Голос Пустоты

Сосуды не говорят. Они не умеют говорить, и не должны. Нельзя. Это бесполезная способность для их предназначения. Так что они были лишены голоса, как и чувств. Немы так же, как и их несуществующее сердце.

По крайней мере, все так думали, И снова ошибались.

*** Может, в глубинах земли и пещер трудно определять понятие времени, но над Городом Слез повисла ночь. Мерная капель с потолка уже давно стала привычной колыбелью столицы, освещаемой тусклым светом светомушек в фонарях. Почти во всех домах выключен свет, лишь некоторые окна, освещаемые теплым светом огня, намекают о полуночниках. Огромный Шпиль Наблюдателя тоже, похоже, еще полностью не уснул, так как через узорчатое окно виден тусклый бледный свет в, судя по всему, библиотеке. Пол был усеян разными книгами, рядом была только начатая, но уже потухшая свечка (скорее всего, чтобы предостеречь пожар) — которую заменил маленький фонарик со светомушками. Почти ничего не слышно — лишь тихое постукивание дождя за окном и мушек об стекло, да периодическое перелистывание страниц. — Лотос? Шелест прекратился, а комната слегка осветилась мягким оранжевым светом огонька свечки. Лурьен, несколько морщась и потирая единственный глаз на маске, стоял около входа в комнату и сонно глядел на голубоватую тень посреди нее. — Малыш, ты же знаешь, что ночью бодроствовать вредно. Не повторяй моих ошибок, — Зевая, подошел к сосуду с наростом живокрови Хранитель, после положив руку ему на плечо и слегка наклонившись. Лост несколько спешно зажестикулировал руками, заволновавшись — извинялся за то, что разбудил. — Все нормально, я просто захотел пить, вот и проснулся. — Бывший грезящий махнул рукой, после опустив взгляд на книгу, что Разбитый держал в руках: — Что читаешь? Сосуд, задержав одну ладонь между страницами, а другой опустив страницы, показал темно-синию обложку с нечтом вроде вышивки на корешке. — «Легенды Золотой Цитадели»? Не помню, чтобы у нас была такая книга, — Задумался Лурьен, потирая нижнюю часть маски. Лотос тут же замахал свободной рукой, после снова раскрыв книгу, начал жестикулировать. — Ах, так значит ты нашел её у Херры и попросил дать почитать? Интересно. — Он хмыкнул, отпустив плечо сосуда и присев рядом на пол, прежде отодвинув книги в сторону: — И что же тебя так в этой книге заинтересовало? Хранитель наклонил голову в бок, заметив, как резко замешкался Разбитый. Сначала он застыл, словно статуя, после резко дернулся и робко, но быстро начал двигать руками где-то около лица, покрываясь синим румянцем от засветившейся живокрови, а нечто вроде бабочки на голубом наросте затрепыхала. Лурьен усмехнулся. Сосуд пролестнул пару страниц книги назад, после тыкнул пальцем на заголовок одного из произведений сборника. — «Песнь немого»? Необычное название. Лурьен снова пронаблюдал, как Лост пролистнул страницы обратно на момент, которой он читал, и тыкнул на плохо рифмованную строфу: «Мы стали ближе, вместе, Проходили через беды, Понимали и без слов друг друга, Но даже я мог слышать её чудный голос, Чистый и прекрасный в своих звонких нотах. Хотел и я однажды спеть ей песню сердца своего, но Не мог избавиться от немости оков.» — Немой влюбленный жук? — Хмыкнул смотритель Города слез, потирая подбородок, — Трагичное зрелище. Чувствовать столь глубокие эмоции к кому-то, но без способности их сказать, это тяжело. От сосуда послышалось что-то вроде вздоха — или это просто его мантия сдивнулась и прошелестела по полу. Он снова перелестнул страницу и указал где читать. "Она хотела уже уйти, Неизвестно куда, неизвестно насколько, Больно отравленная горем, Удушливо тянущей нити судьбы. Но вот немой сорвался с места, Схватил за руку, остановил, И не успела дева обернуться, Как услышала тихий шепот, «Люблю,» — столь робкий и несвязный, Но столь искренный и нежный; Сказанное со всем теплом в порывах чувств, Единственное слово за всю жизнь…" Лурьен затих, задумавшись. После спросил: — Ты бы хотел тоже заговорить, верно? Бабочка на наросте трепыхнула, а уныло сгорбившийся Лотос кивнул. Хранитель вздохнул, притянув к себе бедное создание и завернув в свои объятья. Лотос тут же положил голову ему на плечо. Старый жук похлопал его по голове, после аккуратно поглаживая. — Знаешь, даже если ты не говоришь, это не значит, что ты не можешь показать свою любовь к ней. Порою действия показывают даже больше, чем слова. — Он поднял голову Лотоса в свою сторону, продолжив: — Потому что слова часто бывают пусты и бесценны. Это может быть просто ложь, манипуляция, в которую легко поверить, но они мало что доказывают. Поэтому некоторые жуки идут на невероятные вещи и поступки, чтобы доказать свою любовь, свои слова, а не только на бессмысленные длинные речи. Потому что действия более искренны чем слова. — Лурьен улыбнулся, в то время как сосуд наклонил голову в бок. — Ты можешь увидеть это у всех, кто тебя окружает, достаточно только их действий. Обиду, злость, радость, тоску, заботу, любовь. Страх и беспокойство у Коварда в его дрожи, мою заботу к тебе в объятиях или желании научить тебя чему-то, или же материнскую любовь Херры к Хорнет и к своему народу в ее смелых и отчаянных поступках ради их защиты. И в твоих действиях это тоже можно увидеть. И Хорнет тоже наверняка видит твою симпатию и заботу к ней. Ей просто нужно конкретно понять, что ты её любишь. Сосуд шелестнул мантией, снова выполнив что-то вроде вздоха. — Это тоже можно показать действиями. Это не так сложно, как ты думаешь, и голос для этого не нужен. Просто попытайся.– Потрепал его по плечу Лурьен, поднимаясь с пола, зевая. — Я пойду спать, и советую тебе тоже отдохнуть. Утро вечера мудренее. Вскоре комната вновь опустела, оставив Лотоса наедине с мыслями и книгой в темноте. Его взгляд застыл на книге снова. "…са…спа…и…по…" **** –… а после Веспе пришлось очищать меня от меда в течение двух часов, представляешь? — Продолжила рассказывать воительница, выходя вместе с сосудом из трамвая в Глубинное Гнездо, — Никогда не думала, что нектар может быть настолько липким. Лотос кивнул, быстро жестикулируя — сказал что видел что-то вроде меда у Призрака однажды. — Это был амулет из ценного лечебного нектара. Я видела его однажды, королева делала его собственными руками, несмотря на свои гигантские размеры для такой кропотливой работы, — Вздохнула Хорнет, идя впереди по тоннелям: — Я скучаю по ней. Столько времени прошло, а мне все еще трудно принять её смерть. — Остановившись, уныло покачала головой принцесса. Лост ничего не мог сказать — лишь только трепыхнуть бабочкой на наросте и положить руку ей на плечо в знак поддержки. Воительнца вздохнула, но все же улыбнулась, подняв взгляд на бледное лицо с насыщенно голубыми глазами сосуда. — Ладно, пойдем — мы все еще не дошли до того места, что я хотела тебе показать. Она внезапно схватила его за руку, потянув за собой — и ему ничего не оставалось, как следовать за ней, покрывшись румянцем от столь непривычного, но приятного жеста. Они недолго шли — путь значительно сократили рывки на нити, и оказались в пещере, полный светлых бледных грибов. Где-то у стены посередине лежало тело какого-то жука. — Не обращай на это внимание, — Заметив как дрогнул сосуд, сказала Хорнет, потянув его дальше. Они поднялись чуть выше, наткнувшись на кокон живокрови. Несколько живеней, копавшихся около кокона, резко спустились и подбежали к растерянному Лотосу, прыгая рядом и потираясь бочком. Принцесса тепло улыбнулась и звонко засмеялась, пока Лост в очередной раз недоумевал, почему эти крошечные создания продолжают к нему лезть. Полупаучок, пока сосуд пытался успокоить жучков, закинула иглу на потолок, закрепившись там — затем резко прорезала перекрытое лианами отверстие сверху — сок живокрови из стеблей тут же закапал вниз, привлекая внимание живней. Хорнет размотала достаточно длинную нить, после спрыгнув с потолка обратно на землю. Затем замахнулась иглой и кинула её высоко вверх. Дождавшись, когда игла где-то сверху вонзится в камень, она начала лезть по нити, подзывая за собой Разбитого. Поднявшись на довольно приличную высоту, они наконец залезли на горизонтальную платформу, оказавшись в объятьях пушистой серой травы и мягких шляпок белых грибов. Хорнет поднялась первой, после помогая Лотосу. Тот задержался в восхищенном взгляде на нее, но она, смеясь, повернула его назад. И ему открылся невероятный вид – не хуже тех, что в Садах Королевы. Это тоже было что-то вроде сада, но словно ночного — сама пещера была темная, но небольшие тонкие светящиеся грибы и лепестки живокровных цветов красивыми переливами освещали это место. А их свет красиво блестел на каплях росы и на музыке ветра с колокольчиками, подвешанных словно гирлянды на тонких нитях сверху, издавая приятную хрустальную мелодию. Здесь, помимо натянутых нитей паутины, травы и маленьких грибочков, было несколько цветов на полянке, лианы у расписанных в необычных светлых узорах стен и расположенные в каком-то определенном порядке камни по всему саду. Некоторые были поставлены друг на друга, создавая какой-то неопределенный образ. — Красиво, правда? Хорнет встала сбоку от застывшего в восхищении сосуда, прикрыв глаза и наслаждаясь мелодией сада: — Мама показала мне это место недавно на днях. Это её сад для медитации. По ее словам, она часто сюда уединялась чтобы привести мысли в порядок, с тех пор, как стала королевой, и сама его высаживала. — Она прошла чуть дальше, после сев на пушистом коврике из травы. — Удивительно, правда? Что-то в таком месте действительно смогло прорасти из сплошного камня. Так еще и не завяло за время ее отсутствия и только больше разрослось. — Хорнет похлопала рядом с собой, приглашая сосуда присесть. И он присел, чуть склонившись в её сторону и касаясь плеча, на что никто не был против. Воительница лишь хмыкнула, так же склонившись и прикрыв глаза, слушая и мелодию, и шум нароста живокрови сбоку. Это было потрясающе спокойное и убаюкивающиее место. Здесь не было холодно или жарко, трава под ногами была очень мягкой, а мелодия сверху приятно лелеяла своей музыкой. Так и более того, от знакомости этих звуков Хорнет тихо запела какую-то колыбель. Это все было так приятно, и так клонило в сон, что Лост стал постепенно сваливаться с плеча паучка рядом, аккуратно свалившись ей на колени. А после завибрировав в нечте вроде мурчания, когда она спокойно положила ему руку на голову, погладив, затем аккуратно почесывая под шеей. Он, кажется, даже слегка подремал под столь уютную атмосферу, спустя время приятно потягиваясь и уткнувшись лицом в районе живота Хорнет. Та засмеялась, отвлекаясь от напевания мелодии, погладив его по голове: — Уже успел заснуть, Лотос? Он легонько кивнул, нехотя приподнимаясь и подставляя голову снова под её руки, не давая ей их спокойно убрать. — Ну и как мне это понимать? — Усмехнулась Хорнет, приподняв его голову в свою сторону и наклонив голову в бок и следя за трепетающей бабочкой на живокрови. Тут он застыл в таком положении, остановив взгляд на её лице. Живокровь чуть сильнее засветилась, выдавая нечто оумяна на лице, а после послышался чуть ли не немой шепот: — у…лу?.. п…– Еле слышные звуки со стороны сосуда, больше напоминающий звук ракушки, заставили принцессу замолкнуть, с большими удивленными глазами смотря на него. Он пытался что-то выговорить, но не мог скоординировать силы: — луб.? а…я…луб…лю? еи.я…– Неразборчиво просипел Лотос, склоняя голову набок в ладони ошарашенной принцессы. Её лицо постепенно залилось краской с постепенным осмыслением и пониманием того, что он действительно заговорил и того, что он хотел сказать. Он снова попытался это выговорить, более увереннее, но все так же неразборчиво, пока Хорнет хлопала глазами в потрясении, все еще держа голову сосуда в своих руках. Он склонил голову в другой бок, блестя глазами и словно спрашивая «Я сделал что-то не так?». А воительница же быстро выдохнула, и, отходя от удивления, весело фыркнула, краснея: — Дурак ты. Я тоже тебя люблю. Она чуть сдвинула руку, проведя ею по щеке Лотоса и тепло улыбнувшись, смотря как он заливается синим сильнее. Она любит его. Она любит его. Она любит его, нежно касается его щек, почесывая под шеей, а после аккуратно тыкается лицом к его маске, и, Пустота его пощади, он просто теряется в разрываемом потоке чувств, застыв в её руках, и просто любит любит любит. – Я думала, это очевидно, – Хорнет добродушно смеётся и наклоняет голову в бок, после спрашивая, в порядке ли он. А Лотос и ответить уже не в силах – просто прижимается к её рукам выдавая очередной сиплый звук вроде «мхммм». – И как давно ты научился говорить? – Она спрашивает, но Лост отрицательно мотает головой – не умел и не умеет, просто попытался и не пожалел об этом. Воительница хмыкает, погладив его по щеке, а после позволяет ему снова улечься на её колени, сонно мурлыкая. И вспоминает. Все почти как в той сказке: немой признается в любви, внезапно обретая голос, а его возлюбленная отвечает взаимностью. Единственное, без всяких драм и слащавых речей в их простом спокойствии, да и зачем они? Все и так прекрасно.