Покатаемся на карусели?

Арсений ушёл, прикрыв дверь и оставив Антона размышлять о сказанном. А что он мог ответить? Полный абсурд. Парень улёгся на диван, решив воспользоваться добротой преподавателя и немного отдохнуть. Спать он не собирался. Кошмары становились всё ярче и живее, и Антон уже терял нить с реальностью. Но веки были слишком тяжелыми, а усталость брала верх, и потихоньку темнота поглощала сознание, унося туда, где холод и лужи. Тот самый вечер, слёзы Оксаны и её непонимание, почему это произошло с ней. Антон тенью стоял у окна, руками опёршись о подоконник, и с болью смотрел на нервные скитания сестры. Дрожащей рукой она держала телефон, что-то тихо нашептывая. Первый раз Антон не знал, что сказать, не смог найти слова утешения и упустил момент, когда Оксана рванула к дверям, забыв захватить куртку. Всё-таки на улице зима. Парень взял её пальто в руки и направился за сестрой. Он догадывался, что она скорее всего собирается в больницу, куда этим вечером поступил Макс с передозировкой. Но не успел он выйти из подъезда, как знакомая фигура выбежала на дорогу, и в один момент проезжающая машина не успела затормозить, намертво сбивая человека. Тело безвольно упало, и Антон так и остался стоять в темноте, видя лишь лежащий силуэт сестры. Пальто упало в лужу, а душа раскололась в дребезги, не позволяя парню зареветь. Он только пустым взглядом смотрел на водителя, склонившегося рядом с Оксаной, и, медленно подходя, в дороге только тихо шептал: — Нет… Нет, нет, нет… Оксана… Ты не можешь меня бросить. Только не ты… Мы же обещали… Блять… Пожалуйста, пусть это будет гребаный сон… Пожалуйста… Но, присев на корточки и взглянув в мёртвые глаза сестры, он лишь нежно положил её тело себе на колени, не замечая беспокойный взгляд водителя. Он стал гладить её волосы, чувствуя кровь на пальцах. — Нужно вызвать скорую, — сообщил мужчина, доставая мобильный, а Антон, как через стекло, смотрел на бледное лицо сестры и, легонько покачивая её тело, тихо шептал, умоляя: — Оксана, пожалуйста, открой глаза. Прошу тебя… Родная… Ты не можешь… Не можешь… Ну почему… Нет. Нет! Нет!.. — … Антон… — кто-то настойчиво тряс его за плечи, зовя по имени, и парень старался зацепиться за этот голос — нежный и глубокий. — Антон, очнись… Резко распахнув глаза, парень сел, глубоко вдыхая воздух, как будто кто-то мог его отнять. Его глаза в панике бегали по помещению, останавливаясь на голубых глазах. Арсений, чуть нахмурившись, всё ещё крепко держал студента и дал ему время прийти в себя. Всё ещё хватая воздух, Антон отстранился от мужчины, согнув колени и обнимая их. Он чувствовал себя слишком уязвимо. Никто не должен был знать. Никто не должен был видеть… — Антон?.. — Арсений был явно удивлён таким поведением и не спешил что-либо делать, надеясь не спугнуть студента, который сейчас был не совсем эмоционально стабилен. Русоволосый лишь дрогнул, пряча лицо между коленями. Сейчас он корил себя, что позволил себе заснуть, когда брюнет был буквально за дверью. Идиот. — Малыш… Может, хочешь поговорить? — попытался наладить контакт Арсений, медленно садясь рядом на диване, но не слишком близко. Главное было убедить Антона, что он в безопасности. Но тот всё ещё молчал, пытаясь выровнять дыхание. Мужчина хотел прикоснуться, обнять, утешить, но только терпеливо ждал. — Нет, — хрипло, но уверенно произнёс парень, поднимая отстранённый взгляд зелёных глаз на преподавателя, отчего у того сердце ушло в пятки. На этот раз никакой наигранности и фальшивости. Вся пустота и боль, что долгие годы копились в этом маленьком теле, были вывернуты на изнанку, отражаясь в стеклянной дымке. Арсений забыл о всей осторожности, что так пытался соблюдать, и в миг оказался рядом с Антоном, преграждая все пути к бегству. Он поднял его голову, всматриваясь в слишком бледное лицо и подмечая каждую деталь, и, не обращая внимания на недовольство и чуть ли не панику напротив, сжал хрупкое тело в своих объятиях, носом уткнувшись в уже высохшие волосы. Парень, упёршись ладонями в крепкую грудь, попытался отстраниться, но его только сильней прижали. Новая волна истерики была близко, и Арсений мог это почувствовать, поэтому, одной рукой поглаживая студента между лопатками, тихо шептал: — Успокойся. Я не причиню тебе вреда. Просто посидим так немного. Не волнуйся… И, кажется, Антон немного затих, позволяя глубокому голосу усыпить свою бдительность. Поэтому, когда мужчина встал, потягивая его за собой, он не сразу сообразил, что его куда-то ведут. Но стоило Арсению открыть дверь в пустую аудиторию и взять собранные документы со стола, как парень просто встал на месте, растерянно пялясь на преподавателя. Заметив такую замешку, брюнет вопросительно выгнул бровь, получая в ответ отвёрнутый взгляд. Тяжело выдохнув, он взял студента под локоть и, забросив портфель на плечо, направился на выход. — Я и сам знаю дорогу, — недовольно буркнул Антон, когда даже в коридоре его крепко держали, волоча на улицу. Арсений на это самодовольно хмыкнул, произнося: — Не сомневаюсь, но намерения отпускать тебя сейчас у меня нет, ты уж прости. Антон упустил момент, когда потерял контроль над ситуацией, и теперь лишь удивлённо хлопал глазами, вызывая умиротворение у преподавателя. Он не особо сопротивлялся, когда его вели в неизвестном направлении, но стоило Арсению остановится у чёрной Ауди и открыть дверь, как парень вырвался из хватки и, отойдя на пару шагов назад, недоверчиво уставился на мужчину. Голова шла кругом, и только силой воли, покачиваясь, он стоял на ногах. — Мне показалось, ты был не особо против моей компании, — ухмыльнулся брюнет, спиной облокачиваясь на машину и скрещивая руки на груди. Антон помотал головой, стараясь избавиться от дымки в глазах, но слабость медленно покрывала всё тело, вызывая холод и мурашки, что не скрылось от пронзительного взгляда голубых глаз. Моментально оказавшись рядом со студентом, Арсений снял своё пальто, набрасывая его на худые плечи. Дождь уже закончился, но было холодно. Парень стал стягивать с себя тяжелое пальто, намереваясь вернуть его хозяину, но мужчина перехватил его прежде и, разворачивая в сторону своей Ауди, усадил парня на пассажирское сидение. — Ты весь дрожишь. Сядь и не рыпайся. А у Антона попросту не было сил сопротивляться. Непривыкший к опеке, он просто не понимал, почему с ним возятся. Игра игрой, но везде есть своя грань, и то, что происходило сейчас, явно выходило за рамки договорённости. Хотя, разве они определяли эти самые рамки? — Сумбурность какая-то, — прошептал парень, слыша, как кресло рядом скрипит, и закрывается водительская дверь. Арсений удивлённо взглянул на студента и поинтересовался: — И чем именно вызвано такое заключение? — Хотел бы я знать, — ответил русоволосый, показывая явное намерение не продолжать эту беседу. Язвительность всегда была последствием недосыпа. Но брюнета почему-то это только развеселило, и он позволил себе громко засмеяться, вызывая негодование во взгляде Антона. — Знаешь, — начал преподаватель, выворачивая на перекрёсток. — С тобой вещи приобретают совсем иной оттенок, — и, кинув весёлый взгляд в сторону парня, произнёс. — Возможно, так случается со всеми, кто встречает своих истинных. Я не знаю, да и это не так важно. Я лишь хочу сказать, что мне нравится эта связь, — в миг став более серьёзным, уже чуть тише добавил. — И плевал я на твои нелепые угрозы. Ты потерялся — да, но это не значит, что выхода нет. — Не стоит говорить о том, чего не понимаете, — сухо сказал Антон, засунув раздражение подальше. Сейчас не тот случай, когда стоит лезть на горизонт. Но преподаватель не собирался так просто отпускать такую возможность. Парень был у него в заложниках и слишком уставший для резни. — Так может объяснишь? — спросил, следя за дорогой. В то же время он надеялся и боялся. И уже не был уверен, чего на самом деле хочет добиться. Тишина угнетает, заставляет чувствовать безысходность. Но получи он ответ, разве всё станет проще? Может, он и правда окажется бессильным. Парень молчал. И Арсений уже и не надеялся услышать ответ, как хриплый голос пронзил пустоту: — Я не хочу, чтобы Вы страдали. Неподдельная искренность. Мужчина застыл, пытаясь переварить услышанное, а Антон уже успел пожалеть о сказанном. Тихое «блять» сорвалось с его губ, но Арсений погряз слишком глубоко в своих размышлениях, и упустил такую мелочь. Он обдумывал ответ, понимая, что отрицанием ничего не добьется. Сильнее сжав руль пальцами, впившись в мягкую поверхность и сохранив хладнокровность, он уверенно произнёс: — Даже если и так, страдать или нет — это моё решение. А вот решать нашу судьбу в одиночку — эгоистично. И таких слов как «без меня Вам будет лучше» я не собираюсь больше принимать. Хватит ломать драму. Мы не в детском саду, чтобы играть в кошки-мышки. Антон почувствовал укол совести, но не собирался так просто поддаваться. — А Вы уже устали играть? Помнится мне, это было Ваше предложение, — хотя уже и неясно, кто начал всё это. И искать виновных уже было поздно. — Возможно, для тебя это лишь забава, но я всегда был серьёзен, — ответил Арсений. В голосе было лёгкое презрение, и Антон понимал его. Они быстро ехали по шоссе. Где-то позади недовольно гудели водители, в попытке свернуть на другую полосу. Парень чувствовал, как темнота возвращается, но, встряхнув головой, старался остаться в здравом уме, насколько это было возможно с его мышлением. Преподаватель даже не пытался включить радио, чтобы хоть как-то прервать эту неловкую тишину. Антон вспомнил Оксану и вздрогнул, заслуживая недоверчивый взгляд мужчины. Они сидели в машине, парень был в теплой кофте, а на плечах всё ещё накинутое пальто. И очередной раз Арсений подумал, что стоит отвезти его до больницы. Но он понимал — это вряд ли сыграет позитивную роль в их отношениях. Тяжело вздохнув, брюнет завернул на улицу с многоэтажками и, уже медленнее въезжая во двор, старался поставить машину поближе к подъезду. Припарковавшись, он вынул ключи из зажигания и уже хотел выйти, как со стороны пассажирского места услышал: — Моя сестра уже давно повесилась бы Вам на шею… — Что же тебе мешает сделать это? — выжидающе спросил Арсений, заглядывая прямо в отчаянием пропитанные зелёные глаза. — Её наивность была губительной, — и, открыв дверь, кинул, выходя. — Я не создаю ложную идиллию. — Спасибо, наверное? — недовольно буркнул преподаватель понимая, что его уже и не слышат. Он пообещал себе при возможности спросить побольше о сестре. — Кстати, а где мы? — окинув высокие многоэтажки оценивающим взглядом, наконец- то решил поинтересоваться. Арсений на это лишь хмыкнул и, положив руку парню на плечо, повёл его в сторону своего дома. Лифт очень медленно поднимался на десятый этаж. Не в силах устоять на ногах, Антон облокотился о стену. Он не знал, для чего мужчина привёл его сюда. Всё было слишком странно и неправильно. И даже глупо… — Ботинки поставь сюда, — махнул рукой в сторону маленького шкафчика для обуви в коридоре, когда они вошли в квартиру. Немного оглядевшись парень заметил, что стены, как и многая мебель, простого белого цвета. Гостиная, куда они направились, была соединена с кухней, а через огромное окно открывалась вся панорама города. На стене много фотографий, а белый диван, стоявший недалеко от телевизора, был покрыт коричневым пледом. — Садись, а я пока поищу градусник, — велел Арсений, а Антону хотелось взреветь от безысходности. Покорно усевшись на тот же белый диван, парень стянул с него слишком мягкий и удобный плед, укрываясь им сам. Его заметно трясло, хотя они и находились в квартире. — Держи, — резко подошёл преподаватель, протягивая студенту градусник, но, получив в ответ нахмуренный взгляд, более настойчиво впихнул его тому в руки и выжидающе уставился на помятого парня. Убедившись, что градусник на месте, брюнет развернулся в сторону кухни, спрашивая: — Может есть пожелания в еде? Тебе нужно поесть, пока ты не грохнулся в обморок. — Хочу мороженное, — послышался охриплый голос с дивана. — Карамельное с шоколадным сиропом. И плевать, что горло болит, а за последние сутки он ничего существеннее кофе не ел. Но капризы больного Арсений попросту проигнорировал, сообщая: — Как придёшь в нормальное состояние, так сразу. Я сам тебя отведу в кофейню и куплю это же мороженое. А сейчас, думаю, обойдёмся бульоном. — Уже приглашаете на свидание? — криво улыбнулся Антон, следя за плавными движениями мужчины. Тот не растерялся, поинтересовавшись: — А ты согласишься? И диалог был забыт. Оба занялись своими делами. Арсений ставил суп на плиту, а парень пялился в раздражающе белую стену. Тут градусник запищал, и не успел русоволосый его вытащить, как чужие руки мигом отобрали его. Через пару секунд брови преподавателя свелись в одну линию, а на лбу появились морщинки, и он с упрёком взглянул на засыпающего ребёнка. Тот был просто невыносим. — 35,8… Антон, может объяснишь, почему у тебя температура тела как у трупа? — Арсений немного нервничал. Он знал, как справляться с жаром, но с таким… Это было выше его понимания. — Я просто устал. Не волнуйтесь, у меня часто так… — но теперь брюнет стал волноваться ещё больше. В надежде успокоиться, он прикрыл глаза и, нервно потеребив пальцами волосы, выдохнул: — Ладно. Ты сейчас отдыхаешь, ешь и ложишься спать. Если завтра ничего не изменится, клянусь, я отвезу тебя в больницу, хочешь ты того или нет. Антон не понимал такой суеты. Он привык к лёгкой анемии из-за образа жизни и никогда не поднимал из-за этого шумиху. Посильнее завернувшись в плед, парень положил голову на подлокотник. Он не был уверен, как стоит себя вести в данной ситуации и просто поддался чувствам, обвиняя в этом болезнь. — Вы тогда говорили серьёзно? — послышался приглушённый голос парня, и Арсений, забыв про кипящий суп, подошёл к нему, запуская ладонь в светлые волосы. — Ты это о чём? — решил уточнить преподаватель, смотря, как парень еле разлепляет веки, чтобы взглянуть на него. — О причине… — сонно вытянул Антон, почти проваливаясь в темноту. — … Ведь если Вы тогда говорили серьёзно, возможно, я могу дать шанс… нам… — тяжесть нахлынула на всё тело и последние остатки с реальностью были потеряны, но парень ещё успел пробубнить. — … настоящий шанс… Арсений застыл. Он не успевал за настроением парня. Но то, что он услышал только что, должно было стать началом. И эту возможность он не имел права упустить.