вперёд, навстречу светлому будущему. И только хотел Папирус рот раскрыть, как тут Вербий внезапно вытащил две папки. — В знак моего доказательства, у меня есть небольшой подарок… Вообще, изначально я планировал дать геоданные Тамагафков и полный список их состава. Но тут недавно, а точнее, пару дней назад, всплыла новость… честно, я не знаю, интересно ли это Вам или тому же доктору Виндингсу, но рискну всё-таки передать… о Сансе. — Я от последних открытий едва отошёл… — полушёпотом проговорил Папирус, — Кхм. Мне интересно всё, что связано с Тамагафками. А про Санса… сдох? — Нет. — ответил лис. — Жаль. — тут же буркнул высокорослый. Виндингс протянул руку. — Давай мне папку про Санса. — улыбнулся Виндингс. — Быстро посмотрю, пока Папирус детально изучит информацию про Тамагафков. Король и учёный взяли по папке и стали осматривать. — Гастер. — Да, Папирус? — Помнишь, мы Спиглик посещали? — Да. — МНЕ ВСЁ ТАКИ НЕ ПОКАЗАЛОСЬ, ЧТО ТАМ БЫЛИ ЭТИ ПИ… ВЫСКОЧКИ? — Ох, чёрт. Ладно, да. — вздох, — Не хотел тебя нервировать, дорогой. — НАДО БЫЛО ИХ ПРИКОНЧИТЬ. Гастер промолчал. — В прочем, не важно. — Папирус убрал папку уже в свой инвентарь, — Что у тебя, Виндингс? — Знаешь… у меня между смехом и отвращением. Даже не знаю, что ответить на такое. — учёный закрыл папку и дал её Папирусу, — Посмотри вообще сам, но, сразу говорю, ты на это наверняка среагируешь… иначе. Виндингс показал бумагу. Папирус сначала хотел бегло осмотреть бумагу, но потом его взгляд стал очень сосредоточенным. Виндингс действительно показал такую информацию, от которой лицо Папируса на пару секунд с отвращением исказилось. — Что за пи… — вдох и выдох. — Мда. Вовремя от груза избави… а точнее, груз сам от себя избавился, когда в Тамагафк убежал. — Папирус закрыл папку, — А если бы не избавился и я всё-таки дал бы им «второй шанс» — было бы ЭТО. И… И я бы тратил на это СВОЁ время. — ещё раз вдох и выдох, посмотрел на Вербия, — Если это не фэйк, конечно. — Не фэйк, Ваше Величество. — Неожиданная реакция. — сказал Гастер. — Я стараюсь не концентрироваться на своих чувствах. Очень сильно стараюсь. Хотя на самом деле я словил стыд. Гастер и Папирус протянули папки обратно, когда ещё несколько минут изучали информацию. — Это теперь Ваше. — сказал Вербий. — Значит… Тамагафки переехали в Спиглик? В некий отель «Шинпай»? — Они владеют этим отелем. Это их участок. Вы карту видели? Это местоположение отеля. — Блять. — процедил Папирус. — Мы были РЯДОМ с этим отелем. — Ты сматерился, Мой Король. — сказал Меттатон. Папирус резко замолчал, после чего выпалил: — ДА СУ… — успел остановиться, сильно ударив по подлокотникам трона, — ДА БОЖЕ МОЙ!!!!! Вербий дёрнулся. — Из… Извини, Вербий. И… все присутствующие, тоже прощу прощения за мой французский. Порой вырывается и мне довольно тяжело это контролировать. — Всё нормально, Ваше Величество. Вам ведь никто не запрещает употреблять нецензурную лексику в своей речи. — Я сам себе запретил. «Пиздец это сложно. Для меня мат — это норма в разговоре, я их сливаю воедино с обычными словами. Я разговаривал долгие годы матом. Для меня прям стёрлись грани плохих и хороших слов…» — Я Король, а не гвардеец. Я должен соответствовать образу многоуважаемого монстра с светскими и высоконравственными принципами. — Можно даже с матами стать таковым. — Меттатон. Даже не начинай. Робот скучно выдохнул: — Понял. Папирус продолжил смотреть в папки. — Гастер. Ты меня услышал? — Да. — Мы были недалеко от этого отеля. — И что? — спросил учёный. — Знали бы мы, что эти господа ошиваются в этом отеле, а дальше что? Взял бы десять миллионов своих магических костей и созвал бы всю армию КГ прямиком из Центра, окружил бы участок, встал бы перед входом в отель и с рупором в руке стал бы орать на весь Спиглик с твоей-то привычной громкостью: «Са-а-анс, Анда-а-айн, треклятые вы предатели, а ну вышли оттуда СЕЙЧАС ЖЕ!!! А не то я разнесу ваш Тамагафк в пух и прах и сам вас заберу оттуда и посажу на цепи в своей темнице за королевскую измену!!!»? А смысл от этого, Папирус? — он кисло хмыкнул, — Ты должен оставить их. Пусть они идут своей дорогой. Они сами выбрали путь в Тамагафк. «Да всё бы ничего… но как бы я не делал вид… будто мне всё равно…» Папирус сымитировал у себя в голове звук неприятного треска. «Сука. Это очень сложно.» Ещё один треск. «Чертовски сложно держать себя в руках.» И снова треск. «Они были моими лучшими друзьями. Теми, к кому я был сильнее всего привязан.» Треск. «Хотя они сами виноваты в том, что подорвали моё доверие к ним.» Треск. «Но я никогда не думал, что всё дойдёт до такого… Ещё в Спиглике мне стали странные сны сниться… Похоже, это станет моей новой головной болью. Удивительно, что осознаю я всё только… сейчас? Перед Вербием и Омутией? Как же до меня порой долго доходит…» — Поддерживаю Виндингса, Мой Король. — сказал учтиво Меттатон. «Но может оно и к лучшему. Мне не до этого.» — Я тоже согласна с ним. — сказала Маффет, — Им был дан выбор исправиться, но они его не приняли. Это их право. — Именно. — подтвердил Гастер. «Виндингс действительно прав — я должен прекратить это безумие. Они меня предали. Они мне не друзья. А у меня есть много новых возможностей завести как можно больше контактов.» Папирус прикрыл глаза. «Я и так отдал достаточно моральных ресурсов из-за Санса.» Последовало молчание. «Мне нужно стать более хладнокровным.» Папирус открыл глаза и посмотрел на Вербия. — Я так понимаю, у тебя с Металиканой свои тёрки какие-то? — спросил он. — Она моя однокурсница. — ответил Вербий, — Не слишком приятная дама. Было грустно её встретить в Тамагафках в качестве нового лидера после её похищенного брата Металия. В Папирусе снова зажёгся интерес. — А где её брат…? — Похищен Монотачами. Из-за этого ей крышу рвёт. А тут ещё и смерть её напарника Субидэя из-за Ордена Крови, потом ещё какие-то мелодрамы с мисс Фиш и Альфис. — Умоляю, не напоминай мне про Андайн, Вербий. — проговорила Альфис, стоящая всё это время рядом с лисом, — Я даже фамилию её слышать не хочу. — Но королю-то рассказать надо? — Он не Асгор, Верб. Он явно не тупой, сам догадается, да и мои чувства он знает. — Меня самого от Андайн тошнит. — проговорил Папирус. — Но, пожалуй, Альфис, тебе потерпеть придётся. «Андайн, ну ты бы ради приличия хоть предупредила бы Альфис, что у тебя девушка есть… надо было поступить как последняя конченная крыса, да? Хотя, насколько я понял, Альфис с Металиканой находятся в некой вражде… Андайн про это скорее всего знала — только этим можно объяснить то, почему она скрыла это. Если не знала — то я вообще её логики не понимаю.» Альфис скисла в лице. — Ты думаешь, я будто хочу что-то про Санса знать? Теперь я знаю, что он лежит в больнице, потому что попытался покончить с собой. — ЧЕГО?! — вскрикнул Меттатон. — Да ладно? — удивилась Альфис. — Вербий, — посмотрела она на него, — серьёзно? Папирус искажённо улыбнулся, то ли он смеяться с этого хотел, то ли тревожиться. — Там лично Сумеречный этим обеспокоен. — легко ответил Вербий, — Там вообще какая-то с этим странная история. — Странно почему он раньше не попытался. — вдруг сказала Энилла. — Погоди-погоди… — вдруг вырвался Лукс, — А он жив… или нет? — Жив. — ответил Вербий. — Его мисс Фиш и мисс Дримурр-младшая сумели спасти. Напстаблук не выдержал и засмеялся. Меттатон дёрнулся с этой реакции. — Из подробностей могу ещё выделить то, что попытался он себя убить во время лунатизма. Это посмотрели по камерам. — Хватит. — резко сказал Папирус. — Лучше бы реально себя прикончил, авось и проблем было бы меньше. На лице Лукса был страх. «Пиздец. Санс. Как так…» К нему подошла Энилла: — Да-да-да, мы все знаем, что Санс тебе небезразличен и что вы вроде как всё ещё друзья. Но просто прими уже то, что все ему только смерти и желают, а потому подобные новости игнорировать невозможно. — Если бы Папирус ему смерти желал — он бы его тогда убил на том ёбаном Чертополохом суде. Тебя не было с нами долгие годы, Эни. А вот я хорошо знаю и Санса и Папируса. С первым мы просто хорошие кореша, со вторым с АКГ дружим, хоть я и был на два класса выше него, а там потом и работа, и группа А-1… — Он просто дал слабину. — пожала плечами она. — Тем не менее, если тебе всё так это не нравится — можешь прийти к ним, к «СЛОВЯНАМ». Думаю, Андайн и Санс будут тебе очень рады, хотя бы потому что будет один нормальный парень. — Ты же знаешь, что я не собираюсь никуда уходить. — Ну вот и не пизди тогда. — Эни. — серьёзно сказал Лукс. — Что? — Отъебись. Нихуя ты не знаешь, а лезешь во все дыры. Энилла тут же развернулась и ушла, не желая встревать в спор с Луксом ещё больше. А Папирус продолжал общаться с Вербием: — Таким образом, Металикана лишилась своего брата. Неизвестно, жив он или нет. Она верит, что да. — То есть, вся эта заваруха сейчас происходит из-за брата какой-то истеричной бабы? — удивился Папирус. — Раньше Тамагафки и Монотачи назывались «Марабеллами», под правлением Мракобеса. — Это я в курсе. Всё полетело из-за Асгора. Оба клана забыли о том, ради чего сражались изначально. — В этом тоже своя часть забавы. Кричали о том, что они воюют за чистую справедливость — а в итоге одно сплошное кровопролитие. Хотя ладно, я же тоже добровольно выбрал сторону Тамагафков, а не Монотачей. Хотя сейчас в Тамагафках актуальным вопросом является следующее: «Что Тамагафки будут делать с Вами?»