***
Когда парень выпил третью рюмку, бармен, то ли из вежливости, то ли из интереса, решил попробовать с ним поговорить: — Кого-то ждёте, молодой человек? — Ага. — лениво ответил он, — Паучиху одну. — Ох… так Вы работаете… с монстрами? — Да мне похер, с кем работать. — парень почти ударил по столу, сжав руку, — Чё, расист дохуя? А вроде бармен, должен толерастом быть. — Я просто поинтересовался. — дёрнулся бармен. — Зачем ж так наезжать? — А я не наезжаю. Просто в чужие дела лезть не следует, даже если Вы бармен. Бармен посмотрел в карие глаза парня, но в итоге осмотрел всё его лицо более детально. Веснушки вкупе с причёской изначально придавали парню безобидный вид, пока не увидишь его чёрную одежду и недобрый оскал. Его зубы были острыми, а глаза на мгновение будто вспыхнули. Под глазами виднелись небольшие мешки. Рыжий на мгновение пересёкся взглядами с барменом, прежде чем перевёл внимание его на стук слева. Парень гулко положил на поверхность стойки ещё две однодолларовые бумажки. — Сделай тоже самое. — Куда тебе столько? — Я тебе плачу не за вопросы, а за выпивку. Пока Альсамара выпивал четвёртую рюмку, в бар вошёл ещё один гость. Альсамара не смотрел на выход из бара, тока с ним рядом не села женщина и не пронула его за плечо. Он повернулся и увидел перед собой паукообразную даму в военной форме. — Здравствуй… Альсамара. — улыбнулась ему паучиха. — Маффет Спайдер. — назвал парень её по имени. — Рад встрече… снова. — он ухмыльнулся. — Мне казалось, тебе мои услуги больше не нужны. — Отчаянные времена требуют отчаянных решений и мер. — ответила паучиха. — Хочешь здесь обсудить или… — Конечно, не здесь. — перебил её Альсамара, вставая из-за стойки. — Веди.***
— В прочем, вот он, кажется. — Альсамара подошёл к баку, зашёл за него и нагнулся. Он стал что-то там рыть, после чего встал и вышел к Маффет. В его руках появился чемодан. — Ну-ка, посмотрим, что тут у нас… — он его развернул и стал смотреть на бумажку, пытаясь прочесть содержимое. Парень ухмыльнулся. — Ого, а разве Асгеир не запретил использовать подобное? — Я знаю, что делаю. — процедила паучиха. — Призмарический мундаст способен эффективно залечивать большие раны, если его не употреблять, особенно он хорошо реагирует с водой. Парень протянул чемодан. — Здесь около четырёх килограмм. — пояснил он. — Куда тебе столько мундаста, женщина? — Ты же знаешь, я в МКГ. У нас не хватает ни материалов для лечения, вообще ничего, а посылка с медикаментами где-то застряла в Колорадо. — И поэтому ты закупаешь запрещёнку? Вопреки приказам Асгеира? — Я в медицине больше разбираюсь. — И на свои карманные ты… — Мне хватит. — сказала она. — Если не налажаю — то я от этого только выиграю. — А если ты налажаешь? — резонно спросил Альсамара. — Или спалишься? — О моём плане лечения знает часть врачей, которым я доверяю. Ну, если налажаю, — вздох, — тогда я понесу наказание. — Как праведно, пха-ха-ха… Я так понимаю, вариант всех негодных перерезать не проще? — Не проще. Нас и так мало. — Это была шутка. — И очень несмешная. — Ой, — прыснул рыжий, — Да ну. Последовало небольшое молчание. — А товар не ты тащил я так понимаю? — Почему? Я. Просто я не смотрю, что внутри конкретно. На надписи потом смотрю. — Не боишься, что найдут или… — У чемодана магическая защита, плюс у нас свой язык для обозначения тех или иных веществ. Поэтому можешь не волноваться на этот счёт. Твоё дело, — он протянул руку. — Деньги. Пятнадцать тысяч долларов. Маффет протянула три толстые пачки денег. — По пятьдесят стодолларовых купюр в каждой. Альсамара начал брать у паучихи по одной пачке и пересчитывать доллары, также акцентируя внимание на цвете доллара. На это ушло не более пяти минут, пока Маффет пыталась как-то разговорить его. Но парень был, как обычно, не очень многословным и чрезмерно сосредоточенным: — Хм… похоже, что всё на месте. — Альсамара сунул последнюю пачку денег во внутренний карман куртки. — Спасибо. Он поставил чемодан на землю и двинул ногой в сторону Маффет. — Рад сделке. Спасибо. — И тебе спасибо, Альсамара. Ты как всегда меня выручаешь. — улыбнулась она. Он отвернулся от паучихи. — Я просто выполняю свою работу. — скрестил руки он на груди. — Не более. Если что, я тебя не видел и вообще не знаю, кто ты. — Как обычно, Альсамара…***
Дверь захлопнулась. Альсамара тяжко выдохнул. Каждый день колесить из одной части города в другую, а потом ещё в одну, а только потом домой — затея не из простых. Но, он был рад: «Охереть, около 5 тысяч долларов… Потрясающе, можно купить себе блядь на ночь или доплатить штраф за то что распидорасил качелю в детском саду…» — Напстаблук! — тут же позвали его. — Чё? — отозвался Альсамара. — Где тебя носило?! — В универе был, — просто ответил парень, — где ж ещё? Из кухни тут же вылетела женщина лет пятидесяти, типичная домохозяйка в драных джинсах, старой грязной футболке, с фартуком. Жизнь её знатно потрепала и она и вправду выглядела уже не привлекательно, об ухаживании за собой речи не было и вовсе. — Ты?! — возмутилась она. — Я звонилась с твоим руководителем… НЕ БЫЛ ТЫ ТАМ! — и, вобрав больше воздуха в лёгкие, она крикнула громче, — ТЫ ОПЯТЬ ПРОГУЛИВАЕШЬ!!! Парень зевнул. — ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ОБРАЗОВАНИЕ — ЭТО ВАЖНО?! «Ага блять, учиться на шеф-повара…» — И МЫ С ОТЦОМ НЕ ПРОСТО ТАК ПЛАТИМ ДВАДЦАТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ НА ТВОЁ ОБУЧЕНИЕ! — Так я и не просил пихать меня за двадцать кусков на повара, ма. — буркнул парень. — Так ты никуда и не хотел поступать! А надо! — Конечно не хочу, я на работу хочу. — Так чтобы найти работу — надо отучиться!!! «Не скажу я этой дуре, что у меня уже есть работа… нелегальная.» — Зачем? — Не задавай глупых вопросов! Ты потом останешься бездомным! Это сейчас у тебя всё есть, потому что мы с папой тебя обеспечиваем!!! Напстаблук даже слушать это не стал. Мать же начала читать ему нотации, на что парень раздражённо рыкнул на всю комнату и, не скрывая ни единой доли раздражения, направился на второй этаж. — КУДА ТЫ ПОШЁЛ?! НАПСТАБЛУК!!! Так и хотелось послать её нахер. Но рыжий лишь закрылся у себя в комнате, сдерживая свой гнев из последних сил.***
— Гарсиа! — раздалось на всю аудиторию. Студенты обратили внимание на приход парня, а Напстаблук бросил полупустой рюкзак на скамью и встал возле неё. — Что? — обратился он к преподавателю лениво. — Почему Вас не было половину семестра?! — Дела были, простите. — ДЕЛА?! — возмутился преподаватель. — СЕССИЯ НА НОСУ, А У ВАС НЕАТТЕСТАЦИЯ!!! КАКИЕ У ВАС МОГУТ БЫТЬ ДЕЛА?! — Важные. — Напстаблук сел. — Я пришёл, довольствуйтесь. — Я ВАС НЕ АТТЕСТУЮ! — Да мне плевать. Отработаю. И так каждый раз. — Если вы не принесёте конспекты за весь семестр и не выполните это дополнительное задание — я лично буду делать всё, чтобы такого прохвоста как Вы исключили из нашего университета!!! «Да мне похуй.» — Вообще-то, мы — элитный университет!!! Ваша мать делает всё, чтобы Вы остались здесь!!! «Так я эту дуру не просил меня сюда пихать. К тому же, я кулинар от слова «хуй».» — Вместо Вас, мог бы быть более способный ученик!!! И более ответственный!!! «Да мне поооохууууй, завали ебаааааало…» Ещё после ряда упрёков, началась лекция. С Напстаблуком рядом сел какой-то парень. — Да ты мощный: два месяца не появляться на лекциях мистера Брауна… Он резко повернулся и посмотрел на своего соседа. Это был бородатый мужчина в шапке и кофте, поверх которой была натянута футболка с эпичным принтом. — Хы, ты вообще кто, ебать? — улыбнулся парень, стараясь не рассмеяться.***
— Ты и вправду предпочитаешь хуи пинать, а не- — Да, предпочитаю. — ответил резко Напстаблук, резко закрыв шкафчик и резко посмотрев на парня. — Хули ты ко мне пристал? — Да боже, успокойся ты, — опешил парень, — Я просто за тебя волнуюсь. Теперь перед Напстаблуком был его сосед по шкафчику и одногруппник — Джейкоб. Типичный пижон, в которого влюблена половина женской части учеников. Выглядел он как пай-мальчик: зализанная, но более модная и ухоженная причёска, чёрные волосы, бледная и идеально чистая кожа, большие глазки. Сам он был облачён в костюм с необычным геометрическим узором, в виде зигзагов двух цветов — жёлтого и тёмно-зелёного. Рыжий тут же открыл шкафчик и стал делать вид, будто он начал в нём упорно что-то искать, но на самом деле он так скрывал свою издевательскую ухмылку. — А с хуя ли ты за меня волнуешься? — спросил он. — Тебя вообще интересовать не должно, что со мной. — Ну… как это нет? Ты же мной интересовался… «Интересовался? Нет, просто мне нужен был чел, который даст списать мне по основам микробиологии. А ещё очень удачно подвернулось, что ты руку сломал.» — И чё? — он снова закрыл шкафчик, сумев состроить более кислую мину, — Это не обязывает тебя интересоваться мной. «Благо, я не показываю никому, что я его бы задушил в коморке. Все считают меня… странноватым, но… классным? Иначе откуда ко мне столько уважения? Или страха? Или почему всех так ко мне тянет?» — Да ладно тебе играть в героя, несмотря на свою неформальную одежду, лицо выдаёт тебя за добряка! — Чё-ё? «Нет, меня этот Джейкоб сейчас доведёт до истерического смеха… Надо уёбывать»***
Меня зовут Напстаблук Гарсиа. Приятно познакомиться. Я не Шмидт, не Гостмейт. Но и «Гарсиа» сложно назвать какой-то определённой династией. Скорее, мне просто выпала эта фамилия из-за рождения. Но имеет ли это значение? Я проживал тогда в обычной семье придурков, которые наивно надеялись на то, что из меня можно слепить что-то толковое, да и у самих них появилась крайне навязчивая мысль стать чем-то «особенным». Перевоспитать в шеф-повара, который будет готовить блюда лично президенту. Ага, шутка звучит настолько глупо, что хочется сблевать, я-то себя видел максимум музыкантом, потому что любовь к металл-жанру во мне был пробуждён с малых лет, когда я в детдоме услышал у старших ребят шедевр, что передавал всю глубину через гроулинг. Кстати, о детдоме. Тут история куда интереснее и я не вижу в ней никакой логики. Когда я родился, мать с отцом поняли сразу, что меня воспитать не смогут (аборт, конечно, в тот момент времени, был слишком опасной игрой, поэтому мне суждено было появиться на свет), поэтому меня впихнули в детдом. Там были, мягко говоря, своеобразные условия для развития себя и своей личности, стать по меркам тех же обдолбанных любителей морали и нравственности там приравнивается одной к тысяче, в лучшем случае. Дети, обиженные на этот мир, не видавшие ещё жизни, но знающие, что здесь царит лишь тлен и тьма, выглядели даже жалко. Неприятно разбивать розовые очки в четыре года, в пять лет, в шесть. Нет, конечно, у многих была надежда, что они найдут новую семью, где будут их любить, где будет царить тепло и уют. Я и сам так думал, пока не началось мапед-шоу. В шесть лет меня усыновила первая семья Эванс. Это были добрые люди, давшие мне то самое чувство семейного быта, такого нежного и своеобразного. Поначалу я был для них ещё той проблемой, был раздолбаем и слишком уж гиперактивным, но, они нашли ко мне подход и я начал их уважать, без смеха. Мы были прекрасной и дружной семьёй и всё у нас шло хорошо. Я поступил в частную школу и, насколько помню себя, имел успехи. Я жил у них два года, пока отец не погиб во время ограбления, а мать из-за этого не повесилась. Самая красота здесь в том, что я был первым, кто увидел её труп. Это был дикий для меня шок на тот момент, поэтому я снова оказался в детдоме, из родственников Эвансов меня брать никто не захотел. Там же меня подобрала моя вторая семья, Коулманы. И тут я попал в какой-то ад… Я никогда не понимал тех людей, которые ненавидят детей, но при этом усыновляют их. Как я понял из вечных скандалов двух пропитых людей, с которыми я прожил ещё год, они хотели ребёнка, но кто-то из них бесплодный оказался. Да и не просто бесплодным — они это друг от друга скрывают и даже обвиняют друг друга в измене. Приняли странное решение усыновить ребёнка… выбрали меня за красивые глаза. Если говорить мягче и лаконичнее, то я не думаю, что избиения, унижения, газлайтинг, прочая история подобного формата входит в правильное воспитание детей. Кажется, именно тогда во мне стала зарождаться ненависть к всему миру и всё хорошее, что было в моих глазах, превращалось в плохое. От переизбытка собственной желчи, меня самого тянуло на жестокость, а на это ещё и детдомовские друзья в своё время повлияли… Если бы не моё упорство в плане защите собственных прав (на минуточку, в двенадцать лет), то, скорее всего, меня бы в том доме и забили бы. Я смог достучаться до полиции, а там дело дошло до социальных работников. Меня снова забрали в детдом. В детдоме, на удивление, мне было лучше всего. Знакомиться с детьми моего возраста оказалось значительно проще. Особенно с специфичными детьми. Было местами тяжеловато, но в целом, это были интересные ребята и своё место я в обществе подобных беспризорников таки нашёл. Самое главное было в другом. Дело в том, что, разговаривая с ними, я не только узнавал множество неизвестных мне прежде фактов из жизни взрослых людей, но и задавал вопросы и получал на них пространные ответы. После жизни с Коулманами, я стал задавать себе определённого рода вопросы… конечно, они были и у Эвансов, но те мне отвечали, что я слишком мал. А вопросов после Коулманов стало больше… я стал задумываться буквально обо всём. И старшие дети из детдомов мне рассказывали многое… а затем многому и научили. Может, не слишком хорошему, но явно нужному мне в дальнейшем. Всё шло своим чередом, я уже планировал после восемнадцати искать работу и выбираться из той ямы, в которую попал. Я составил примерный план действий, чтобы стать «чем-то» (точнее, найти свою золотую жилу). Сначала подработки, там я заявлю о себе, что способен на многое и я обладаю гибкими навыками. Как-нибудь устроюсь на работу таким образом, по чьей-нибудь рекомендации, параллельно буду искать друзей особых, заговаривать не так сложно, главное иметь социальные навыки и харизму, а тут у меня есть и то и другое, а ещё буду параллельно писать свою музыку. Так планировал я в начале. Пока меня в 17 лет вдруг не забрали собственные родители. Каким образом этим конченным отдали меня обратно — я не ведаю и, честно говоря, знать не хочу. Это произошло настолько спонтанно, что я почти толком-то ничего и не помню. Они-то мне и объяснили, что в тот момент были молоды, хотели развеяться, а сейчас, помимо воспитания ещё двух детей, решили забрать и меня, пока не стало слишком поздно, так сказать, полностью восстановить семью. Так я и «вернулся» в семью Гарсиа, весьма неожиданным способом. Но теперь во мне нет чувств семьи. Во мне нет ничего, что им бы понравилось. Теперь, эта группа семейных интеллигентов, что именуют себя «образцовой семьёй Гарсиа», так отчаянно надеются на то, что я стану их «частью» светской атмосферы. Я уже воспитан, может, не в лучшую сторону, но сам знаю, чего хочу от жизни. И уж точно не ходить по воскресеньям в церковь, праздновать с этими идиотами праздники, проводить как-то время… Мне весь этот цирк с конями вообще ни к чему и малейшего интереса не пробуждает. Они ещё думают, что я не обижаюсь на них за всё то, что я видел и пережил. Что я их «простил». Да мне похер. Они мне никто. Я этих лицемеров едва за людей воспринимаю. На соседях такие милые и правильные, но стоит мне оступиться — и они берутся за моё «перевоспитание». Уже поздно что-то менять. Ах, да. И ещё, чтобы кое-что прояснить. На работе я использую псевдоним — Альсамара Заттетоман, для этого у меня даже есть поддельные документы, которые я всегда беру с собой. Так я себе лишних проблем не создаю и своим сожителям. Я работу нашёл случайно: занимался поисками почти сразу же, как оказался в своём «первом» городе, вернувшись к семье Гарсиа. Когда я развесил объявления, я встретился с мужчиной из «Марабелл», согласившимся дать мне подработку… в качестве поставщика нелегальных предметов. В принципе, меня это устроило, несмотря на все риски. Более того, мне нравятся риски и я ещё тот адепт плохих манер, так что… Я хотел дождаться своего совершеннолетия и срочно съехать от родителей. Но, у них были на меня другие планы: меня насильно запихнули в университет на шеф-повара и, буквально, вынудили сесть им на шею. Я пару раз убегал из дома, даже когда мне уже было восемнадцать, но на меня вызывали полицию и поисковые отряды. Почему-то мои слова о том, что я уже совершеннолетний и имею право идти куда захочу, никто не слушал. Мать сразу строила из себя истерическую жертву и включала своё «волнение». А ещё, я всячески опасаюсь того, что полиция может заинтересоваться тем, откуда я беру деньги. У меня уже есть пару административных штрафов, а лишнего шума мне не нужно тем более. Пришлось засесть на дно, до поры до времени. А так бы я всех перерезал с каменным лицом и уехал бы куда-нибудь в степи. А ещё, я оцениваю свои риски. В прочем, я, кажется, более ленив, чем внушаю себе. Либо более нерешителен. Или крайне дотошен до своих рисков. Никому не нужно знать, кто я на самом деле. Довольно глупо, наверное, менять лишь имя и фамилию, но не скрывать при этом свою внешность, но на самом деле, в глубине, в своих мечтах, я хочу, чтобы меня четвертовали нахер. Д͉̆͘о̶̬̎в̴̪͋о̵͙̐л̧ͨͅь̯͋͞н̦̏͝о̰ͬ͞ ̴̖ͧд͍ͯ͘а̠̂͡в̖ͫ́н̨̣͆о̹ͤ͟ ̩ͣ͝я͍̔͝ ̨̭̋ж͓̃͠е̺̌̀л̺̊͡а͕̿͠ю̶͍ͭ ̬̊͘с̫͊̕е̴̞͛б͙͒͜е̸͚̐ ̜ͮ́п̢̀ͅы͂҉̩т̮ͮ͡к̮̃͘и̧͓ͫ.̩͐͠ ͙͋͝Х͚ͭ̕о̴̲̅ч̵̪ͫу̃҉̝ ̻͆͡н̤ͩ͠а̸͖͐й̵̯ͮт̹͌́ӣ͙͘ ͖̄͠т̍͏͔о̫ͭ͜г̛̺̀о̩ͦ͘, ̱͋́ ̷̺̉к̞̓͘т̡̫̓о̸̥ͩ ̶̏ͅб̛̗̾у̨̰̔д͓ͥ͝е͊͞ͅт͈̍͢ ̹̑͠п̧̯ͦр̶̣ͥӥ͉́̕ч̲̐͡и̷̬͑н̜̉͘я͍͊͜т̺̿͘ь̸͓͋ ̟͐́м̷̮͑н̫ͣ́е̢̤̉ ̡͙͌с̴̮͒т͙ͧ͜о͖̿͘л̘ͨ̕ь̟̽͘к̨̝̍о̇͢ͅ ̩̌̕б̩͛͢о̩ͦ͘л̛͙̃и̛̥͌, ̸̼̽ ̬̅͞с̧̦ͥк̭͂͢о̴͙͆л̠͒̕ь̵̞̓к̖͆͟о̥̍̕ ̡̱ͫя̴͕͊ ̩ͧ͜с̄͠ͅк̛͍̊а̵̱̐ж̦̿̕у̨̳̒, ̵̹ͤ ̐҉͉т̵̥́о̸̝̓т̤̉͠, ̸͈̄ ̨͔̎к̛͍̀т̸͇ͤо͎ͥ͟ ͙̄͞с̵͚̃м̧͈ͫо̧̜͑ж̛̫ͥе̦̑͝т̴̫ͩ ̶̫ͫсͮ҉̫ж̻ͣ͟ѐ̩͟ч̪̐͢ь̢̰̉ ̡̳̒в̬͐͢о̒҉̞ ̂͏͖м̯̍͞н̙ͤ́е̯ͫ͡ ͙̈́в̼̓͞с͖̏̀ёͫ͏̮ ̝ͩ͞т͈ͥ́о͗͏̘, ̲ͮ͞ ̛̞̈́ч̵̗͑т̱͒͘о̵̩̓ ̽͏̹к̡̳̓о̴̩ͪп̠̄́ѝ͓̕т̧͕̿с̴̱̽я̜͑͟ ̠͋͟в͚̔͢о̿҉̺ ̛̗ͧмͦ͏͈н̷͚̽ѐ̴͓.̦ͣ͘ ̜ͥ̕М̙ͪ͠н̲͐͠е̨̞̏ ̱ͮ͠т̭ͭ͠а̛̜̓к̞ͤ͠ ̧̪̇э̘ͯ͢т͚ͫ͢о̧̰̂ ̛͚̾н͖́͠у̬̍͡ж̶̜ͥн̱̚͢о̷̞ͥ.̤̽́.̹̿̀.̲ͧ͜ ̙̐͟И̗ͭ͘н̨̜̑а̯ͪ͝ч̧̟͐е̸̦͛, ̴͖͆ ̳ͨ͢б̉҉̪о̼̿͠л̦̆͘ь̇҉͙ ͦ͏̺п̴̩̄р̥ͯ͝и̶̞ͭч̵̻̊и͗͝ͅн̛͕̅я̛̭ͩт̨̹̾ь̴͚̐ ̡̺ͬб̫͊͟у̌҉͈д̢̣͗у̛͇̇ ̢̝̒я̯͒̕.̠̑͝.̵̬ͧ.̢̠̔ ̴̫̍П̩̒͝х̨̬̋е̸̣̑-̰͐̕х̸̭̂е̠̒͞-̶̼͗х̬ͬ͜ѐ̼͠-̳̉͠х̶̲͋е͍̄͝.͕̊͘.̣͆́.̶͎ͩ ̴̙ͩМ̷̍ͅн̛̲ͦе̡̲̾ ̤ͯ̀к̧͚̔р̘̃́а̫͌͜й̷͔̅н̘ͧ͞е͉ͧ̀ ͊̀ͅт̬̇͜я̪̈́͠ж̣ͬ͡е̡ͫͅл̶̹́о͚̂͘ ̨̪̑с̌҉͕е̷͖ͯб̜̓͢я̛̗͆ ̯͂͢к͎ͣ̀о̬̊͝н̛̗̓т̨̖ͩр̙̎̕о̘̍͠л̝ͧ͘и͍̊͠р̓҉̭о͚ͨ̕в̡͈ͭаͮ͜ͅт̞̆̕ь̹͊͞, ̤͂͘ ̵̱̒о̥́͢с̪̆͡о̸̜́б͍̿͝е̞̌͢н̛̲ͯн̵̦̚о̟͑̕ ͇́͠с̛͓ͨ ͕̌͝т̨̳̄е̢̰̃х̟̓͜ ̲̋͜п̥͗͠о̡͍ͦр̛͇̓, ͆͏̱ ̱̍͟к̳ͦ͡а̨̠̾к̛̗̃ ̶͇̒м͔̊͠е͎ͫ͘н̥̊͜я̻̇͘ ̟͒͞з̺̔͞а̡̳̓б̠̆̕р̪ͮ͡аͧ҉̤л͉̈͠ӓ̶̰́ ̦̚͡м̨̝͗о̴͖͛я̡͈̓ ̤ͣ͠ж̴̳̓е̏҉̲ ͙͌͝с͚̈́͠еͮ҉͚м͎ͩ͝ь̨̲̚я͎̓͢.ͫ҉̞ ̪̔͢Б̲ͮ́у̶̱̓д̬ͣ͘тͥ͏̲о͉͆͢ ͚̿͜н̩̂͜е̛̫ͥн̖̂̀ӓ̷̯в̷̭̆и̵̭͐с̴͕͋т̥̅͢ь͎ͭ̕ ̷̜̈́р̵͈̔а̘̐͜з̛͕̄р̷̞̊ы̶̤ͤв̴̯̃а̹͗͠е̣ͫ͘т̮̆͘ ̹ͪ͟м̬̐͟е̴̖ͦн̗ͬ͜я̦ͣ̕ ̬̂͟и͚̎͢з̼̋͢н̬ͬ̕ӳ̵͓т͇̈́͝р͍̽͜и̧̬̿ ̷̼̾и̸̗̏ ̙ͣ͡я̴ͥͅ ̮ͯ͟н̮̓̀е̢̬̋ ͈ͧ͜в̡͔͋ ̺ͪ͠с̧͚͒и̘̐͠л̵̙̀а̰ͮ͡х̤͑͝ ͌̀ͅэ̫̇͟т̳͌̕о̛̫̓ ̛̠ͪк̹ͮ͞а̘̍͜к̷̹ͩ-͍͑̀тͣ҉̯о̵̪̿ ̳̒́п̦̾́р̧̰̓е̛̼ͫд̡̳̎о̨̹͑т̛̘ͨв̹͂͡р̙̂̀а̧͖͛т̡̻ͯи̝ͩ̀т̸͍̂ь̓҉̥.̺͊͜ ̩̓͢Б̝̃͢у̴̞͂д̮ͮ͢т͒͏̩о̡̼̐ ͖̄͘в͎̂̕о̎͏̘ ̬̊͘м̮ͭ̀н͆҉̼е̜ͭ͠ ̧̣͆с̷̖̀и̵̥̏дͪ͏̘и̶̲̇т̝̔͞ ̴̭͆м̰ͪ̕о̜̂͢н̗̎͝с̲ͧ͡т̛̩̈р̜̄̕, ͉͛͝ ̧̥̚г̸͎ͫо̢͈̍т̨̣͐о͉̋͝в͈̓̀ы̧̘͆й̖ͯ͞ ̲͑͞р̶̠ͦв̮̈͜а̧̯̉т͔̑͠ь̻̋͝ ̵̀ͅи̤ͧ͝ ̭͌͘м̡̩̅е̣ͤ̀т͈͆͞а͙ͤ͝т̖͗͘ь̙̿͞.̼ͮ͜ ̧̭ͯБ͛͏̦у̀͏̭д͙͒̕т͇ͧ͝о̞̏̕ ̛̪͛и̨͓͛зͨ͏͎ ̷̞̔м̓҉̱о̱ͩ͢е͙͂͘г̙ͭ͞о̢͈͑ ͆͏̺р̮ͥ͠т̴̻̚а̻̇̀ ̶̼̈́в̴̠ͮо̷̻ͤт͍ͮ́-̝͊͟в̤͋́о̤͑͜т̳ͥ́ ̺͑͜в͙̂͟ы̴̻̏р͕͗̕в̸͇͌е̪̄́т̓҉̱с̴̝̃я̸͈͋ ͎̏͜ч̔҉͍ё̡̩̀р̸̥͂т̷̣̑, ̵̣̂ ̺̆̀ч̵̤ͤт̉͏̟о̨̙̍ ̸͉̑р̼̅͠а̨̦͗з̶̳ͨо̩ͦ͡р͌͜ͅв̛͎͐ё̴̩͑т̶͍͌ ̷͇̿с̏́ͅв͈͛͘о̡̪ͪи̵̫̾м̖ͬ̀ ̏͢ͅп̴̪ͧо̨̘ͬя̷͇̉в̠̓͞л̖͌͞е̨̭ͧн̛͚ͥи̧̠ͭе̛̲̽м̢̹̿ ̢̼̈́м͈̑́о̵̞̽ю̶̞͒ ̗͐͝б̡̫̑р̙͂̀ю̳̇͢ш͓ͫ͝н̒҉̖у̷̯̂ю̍҉̯ ̲̀̕п̢͈̍о̱͊̀л̭͊͠о̷̻͋с̶̙ͥт̣̇͞ь̤ͬ͝ ͭ͏̰н̩̾͢а̚҉̱п̗̍͝р̷̤͊о̒̀ͅч̞ͬ́ь̭ͯ͜, ̪̏͘ ̛̗ͫп̮̆̀р̸̭͒е̧̓ͅв̨̠ͭр̛̹ͥа͖̊͘т̛͇ͭи̶̝ͭт̶̮ͤ ̮̒̕м̙ͮ͘о͈͆͢й̴͔̆ ̸̬ͬр̨͙̓о̱͌͟т̟̀͞ ̶͉ͤв̷̠ͤ ̫͊̕ч̖̃͢ё̙̅́р͚ͥ͢н̸̹ͣу͖̑͡ю̢̩̂ ̼͋͝д̨̳́ы̛̼̊р̨̖̽у̣̚͜.̷̞̉ ͖ͮ̀Я̡̫́ ̨̘̈п̷̙̑о̧̫̋ч̸̖͋т̶̯̑и̴͇̔ ̭͌͞в̛̻̏с͍̂͝е̭̒͠г̛͍̿д̩͊̕а̷͎̅ ̘́͘б̬̒͟ы̝ͥ͠л͔̌̕ ̸̫ͮу̛̮ͣв̶̠ͥё͇͞р͖ͨ͟е̡̹ͥн̢̦͐ ̇҉̱в͙̇͟ ̴̊ͅт̂҉̣о̵̦ͣм͈͑͠, ̵̙ͫ ̵̰̅ч͛҉̦т̘̎͢о̡̤͌ ̲̂͝я̨̭̏ ̲̈́̀в̸̠̑ ͚̈͘ч̧̫͆ё̧̥͋м̣͂͟-̈͏̙т̷̝̆оͦ҉̺.̤̿̕.ͭ҉̲.̩̐͝ ̞̆͢о̙ͬ̕с̢͇̈́о̢̟ͬб̠͗̀е̯̑͝н̡̙ͩн̥ͨ͘ы̸͙ͬй̠̀́.͚̔͢ ̙̊̕Б̴͈ͧу̴͕͒д͚͋͜т̜̄͡о͈̍̀ ̭͊́э̧͇̏т̲̓͠о͓̎̕т̵͖ͨ ̤͋́м̵̖͒и͚͐͜р̺̃̀ ͕ͪ͠м̰̒͡н̔͏̘е͓̊͟ ̹ͫ͠п̠ͥ́о̖̎͜н͉͗́я̭ͨ̕т̣̆͢е̖͂͝н̨͎̓, ̷̠̚ ͙ͯ͝н̧͔̏о̧͙ͮ ̨̣̂н̷̻͆е̼̽͞ ̵̳̇д̢̞̍о͓͑͞ ̵̼̓к̶̺̏о̬ͭ̀н̤ͪ͜ц̻ͦ̀а̠̓̀.̴͉ͮ ̨̭̓Б̴̺̾у̳͊́д̧̙͂т̲ͧ͢о̶͉ͩ ̖̀͡я̝̂͞ ̵̦̒и̟ͮ͝з̹̎̀б̈́҉̣р̧̼̽а̧̹͑н̡͈̎.͎̀͘.̨͉̈.̢̰ͦ ͎ͬ͘г͖ͪ͘д̫̈͟е̶͓̏-͓̿͘т̵̜̀о̧͚͊.̺ͯ͢. Скорее, я просто способный. И мог бы много чего сделать, если бы только хотел. Добиться бы успехов где-нибудь. Вместо торговли запрещёнкой, скажем, бизнес открыть или стать учёным… Но мне оно не нужно. Это всё пустая трата времени. Путь всегда в итоге лишь один, он неизменен. Конец вечен. И он… фальшивый. Как и этот мир.***
Напстаблук потушил сигарету о поверхность подоконника и скинул сигарету на пол. Лениво посмотрел на часы. «Опять опаздывает, придурок…» — он цокнул, отводя взгляд на разрисованную дверцу туалетной кабинки. Сидя на подоконнике и поглядывая то на любопытные надписи, то на выход из туалета, то на окно, за которым была пасмурная и гнусная погода, рыжий думал об одном: на что он, блять, тратит свою жизнь? «Смех и грех.» Каждый раз его задалбывало приходить в университет, особенно из-за этих сессий, за которые так все волнуются. Ещё и практику проходить вскоре. Парень ощущал себя устало и злобно, хотелось выпрыгнуть с окна университета и пойти своей дорогой далеко-далеко. В туалет резко вбежал парень, одетый более опрятно. Типичные приметы внешности выдавали в нём ботаника: брекеты на зубах, зализанные волосы, худощавое телосложение, рыжий окрас и веснушки… Напстаблука чуть не вырвало от внезапного осознания. Чем-то он был похож на него. Только Напстаблук был в разы красивее, пусть и одет не менее безвкусно — в одной чёрной одежде, которая не поддаётся ни одному дресс-коду, кроме вечеринки каких-нибудь готов, да и то, ему бы пришлось ещё и волосы покрасить дополнительно. Парень протянул Напстаблуку лист. — В-вот, Г-Гарсия… — проговорил очкастый, — Ответы на т-тест по ф-физиологии п-питания… Ч-четыре варианта… Блук тут же выхватил его. — Ага. Свободен. — сказал он басом. Ботаник прокашлял. Запах курева ему не нравился. — С-спасибо… КХА! — произнёс он через силу, — З-за помощь… с теми… Напстаблук едва ухмыльнулся, он мог себе это позволить. Сейчас Томми не видел его лица, а потому можно было обрадоваться собственному авторитету и на секунду не строить из себя хладнокровного ублюдка (пусть это в итоге и станет его сросшейся маской). Пойти на уговоры с парнями-задирами для него никогда не составляло труда, ведь он запросто подкупал их, ведь было чем. — Иди уже. — он сунул листы во внутрь куртки. — И не мозоль мои глаза. Парень тут же попятился прочь из туалета. «Ответы есть. Супер.»***
Напстаблук посмотрел на свой табель с оценками, который он держал в руках. «Ладно, кое-как я всё это дерьмо натянул, и похер.» Он дошёл до своего дома и вошёл во внутрь. А там его ждали родители, с стоящей перед ними сумкой, набитой вещами. — Собирайся. — сказала мать. — К-куда? — дёрнулся рыжий. — К кузену своему. Парень резко замер. — Чего? — не понял он. — К какому ещё кузену? — К дяде Хапстаблуку. — К комууу? — протянул он, не понимая, о ком идёт речь. — К дяде своему! — С каких пор у меня дядя появился?! — Он у тебя и был! Это брат твоего отца. — Потрясающе, а с какой это вообще стати я к нему еду? — Ты свои оценки в табеле видел? — Нормальные оценки, если учесть то, что я в одно место сую РАБОТУ ШЕФ-ПОВАРА! — Ну вот и молодец, — пожала плечами мать, — Поедешь летом к дяде на ферму, будешь ему помогать. Ему как раз нужны лишние руки. — ЧЕГО?! — басом рявкнул Напстаблук, — МНЕ ДЕЛАТЬ ПО-ТВОЕМУ БОЛЬШЕ НЕЧЕГО?! — ХВАТИТ ПОВЫШАТЬ НА МЕНЯ ГОЛОС!!! — ДА Я ТЕБЯ НЕ ПОНИМАЮ, МА!!! — дёрнулся он. — Нахрена мне, блин, переться на какую-то богом забытую ферму к неизвестному человеку, когда у меня есть более важные дела?! Работа в конце-концов?! — Ага, работает он! Без образования! — Не поверишь — работаю! «Блять… Я только эту практику идиотскую закрыл… И я обещал боссу, что в эти два месяца я буду более, чем свободен!!! ЁБАНАЯ ШЛЮХА, ОПЯТЬ ОНА ХУЙ КЛАЛА НА МОИ ПЛАНЫ!» — Работает он, — наконец-то проговорил отец с насмешкой, хотя в данном случае он просто скопировал реплику матери, — Так я тебе и поверил, прохвост. Где деньги в таком случае? — Не поверишь — тот штраф оплачиваю. — ответил Напстаблук. — За детский сад. Напстаблук тут же накидал план действий в голове: он просто в первый же день съедет с фермы. К чёрту всё это.