Иррациональные мысли

— Это же ты всё подстроил? — говорит Сенку, даже не глядя на Гена. Ишигами улыбнулся своим мыслям: каким-то странным образом Ген всегда находил Сенку, где бы тот ни находился. Любил подходить со спины, заглядывать украдкой через плечо на то, что тот делает и, видя непонятные для себя чертежи, только истерически посмеивался. Он всегда стоял за его спиной, выражая свою поддержку, но при этом умудрялся держаться на равных. Он не пресмыкался, но уважал знания Сенку. Он всегда был где-то рядом, готовый поддержать, подразнить или уже привычно выразить свой искренний шок. Ген был во всех местах, где находится Сенку, и он был прекрасен. — Не представляю, о чём ты, — спокойно произносит Асагири, вставая рядом. — Я просто хотел избежать чрезмерного ручного труда. Сенку на это только хмыкнул, отпивая из стакана. Он смотрел на море, оперевшись на край корабля, и, если быть честным, надеялся вот так постоять с Геном как можно дольше. В молчании, объединяющем душу и их равномерное сердцебиение. Хотя какое там равномерное было биение, Сенку не знал. С Геном вся его стойкость и невозмутимость просто уничтожалась подчистую. И сколько бы раз ни предпринимались попытки абстрагироваться от этого явления, своим ласковым и доверительно-нежным голосом Асагири выбивал почву из-под ног, разрушая весь наметившийся прогресс. Ощущение, что Сенку каждый раз падал в бездну теплоты и любви. Она обволакивала его, заставляла забыться и, словно этот корабль, плыть по течению. Они просто были вместе, и это делало Сенку счастливым. Иногда, во время бури в сердце, когда уже невозможно было сдерживаться и, вопреки всем рациональным мыслям в голове, Сенку проявлял какие-то знаки внимания при всех. То поцелует, то обнимет, физически ощущая головокружение. А вот внезапные вспышками ревности, когда кровь внутри закипала и повышался пульс, стали самым настоящим мучением. Совершенно иррациональное чувство, которое Ишигами ненавидел в себе всем сердцем. Он просто откровенно не понимал, что с этим делать, потому что никогда не считал себя собственником или единоличником. Но... порой просто хотелось прикрепить на Гена именную бумажку. Ген стоял совсем близко, также облокотившись и смотря на водную гладь. Только протяни руку и можно погладить по щеке, зарыться в волосы или просто приобнять. Почувствовать тепло родного тела и ответные чувства, порыв быть ближе. — Сенку-чан, — шепчет Асагири, находясь в непозволительной близости. — Посмотри на меня. Сенку специально не поворачивается и не смотрит. Он так расчувствовался, что осталось только расплакаться и, можно сказать, его довели до пика. Ген, скорее всего, хмурится, но больше говорить не пытается. Вместо этого он хватает того за подбородок, поворачивает в свою сторону и смотрит в глаза. У Гена они были до ужаса хитрые, часто по-лисьему прищуренные, пронзительные и смотрящие исключительно в глаза напротив. Раньше Сенку бы просто взглянул на эту серо-зелёную радужку и про себя хмыкнул. Редкая, но не особо впечатляющая, не чистая и даже мутная. Но в последнее время Ишигами каждый раз всё больше и больше впечатлялся с её глубины, с того, как много она может утаить в своих глубинах. Сенку был в тихом восторге от того, как Ген показывал ровно столько своих настоящих эмоций, сколько хотел. Его нельзя было прочитать ни по глазам, ни по жестам, ни по каким-то внешним признакам с появлением косметики. Сенку никогда не скрывал свой недосып или что-то в этом роде, потому что ему было глубоко всё равно на свою внешность и на возгласы других, что стоит начать нормально высыпаться. Ген же не любил и всячески избегал показывать свои слабости кому-либо, поэтому любые «недостатки» тщательно скрывал, выглядев при этом как модель с обложки. Впрочем, Сенку и это тоже любил. Ген ухмылялся, прищурившись, но при этом в глазах было до ужаса много теплоты. Сенку вздрогнул всем телом и, уже больше не в силах контролировать себя, потянулся за поцелуем. Асагири ответил охотно, играючи проводя языком по чужой губе и чуть прикусывая. Он мягко проходился по всей полости рта, дразня. Ишигами до безумия любил это. Было мягко и так тягуче, словно он всегда чувствовал эти губы на своих губах. Сенку обнимает Гена, притягивает того ближе к себе и дотрагивается своим языком до его, чувствуя себя самым жадным человеком на свете.