Собрать по осколкам

      Регулус сидел за столом своей комнаты: перед ним лежали раскрытые книги по зельеварению и защите от темных искусств, которые он взял из библиотеки под одобрительный взгляд матери. И хотя по возвращении домой свободного времени у него оставалось не так уж много, последние дни он просиживал за своей проектной работой. Литература в семейной библиотеке действительно была куда более обширной: по нужной теме он нашел несколько старинных томов, в которых вдоль и поперек рассказывалось о Круциатусе, его изобретении и воздействии на организм; пытался разобраться он и в способе подбора необходимого контрзаклятья, которое можно было бы положить в основу экспериментального зелья. Но структура заклинания была такой сложной и древней, что разобраться в ней не представлялось возможным, а значит, попытки изобрести противоядие сводились к нулю.       Но поддаваясь собственному упрямству, Блэк просто не мог оставить все на полпути. Во время выявления порогов боли при Круциатусе ему просто казалось, что он неправильно рассчитал пропорции зелья, однако сейчас он совершенно точно видел, что состав зелья был подобран неверно, в связи с чем лабораторная мышь не перенесла даже самой легкой боли. Ему определенно нужно было вернуться к началу исследования и посмотреть на все записи свежим взглядом, он что-то упускал, что-то очень важное. Работа над проектом стала для него не столько отдушиной и увлечением, хоть он действительно со всем запалом уходил в изучение новых аспектов, сколько возможностью понять, кто же такая загадочная Гермиона Дрейер. Теперь исследование не было способом приблизиться к ней, но оно стало ключом к раскрытию ее тайн.       Регулус немного корил себя за глупость и неосмотрительность. С самого начала он знал, что с ней все не так просто, но продолжал раз за разом делать одни и те же ошибки. Она всегда сначала протягивала руку, чтобы он сам взялся за нее, а потом не щадя обрубала ее, а он снова и снова не раскрывал этот ее трюк. Она с самого начала была умнее, чем он: пока он думал о том, что на два шага впереди, на деле лишь пытался добежать до нее. Единственный момент, в котором он мог засчитать себе победу, был еще осенью, на отборочных в гриффиндорскую команду. Тогда он сумел застать ее врасплох, но больше она не давала ему возможности вывести себя из состояния равновесия. Он недооценивал ее, но теперь он открыл для себя золотую жилу, хотя так и не мог разобраться, в чем же причины ее появления.       Гермиона была в извращенной манере предана ему, была готова выпрыгнуть с третьего этажа ради его спасения. Он был уверен, что у нее были свои мотивы и далеко идущие планы на него, но его проницательности хватило, чтобы за холодностью и безразличием разглядеть реально существующую заботу о нем. Сама мысль об этом была совершенно странной и чуждой, но Регулус чувствовал, что прав. Оставался лишь один вопрос: что же побудило ее к такому поведению? И почему именно ради него она готова на нелепые безрассудства в стиле гриффиндорцев? Он рассматривал объяснение, связанное с братом, ведь он вполне мог попросить ее присмотреть за нерадивым родственничком, или же она сама ради Сириуса была готова рискнуть всем, чтобы защитить Регулуса. Но последние события стерли эту теорию в порошок, потому что дружеские узы между братцем и Петтигрю не помешали ей засудить второго на полгода, хоть и косвенно. И, поскольку большую часть самовлюбленности забрал себе Сириус, вариант с неотразимостью, от которой Гермиона сходит с ума, отпадал.       Таким образом, он оставался ни с чем. Он не мог понять, что же заставляет Дрейер вести себя так, словно Регулус ее ребенок, которого она знает всю свою жизнь, и представляет, на что он способен. Она была дверью без ключа, которую он так жадно желал отпереть. Если бы он только знал, где искать этот ключ, в каком направлении. Юноша верил в то, что если все сделает как надо, то получит преимущество, о котором остальные только и смеют мечтать. Он получит своего человека в ряду врагов, которого можно было бы вынуждать приносить информацию, прикрывать. Но пока это были лишь нелепые и кривые мечтания, потому что у Регулуса не было ничего, с чем можно было бы решиться хотя бы на самый легкий шантаж и блеф. Дамблдор был на ее стороне, с ней гриффиндорцы, и есть еще как минимум один человек, который работает на нее. И все они ей безоговорочно доверяют, но вряд ли она отвечает полной взаимностью. Даже братец наверняка не знает всего, учитывая таинственность и скрытность своей новой спутницы жизни.       Даже руки чесались от того, сколько всего Гермиона скрывала, и сколько он может узнать, а потом использовать для собственного блага. Однако чисто слизеринской целеустремленности не хватало, нужны были реальные зацепки, которые смогли бы привести его к необходимым ответам. У него даже был отдельный блокнот, весь испещренный вопросительными знаками, которые касались только одной личности. Регулус выхватил его с полки и пролистал. Целый разворот был посвящен размышлениям о ее ежемесячных приступах и зелье. Она совершенно точно готовила и принимала зелье против Круциатуса, которое находилось лишь в единственном экземпляре книги в его библиотеке. Он до сих пор не нашел объяснения тому, как рецепт зелья или же вся книга целиком (точнее, ее копия) оказалась в ее руках. Брат пробраться домой и сделать копию не мог, да и спелись они вдвоем совсем недавно. Сама она никак не могла оказаться в особняке, Регулус даже осторожно расспросил об этом маман: может быть, необычные гости посещали дом? Но никаких приемов с начала учебного года не было, потому и на этом фронте он потерпел поражение.       Он неоднократно перечитывал эту злосчастную книгу с зельями, большинство из которых были просто-напросто бредом воспаленного сознания умирающего сумасшедшего. Взять то же зелье перемещения во времени. Когда Блэк увидел страницы, на которых совершенно серьезно расписывается рецептура и действие, он думал, что не сможет остановиться от смеха. Нужно быть просто идиотом, чтобы поверить в существование такого чудотворного зелья, еще и сесть за его изготовление. Несколько раз он просто захлопывал книгу, но позже вновь возвращался к ней. Какое-то необъяснимое чутье указывало ему на то, что именно здесь лежит ответ на все, что происходит. Но каждый раз он лишь убирал книгу в шкаф, ничего не находя.       В последнее время он полностью окунулся в свою проектную деятельность, тоже пытаясь отыскать в ней хоть какое-то объяснение. Все было завязано на этом пресловутом Круциатусе, о котором он едва ли знал не все. Однако он все равно не мог соотнести свои знания с тем, что было на практике. Приступы были цикличны, происходили самопроизвольно, не под воздействием заклятия, но это все равно был Круциатус. Как? Что он упускал или чего еще не знал? Что послужило причиной подобной аномалии. Он опять посмотрел на том с зельями. Если бы он только мог влезть к ней в голову, чтобы понять хоть что-то. Он всем своим существом тянулся к разгадке, ощущая, что она была поблизости, но в последнее мгновение все словно исчезало, кроме этого ощущения и безликих фактов.       Регулус рисковал всем. После провала на Рождество Темный Лорд не скупился на наказания, и Блэку, как опоздавшему на зов, досталось еще больше. Мало того, что было схвачено множество его людей, Повелитель выяснил, что предателем был Петтигрю, и однокурсникам пришлось клясться, что им это было неизвестно, иначе страшно было представить, что их ждало. Но он так же, как и Регулус, уяснил скрываемую роль новой преподавательницы и понял, что, скорее всего, она и была человеком, который добывал информацию, и Питер не был единственным. Это Темного Лорда привело в настоящее бешенство. У Регулуса до сих пор периодически темнело в глазах, и рука, сжимая перо, безжалостно тряслась, оставляя бесформенные кляксы. Если бы он узнал о стремлениях Блэка, то все закончилось бы куда хуже.       Еще одним отягчающим обстоятельством являлось неумолимо утекающее время. Рождественские каникулы подходили к своему логическому завершению, а прогресса так и не было. Регулус отклонил приглашения Нотта и Рабастана, сославшись на занятость и отказавшись провести оставшиеся дни в компании однокурсников. И если по правде, даже если бы у него действительно не было более важных дел, он все равно бы им отказал, всего лишь устав от их лиц и их компании. Ему по душе больше была его комната в поместье и одиночество. К тому же в Хогвартсе уже не будет таких возможностей, и планы на Дрейер не будут воплощены в жизнь. Все это начинало серьезно раздражать Блэка, превращая каждый новый час в очередной круг тревожности и злости. Ему было жизненно необходимо отрыть хоть что-то, чтобы не возвращаться в школу с пустыми руками.       Он вздрогнул, вскочив со стула, когда услышал стук в окно. За стеклом сидела серая сипуха, наклонившая голову, как бы рассматривая своего получателя. Регулус нахмурился: он не знал эту сову и не ждал ничьих писем или посылок. Настороженно он подошел к окну, отворил раму, запуская в комнату промозглый ветер вместе с птицей. Она прошла по подоконнику и горделиво подняла лапку с привязанным к ней конвертом. Блэк отвязал письмо от ремешка, и сипуха клюнула его в руку, не больно, но ощутимо. Юноша глянул на нее с неприязнью и без удовольствия протянул угощение, чтобы она поскорее улетала и отдохнула где-нибудь не в его комнате. Однако сова распушила перышки и удобнее устроилась на подоконнике. Регулусу оставалось лишь с раздражением захлопнуть окно и сесть за чтение письма.       Руки опять предательски задрожали, не давая быстро открыть неподписанный конверт. Задержав дыхание, он поспешил развернуть пергамент, уже видя аккуратно выведенные строки. Еще не успев прочитать хоть одно слово, он уже догадался, чье это послание. «Если ты все еще хочешь увидеть место, о котором я говорила тебе перед каникулами, и которое поможет тебе по-новому взглянуть на твою работу, я буду ждать тебя завтра в полдень на Портобелло Роуд, у магазина травницы. Отправь письмо той же совой в случае положительного ответа или сожги — в случае отрицательного». Регулус перечитал эту короткую записку несколько раз, пытаясь прочесть ее скрытый смысл.       Она действительно говорила ему еще до Рождества про эту поездку, но он не придал этому значения. Другой вопрос: не является ли это какой-то ловушкой? Но почерк точно принадлежал Гермионе, ошибки быть не должно. Тогда что она хотела показать ему? Чего ему ожидать? Но любопытство вытряхнуло из него оставшееся терпение, и он решил, что терять ему точно нечего. Он свернул лист и убрал его обратно в конверт, запечатывая его заклинанием и привязывая к лапке согревшейся и разнежившейся сипухи. Распахнув окно, он чуть ли не рукой ее выкинул на улицу и после ее недовольного возгласа смотрел ей вслед, пока сова не слилась с цветом неба. Он хмыкнул. Новая игра от Гермионы Дрейер — по крайней мере, ему точно не должно стать скучно.

***

      На улице было слякотно, морозно и так же серо, как и во всем Лондоне. Люди с угрюмыми лицами проходили мимо друг друга, не замечая ничего и никого, потому что все они оказались за пределами домов и квартир не по своей воле. Вывеска магазинчика с травами, поддаваясь ветру, со скрипом раскачивалась, держась лишь на чьем-то крепком желании. Регулус, пряча руки в карманы, прохаживался возле этой унылой лавки. И сквозь витрину чувствовал взгляды хозяйки, дряхлой старушонки, от которой, однако, ему становилось не по себе. Словно она нарочно пыталась запомнить в нем каждую деталь, считать каждую позу и эмоцию. Он заметно нервничал, поглядывая на часы и коря себя за то, что заявился сюда так рано. Спустя сутки глубоких размышлений, он пришел к выводу, что слишком опрометчиво поступил, так скоро дав свое согласие.       В конце концов, он мог написать ответное письмо с уточнением. Да, он сомневался в том, что она бы на него ответила, но так он хотя бы попытался не казаться наивным щеночком, готовым по первому зову прибежать к ее ногам. А может быть, она решила сдать его мракоборцам, и эта старуха должна за ним присмотреть, пока они не нагрянут и не заберут его в Министерство? Он оглянулся на витрину и вздрогнул оттого, что пересекся с травницей взглядами. Нет, в этом нет смысла. Дрейер могла его сдать еще в ту ночь на чердаке, но она этого не сделала. Регулус продолжал гадать: в чем же реальные причины их встречи, куда она собирается отвести его, что хочет показать или сказать? От этих мыслей голова начала гудеть и раскалываться, и нервы уже были ни к черту. Осталось две минуты до полудня, и Регулус уже почти решился развернуться и уйти из этой паршивой маггловской части города, но, обернувшись, он увидел приближающуюся к нему Гермиону.       Она казалась каким-то не вписывающимся пятном в этой серости, хотя на первый взгляд ничем не выделялась в своем длинном черном пальто, брюках и кожаных сапогах на небольшом каблуке, волосы ее были собраны на затылке. Она не была кричаще одета, и не было в ней ни одной отличающейся детали. И Регулус сам не понимал, почему так опешил при ее появлении и так потерялся. К этому моменту она подошла к нему окончательно и остановилась в небольшом шаге. Блэк заметил, как Гермиона бросила короткий взгляд на травницу и прошла мимо него, кивнув, как бы приглашая следовать за ней. Опять без лишних слов, и опять он не знает, как и что спросить, и просто подобно марионетке без собственного разума следует за ней. И хотя это начинало его раздражать, он не видел смысла показывать характер прямо сейчас, когда все еще было так зыбко и расплывчато. Они свернули в безлюдный переулок, и девушка вновь остановилась, повернувшись к нему и вытянув вперед руку. Секунду Регулус вглядывался в ее мягкие и расслабленные черты лица и, наконец, схватился за протянутую ладонь.       Воздух вокруг него сжался и отхлынул, не давая сделать вдох. Все закружилось, и он с трудом удержался на ногах, чувствуя, что больше никак не соприкасается со своим профессором. Ощутив запорошенную снегом землю под ногами и покалывающий холод на коже, он немного пришел в себя. Гермиона стояла чуть поодаль, вглядываясь куда-то вперед. Блэк проследил за ее взглядом и увидел расположившуюся внизу унылую деревушку, которая едва ли напоминала даже маленький захудалый городок. Сначала ему показалось даже, что это вовсе не жилое поселение, но потом разглядел двигающийся темный силуэт, не выдающий в себе ни мужское, ни женское. Он продвинулся по улице и исчез в одном из хлипких, неприятных на вид домов.       — Что это за место? — спросил юноша, когда недоумение пересилило все остальные чувства.       — Литтл-Хэнглтон, — спокойно ответила Гермиона, начиная спускаться вниз с холма. — Маггловская деревня, так что тебе не стоит доставать палочку без нужды.       — И что же в этом месте может быть примечательного? — с недоверием произнес Регулус, следуя за ней и оглядывая открывающиеся пейзажи, от которых даже на душе стало еще более тоскливо.       — Всему свое время, — витиевато заметила она, осторожно делая шаги на крутом спуске, с которого соскальзывал снег, образовывая отдельные неустойчивые сугробы.       Блэк едва сдержался, чтобы не показать свою злость за это глупое умалчивание, и просто, поджав губы, продолжал идти за ней, порой оступаясь и едва не падая. Гермиона шла на удивление ровно и спокойно, словно по протоптанной тропинке. Наконец, спуск стал более пологим — можно было не переживать за сломанные конечности — они двинулись быстрее. За небольшой рощей виднелись первые дома. С высоты холма Регулусу показалось, что все в этом месте скученно и находится в шаге друг от друга. Но пробираясь через сугробы, в которых он застревал по колено, и проклиная все на свете, он осознал, что сильно ошибался. Роща на деле оказалась не такой уж маленькой, и, несмотря на часы, он ощущал себя так, словно весь этот молчаливый путь они проделывали не меньше сорока минут.       Гермиона шла впереди от него на расстоянии семи шагов и даже ни разу не обернулась в его сторону, так, словно была здесь совсем одна или и вовсе забыла о его присутствии. Если так все и будет длиться дальше, то он еще точно раз десять успеет пожалеть о том, что не сжег письмо сразу после прочтения. Может быть, она в такой безумной манере решила преподать ему какой-то урок или просто поиздеваться. Но это было совершенно бессмысленно, так же, как и вновь расспрашивать ее, потому что знал: она не ответит, если не захочет, а он только ради этих ответов и пробирается по холоду через этот снег. Поэтому Блэк в очередной раз подавил в себе желание заговорить, надеясь, что девушка в скором времени опомнится сама, ведь ради чего-то она притащила его в этот Литтл-Хэнглтон, который каким-то образом еще не был забытой точкой на карте.       Деревья начали редеть, и впереди показалась оградка, практически полностью засыпанная снегом, за ней виднелся двухэтажный дом, отличающийся среди этого зимнего пейзажа своей грязной потрепанностью. Во дворе бегала маленькая девочка лет пяти, одетая в полинялую и с проплешинами дубленку и замотанная поверх всякими лоскутами ткани, которые с трудом могли сойти за шарф или платок. Только вверху этой кляксы виднелись участки оголенной кожи с порозовевшими щеками. Карие глаза ребенка остановились на двух путниках испуганно, но любопытно. Регулус в удивлении остановился, также рассматривая незнакомую девочку, слегка хмуря брови. Гермиона обернулась к нему и быстро преодолела расстояние между ними, резко хватая за руку и уводя за собой дальше, глубже в деревню.       — Не останавливайся и не глазей так явно, — пояснила Грейнджер так, словно об этом можно было догадаться и без посторонней помощи. — Здесь не часто бывают гости, мы своим появлением и так можем привлечь слишком много лишнего внимания.       — Возможно, если бы вы, профессор, — язвительно искривил он губы на этом обращении, — сразу же говорили по существу, не создавая интригу, я бы знал, чего мне ожидать и как себя вести.       — Нет смысла говорить о чем-то, пока мы не добрались до нужного места, — продолжая идти вперед, произнесла она.       — И как же долго нам добираться до этого нужного места? — уточнил Блэк. — Может быть, мы тогда займем время беседой? У меня накопилось достаточно вопросов и тем для обсуждения. Уверен: они вам понравятся.       — Не слишком долго, — со сквозящей насмешкой ответила Гермиона. — К тому же все твои вопросы скоро станут совершенным пустяком.       Регулус внутри уже начинал вскипать от подступающей злости. Не так он себе представлял их новую встречу. Девушка лишь в очередной раз как будто специально подтверждала все его мысли о том, что она превосходила его все это время в несколько раз. И даже понимание этого сейчас нисколько не облегчало ситуацию: он все так же не мог взять ситуацию в свои руки, словно Гермиона провела большую работу над ошибками после Рождества, действуя первой, не давая ему шанса вернуть хотя бы ненадолго себе управление. Они все продолжали идти дальше. Юноша почувствовал распространяющийся по телу холод и применил заклинание, от которого тепло ударило в грудь слишком явно, отбирая вдох. Но вскоре неприятное ощущение прошло, и он нагнал Грейнджер. Теперь он мало всматривался в окружающую его местность. Они шли по какому-то подобию дороги, которая узнавалась лишь отсутствием на ней растительности.       По бокам периодично выглядывали дома: какие-то выглядели вполне неплохо, выдавая хоть сколько-то состоятельных хозяев, однако они все равно казались всего лишь остатками былой роскоши. Это же подтвердила центральная площадь, с трудом угадывающаяся под слоем разрухи. К стойлу были привязаны две гнедые кобыленки, которые медленно опускали и поднимали веки, редко шевеля хвостами и порой потаптываясь на месте. Регулус с трудом разбирал названия вывесок, которые раньше, должно быть, привлекали немалое внимание. Здесь была аптека, в мутной витрине которой с трудом различались полупустые полки и отсутствие владельца; продовольственная лавка с табличкой «Закрыто» и таверна, пять букв которой выдавали название: «Висельник». Из-за двери и окон этого заведения слышались какие-то пьяные разговоры, тоже текущие как-то вяло.       За этой площадью они свернули на узкую и извилистую тропу, которая привела их к проулку, окаймленному изгородью, в которой из напоминания о живом остались лишь засохшие и готовые рассыпаться в прах ветви плюща. Регулус встрепенулся от мысли, что они наконец идут куда-то в определенном направлении, и что, быть может, к нужному месту и приведет эта еле просматриваемая и извилистая тропинка. Но сомнение зародилось в глубине души, потушив облегчение, когда изгородь оборвалась и деревья вновь скучились, сплетаясь корнями, практически целиком закрывая обзор. Ничего нельзя было за ними разглядеть. Было все так же тихо, слышны были лишь их шаги. Гермиона невозмутимо вела его за собой в неизвестные дебри, и он продолжал послушно идти за ней, хотя желание бросить все и трансгрессировать маячило на задворках сознания.       Вдруг между плотно растущих деревьев Блэк смог различить какое-то строение. На мгновение он подумал, что ему показалось, но вскоре он снова различил странное здание, постепенно приобретающее более ясные очертания. В движениях девушки начали читаться спешка и облегчение, граничащее с радостью. Регулус тоже заторопился, чтобы поскорее увидеть, ради чего они проделали этот длинный и выматывающий путь. С расстояния нескольких десятков метров юноша увидел обветшалую хибарку, заваленную сугробами, крыша которой едва ли не ломилась от снеговой шапки, хотя в пустых местах можно было заметить осыпавшуюся черепицу. В стенах дома было несколько дыр, в которые врывался ветер с негромким свистом и воем. Из-под снега виднелись иссохшие стебли крапивы, которую даже под такой тяжестью не придавило. Стекла в тесных рамах были мутными и немытыми настолько, что глядеть через них было невозможно. В этом, казалось бы, заброшенном доме, не было ничего необычного. За исключением мертвой змеи, прибитой к входной двери.       — Что это? — с удивлением спросил Блэк оттого, что ожидания и реальность с каждой минутой все больше расходились в противоположных направлениях.       Регулус сделал шаг по направлению к зданию, но тут же перед ним вытянулась рука Гермионы, не давая таким образом зайти дальше.       — И в этот раз просто промолчите? — желчно бросил ей юноша, резко отходя от нее на два шага и разглядывая ее серьезное лицо со злостью и недовольством.       — Этот дом хранит много опасностей, приближаться к нему не стоит, — сдержанно пояснила Грейнджер, словно совсем не заметила вспышки раздражительности и гнева. — Он принадлежал семье Мраксов, — будничным тоном начала она, убирая руки в карманы и поворачиваясь к дому. — Думаю, тебе не стоит напоминать о том, что эта фамилия входит в «Священные двадцать восемь», но я все же сделаю это.       Лицо Регулуса заострилось, когда он понял, что верно расслышал слова девушки. Чистокровная и благороднейшая семья, разве могла она жить в этой разрухе, прожигая честь своего рода?       — Мраксы — прямые потомки Салазара Слизерина, пусть и по женской линии, — продолжила Грейнджер. — Они всегда были горды и взбалмошны, кичились своей чистотой крови, но закончилось это плачевно: последний представитель рода с тысячи девятьсот сорок третьего года находится в Азкабане, он не оставил наследников. Его зовут Морфин, в двадцатые годы он жил в этом доме со своим отцом Марволо, и сестрой Меропой. И у них было всего две причины для поддержания собственного достоинства: родословная и кольцо Мраксов. Вот и все, что оставалось от когда-то благороднейшей семьи, помимо близкородственных связей и физических недугов.       — Ради этого мы здесь? — насмешливо искривив губы, спросил Регулус. — Пофилософствовать на тему кровосмешения и последствий убеждений о необходимости сохранения чистоты крови?       — Нет, — возразила Гермиона. — Но если ты хочешь обсудить это вместо продолжения моего рассказа, то у меня накопилось множество аргументов в пользу того, что в озабоченности чистокровностью нет никакого смысла. Выслушаешь? — с иронией спросила она, но Блэк в ответ лишь вновь поджал губы и покачал головой. — Меропа к большому неудовольствию отца и брата влюбилась в своего соседа-маггла, Томаса Реддла.       Юноша едва заметно скривился, ожидая малоприятной слезливой истории о заранее обреченной и глупой любви. Сама мысль о том, что волшебница из такого рода могла обратить внимание на какого-то маггла, претила ему и порождала непонимание вперемешку с неприязнью. Но Грейнджер, словно прочитав его мысли, продолжила:       — Он был красив и богат, каждая девушка в Литтл-Хэнглтоне мечтала о том, чтобы он обратил на нее внимание. Меропа же была дурнушкой в глазах Реддла и окружающих. Несмотря на неодобрение семьи, она не собиралась оставить все как есть. Она напоила его приворотным зельем и сбежала с ним, но спустя какое-то время решилась не использовать такой способ привлечения его симпатии. Она надеялась, что он останется с ней, когда увидит, что отныне у нее под сердцем его наследник. Но он очнулся от приворота, узнал, что она волшебница, и бросил ее беременную в одиночестве, вернувшись в свой дом. Меропа же с трудом добралась до крыльца маггловского приюта, родила там темноволосого мальчика, почти копию его отца и назвала своего сына в его честь.       — И что с ними стало после? — после некоторой паузы спросил он.       — Меропа умерла через час после рождения сына, а Том остался в приюте, пока в одиннадцать лет его не забрали в Хогвартс.       — Почему я ничего не слышал о них, кроме мрачной фамилии и внушительной истории, а вы знаете такие подробности? Как потомок Мраксов мог учиться в школе, и никто, кроме вас, так и не узнал о нем? — с сомнением произнес Регулус.       — Он некоторое время не знал о своем происхождении, а потом — скрывал, — Гермиона пронзительно посмотрела на него, отчего Блэку опять стало как-то не по себе; он вновь обратился к заброшенному дому и качающейся на ветру змее. — Ведь многие бы посчитали, что он запятнан именем своего отца, его маггловской кровью. Тогда бы он не смог добиться желаемого.       — Вы знаете, кто он, — почти шепотом удивленно сказал он с горящими глазами.       — И ты тоже, — пожала она плечом. — Ты все поймешь, но сначала мы должны увидеть еще одно место.       Виски Регулуса начали болезненно пульсировать. Мысли бились в голове, но так и не складывались в единую картину. Он знал: Дрейер оставила разгадку на самой поверхности, специально играя с ним, заставляя сгорать в собственных домыслах и ожидании развязки. Сколько еще мест они посетят прежде, чем она все ему откроет? Ради чего она рассказывает ему о потомке Слизерина? Но он продолжал упрямо идти через заснеженную рощу за Гермионой, молчать, боясь, что настойчивость сгубит все его шансы на правду окончательно. Время уже давно утекло, принеся с собой вечер вместе с подступавшей темнотой и пронизывающим холодом. Они, как и прежде, шли в тишине, только на кончиках палочек зажглись огоньки, которые позволяли видеть вокруг себя. И хотя Регулус вовсе не был трусом, остаться в этом месте до самой ночи он явно не планировал. После всего, что он узнал, это место стало еще более отвращающим, и даже факт того, что здесь жили Мраксы, не мог сделать эту деревушку местом паломничества.       Во всем теле он чувствовал жуткую усталость, и ноги с трудом волочились. Чары для согревания он обновил уже несколько раз. Блэк все думал о том, почему они не могли сразу трансгрессировать к нужному дому, ведь он был заброшен, да и вряд ли магглы заходили в эту часть Литтл-Хэнглтона, которая выглядела весьма отталкивающе и пугающе не только для их ограниченного мышления. Но спрашивать об этом он не решился. Тишина стала для него настолько привычной, что нарушить ее представлялось чем-то почти невыполнимым. Вдалеке мелькнуло что-то и снова исчезло — Регулус присмотрелся. И действительно, ему не показалось: это был свет, льющийся из окна какой-то хижины. И как только Блэк успел сделать это открытие, Гермиона подалась куда-то вправо, явно намереваясь обойти этот дом стороной. Терпение юноши было натянуто и перетянуто до предела и сейчас звучно трещало, готовое вот-вот порваться, если они в скором времени не доберутся хоть куда-нибудь, и он не узнает ответы на свои сводящие с ума вопросы. Она была права: прошлые его расспросы теперь представлялись ему полнейшим пустяком.       Шаги, счет которым он потерял еще больше часа назад, замедлились и стали тише и незаметнее. Регулус насторожился и всмотрелся в темную фигуру Гермионы, которая потушила палочку и двинулась вверх по склону. Юноша последовал ее примеру. Слева, ближе, чем раньше, мелькнуло каменное строение, в котором действительно горел свет. Но, повернув голову, Блэк ненадолго остановился, разглядев в темноте высокий, многоэтажный особняк. Перед ним раскинулся сад, который в лучшие времена наверняка был завидным зрелищем в глазах соседей, учитывая то, что Регулус видел до этого. По мере приближения к этому дому стало ясно, что все здесь также пришло в негодность, хотя и не имело облика заброшенного и забытого места. Человек, живущий в хижине рядом, скорее всего, кое-как поддерживал приемлемый вид поместья. Слизеринец всем существом чувствовал, что теперь они точно были в своем конечном пункте путешествия. Он лишь с жарким нетерпением в груди ждал продолжения рассказа. И наконец Гермиона снова зажгла палочку и остановилась, впервые за всю дорогу обернувшись в сторону ученика.       — Это и есть дом Реддлов, — произнесла она, и звук голоса сначала показался ему чем-то резким и инородным, хотя он и был готов слушать. — Сюда вернулся Том после того, как оставил Меропу, и здесь продолжал жить со своими родителями вплоть до тысячи девятьсот сорок четвертого. В один день их троих нашли мертвыми. Ни следов насильственной смерти, ни хоть какой-то улики, которая указала бы на причину их смерти. Безжизненные тела без какого-либо ранения или отметины. Ничего не напоминает?       — Авада Кедавра, — догадался Регулус. — Он нашел их.       — Да, верно, — кивнула Гермиона. — Какое-то время в убийстве подозревали дворника-маггла, дом которого ты видел, но затем неожиданно свою вину признал Морфин Мракс, за что магическое сообщество и отправило его в Азкабан.       — Но как? Все просто поверили ему на слово? Даже если Том наложил на него Империо, одного признания не должно быть достаточно, — в замешательстве произнес он.       — Признания — нет, а вот мотива вполне достаточно. Вся округа знала об истории его сестры и Реддла. К тому же Том не просто использовал Империус, он убил своего отца палочкой дяди. Поэтому Морфин до сих пор находится в тюрьме, свято веря, что совершил благой поступок, убив поганых магглов, — объяснила Грейнджер. — За домом есть кладбище — это будет последним, что я покажу сегодня.       Они двинулись вперед, чтобы обойти дом. В Регулусе бурлила уйма вопросов, которые он больше не мог сдерживать. Он поравнялся с девушкой, делая широкие шаги и развернувшись к ней полубоком.       — Но зачем он подставил своего дядю, если родство с Мраксами было единственной его гордостью?       — Думаю, он разочаровался в том, что увидел, — ответила Гермиона, посмотрев на взбудораженного юношу. — Он пришел в дом своей матери в надежде познакомиться с великим волшебником, а увидел полуразвалившуюся хибару и неприятного, неотесанного человека, в котором должен был признать свою семью. Том был талантлив, с безупречной репутацией, но даже не это означало для него так же много, как убеждения. А он был убежден в своем величии, и знал, от кого оно передалось ему. Домыслы не складывались с реальностью. Поэтому он подставил дядю и забрал то, что, как он считал, принадлежало ему по праву.       — Откуда вы все это знаете? — срывающимся голосом спросил Блэк. — В таких подробностях, словно стояли рядом, пока Том совершал все это?       — Я сражалась с темными силами с одиннадцати лет, Регулус. Я знаю куда более страшные подробности, о которых, уверяю тебя, ты не захочешь знать, — лаконично ушла она от ответа. — К тому же не забывай, что я не просто преподавательница по ЗоТИ.       Меж сугробов стали различимы надгробные плиты, которые едва ли можно было обнаружить, если не знать об их существовании. В темноте подступившей ночи вырисовывались очертания кладбищенских памятников, один из которых зацепил внимание Блэка. И направились они именно к этой могиле, над которой и возвышалась смерть с накинутым капюшоном и сжимающая в ладонях косу. Он прочитал слова на надгробии и имя похороненного здесь. Здесь лежал Томас Реддл. Регулус развернулся к Гермионе, лицо которой в отсветах палочки выглядело бледнее, чем обычно.       — А как он сумел скрыть свою причастность ко всему, что произошло? Вы сказали, что он скрывал подробности своего происхождения, но если он был так велик и талантлив, то почему его имя затерялось? Где сейчас находится Том Реддл? — каждое слово срывалось с языка почти неуправляемо, сохраняемое терпение, наконец, разорвалось, громко и ощутимо.       Грейнджер даже не посмотрела на него, лишь сделала шаг к могильной плите и подняла палочку, направляя ее на имя погибшего.       — Он ненавидел своего отца за все, потому и убил, также ненавидел он и имя, которое дала ему мать, — буквы задрожали и сдвинулись, перемешиваясь, — потому что оно связывало его не только с отцом, но и напоминало о маггловском мире, в котором он нашел лишь горе и серость. Поэтому он сменил его и стал известен всем как, — последние буквы встали на намеченные места, открывая Регулусу истину, — лорд Волан-де-Морт.       Глаза его расширились от шока и неверия. Он сделал пару шагов, подходя к самой могиле, как будто с такого расстояния что-то могло измениться. Но новое имя волшебника, историю которого рассказали ему за эти часы, было высечено на камне, оно принадлежало магу, за которым он шел, чью метку он принял. Мысли в голове буквально взорвались и отдались болью. Он схватился за виски и затем отвернулся от надгробья, словно даже видеть его было неправильно и болезненно. Регулус вновь посмотрел на наблюдавшую за его реакцией Гермиону. Он ощутил ее волнение, которое теперь она не могла скрыть, уходя далеко вперед и не отвечая на его взгляды. Да, она теперь не прятала свою бледность.       — Это какой-то бред! — воскликнул он.       — Ты и сам понимаешь, что это не так, — тихо возразила Грейнджер. — И если ты захочешь, ты найдешь подтверждение моим словам, стоит только поискать.       — Темный Лорд — великий волшебник. Разве может он быть полукровкой? Разве может он быть мальчишкой, выросшим в маггловском приюте? — запальчиво продолжил юноша, расхаживая из стороны в сторону.       — Он великий волшебник, это бесспорно, и имя, которое он принял, долгие годы будет наводить ужас на людей, — с усмешкой согласилась она, перенимая его нервозность. — Но разве это не похоже на человека, который убил Реддлов и фактически отправил Мракса в Азкабан? Разве не мог он, прямой наследник Слизерина, открыть Тайную Комнату в свои шестнадцать?       — Тайную комнату открыл какой-то недоумок, которого раскрыли после первой же смерти грязнокровки! — рявкнул Блэк. — Его палочку сломали у него на глазах и исключили.       — Нет, Том подставил одного из студентов всего лишь потому, что испугался закрытия Хогвартса, потому что только в школе он чувствовал себя на своем месте! — горячо возразила она. — И всю жизнь у него был только один страх — смерть. И одна цель — могущество. И как еще его может достичь полукровка, пусть и обладающий большим потенциалом? Он создал себе образ, собрал рядом с собой личных рабов, готовых выполнить любую его прихоть!       — Пожиратели Смерти — это не рабы, — прошипел Регулус сквозь зубы.       — Да что ты? — насмешливо произнесла она. — Может быть, ты и остальная ваша компания до сих пор так и думает, но я вижу со стороны совсем иное. Он заклеймил вас всех, чтобы вы приходили по первому зову, он раздает приказы и за малейшие ошибки теряет свою редкую милость. — Гермиона резко схватила слизеринца за запястья, ладони его бил сильнейший тремор, что даже огонек на кончике палочки метался. — Будешь отрицать, что это последствия Круциатуса? Вам ведь дорого обошелся провал на Рождество?       Он вырвал из ее хватки руки, тяжело дыша и пытаясь собрать свои эмоции и чувства воедино. Но все вырывалось из него неконтролируемо. Информация, которую он узнал, слишком отличалась от всего, во что он верил и знал. Мир буквально перевернулся, сделав фееричное тройное сальто.       — Вы хотите собственный рай на земле, такой, каким вы его себе представляете, где нет места грязнокровкам и магглам, — едко продолжила она. — А сами служите человеку с такой же грязной кровью, как у дворника Реддлов или той девочки с окраины. Это столь же лицемерно, как и вести за собой людей, не упоминая в своей биографии пунктик о родстве с обычными магглами, против которых борешься. Вы для него лишь средство для достижения цели. Если он поднимется на вершину, вы будете жить в таком же страхе, как и те люди, которых преследуете сейчас, вот только к тому моменту они будут еще ниже по статусу. Произойдет интересная смена ролей. Триумфа не будет.       — А вы гребаная мать Тереза, если открываете мне глаза на правду? — желчно возразил он, бросая все попытки обуздать свою вскрывшуюся эмоциональность. — Я знаю, к чему вы ведете. Не стройте из себя чистую и неприкаянную. Хотите предложить перейти на сторону добра? — с усмешкой спросил юноша. — Но даже если бы я подумал о том, чтобы согласиться, то ни за что бы не поверил в то, что вы раскроете свои объятья вместе с остальными членами вашего светлого собрания. Меня никогда там не примут.       — Ты уже в это впутался, так что да, рады тебе не будут, — согласилась Грейнджер. — Но если ты хотя бы предположишь такую возможность, то есть еще один путь.       — Стать вашим шпионом? Двойным агентом? — рассмеявшись, произнес Регулус. — Мой брат не погладит вас по головке, если вы это сделаете. Он не простит вас.       — Другой дороги в Орден для тебя нет, — категорично ответила она.       — Вот именно! Поэтому весь ваш план, на который вы потратили весь этот день, развалился к чертям, — зло проскрежетал Блэк. — Зато я сейчас могу отправиться прямиком к Темному Лорду и рассказать все, что узнал. Тогда вам и всем, кто вам дорог, не жить.       — Прекрасный план, — криво усмехнувшись, заметила Гермиона. — Вот только есть в нем один минус: прежде, чем он отправится за мной, он убьет тебя на месте. Потому что никто не должен знать правду о нем.       — Значит, вот, чего вы хотели? Не оставить мне выбора? Но я не обрадую: я пошел за ним, потому что верю в свои убеждения, и их не изменит ничто.       — Убеждения, навязанные семьей и факультетом? — переспросила она. — Не говори мне об осознанном выборе. Ты просто всегда рос вторым ребенком, шедшим вслед за наследником, за Сириусом. А потом он не оправдал ожиданий матери, и ты воспринял это как возможность. Ты видел, какое отношение к тем, кто идет против семьи, и ты боялся быть одним из отшельников, выжженных на семейном гобелене. Ты понимал, что тебе не хватит безрассудства и смелости, чтобы вслед за братом пойти наперекор. Ты желал угодить, влиться в систему, и вступление в ряды Пожирателей смерти наверняка сильно обрадовало матушку, ведь так? А сейчас ты просто слишком сильно захотел поверить в то, что принял решение самостоятельно, из-за мнимых целей, а не под чужим влиянием. Да, возможно, я и жестока с тобой, но я делаю это не ради себя. Если бы мне просто нужен был шпион среди Пожирателей, я бы выбрала кого-то послабее и менее упрямого. Я всего лишь знаю, чем закончится такая твоя жизнь и не хочу, чтобы это действительно произошло. И хочешь ты этого или нет, но я теперь единственный человек, который сможет ответить на твои вопросы. И я буду ждать, когда ты примешь взвешенное решение.       Гермиона развернулась и, сделав шаг, трансгрессировала. Прозвучал глухой хлопок, и Регулус остался совершенно один на семейном кладбище Реддлов.